Великое Заклятье, поразившее древнюю страну, напрямую связано с жизнью молодой современной женщины и ее загадочного друга. Оказывается, поступки каждого человека отзываются эхом во множестве миров, о существовании которых он и не подозревает. Книга рассказывает о чудесном и обыденном, королевских войнах и кухонных спорах, о любви и предательстве…
Содержание:
Оберег 1
Здесь, на краю земли 2
Алый Дракон и Серебряная Башня 18
Оэл-менестрель 22
Королевская книга 23
Оберег
Боязливый человек не может быть хорошим оружейником, его боязнь непременно передастся металлу - и клинок не будет годен к битве.
"Чуть было не испортил все дело", - подумал Тинри, крутя в руке меч и со свистом рассекая воздух. Солнце склонялось к холмам, окружавшим город, ложилось на белые ноздреватые плиты дворика, заглядывало в распахнутую дверь мастерской, и каштановые волосы Тинри отливали красным. Он стоял, сосредоточенный, высокий и нескладный, с порхающим мечом, предназначенным иноземцу, остановившемуся две недели назад в таверне "Старая Площадь".
Странный был иноземец - непонятно из каких краев, но говорил по-здешнему без акцента, имени своего не назвал. Судя по одежде, роду знатного, при нем Тинри испытывал необъяснимую робость и самому себе казался ниже ростом. Какая уж тут может быть чистая работа…
"Но нет, вроде бы не испортил. Хотя, черт его знает…" Тинри, хмурясь, отправился прибирать мастерскую.
Мастерская ему досталась по наследству, и он старался, чтобы в ней все было в порядке, как при отце. Верта, дочь писаря, огорчалась, что он никогда ее в мастерскую не пускал, даже с порога прогонял - вежливо, но прогонял - нельзя девчонкам, это особое место, понимать надо. Она обычно сидела на резной скамейке во дворике, грызла тыквенные семечки и размышляла, как нелегко быть невестой лучшего городского оружейника.
Сегодня дочь писаря, слава богу, не пришла, иначе точно бы приметила, что с любезным другом неладное творится, и не объяснить бы ей было, что все это ерунда и Тинри просто заказчика ждет.
А не пришла Верта потому, что вместе с подружками отправилась потолкаться на площадь - к его величеству пожаловал в гости двоюродный брат, девчонкам любопытно было посмотреть на красивую кавалькаду и молодого принца, в честь которого по городу было развешано столько разноцветных знамен.
Заказчик явился на закате, бегло оглядел тусклую сталь, поднял глаза - в один с ней цвет:
- Не годится.
Тинри длинно вздохнул.
- Мне сказали: вот оружейник, который никогда не волнуется за работой. Обману-ули, - насмешливо протянул иноземец.
- Ну почему же - никогда… Всяко бывает. На сей раз как-то… - Тинри замялся.
- Как-то сердце немного замирало, и руки дрожали, - закончил тот.
- Вроде он этого не запомнил, - конфузливо пробормотал Тинри, косясь на меч, - я вроде проверял…
- Чушь, - оборвал заказчик. - Я не доверю такому оружию свою жизнь. Переделай.
Тинри молча проводил его взглядом, стараясь разгадать, чем же он отличается от прочих людей, для которых делать оружие легко и приятно. Ну мрачный - так приходили и мрачные, ну надменный - таких тоже немало было. Насмехается - так и это не беда. Что же тогда? Оружейник взъерошил волосы рукой, уже зная: сколько ни бейся над этим мечом - не получится, слишком непонятный и непростой человек его хозяин. Он открыл сундук, отыскал кошелек с задатком и выскочил вслед за иноземцем.
Тот шел скользящим, стремительным шагом. Тинри утомился догонять, но все же на самом гребне горбатой улочки догнал и остановил. Выдерживая острый, насмешливый взгляд, сказал, что по здравом размышлении не берется продолжать работу. Господину лучше обратиться к кому-нибудь другому, кто ему, господину, чета, а он, Тинри, деньги возвращает с извинениями.
Тинри еще приплатил бы, только чтоб никогда его больше не видеть.
- Быстро же ты сдался, - поддел иноземец.
- Быстро сообразил, - с достоинством возразил Тинри.
Возвратясь, он уселся на пороге мастерской, закурил трубку, качая головой, - нехороши дела. Человек этот наверняка ославит его на всю округу ("Старая Площадь" - место людное, проезжающих полно, да и местные там целые вечера просиживают) - и будет прав. Желающих доверить свою жизнь оружию работы Тинри станет меньше, а значит, сегодня последний вечер, когда он почитается лучшим оружейником города. Поразмыслив, Тинри решил этот вечер провести в бесшабашном веселье, не помышляя о неминуемом позоре вкупе с завтрашним похмельем.
В гаснущем небе проклевывались первые звезды, когда оружейник вышел из дома. Он еще не решил, куда отправится (но не в "Старую Площадь", это точно), и медленно шагал среди домов, сложенных из светлого камня, увитых плющом и освещенных круглыми лампами, словно светляками, - изумрудно-зелеными, золотистыми, опаловыми. Теплая ночь обнимала со всех сторон мягким ветром, темнотой и треском цикад, донося с холмов запахи цветов и меда. Не встретив, по счастью, знакомых, Тинри сворачивал наугад, пока не очутился на окраине у старых ворот. Миновав их, он отправился за город, где был хорошо известный ему постоялый двор. Оружейник остановился перед вывеской с диковинным, нарочно разломанным гербом и надписью: "Полтора Орла".
Внутри ему понравилось, он занял стол у окна и подозвал хозяина, готовясь упиться и объесться. Пока хозяин расхваливал блюда, Тинри, рассеянно скользя взглядом по залу, заметил среди редких посетителей знакомца, вздрогнул легонько и выругался сквозь зубы - странный иноземец, по всему обязанный находиться сейчас в "Старой Площади", сидел в уголке и внимательно наблюдал за Тинри.
Не успел Тинри сообщить хозяину, что передумал ужинать и немедленно уходит, а иноземец уже очутился напротив:
- Надо поговорить, оружейник.
- Да вроде все сказано, господин… простите, не знаю вашего имени, - сухо ответил Тинри, поднимаясь.
- Флангер, - последовал ответ.
- Это ж город наш так называется, - хмыкнул Тинри.
- Поэтому меня - покровителя города - зовут именно так.
Тинри медленно осел на скамью. Покровитель Флангера, "Страж Столицы…", "…осеняющий крылами", "…в сиянии неба и солнечном ветре" - как еще там в балладах поется? - сидит в харчевне, ни тебе крыльев, ни нимбов, и вроде даже пиво заказывает.
- Ты предпочел бы узреть меня в сиянии? - небрежно ответил на его мысли Флангер. - Могу устроить.
Тинри отрицательно помотал головой, потихоньку обретая дар речи:
- Вон что…
И рассмеялся с облегчением:
- Так вот почему дело не удавалось! И не могло иначе быть! И как это вам в голову пришло - человеку оружие заказывать?
Флангер заговорил - тихо, немного устало, - что меч ему, конечно, не был нужен, интересовался он исключительно персоной оружейника, и не заказ это был, а испытание, которое Тинри с успехом прошел. Теперь Флангер знает, что оружейник достоин доверия, честен и много на себя не берет, остается только узнать, согласится ли он выполнить одно небольшое, но ответственное поручение.
- Мне надо отлучиться со своего поста на один час. - Глаза Флангера на миг утратили стальной блеск и сделались как печальное осеннее небо. - Ты согласен заменить меня?
- Я?! - ужаснулся Тинри. - Я? Вас?
И продолжил, запинаясь, что в городе полно достойных искусных воинов, не только готовых защищать город, но и умеющих это делать, ибо таково их ремесло, вот взять хотя бы Райна-военачальника…
- Он не годится, - отрезал Флангер.
- Но я-то чем лучше? Особенно касаемо храбрости - если бы моя храбрость была вашей равна, я бы вам клинок на славу сработал.
- Дело не в храбрости. И не в воинском искусстве.
Тинри украдкой огляделся и спросил вполголоса:
- Что, а разве сам… его величество - он тоже не годится?
- Не-а, - ответил Флангер.
- Да как же это? Кому как не ему…
- Я хочу по возвращении увидеть город таким, каким его оставил, - сказал Флангер. - Если на моем месте целый час будет король, или Райн-военачальник, или другая одержимая гордыней персона, мне придется наводить порядок несколько лет.
Тинри помолчал и ответил, что не вполне уразумел, чем будет полезен, но раз сам покровитель города говорит, что польза будет, он, пожалуй, согласен.
- Идем, - сказал Флангер.
Он непринужденно прошел сквозь запертые двери, увлекая за собой онемевшего Тинри. За дверями оказалось незнакомое место и другое время суток: пасмурный день, высокие облака, нездешние травы под ногами и запах земли в сухом ветре. Они стояли на холме перед почерневшим от дождей деревянным резным троном, на спинке которого виднелся полустертый герб Флангера. Сам город лежал далеко в долине и казался нарисованным.
- Твой пост. - Флангер знаком предложил Тинри занять место.
Тот неловко устроился, свесив ноги, и с легким трепетом в голосе осведомился, что ему делать.
- Присматривать за порядком. Больше ничего. На этот вечер я наделяю тебя частью своей силы.
Не успел Тинри спросить, как же присматривать, если город вон где, а он, Тинри - совсем наоборот - здесь, как Флангер на прощание коснулся его плеча. И тут что-то с Тинри случилось. Город, будто нарисованный на зеленом холсте долины, оставаясь далеким, в то же время вдруг очутился у Тинри внутри. Можно сказать, Тинри сам стал городом, улицы потекли в его венах, небо отразилось в разноцветных глазах витражных окон, ветер площади ворвался в грудь, и голову увенчала древняя зубчатая корона стен королевского замка. Некоторое время он сидел неподвижно, став большим и тяжелым, привыкая к движению, гулу и свету внутри себя. "Это, значит, и есть порядок?" - хотел спросить он Флангера, но тот уже исчез. "Флангер - это теперь я", - подумал Тинри. И рассмеялся. "Быть Флангером, оказывается, не так уж трудно, я, может, и не один час, а дольше бы смог - времена сейчас мирные, народ спокойный".
Едва он произнес про себя слово "народ", как неожиданно потоки в нем распались на тысячи частиц - он знал их всех в лицо и по имени, слышал каждый голос, видел одновременно события, происходящие со всеми, знал все об их поступках и помыслах. Люди переполняли Тинри - их разговоры, неторопливые думы, пьяные песни, детские сны, улыбки, воспоминания. Среди них он нашел Верту - она, сияя глазами, рассказывала матери, как близко ей удалось увидеть принца, а он - честное слово! - посмотрел на нее и улыбнулся.
И отчетливее всех слышались мысли короля - где-то под самым зубчатым венцом, что украшал сейчас лоб Тинри: король поднимал кубок за здоровье своего дражайшего родственника, сидящего по правую руку, своего злейшего врага. Очень скоро у короля Антарского не будет необходимости изображать братскую любовь - он все хорошо продумал, он заманил брата в столицу под предлогом полного и окончательного примирения, он усыпил его бдительность настолько, что даже металлический привкус молодого вина не вызовет никаких подозрений, принц выпьет, непременно выпьет до дна…
Тинри закрыл глаза, едва вмещая все это. "Больше, пожалуй, не надо. Иначе меня, пожалуй, разорвет".
Но было и большее: он увидел будущее, которое наступит, если все продолжат делать то, что сейчас делают. Увидел разрушенные стены, горящий город, кровь на дворцовых ступенях - боль и предчувствие гибели захлестнули его.
"Если король отравит брата, будет война, в которой нам не победить".
Тинри завопил что было мочи, пытаясь привлечь королевское внимание и остановить неизбежное. Но мощный крик, который должен был бы сотрясти стены замка, оказался никем не услышанным, все продолжало идти своим чередом, и он с ужасом понял, что не властен над событиями и чудесная сила, которую передал ему хранитель города, здесь, похоже, имеет предел.
И тогда Тинри испугался. Как никогда в жизни, он вцепился в подлокотники, борясь с обмороком, все заледенело в нем и онемело.
Город затих, смолк, замер, и иные, темные и холодные, течения медленно наполнили улицы. Песни смолкли, разговоры перешли на шепот, поспешно захлопнулись ставни, и патрули на улицах сбились с шага.
В пиршественном зале голос короля, гремевший заздравной речью, внезапно дрогнул. Все увидели, как побледнел могущественный властитель, глядя на кубок в руке брата, как шевельнулись его губы, произнося еле слышно: "Не пей". Непонятный страх на мгновение передался придворным и слугам, но король быстро овладел собой. И громко продолжил:
- В знак нашей дружбы, брат, выпьем из одной чаши согласно древнему обычаю, - и, сделав длинный глоток, протянул свой блеснувший аметистами кубок молодому принцу.
В тот же миг Тинри почувствовал, как его тронули за плечо. Рядом стоял Флангер, веселый, улыбающийся, было видно, что дела его хороши и путешествие удалось как нельзя лучше. Прищурившись на город, он одним движением смахнул Тинри с трона и, сразу став сосредоточенным и суровым, устремил взгляд вдаль и одновременно внутрь себя.
- Я был уверен - король Антарский не решится сводить счеты с братом именно сегодня, - медленно сказал он. - Ты умница, оружейник. Все сделал как надо.
- Ничего я не делал. - Тинри в изнеможении растянулся на траве. - Вы вовремя подоспели.
- Остановил его именно ты, - возразил Флангер. - Своеобразным способом, которым я никогда не пользуюсь, ибо мне неведом страх…
Тинри молча смотрел в высокие белые облака, почти не слыша, как Флангер говорил о награде - Тинри будет жить счастливо, ни в чем не испытывая нужды, и все его потомки, которым будет угодно жить в столице, будут счастливы и богаты, покуда не прекратится род, а прекратиться он может очень не скоро и с весьма малой долей вероятности…
- Спасибо. Вот уж спасибо так спасибо, - бормотал Тинри, бредя домой по темной улочке. Пьяный от усталости, он то и дело прислонялся к стенам и думал, что именно в таком виде и возвращался бы из "Полутора Орла", не повстречайся ему там покровитель города Флангера, столицы Антарского королевства.
А поутру прибежала Верта, соскучившись за вчерашний день, и обнаружила его сидящим на скамье в размышлении. Дверь мастерской была заперта. Но не это из ряда вон выходящее обстоятельство изумило Верту, а то, что она не дождалась ни улыбки, ни поцелуя.
- Что с тобой, Тинри?
Тинри покачал головой. Трубка его тихонько потрескивала. И тут Верта увидела, что в женихе произошла странная недобрая перемена - от прежнего Тинри он отличался как склеенный кувшин от нового.
- Скажи мне, если один человек спас целый город, он герой? - глухо спросил Тинри вместо приветствия.
Верта растерянно кивнула - герой.
- А если человек в решительный момент испугался так, что руки-ноги отнялись - он трус, да?
- Ну вроде как трус… Да что такое, Тинри?
- А если он спас город благодаря своему испугу, тогда он кто? - медленно спросил оружейник, поднимая голову. Глянув в его больные глаза, Верта улыбнулась и уверенно сказала:
- Везунчик.
Тинри хмыкнул.
- Есть такие люди: что ни делают, все хорошим оборачивается, - весело заговорила она, придумывая на ходу. - Им и отвага - защита, и страх - оберег. Везунчики, одним словом. Я так думаю, тот город по-другому и нельзя было спасти. Другого способа просто быть не могло, помяни мое слово.
- Не утешай… - тихо произнес Тинри, но глаза его чуть-чуть оживились.
- Тинри, так это о тебе, значит, речь?
Тинри принялся тщательно раскуривать погасшую трубку. Потом долго смотрел, как клуб дыма рассеивается в косых лучах.
- Расскажешь? - шепнула Верта.
- Может, потом… когда-нибудь.
Верта села рядом, склонила голову ему на плечо и, щурясь на солнце, в который раз подумала о том, как нелегко быть невестой лучшего в столице оружейника.
Здесь, на краю земли
1
Он назвался мастером Перегрином. Или, может быть, мастером-странником. Это было единственное, что я смог поначалу разобрать в его речи. Он пытался говорить сразу на всех известных ему языках Западных Равнин. Лопотал быстро и очень невнятно - разбитые губы мало способствуют хорошему произношению. Солдаты с ним явно не церемонились - в кои-то веки представился случай показать свое усердие. Он шмыгал носом, бережно поддерживал левой рукой правую, не то вывихнутую, не то сломанную, и дрожал крупной, даже издалека заметной дрожью.
Я молча рассматривал его. Обыкновенный отощавший за зиму бродяга, совсем еще мальчишка, невысокий, тщедушный. Грязные лохмотья, бывшие когда-то кафтаном, растоптанные вдрызг сапоги, огромная, но явно пустая дорожная сумка. Обычный бродяга, каких много…
Черт побери, их много, но только не здесь. Я отвык не только от бродяг, но и вообще от незнакомых лиц. Не заходят незнакомые в Даугтер, незачем - все большие дороги милях в двадцати отсюда. Городов в округе нет, в деревнях милостыню не подают и на ночлег не пускают. Нищий странник в этих местах может быть только переодетым шпионом.
Вряд ли это лазутчик короля, король в последнее время сделался прост и прям - по любым поручениям отправляет Посланников. А Посланник, желая прибыть инкогнито, может изобразить кого угодно, только не нищего. Скорее всего, паренька подослал кто-то из нашей милой семейки. А я-то было думал, что обо мне забыли. Видно, время здесь и там идет по-разному. Мне кажется, что я уже полжизни сижу в этих проклятых болотах. А они только-только поделили мои земли, покончили с войнами, и любопытно им стало, как там поживает Дан, беглый князь, их драгоценный братец.
- Молчать! - гаркнул я. Бродяга смолк, будто поперхнулся, солдаты за его спиной вытянулись во фрунт. - Где, говоришь, вы его изловили, Длинный?
Барг Длинный, державший мальчишку за плечо, выступил вперед и степенно произнес:
- С утра с самого, как на пост заступили, его увидели. Вокруг крепости шастал, высматривал чего-то. Мы пару раз стрельнули. Из эрболета…
- Арбалета, дубина.
- Вот-вот. А он давай в ворота барабанить. Хочу, кричит, с господином вашим говорить по важному делу. Ну мы, понятно, ему… - Длинный покачал увесистым кулаком.
Я сделал знак, бродягу подтащили ближе, и я удивился: глаза у него были смеющиеся, бесстрашные, а на лице сквозь разводы грязи и крови угадывалось некое подобие улыбки. Было похоже, что дрожит он не от страха, а от какой-то ему одному ведомой радости и собирается поделиться этой радостью со мной.
- По-антарски говоришь? - спросил я. Он с готовностью кивнул. - Я слушаю тебя.