* * *
Рэв и Стояновский молча смотрели на скрюченное тело Варлеки Бурлески. Тонкая рука с накладными ногтями последний раз проскребла по грязному линолеуму и замерла.
- Всё, - наконец, сказал наг.
- Неприятная смерть, - констатировал Стояновский. - Я, наверное, предпочёл бы пистолет. Может быть, я им и воспользуюсь. Если ты, конечно, не передумаешь, - с кривой усмешкой добавил он.
- Зачем нужно было убивать эту женщину? - поинтересовался наг. - Насколько я понимаю, она готова была поверить в твою версию.
- Сука, - коротко ответил Гор.
- В таком случае, зачем ты так долго с ней разговаривал?
- Ну… Я, в общем-то, сначала думал её отпустить живой. Августа, дура набитая, и впрямь считала эту стервозу себе подружкой. И завещала ей своё барахлишко. Я думал озвучить нашу официальную версию событий и отпустить бабёнку. Дом и деньги Августы замазали бы ей ротик навсегда. Но когда эта слизь даже не потрудилась сделать вид, что ей немножечко неловко!
- Ты ей сказал, что Августа собиралась убить её, - сказал наг.
- Я сказал, что она свихнулась после того, как у неё увели мужа.
- Это неправда, - заметил наг. - Неадекватные реакции Августы Торанс были связаны с первой стадией заражения шссунхским червём, когда заражённый ещё находится в сознании, но уже не может бороться с видениями…
- И эта дрянь даже не попыталась ей помочь.
- Насколько я знаю земные законы, за это не полагается смертной казни, - заметил наг.
- Не полагается. Это просто подлость. Но мне всё равно. Ты хорошо её цапнул. Мне было приятно.
- Я раскаиваюсь, - серьёзно заявил наг. - Я совершил недостойное деяние, пойдя на поводу у твоих извращённых желаний.
- Раскаивайся сколько хочешь, мне-то что… Кстати, ты говорил, что убивать у вас считается извращением? Ты не слишком мучаешься?
- Я? Нет. Убийство нага нагом отвратительно. Но охотиться на существ другого вида можно. Особенно на теплокровных.
- Вот, значит, как… И всё-таки. Может быть, ты ещё подумаешь немного? Наши расы, в общем-то, совместимы. То, что видела Августа в нашем общем будущем - это, конечно, не очень гламурно… но к этому тоже можно привыкнуть. К тому же можно заранее принять меры. Не соглашаться распространять шшунхские законы на людей так прямо. Можно ведь что-то придумать.
- Нельзя, - печально сказал наг. - Если она видела это, значит, так оно и будет.
- Н-да… Что это всё-таки такое - шшунхский червь? - Гор напряжённо рассматривал тело Варлеки. - Как он вообще действует?
- Я же тебе говорил: мы не знаем, - наг вытянулся на полу длинной сверкающей полосой. - Это очень древний симбионт. Он живёт в наших телах. Известно, что вещества, выделяемые червём, стимулируют клетки коры головного мозга, повышают интеллектуальные способности, и так далее. Наши достижения, которыми ты так восхищаешься, связаны именно с этим…
- Знаю, знаю, не парь мне мозги. Откуда эта мистическая фигня про будущее?
- Очень редко, - наг уложил своё тело широким полукольцом, - с червями что-то происходит и они начинают пожирать тело носителя. Однако больные ткани начинают выделять что-то такое, что позволяет видеть будущее. Мы не знаем, что это. Но это работает.
- Кстати, а если у людей всё не так? Может быть, это самые обычные глюки, без всякого ясновидения?
- Нет, ошибки быть не может. Августа видела наиболее вероятное будущее. Которое наступит через девять лет. Судя по ясности и отчётливости её видений, в случае нашего открытого появления на Земле оно почти неизбежно.
- Чёрт, дьявол! Ты так и не объяснил мне, почему вы уходите. Неужели из-за этой идиотской фигни с законодательством и садистами? В конце концов, от этого пострадают только люди, а не вы.
- Нет, я не про то. Я увидел у вашей расы скрытый порок, который представляется мне неисправимым.
- Ты про садо-мазо? Таких, как я, немного, и они ни на что не влияют. Ну, будет их больше. И что?
- Это всего лишь частный случай. Просто случилось так, что древний шссунхский обычай наложился на извращённую человеческую похоть. Я про общий принцип. У вас есть талант приспосабливать всё что угодно для удовлетворения низких желаний. Вы можете научить использовать для этого даже нас, нагов. Например, в нас есть остатки охотничьего инстинкта. Нам нравится сжимать в объятиях что-то тёплое. Помните, чем это кончится - там, в будущем? Этим, как его… почёсыванием… посасыванием… А что будет дальше? Вы найдете способ нас развратить. Мы этого не хотим. Всё.
- Этого ещё не было! - закричал Гор. - И это можно… ну я не знаю. Запретить. Высмеять. Мало ли что. Напрягите свои замечательные извилины…
- Это уже было, - наг склонил голову. - Ты же помнишь, каким способом мы заразили Августу шшунхским червём. Нужен был очень тесный физический контакт. Я участвовал в тех гадостях, что ты с ней тогда делал. И мне… и мне это иногда нравилось, - последние слова он произнёс очень тихо.
- Чёртов ханжа. Извини, это я так. Скажи, а почему Августа в своих видениях воображала себя этой Бурлеской, а не собой?
- Она не должна была дожить до того времени. Помнишь? В самом начале бреда Варлека вспоминала про свою бывшую подругу Августу, которую поймал в ванной комнате какой-то маньяк и долго издевался? Потом она быстро умерла… Так вот, это была её собственная участь. А Варлека должна была дожить. Но тоже попасться насильникам. Конечно, не тебе с Альфонсом. Другим. Просто Августа их не знала - а поэтому её подсознание спроецировало их образы на любовника и бывшего мужа.
- Ну да, глюк не телевизор, - пробормотал Гор, - его так просто не переключишь… Кстати, эта ваша девочка, Оффь - ты и в самом деле собираешься её огулять?
- Раньше я об этом не думал, - признался наг, - она просто моя помощница. Но видения Августы навели меня на мысль, что Оффь и в самом деле может стать хорошей матерью для моего потомства. Пусть только подрастёт. Сейчас она ещё совсем выползок, а через девять лет она будет готова к зачатию… а я, наверное, буду готов к завершению жизни.
- Н-да. Бедная девочка, - пробормотал человек.
- Мне пора, - сказал наг. - Прощай.
- Подожди. Что вы сделаете с Землёй?
- Скорее всего, изолируем. После моего доклада решение будет утверждено на Шссунхе. У нас есть защитное поле, которым можно покрывать целые системы. Что-то вроде кокона, препятствующего преодолению пространства. Вы не должны покидать свою звёздную систему. Никогда.
- Очень жаль, дружище, но никакого доклада ты не сделаешь, - сказал Гор и выдвинул ещё один ящик.
Тонкая серебристая дуга просверкала в воздухе и упала рядом со змеем.
Несколько бесконечно долгих секунд два нага, свившиеся в клубок, бились на полу. Потом тяжёлое тело Рэва осело. По нему волной прошло несколько судорог, пару раз дёрнулся хвост.
- Я вс-сё-таки убила его, - грустно сказала Оффь.
Змейка была совсем юной, не созревшей. Она лежала на полу, коротенькая, как серебряная сабля.
- Быстро управилась, - одобрил Стояновский.
- Он почти не с-сопротивлялс-ся. Нагу очень трудно убить нага, ос-собенно с-самку. А с-самка может убить с-самца, ос-собенно если нас-строитс-ся… Но мне его жаль. Он был помощником владычицы нашего гнез-зда. Когда я была маленькая, он учил меня говорить.
- Ну да. А теперь он намылился тебя замучить до полусмерти и потом трахнуть, - ехидно сказал Стояновский. - Чтобы ты окотилась его змеёнышами.
- Не говори так, - змейка была печальна, - он имеет на это право, ведь это же з-законно. Мы так раз-змножаемс-ся. А я - прес-ступница. Я уклонилас-сь от долга…
- …ради удовольствий, - добавил Гор. - Довольно невинных, кстати. Всего лишь извращённый охотничий инстинкт. Проще говоря, ты любишь обниматься и гладиться. Ещё ты отлично делаешь минет. Но тебе же это нравится, да? Тебе вообще нравится Земля? И тебе ведь не хочется отдавать своё тело самцу, который будет тебя мучить, пока ты от боли не чокнешься - и, может быть, станешь способной к зачатию. А этот гад распалится, проткнёт тебе пузо своим крючком и оплодотворит. Потом ты его прикончишь… Веселуха-то какая, оборжаться можно!
- Ес-сли я не с-сделаю этого когда-нибудь, у меня никогда не будет потомс-ства, - сказала Оффь, сворачиваясь колечком.
- Ну и что? - засмеялся Стояновский. - У меня его тоже нет. И, наверное, не будет. Вот ещё, спиногрызов плодить. Я же по этому поводу не рыдаю?
- Это… из-за меня? - голос змейки предательски дрогнул.
- Из-за тебя тоже, лапочка моя, - успокаивающе сказал Гор. - Кстати, тебе не холодно на полу? Не хочешь погреться?
- Ты же з-знаешь, я вс-сегда хочу тебя, - прошептала Оффь, разворачивая гибкое тело. - Тебе с-сделать твоё удовольс-ствие? Blowjob?
- Не сейчас, дорогуша, - буркнул Гор. - Ты классно сосёшь, но мне ещё нужно прибраться. Куда-то этого твоего дружка девать, - он неодобрительно покосился на Рэва.
- Не наз-зывай его так! - змейка издала странный горловой звук, подозрительно напоминающий капризный всхлип.
- Ещё тут бабских сцен мне не хватало, - вздохнул Гор и стал осматриваться. - А сторож взял нага на па-алку и выбросил нага на сва-алку… Чёрт, какая ещё палка, он здоровенный… милая, что вообще делают с мёртвыми нагами?
IV. Место: Родос
- И что же делают с мёртвыми нагами? - спросил профессор Альфонс Рейке, придвигая к себе чашку с молодым вином. Белый с синим саксонский фарфор был украшен изображением пастушка в чулках и камзоле, на обратной стороне трещина проходила через тело куртуазной пастушки в юбках. На ручке можно было различить следы позолоты.
- Их рубят на куски и сжигают в печке, - Гор с наслаждением втянул в себя сигарный дым, подержал его в носовых пазухах и осторожно вдохнул, после чего выпустил из лёгких клубящуюся струю, сиреневую в сгущающихся летних сумерках. - В морге госпиталя Перси прекрасная печка.
Они сидели на открытой веранде, выложенной чёрным и белым камнем, и смотрели на лежащий под ногами городок, состоящий из налезающих друг на друга белёных домиков. На верёвках отдыхало прожаренное за день бельё. Птицы устраивались на ночлег в железных пазухах кронштейнов, в которые по праздничным дням крепили сине-белые национальные флаги. Кое-где окна зажелтели слабеньким ранним электричеством.
- Гадос-сть, - капризно сказала лежащая на мраморной плите Оффь, смешно отмахиваясь хвостиком от плывущих над ней табачных вавилонов.
- Ничего-ничего, - покровительственно сказал профессор, облизывая намокшие в вине усы. - Мы тебя ещё и курить научим. - Плетёное кресло под ним убедительно поскрипывало, как бы подтверждая каждое слово.
- Кстати, это трудно - рубить нага, - сказал Стояновский, придвигая к себе чашку с вином. - Он твёрдый.
- Это они сейчас твёрдые, - невпопад отозвался Рейке, думая о чём-то своём.
Они помолчали. В сонной тишине откуда-то издалека доносился собачий лай и пение скрипки.
- Как хорошо, - змейка заворочалась, перемещаясь на самую нагретую сторону плиты. Глаза её затянуло жёлтой плёнкой. - Я пос-сплю…
- Вообще-то они не спят, - заметил Гор и отпил из чашки. - Я её научил.
- Ты её совсем испортил, - профессор ухмыльнулся, - И разбаловал.
- Бедная девочка, - Гор нахмурился: непонятно откуда взявшийся порыв ветра погасил сигару. - Факин шит… - он зашарил по столу в поисках зажигалки, но не нашёл. - Да что за день такой сегодня!
- Вторник, второе августа, - всё так же рассеянно сказал Альфонс Рейке и отхлебнул из чашки вино. - Возьми, - он протянул другу коробок с длинными сигарными спичками. - Н-да, подружка у тебя ничего. А тот наг мне никогда не нравился.
- Кто? Рэв? Угу. Самодовольный типчик, - сказал Гор, безуспешно пытаясь подавить зевок. Потом всё-таки зевнул. - Бы-ы-ыл. Мне его не жаль. Очень уж ему хотелось, чтобы нашу планетку заперли в клетку. Как тех моллюсков, о которых он любил рассказывать.
- Ну, моллюски вроде бы съели их послов…
- Фигня. Моллюски никого не съели.
- Что? Наг лгал? Насколько я понимаю, это на них непохоже.
- Погоди, дай сказать. Они действуют на каждой планете по стандартной схеме. Сначала подгоняют корабли на орбиту. Потом на Земле появляется пара-тройка нагов. Они прячутся, потихоньку изучают язык и культуру, вступают в контакт с несколькими аборигенами - вроде нас. Потом находят способ заразить одного из них шссунхским червём и ждут, когда он начнёт видеть будущее. Внимательно слушают его бред. И на этом основании делают выводы. С моллюсками они поступили так же.
- И что?
- И выяснили, что в случае контакта моллюски обязательно провели бы расследование предыдущей деятельности нагов на их планете. Они очень подозрительные. Обнаружили бы, что наги заразили и убили нескольких моллюсков для того, чтобы получить нужную информацию. И наказали бы нагов за это - съев их послов. Это у них такой способ наведения справедливости. Моллюски очень мстительные. Ну вот они и удрали, а моллюсков закрыли, гады. Это мне Оффь рассказала.
- Кого мне по-настоящему жаль, - задумчиво сказал профессор, - так это нашу бедную Аугусту. Она так мучалась перед смертью… Кстати, спасибо за Варлеку. Я уже просто не знал, куда деваться от этой суки.
- Между нами, дружище - не стоило так уж вестись на свежее мяско. Да и не очень свежее, если уж на то пошло.
- Будешь читать мне мораль? - усмехнулся профессор, подливая себе вина.
- Ну, ты же знаешь, какой из меня моралист, - осклабился Стояновский. - А вот Августа могла бы выжить, наверное. Мы её просто перегрели.
- Н-да. Рэв всё время требовал повышать температуру. Шссунхский червь очень теплолюбив… Мы уже начали охлаждать тело, но было поздно.
- Ну, Августа тоже не ангелом была. Я ещё не забыл, как она палила в меня из своего дамского пистолетика.
- Когда узнала, что с твоей помощью заразилась шссунхским червём, - напомнил профессор. - В Рэва, кстати, она тоже попала разок… Ладно, это всё в прошлом. Что мы теперь будем делать?
- Придумывать версию о том, как погиб Рэв. А наша маленькая подружка впишет её в отчёт для своего начальства. Отчёт будет благоприятный. После этого наги придут на Землю. И с нами случится всё то, что видела Августа. Хотя надо бы всё-таки как-то воспрепятствовать введению этого дурацкого закона… Но в любом случае это можно пережить. Нам нужны их технологии. А мы научим их жизни. Удовольствиям. Мы их развратим, дружище.
- Скорее всего, - медленно проговорил профессор, - через какое-то время у них начнутся большие проблемы с продолжением рода.
- Ну да, я про это думал, - ухмыльнулся Стояновский. - Это как у нас со вторым демографическим переходом. Как только люди начинают жить хорошо, они перестают плодиться. Потому что беременность и роды несовместимы с комфортом. Холёная сука в костюме от Диора рожать не будет, разве что разок. А шшсунхский гон - это ж ужас кромешный. Сейчас у них всё держится на традициях и аскетизме. Но если внушить им ту идею, что можно жить иначе…
- Они вымрут, - закончил профессор. - Рано или поздно - вымрут. А мы станем наследниками великой шшунхской цивилизации со всеми её достижениями. Естественным образом. Мне нравится такая перспектива.
- Это уже было в истории, - профессор снова приложился к вину. - Рим, захвативший Грецию.
- Graecia capta ferum victorem cepit et artis intulit agresti Latio, - процитировал Гор. - Надо же, до сих пор помню! Греция, дескать, побеждённая, победителей диких пленила… Обычно делают вид, что это про греческую культуру. Статуи там всякие, музыка, бла-бла-бла. Ага. Чихали римляне на культуру. Было такое слово - graeculi. Нехорошее слово. Типа "гречишки". Так называли пидарасов и прочих любителей потрахаться каким-нибудь хитрым способом. Вот на что римляне повелись. На попки. Отсюда и вся грекофилия.
- Грекофил по-латински - graecor, - профессор потёр висок, пытаясь оживить в памяти остатки классического образования. - В целом ты прав. Завоеватели не столько окультурились, сколько приобрели вкус к утонченным удовольствиям. В которых греки преуспели больше. Катон Старший был прав, когда видел в греках учителей разврата. Но греки пережили своих победителей, да ещё и сами стали назваться римлянами. Точнее, ромеями, но это уже детали… А вот византийцам нечего было предложить арабам, кроме постов и молитв. В результате от ромеев осталось вот что, - он махнул рукой, показывая на засыпающий городок.
- Нежные попки спасли эллинскую цивилицию, а строгость нравов погубила, - похабно ухмыльнулся Гор.
- Не попки. То есть не только попки. В высокой цивилизации всегда есть нечто извращённое, - задумчиво сказал профессор. - Что такое разврат? Переход границы дозволенного. Неважно, кем дозволенного - законами природы, физиологией или моралью. В таком случае, что такое наука, как не переход границы возможного для человека знания? А искусство? Истинно прекрасное изображает невозможное, нарисованная женщина может быть желаннее любой бабёнки… В основе любой высокой культуры всегда лежит извращение, как удовольствие от успешного преодоления природных, инстинктивных и культурных запретов…
- Кстати об этом, - невежливо перебил Гор. - Яичко готово?
- Я его положил в скороварку. Боюсь, как бы не остыло. Мы тут заболтались, а ты хотел угостить её тёпленьким.
- Тёпленькое они любят… Может, новое сваришь? Хотя ладно. Чем богаты, тем и рады.
Гор подошёл к спящей подруге и осторожно взял её на руки. Змейка сонно заворочалась, покрутила головкой.
- Лапуся, - сказал Стояновский. - Помнишь, я кое-что тебе обещал?
- Ой, - нагиня вывернулась из рук мужчины и упала на пол. - Ты об этом? Ну, в с-смыс-сле… помнишь, ты с-сказ-зал…
- Именно, именно. Уже всё готово, дорогая. Тебе же хотелось попробовать.
- Это ужас-сно, - содрогнулась нагиня. - Я, наверное, не с-смогу…
- Сможешь, сможешь. Обвивайся вокруг меня.
Оффь не стала заставлять себя просить дважды. Очень скоро её головка легла на волосатую грудь Гора. Тот взял треугольную змеиную голову за виски и начал почёсывать. Ловкие человеческие пальцы почёсывали серебристую чешую, выискивая чувствительные места.
Тем временем Альфонс Рейке вынес на террасу стеклянную кастрюльку. В воде плавало маленькое пёстрое перепелиное яйцо.
Змейка задрожала всем телом, когда профессор присел рядом и начал медленно очищать скорлупу. Стояновский закряхтел - объятия подруги внезапно стали слишком тесными.
- Ужас-сно, - прошептала Оффь. - Это же яйцо! От него пахнет, как от наших з-зародышей. У меня вс-сё внутри с-содрогаетс-ся. Как будто я с-собираюсь с-съес-сть с-своё потомс-ство.
- Любовь к потомству - всего лишь инстинкты. Наслаждение - в том, чтобы их преодолевать, - Гор принял облупленное яичко из рук профессора, макнул в солонку, капнул острым соусом. - Ну-ка, закрой глазки.
- Это ужас-сно, - повторила нагиня, забрала глаза плёнкой и открыла рот.