Простота поведения, мысли преобразователя, чуждая неверия привязанность Болт Бух Грея к нему, чем неистово отличалась лишь одна бабушка Лемуриха - все это очаровало Курнопая. Недавние соображения воспринимались как отступничество от совершенного ритма воинских забот, а критические обобщения Миляги, касавшиеся духовного удушья, всеподтачивающей лжи, закона отступления сознания, как навет, направленный на подрыв Сержантитета. Теперь уж Курнопаю не хотелось просить Болт Бух Грея, чтобы подняли Милягу. Прозорливо подумал он о главвраче в первый день: "Из лагеря неприятелей". Не подвела интуиция. Втянулся он, Курнопай, в бессонный режим. Кто-кто, а врач не мог не понимать, что такое сбой ритма. Постоянство ритмов - закон Вселенной, в основе которого покоятся гармония и равновесие. Миляга нарушил гармонию и равновесие его организма. Это и есть вражеский происк. Не опекать его, Курнопая, презирать должен грандиозный держправ Болт Бух Грей.
16
Чуток, ох и чуток Болт Бух Грей: приостановил разговор в момент, когда душа созрела для откровения, чему редко предаешься с самим собой. Зачем? А! Невероятный психолог! Если, конечно, не поступает по телепатическому внушению САМОГО. САМ-то, пожалуй, обладает способностью всеведения, всеслышания, всевидения, всевоздействия. Может, нет? Ведь он не бог? Как выяснить? Наверно, изначально был воспринят в качестве бога какой-нибудь скиталец Вселенной, угодивший на землю. У нас ведь так: кто на вершок выделяется над горсткой людей, о том и судачат как о великане. Отсюда и вероятность для явленного из других пределов - немного больше знает и чужой, а чужой всегда притягательней, мудрей, чем свой, - быть обожествленным.
Пошел к турнику Болт Бух Грей неспроста. Психолог, независимо от САМОГО, дьявольский психолог, сопоставимый разве что с Гансом Магмейстером, отлучился к перекладине именно в тот момент, когда мысли прут океанским накатом. Бабушка Лемуриха? Бабушку мама Каска не однажды корила за преклонение перед Главным Правителем. Не напрасно ли? Вершил судьбу страны, наверняка незауряден. Он, Курнопай, как отец с матерью, не хотел бы ни перед кем преклоняться, ан это выше его сил. В нем непроизвольно создалось к Болт Бух Грею чувство, сравнимое своим жаром с загадочным обезволиванием, зовущимся любовью. Увы, как не преклоняться перед Болт Бух Греем… Психолог глобального проникновения - вот кто становится главправом, если он с предельной ясностью обозначает хитросплетения державных целей, потребностей, противоречий, если он столь совершенен телесно! Ба, как легко он крутит "солнце"! Замер в зените. Серебряная вертикаль. Соскальзывает вниз, будто ладони разжались. Убьется! О! Поймался подколенями за перекладину. Вымахнул в горизонтальное положение. Казалось, что вероятен только рядовой соскок, а он, неожиданным сжимом до шаровидности, вытянул на соскок с двойным переворотом.
Вопреки предписаниям сдерживаться от повышенной эмоциональности (военные - не болельщики футбола), Курнопай бросился к Болт Бух Грею, на бегу крича о том, что его соскок необходимо зарегистрировать в качестве оригинального рекорда мировой гимнастики. Движением руки, похожим на то, которым отстраняют от лица ветку, Болт Бух Грей как бы отодвинул восторг Курнопая. Курнопай сник устыдясь. Болт Бух Грей, прикладывая ладони к магнезии, потихоньку обронил, что соскок получился случайно: из тщеславной потребности отличиться перед кумиром.
Курнопай заозирался, предположив, что не заметил кого-то третьего в зале.
- Кроме нас, здесь никого, - сказал Болт Бух Грей. - Мой кумир - вы. Я не помышлял о гимнастике. Ваши успехи увлекли меня. В пластике моего тела отразилась ваша пластика. Работу на коне начинаю с правой ноги, круговые движения - слева направо. Из подражателя я стал соперником. Но я соперник не ради торжества. Для самосовершенствования и общих достижений.
- Вы работаете отточенней. У вас непревзойденная фактура тела.
- Полноте, дорогой Курнопай. Вы завораживаетесь не гимнастом Болт Бух Греем. Вас завораживает власть, которой я облечен САМИМ, народом, вооруженными силами. Правителей, держадминистраторов, стыдно констатировать это, любят сильней, чем жен и детей, любовников и возлюбленных, посвятителей и посвященок. Еще стыдней констатировать, что любовь к правителям и держадминистраторам исчезает в миг их падения. Главного Правителя обожали до чрезвычайности. Ваша бабушка, например, балдела от восторга Черным Лебедем. Нет, надо отдать ей должное, она сохраняет к Черному Лебедю чувство обожания, но в траур не погрузилась. Что осталось теперь от народного умиления всем тем, что совершал Главный Правитель? Пустота. Не поддавайтесь завораживающему влиянию моей власти. Вы гимнаст лучше.
- Осмелюсь возразить, господин главсерж.
- Ваша похвала для меня драгоценна. Вы не лжете, не льстите, не лукавите. Но, к несчастью, лесть проявляется самопроизвольно и в поступках людей высокой чести. Да, не обольщайтесь. Скажу вам доверительно, что я первый правитель, исключающий из близкого окружения льстецов. Льстец обычно - посредственность или бездарь и, что опасней, скрытый враг. Предпочитаю окружать себя людьми независимыми, кто ищет недочеты и просчеты в моем правлении, кто бесстрашно вскрывает их, кому не занимать сомнений по поводу нами открытого и содеянного.
Ах, неотразим главсерж! Какие по-фермерски здравые представления. При его-то высоте даже мнительность отсутствует. Она, почти всегда она толкает и очень умного властелина на губительное самозавышение.
Тут, вопреки очарованию Болт Бух Греем, Курнопай вспомнил главного врача, о помощи которому совсем забыл.
Миляга действовал наудалую, отважась поступиться жизнью, чтобы открыть ему возможность мыслить. А он-то за вниманьем повелителя пренебрег обычной человеческой заботой и не исполнен благодарности.
А наваждение главсержа было гипнотичным, и Курнопай прельстился вопросом, весьма желанным, как примнилось Болт Бух Грею.
- Что почерпнули вы на всех своих постах: главсержа, правителя державы и тэ дэ.
- Имеете в виду открытие каких-то истин?
- Да.
- Я сделал жуткое открытие. Ни с кем я не делился. Страшна несвоевременность идей. Мы взялись за идеи, к чему верха, народ, армейцы не подготовлены. Вы, полагаю, к ним готовы. Я вам предназначаю место в верхнем эшелоне власти наигромадное. Понятно, надо отличиться в событиях перед САМИМ, передо мной, перед Сержантитетом и перед фермерством, подростками и женским полом. Мгновенье исторично! У слабого захватит дух.
- Я верую, мой славный повелитель.
- Кричат столетьями о равенстве, а равенство людей осуществить нельзя.
- Неужели? - вскрикнул Курнопа-Курнопай, словно термокапля угодила ему в сердце. - Есть ведь страны…
- Неодинаковость ума, телесной стати, пола, антропоморфных свойств, судеб народных и несходство географий, государств, обычаев бытейских - они и создают различие и потому - неравенство.
- Логично. Вместе с тем…
- И дальше. Иллюзия о равенстве неистребима. Впервые к ней прибегнул тот державный муж, кто осознал, что упоительность мечты всемирной обходится без упоенья. Глотком напиться трудно. Жажду он едва пригасит. Обман? Выход. Всех надо напоить. На всех воды не хватит. А если хватит… И людям все-таки желателен обман. В противном случае для них потеря интереса к жизни. А коль не так, они стремятся гибнуть. Сменяемость режимов создает иллюзию святого освеженья и к равенству гигантского рывка. Рывки случаются, за ними, как правило, откаты. Все видят, что возврат то в том, то в этом, а им внушают, что возврата нет. Обманутых обманы уязвляют. Признать обман? Нет, лучше верить, утешаясь заблужденьем, а где и безнадегой.
Откаты, они и для того, чтоб наживлять извечные приманки: свободу, равенство, единство. Правитель без идей, иллюзией увитых, всегда свои начала утверждал. Я не смогу кривить с народом. Я заявлю, что равенство - неправда. Пока что для него так мало обстоятельств и нефальшивых предпосылок. И если мне удастся вживить в сознанье эту честность, она создаст фундамент для необманного распределения благ. То справедливо, чего не прикрывает ложь. К чему еще стремлюсь? Безумие и хаос - законы негатива существования людей - имеют минусы и плюсы. Их плюсовой заряд - настырно возбуждать борьбу за ум, порядок, созиданье. И минус: содействовать стихии чувств, потребностей, капризов… Вы помните, Курнопа-Курнопай, в день посвящения просили вернуть с заводов мать с отцом?
- Так точно.
- Я не вернул. Для торжества рассудка над неуправляемостью быта и страстей вне пользы гармоничной во имя общества и цельности его. Я обуздал в себе слепое слабодушие. Поддайся я эмоциям, была сейчас бы топью джунглей держава наша. Без сна годами наидовольны фермеры, подростки, клерки, рабочие. Их труд помог казне отдать долги кабальные банкирам и богатым государствам. Промышленник доволен тоже, технократ, помещик…
- Долги отдали. Чем еще довольны?
- Все сыты в Самии. Как не бывало, все при деле, всем известны цели.
- Кто грубым хлебом сыт, а кто изысканною пищей.
- Где усредняют потребленье, там сглажена полярность. Как запад и восток, она, увы, пока в наличье.
- И при этом сдвиге вы говорите, что равенство недостижимо?
- Что одинаково, не значит равно. Да, сытость важная статья довольства. Но сытость лишь вульгарная потребность.
- В любые времена истории в начале чаяний стояло желание до сытости кормить народы. И равенство отождествлялось с нормальным дележом еды и, конечно, с подобьем права большинства при выборе властей.
- Проблему равенства сминает совокупность. Вы забываете, Курнопа-Курнопай, что люди неодинаковы талантом, обликом, умом, характером, везением, чтобы они счастливо проявились. Дано ли нам когда-то соразмерить потребленье красоты, девичьей для мужчин, мужской для женщин, и красоты небесной, океанской, птичьей, и красоты кино, портретов живописных, церквей и музыки, и украшений, и аппаратов летных и глубинных? В этом я не предвижу равенства и не предчувствую. Метагалактику достигни или антивселенную…
- И все же?
- Что все же?
- Оно возможно.
- На словах. Фальшь словоизвержений затопила землю. Как мы еще живем, не захлебнулись в ней? Мы думаем, что землю загрязняют яды, газы, пыль, гниющие отходы… А землю загрязняют, нас самих, еще страшнее, нечистоты духа. Во что я верю? Правда отфильтрует дух. И правда же спасет возможность человечьих отношений и с неизбежностью спасет Природу, мой славный Курнопай!..
17
Выехали в темноте, но все еще не совсем полной из-за магматически зеленого западного небосклона. Мчались как сквозь невидимое пламя. Создавалось впечатление, что солнечный жар, которым пропитались воздух, песок, горы, дорога, растения, сгущается под влиянием атмосферного холода, покамест не смешиваясь с ним. Дышать было страшно. К ноздрям присасывалась палящая боль. Ноздри ширились, будто отверстия, выжигаемые струей плазмы в металле. И еле хватало воли, чтобы не заслониться рукавом, не завопить от гибельной угрозы.
Поддерживало волю спокойствие главсержа, терпение Кивы Авы Чел и Лисички, ее рыжей подруги. Они, одетые в платьица красного гипюра, вертелись в креслах, уклоняясь от струй зноя, и, хотя боялись, что вспыхнет их ажурный наряд, ни разу не пискнули.
Нанесло прохладу. Автомобиль поднялся по длинному нагорью, нырнул под своды гледичий, стволы и ветки которых вплоть до перистых крон были покрыты зигзагами шипов. Болт Бух Грей обратил внимание девочек на шипы, неосторожное движение - и пропорешься, и на громадные, величины бананов, стручки.
Мигом голову Болт Бух Грея озарило замыслом выносить помилование тем приговоренным к смертной казни внутренним врагам, кто сумеет, не сломав и шипа, собрать на гледичиях корзину стручков.
Девочки, миновала опасность - не сгорели, радостно заерзали на сиденьях. Замысел гениален, недаром Бэ Бэ Гэ слывет самым добрым правителем отечества.
Польщенный властелин не заметил одухотворения в Курнопае, он рассердился на себя за то, что поставил впечатление Кивы и Лисички в зависимость от мнения Курнопая, и ему захотелось пренебречь похвалой девчонок:
- Наши посвященки милые, доброта - мизер без целесообразности.
Вчера, после разговора с Болт Бух Греем в гимнастическом зале, Курнопай, возвратись на виллу, все смятенней ловил себя на том, что в его душе прибывает упорство против мысли главсержа о неосуществимости равенства. Оспорить эту мысль ему желалось, но он не находил доводов, ни основанных на личном опыте, ни на истории человечества, которую вел в училище главпед. Он вспомнил лишь единственную реплику главпеда, скорее обмолвку, о стремлении к равенству на всех континентах, и то она была приправлена такой дозой презрения, что убивала всякое желание подумать о равенстве. Он пытался вспомнить и вспомнил о свойствах мирового чувства, доведенных до его ума в день посвящения голосом САМОГО. Курнопаю верилось, что мировое чувство должно вмещать в себя сущности равенства и неравенства наряду с отдельными сущностями, о которых САМ оповестил их с Фэйхоа: с истиной и ложью, явью и миражом, всеприятием и несогласием, всевосприимчивостью и неосязаемостью, зрением и слепотой, созиданием и распадом, движением и покоем, недостижимым и возможным.
Тогда же, упрямствуя, он посылал телепатемы Болт Бух Грею: "Коль есть неравенство, не может не быть равенства. У САМОГО нет истины без лжи, всеприятия без несогласия, созидания без распада, движения без покоя". Теперь, когда Болт Бух Грей изрек, что доброта - мизер без целесообразности, Курнопай сказал, что под воздействием вчерашних идей держправа, главнокомандующего и покровителя, вспомнил учение САМОГО о мировом чувстве. Намерением Курнопая было, заинтересовав Болт Бух Грея своим воспоминанием, подобраться к возражению и не только переубедить его, но и предотвратить отход властелина от философского учения САМОГО.
Болт Бух Грей даже остановил автомобиль и потянулся носом, оседланным инфрабинокуляром, к лицу Курнопая. Будучи смельчаком, Курнопай оторопел, не ведая о том, как отнесется главсерж к его воспоминанию.
"Неужто ревность? А, идиотский просчет!" - спохватился Курнопай и воспрянул духом. Болт Бух Грей обрадованно шибанул его по плечу и заорал с английскими вязкими раскатами:
- Браво, головорез номер один! Ты, стало быть, не забыл день посвящения и Пригожую Фэйхоа. Привет тебе от нее. Больше у Фэйхоа не было посвященцев. САМ, держава, Сержантитет и я, верховный жрец-посвятитель, ценим и вознаграждаем женщин, у которых сотни посвященцев. Но Фэйхоа мы прощаем за верность единственному посвященцу Курнопе-Курнопаю. Да-да, мой дорогой герой, память о посвятительнице весьма похвальна с точки зрения религии посвятительства. Но еще похвальней исповедовать учение САМОГО в свете ЕГО постулатов о МИРОВОМ РАЗУМЕ и МИРОВОМ ЧУВСТВЕ. И, конечно, выше всяких достоинств умение связывать предначертания САМОГО с моей державной философией.
Удачно получилось. Не пришлось подбираться к возражению Болт Бух Грею, а прямо выдать довод в пользу вероятности существования равенства в противоположность неравенству.
Болт Бух Грей не оскорбился и не был смущен.
- Не всему в мире имеются противоположности. САМ не имеет противоположности, туманность Лошадиная Голова, Солнце не имеют, я не имею как верховный жрец-посвятитель, ибо нет иного на Огнеглазой планете. Вы удивитесь. Чему? Слезы не имеют материальной противоположности. Свет не имеет. Тьма не противоположность свету. Она - не лучевое явление. Тьма выступает в двух ипостасях: в ипостаси тени и в ипостаси материи, удаленной от источников света. Не имеет противоположности и неравенство, ибо все, вся и всё в обозримом мире не совпадают, не повторяются, отличны друг от друга в чем-то, чем-либо, когда-либо. Жаль, пытливый Курнопай, вы не знакомы полностью с учением САМОГО. И не имеете права быть знакомы, только я имею право. И в этом смысле я тоже не имею противоположности. Тем самым и в этом демонстрирует себя категория неравенства как абсолютно единая, устойчиво существующая среди безграничного множества двуединых, противоположноединых категорий.
Смят, убежден, покорен был Курнопай. Кива Ава Чел и Лисичка обезумели от мудрости Болт Бух Грея. От восторга и согласия с ним роща гледичий наращивала на стволах колючки, и они, увеличась, посеребренные луной, походили на рога ветвистых оленей.
Поехали дальше. Внезапно, невзирая на то, что согласился с доказательствами Болт Бух Грея, Курнопай горестно подумал: "Потерпел поражение. Невежда".
И ему стало обидно за себя. Посредственность, ничего своего не придумает, раб чужих умопостроений.
Болт Бух Грей легко пользовался инфрабинокулярами. Курнопай, в отличие от него, даже в инфраочках не мог долго двигаться через тьму - резало в глазах, поташнивало. Потому, пожалуй, что привык в училище быть первым, он никому не завидовал. А тут позавидовал - и опять соскользнул в отчаяние: "Неужели приговорен покорствовать? Неужели всегда, как большинство людей, буду ходить вроде мула в упряжи: занузданный чужими идеями".
Еще бы мгновение, и Курнопай выпрыгнул бы из машины и пропал бы в вечности, ехали краем ущелья, но Болт Бух Грей чиркнул ладошкой по его погону, и, чтоб не унизить перед Кивой Авой Чел и Лисичкой, прошептал:
- Хватит сокрушаться. Впереди только счастье. Эгоизм - мизер без провидения грядущего. Следуй рядом со мной. В этом залог твоей самостоятельности и общего удовольствия народа Самии. Ценю сопротивляемость характера. Воистину головорез!
Психолог, дьявольский, нет, космический, может, божественный психолог. Ведь неизвестно, кто САМ: просто галактянин, вероучитель, бог? А может, он химеричен? Грех, грех… Пропадаю.
- Девочки осведомлены, - сказал Болт Бух Грей, закрепляя поворот в его настроении, - об очистительной сущности огня. Я специально провез тебя сквозь зону жара. Ты, дорогой мой герой, и девочки очистились жаром перед прибытием в храм Любви для совершения священного акта посвятительства. Я, как верховный жрец, не нуждаюсь в ритуале очищения: у меня степень вечно чистого существа.
- Почему? - невольно спросил Курнопай.
- Табу! - крикнули одновременно в ужасе и досаде Кива Ава Чел и Лисичка.
- Я прощаю любимца САМОГО и своего собственного, - промолвил Болт Бух Грей.