Кажется, я едва успел сомкнуть глаза, как Клавдий тихонько будит меня. Я спускаюсь. Октавий заметно волнуется. Финли встречает нас широкой улыбкой. В левой руке он держит намордник, который вроде бы за ночь стал потоньше. Мы выставляем часовых. Октавий вынимает из кармана щепотку сахара и кладет ее в ложку. Финли деловито в эту ложку плюет. Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Через несколько секунд сахар превращается в рыжеватую жидкость. Октавий осторожно распределяет ее по внутренней стороне намордника и секунд через десять протягивает приспособление нашему другу-сторожу, а тот прижимает его к зубам. Несколько секунд мы с беспокойством наблюдаем. Немного погримасничав, Финли поднимает большой палец в знак победы. Мы с Октавием беззвучно разеваем рты, что символизирует победный клич, и отправляемся в наши ниши, чтобы успеть еще чуток вздремнуть перед побудкой.
По дороге к берегу Клавдий рассказывает нам, что ему удалось подслушать насчет ночной экспедиции:
- Они рыскали повсюду часа два, но ничего не обнаружили. Кажется, они думают, что никакого ребенка не было и показания Марка сплошная фальшивка или что ребенок был предупрежден об их намерениях. В обоих случаях мы опять под подозрением.
Он оборачивается к Марку, но тот и усом не ведет. Я пользуюсь случаем и рассказываю друзьям о моем вчерашнем разговоре с бывшим монстром-солдатом.
- Может, Страшняк означает "страшный" и нам следует его опасаться? Ну как с Колченогим, он ведь немного прихрамывает.
- Нет, я думаю, что смысл его имени в другом, но в чем именно - не знаю.
- Ну а что с кланами, ты понял? - спрашивает Клавдий.
- Да. Сами посудите: Цианук, Куциан, Цукиан, Акуцин? Ну-ка, пошевелите мозгами!
Мои приятели озадаченно молчат. Но мы уже пришли на место работы.
Я в одной группе с Марком, который, конечно же, не изменил своего намерения. Он не хочет упустить малейшую возможность что-то разузнать о своей семье.
Мы направляемся к колонии птиц, которые гнездятся в камнях. Нас встречает враждебный птичий гомон. Самые бойкие пытаются клюнуть нас в голову. Колченогий решает отступить, уверяя, что птицы не заражены.
- Это добрый знак, - говорит он. - Те, вчерашние, должно быть, подцепили болезнь где-то на стороне и прилетели сюда умирать. Наверное, здесь их родина, куда они возвращаются каждый год, чтобы дать потомство.
После обеда мы собираем хворост и щепки. Марк незаметно уводит меня к своей "семейной пещере". Он обследует ее. Я на стреме. Марк заглядывает чуть ли не под каждый камень. Потом возвращается. В его руке записка, которую он тут же мне зачитывает:
Олив,
доверяй мне. Они не смогут нам помешать.
До скорого.
- Я так и знал. Представь, этой ночью мне снилось, что я встречаю своего брата, - шепчет он мне на выходе.
- И на кого он похож?
- На тебя! В общем, я хочу поскорее увидеть его наяву!
Теперь я знаю, что не смогу избежать "глупости", о которой говорил Страшняк, и вздыхаю:
- Дай мне три дня, чтобы подготовиться к встрече.
Когда я подхожу к Клавдию, он смотрит на меня с укоризной:
- Неужели вы там были? Мне кажется, за нами теперь следят!
- Если меня спросят, я скажу, что отговорил Марка, но он захотел вернуться туда в последний раз.
- Насколько я понимаю, он не отказался от своей затеи?
- Нет. Нужно выиграть время, но я не знаю, как это сделать.
- Он хочет пойти туда ночью, верно? Значит, его можно подпаивать по вечерам снотворным, как это было в Доме.
Пересказав Клавдию наш разговор со Страшняком, я сообщаю ему, что хотел бы теперь посоветоваться с бывшим монстром-солдатом. Мой друг не доверяет ему: он считает, что это шпион на службе у Первого Круга. Наверно, они обязали его втереться к нам в доверие и выведать наши тайны: они поняли, что силой не добьются от нас ничего.
- И потом, - добавляет он, - ты же всегда во всем сомневаешься! Разве тебе не кажется странным, что ты познакомился с ним как раз в тот день, когда нас вызвали на Первый Круг?
Конечно, я уже об этом думал, однако чутье подсказывает мне, что Страшняк - человек надежный. Но как мне объяснить это Клавдию?
За ужином народ шумит: завтра на берегу состоится матч по инчу. Большие сборища подвергают общину опасности, и потому Рваные Уши хотели сохранить новость в тайне как можно дольше. Они собираются маленькими группками и обсуждают стратегию игры. Не думаю, что в этом матче будут соперничать кланы, поскольку не вижу, кто бы мог противостоять Кабанам, которые объединяют самых мускулистых членов общины. Я ищу взглядом Страшняка. Клавдий неодобрительно качает головой. Я жестом его успокаиваю: нет, сегодня я не стану открывать все карты своему новому знакомому.
- Привет, Страшняк!
- Привет, Мето! Хочешь узнать подробности охоты на ребенка, которую затеяли из-за твоего приятеля Марка? Знай, что здесь такого рода новости воспринимаются очень серьезно. Дом несколько раз разрабатывал хитроумные сценарии с использованием малышей, якобы уцелевших при кораблекрушении. Община их принимала и потом дорого платила за свою доверчивость. Так что теперь они очень осторожны… Что еще ты хотел спросить?
- Одному моему товарищу никак не заснуть по ночам. Наверное, он привык к снотворному, которым нас пичкали в Доме. Из-за этого он очень…
- Не волнуйся. Скажи просто: тебе нужно, чтобы твой товарищ крепко спал.
- Ну, точнее, ему нужно спать…
- Мне кажется, это примерно одно и то же. Единственное место, где можно добыть снотворное, это Промежуток…
- Я был там, когда находился при смерти, там лечат серьезные раны, но мне известно, что это место священное и запретное. И еще, нельзя говорить о том, кто… Тогда как же мне попросить снадобья для моего друга?
- Значит, придется поискать другое решение.
- Я подумаю. Доброй ночи, Страшняк!
- До завтра, Мето!
Жаль, он ничем не помог мне. Придется действовать одному. Я слышал, что дверь, ведущая в Промежуток, не заперта. Парни испытывают такой трепет и ужас, что даже близко не подходят к запретной двери. Но я-то знаю, что за дверью нет ничего волшебного, я уже видел того, кого они называют Шаманом, и до сих пор жив. Не пойти ли мне на боковую пораньше, чтобы выспаться? Финли сказал, что справится теперь сам со своим намордником. Меня догоняет Октавий:
- Мето, я вижу, ты тоже с ног валишься? Хотел тебе сказать, что можешь на меня рассчитывать.
- Знаю, Октавий. Спокойной ночи.
Утром Неохамел сообщает, что мы должны подготовить площадку для игры. Он объясняет нам, что матч назначается каждый раз в новом месте, чтобы солдаты не устроили западню. На матч собираются около двух третей общины. Нам предстоит проверить инвентарь и произвести необходимый ремонт. Конечно, я и не мечтал об участии, но роль прислуги мне не нравится. В такие минуты я начинаю понимать Тита и его желание как можно скорее пройти инициацию. Еще я вспоминаю Оптимуса и других слуг в Доме: они ведь ежедневно работали на нас в течение нескольких лет, а мы никогда о том не задумывались. Им не удалось воспользоваться мятежом и изменить свое положение. Сколько их погибло? А сколько были наказаны и продолжают влачить жалкое существование?
Марк пользуется случаем, чтобы спросить Неохамела, когда нам снова разрешат помыться в душе.
- Как, уже? - усмехается Неохамел. - Я поговорю с Акуцином.
Сначала мы забираем корзины, в которых лежат отдельные детали доспехов для инча. Мы должны проверить ремешки и кое-где их подлатать. Октавий показывает нам, как взяться за дело: мы потрясены тем, как ловко он сумел продеть нить в игольное ушко. Я, оказывается, никогда и не задумывался о том, как шьют и чинят одежду. Устроившись с починкой под деревьями, мы заводим разговор об именах.
- Значит, наш друг Акуцин - это Куница, так? Но его символ - длинная капля. Почему? - спрашивает Клавдий.
- Мне кажется, что это хвост куницы. Хотя я не вполне уверен.
- А Неохамел - Хамелеон, - подхватывает Октавий. - Их символ - хвост в форме буквы S. Наш друг Финли - Филин, и у него на лбу нарисован круглый совиный глаз. А кто у них еще?
- Я слышал имя Бретук, значит, он принадлежит клану Беркутов. Их знак - равнобедренный треугольник, повернутый вправо и разделенный медианой…
- Это же птичий клюв, так и говори, Мето, что ты нас морочишь, - смеется Марк.
Все хохочут. Мне приятно слышать их смех, пусть даже они потешаются надо мной.
Матч назначен на берегу, неподалеку от главного входа в пещеру. Играют две большие команды, по двенадцать человек. Площадка расчерчена в соответствии с числом игроков. Зрители сплошной стеной выстраиваются по краям. На торсах двух космачей, стоящих на противоположных концах площадки, закреплено по корзине кубической формы. Обмундирование Рваных Ушей - это кое-как расставленные (под размер здоровяков) и кое-как залатанные доспехи из Дома. У самых крупных космачей между деталями доспехов зияют большие прорехи. Игроки носят отличительные повязки, Красные будут играть с Черными.
Матч начинается, и вскоре я понимаю, что зрители принимают в нем непосредственное участие. Как только игрок приближается к границам поля, они выставляют ступни, чтобы его коснуться. А когда близится бросок, космача с корзиной зрители сзади подпирают так, что чуть ли не выпихивают на площадку. Впрочем, игроки тотчас отправляют его на место. В отличие от матчей, проводившихся в Доме, правила игры тут не совсем понятны. Космачи бросают мяч сильно, но не слишком метко. То и дело вспыхивают конфликты, но их улаживают без остановки матча. Да и кто бы мог остановить игру? Судьи здесь нет. Но вот Черные требуют остановить игру: нужно унести раненого. Это забойщик, зовут его Гаюдак. Зрители расступаются, чтобы дать ему дорогу. Игра тут же идет дальше, с новым игроком - безбородым. Когда он оказывается неподалеку от меня, я вижу, что это Тит. Они взяли Тита! Конечно, он гордится, что его взяли в игру, но каково ему сейчас? Явно не сладко. Он внедряется в ряды противника. Огромный Кабан его прикрывает. Потом оба на миг застывают. Очевидно, они что-то задумали. Верзила хватает моего друга и со всей силы швыряет под ноги зрителей. Ударившись о землю, Тит перекатывается, затем вскакивает, рыча от боли. Мяч неожиданно летит прямо на него. Он хватает его зубами на подлете к земле и не глядя отправляет в самую корзину. Игроки не прыгают и не кричат от радости - они бросаются на Тита и накрывают его своими телами. В один миг выстраивается потная и вопящая пирамида, которая раскачивается из стороны в сторону. Через несколько минут она рассыпается. Товарищи по команде победно несут Тита на руках. Многие игроки откашливаются и отплевываются: при столь яростной игре в инч они наедаются песка.
Стена зрителей награждает победителей ликующим ревом, затем все они разбредаются кто куда. Игроки устремляются к морю. Они скидывают доспехи и с криками бросаются в холодную воду.
Нам же теперь предстоит собрать и рассортировать обмундирование и инвентарь, замочить в воде доспехи, чтобы смыть с них следы крови и пота. Проходя мимо нас, герои дня не удостаивают нас взглядом - даже Тит, который прямо-таки сияет. Марк отправляется узнать, как себя чувствует Гаюдак; у того сломан нос и небольшое сотрясение мозга, без потери сознания.
- То есть пустяки, - комментирует мой друг.
Мы молчим. Никому не хочется обсуждать матч, от которого у нас остался неприятный осадок.
- Скажи, Мето, а Гаюдак - это какой клан?
- Гадюки. Они бесшумно ползают в высокой траве и между скал, иногда гнездятся в расселинах. Их укусы бывают смертельны. Вспомни уроки биологии! Мы их проходили.
- Да, конечно… Я даже помню, как действовать, чтобы предотвратить распространение яда и не дать ему достичь сердца.
За нами приходит Акуцин: наконец-то нам разрешают снова отправиться на помывку в душ. На сей раз он будет лишь наблюдать за нами и вмешается только в случае серьезных нарушений. Клавдий идет впереди. Он в прошлый раз запомнил дорогу и теперь шагает уверенно. А я не смог бы, наверно. Сегодня нас меньше, чем в прошлый раз. Однако наш провожатый велит нам разбиться на две группы. Кто не моется, должен быть начеку и в случае опасности дать сигнал другим. Пока мы ждем, Марк шепчет мне:
- А ты заметил, что мы находимся над моей "семейной пещерой"? Она в нескольких десятках метров. Когда мы туда пойдем, у нас будет надежное оправдание, если нас застукают.
Мне не хочется ему отвечать. Сейчас мой друг меня раздражает. Я весь в мыслях о предстоящей вечерней вылазке и о том, насколько она рискованна.
Мы возвращаемся в пещеру, и Акуцин замечает, что у нас большой прогресс: никто по дороге туда и обратно не потерял белья.
- Вот и отлично. В следующий раз пойдете самостоятельно. Только всегда сообщайте кому-нибудь о вашем походе в душ. Спокойной ночи, ребята.
Я лежу в своей нише и жду, пока все заснут. Стараюсь мысленно представить себе дорогу до Промежутка.
Наконец все угомонились. Если я протяну еще немного, то и сам засну. Я бесшумно спускаюсь и подхожу к одному из резервуаров с грязной водой. Обрызгиваю руки и лицо водой, затем припудриваю мокрую кожу пылью. Иду, прижимаясь к стене, а когда прохожу мимо нижних ниш, то пригибаюсь. Вот уже позади Хамелеоны, затем Куницы и, наконец, Кабаны. Я подскакиваю от неожиданности, когда один из верзил всхрапывает во сне. Ну вот я и пришел. Прежде чем войти, я прислушиваюсь. До меня доносится лишь мерное дыхание спящих. С трудом приоткрываю тяжелую дверь и шмыгаю внутрь. На полу горят масляные лампы. Я узнаю таинственные надписи на стенах. В глубине я различаю полки, заставленные коробками с лекарствами. Все в отменном порядке. На стуле лежит толстая книга под названием "Основы скорой помощи". Я беру ближайшую лампу и просматриваю надписи на коробках в поисках снотворного. Минут через десять мне попадаются четыре флакона с белыми таблетками: сильнодействующее снотворное, рекомендованное при тяжелых операциях, таких как ампутация конечностей. Я извлекаю из нескольких пузырьков в общей сложности полтора десятка таблеток. Так будет не слишком заметно. Ставлю лампу на место и иду к выходу. Меня привлекает странный запах, исходящий от спящего Шамана. Вжавшись в стену и едва дыша, я стараюсь его разглядеть. Длинные волосы скрывают верхнюю часть лица. Вижу подбородок, совершенно лишенный растительности. Прежде чем выйти, я приникаю к двери и прислушиваюсь, нет ли за ней подозрительных звуков. Все тихо. Я возвращаюсь в свою нишу.
Я устал, но мне не спится. Передо мной вновь всплывает лицо Шамана: лицо большого ребенка. До сих пор я знал только двоих, кто страдал недугом, не позволявшим человеку взрослеть.
Глава V
На рассвете, до пробуждения наших товарищей, я забираюсь в нишу к Клавдию и показываю ему горсть украденных таблеток.
- Даже не спрашиваю, как тебе удалось их раздобыть, - говорит Клавдий.
- Да, лучше тебе этого не знать. Надо придумать, как скормить их ему во время еды. Не уверен, что таблетки безвкусные.
- Дай мне несколько штук, я их протестирую. Завтра скажу, что получится. А пока не спускай с него глаз и следи, чтобы он понапрасну не рисковал.
Во время завтрака Финли сообщает нам, что он уже не опускает свой намордник отмокать на ночь, поскольку тот стал таять слишком быстро. Он не собирается бить рекорд; это вызовет подозрение, и в следующий раз они увеличат дозу вещества. Он явится в Первый Круг продемонстрировать окончание своего наказания не раньше следующей недели. Финли с удовольствием ощупывает свой щетинистый подбородок: теперь он больше не похож на новорожденного.
Неохамел приходит сообщить, что нас переводят с береговой работы на обслуживание пещер.
- Сегодня утром вам покажут фронт работ, а после обеда начнете орудовать киркой и лопатой. Кончились ваши прогулки!
Наш провожатый - Гаюдак, с перевязанной головой и покалеченным носом. Он силится улыбнуться, но, видно, еще не вполне оправился после вчерашнего и не знает, что нам сказать.
- В основном мы будем в безопасности, - объясняет он. - И все же под землей существует риск обрушений. Скальные породы осыпаются под воздействием дождей или намеренных действий наших врагов. Поэтому идем с соблюдением дистанции, и не забудьте надеть шлемы для инча.
Мы направляемся гуськом в узкий проход, по которому можно пробираться только на четвереньках. Вползаем в первый зал, с круглой дырой вверху. Он удивительно напоминает мне то место, куда я приземлился, провалившись в дыру во время битвы.
- Это потайной вход. Вы можете использовать такие входы, когда убегаете от врага там, наверху. Если вам придется участвовать в охоте или в битве, вы научитесь запоминать их расположение. Они почти незаметны снаружи, поскольку спрятаны в кустах. Сначала нужно засунуть голову. Проход такой ширины, что замедляет падение, а затем вы по системе переходов можете добраться до главной пещеры.
- А ширина этих входов приспособлена к чьим габаритам? К Кабанам или Гадюкам? - спрашивает Октавий.
- К Кабанам, поэтому вам нужно расставить руки и ноги, чтобы замедлить падение; а Кабанам советуют не слишком объедаться, ведь нельзя же бесконечно расширять проходы, иначе их будет легко заметить.
- А уже бывало, чтобы толстяк застревал в проходе? - лукаво спрашивает мой приятель.
- К сожалению, да, и нам было не до смеха. Он-то в конце концов пролез, а вот трое наших братьев, которые собирались нырнуть в проход вслед за ним, те пропали. Еще у нас обустроены воздуховоды и световые колодцы. Каждый день мы обследуем сотни метров коридоров, чтобы убедиться, что ни один канал не перекрыт врагом. Сегодня утром совершим обход вместе.
Мы двигаемся в очень бодром темпе. Время от времени Гаюдак останавливается, чтобы простучать палкой скалу, и что-то записывает. Он показывает нам свои записи. Постепенно определяется фронт наших послеобеденных работ: расчистить осыпь, частично перекрывшую один из проходов, укрепить стойками свод одного из залов и начать рытье нового коридора. Я замечаю, что наш провожатый то и дело касается правой рукой лба.
- Сейчас мы посетим передовой наблюдательный пост. Поскольку он не связан с системой подземных переходов, нам придется выйти наружу. Он расположен близко к границе и часто подвергается обстрелу одиночных стрелков из Дома: они палят по нам для острастки. Поэтому не теряйте бдительности. Если видите, что кто-то из товарищей бросается на землю, поступайте точно так же не раздумывая; возможно, он уловил звук, который…
На мгновение он теряет нить своих размышлений, затем продолжает:
- Звук… звук, который вы… гм… не расслышали. Ну, идем.