* * *
Когда Ангел вернулась с края мира, она прямо пришла к господину Нараяну. Стоял теплый вечер, тот час после заката, когда улицы начинают заполняться гуляющими, бормотанием соседей, приветствующих друг друга, криками уличных торговцев, продающих фруктовый сок, попкорн или сладкие пирожки.
Господин Нараян слушал, как его ученик, сын магистрата, читал пассаж из Пуран, где описывалось время, когда Хранители крепко стянули Галактику своими творениями. Мальчик был высоким, неуклюжим и слегка обиженным, ибо он не был тем заядлым школяром, которым его хотел видеть отец, а с большим удовольствием проводил бы вечера с приятелями в пивных залах, чем читал древние легенды на давно мертвом языке. Он склонялся над книгой, словно ночной аист, его палец тыкал в каждую строчку, пока он неловко переводил ее, калеча слова своим грубым голосом. Господин Нараян слушал вполуха, вмешиваясь только для поправок особенно неэлегантных фраз. В кухне на дальнем конце маленькой квартирки его жена напевала под бормотание радио, ее голос - слабый, довольный и монотонный.
Ангел с быстрым цокотом поднялась по винтовой лестнице, живо вознесясь над внезапной тишиной на улице. Господин Нараян понял, кто пришел, еще до того, как она ворвалась на балкон. Ее появление так ошеломило сына магистрата, что тот выронил книгу. Господин Нараян отпустил его, и он поспешил прочь, несомненно нетерпеливо ждущий встречи со своими друзьями в мерцающем неоном пивном зале, чтобы рассказать им об этом чуде.
- Я побывала на краю мира, - сказала Ангел господину Нараяну, холодно согласившись принять чашку чаю от жены господина Нараяна, и совершенно не обратив внимания на взгляды, которыми она обменялась с мужем перед тем, как удалиться. Сердце господина Нараяна перевернулось при этом взгляде, ибо в нем он увидел, как легко растворяются жесткие слова жены в сумбурном море рефлексивной благосклонности. Какими жестокими не были Хранители, ему показалось, что жесточе этого нет ничего, когда они создали расы Сотворенных и принудили их к бездумному повиновению.
Ангел сказала:
- Похоже, вы не удивлены.
- Дрин сказал мне об этом. Я рад, что вы благополучно вернулись. Без вас время шло сухо.
Он уже сказал слишком много: было похоже, что все его мысли нетерпеливо выплескиваются перед ней.
- Дрин знает все, что происходит в этом городе.
- О, нет, совсем нет. Он знает только то, что ему необходимо знать.
- Я взяла лодку, - сказала Ангел. - Я просто спросила о ней, и человек повез меня без всяких вопросов. Теперь мне хочется, чтобы я ее украла. Так было бы проще. Я устала от всей этой доброй воли.
Похоже, она читала его мысли. Впервые господин Нараян начал побаиваться, дрожать, как после первого удара в тамбурин, что ритуально предшествовал бурным танцам его молодости.
Ангел уселась на стул, с которого только что ушел ученик, повернув его боком, чтобы она могла прислониться к перилам балкона. Она коротко подстригла свои черные волосы и повязала на лбу белую ленту с лозунгом, выведенным древним неразборчивым шрифтом, отличительным признаком своих приверженцев. Она была в обычной свободной белой рубашке, но с многочисленными украшениями: по кольцу на каждом пальце, иногда и по несколько, браслеты и звенелки на предплечьях, золотые и серебряные цепочки на шее, многими нитями спускающиеся на грудь. Она была одновременно грациозной и пугающей, грубой бестией, свалившейся из глубокого прошлого, чтобы потребовать весь мир.
Она сказала с вызовом:
- Вы не желаете слушать мою историю? Разве это не ваше призвание?
- Я выслушаю все, что вы захотите мне рассказать, - ответил господин Нараян.
- Этот мир вытянут в прямую линию. Вы знаете о либрации?
Господин Нараян покачал головой.
Ангел вытянула ладонь и покачала ею вправо-влево.
- Это и есть наш мир. Все расположено на боку длинной плоской пластины, окружающей солнце. Плоскость колеблется на своей длинной оси, так что солнце встает над краем, а потом движется обратно. Я подошла к краю мира, где река, что протекает по половине его длины, низвергается в пустоту. Предполагаю, она должна собираться и перераспределяться, но в реальности выглядит так, будто она исчезает навсегда.
- Река вечно обновляется, - сказал господин Нараян. - Там, где водопады, есть место, куда прибывают и откуда отправляются корабли, но этот город не служил портом многие годы.
- К счастью для меня, иначе мои компаньоны уже были бы здесь. На дальней стороне река есть узкая полоска земли. Никто не живет там, даже насекомые. Там нет ни почвы, ни камней. Воздух сотрясается от звука речного водопада, кружащийся туман сверкает радугами. И там есть храмы, в грохоте и тумане края мира. Один заговорил со мной.
Господин Нараян знал эти храмы, хотя не был там много лет. Он помнил, что разные расы Сотворенных воздвигли храмы по всему краю мира, доставляя по реке камень за камнем. На храмах развевались флаги и длинные стяги. Очень давно первоначальные основатели города Сенша, предки Дрина, путешествовали через реку, чтобы обратиться к аватарам Хранителей, веря, что это путешествие через широкую реку есть необходимый ритуал очищения. Но они ушли, а новые граждане, которые выстроили свой каменный город над сожженными рощами старого города, перед тем как обратиться с прошениями, просто купались в горячей, сильно минерализованной воде прудов святилищ храма на краю города. Наверное, гордые флаги и стяги храмов стали теперь изорванными тряпками, что выгорели под нефильтрованным солнечным светом, сгнили в сыром тумане. Экраны храмов - работают ли они еще?
Ангел улыбнулась. Господину Нараяну пришлось вспомнить, что эта улыбка не как у местных граждан - оскал зубов перед ударом.
Она сказала:
- Вы не хотите узнать, что мне сказали? Это часть моей истории.
- Вы желаете мне рассказать?
Она провела ладонью по макушке своего узкого черепа: жесткие волосы захрустели под ладонью.
- Нет, - сказала она. - Нет, я так не думаю. Еще нет.
Потом, после продолжительного молчания, перед тем как уйти, она сказала:
- После того, как нас разбудил корабль, после того, как он доставил нас сюда, он показал нам, как была сделана черная дыра, которую вы называете Глазом Хранителей. Он записал процесс в обратном порядке, ускорив его, потому что корабль путешествовал так быстро, что время обратилось вспять. Поначалу возникла яркая световая точка в сердце Большого Магелланового Облака. Это могла быть и сверхновая, если не считать, что она была в тысячи раз больше, чем любая когда-либо зарегистрированная сверхновая. Долгое время ее блеск затмевал все остальное, а когда он ослаб, все оставшиеся звезды стали вращаться вокруг этого места. Те, что оказались близко к центру, растягивались и рассыпались, и все больше их толпилось у входа, пока не осталось ничего, кроме облаков газа аккреционного диска, светящего излучением Черенкова.
- Так и написано в Пуранах.
- А написано ли там, почему Приток построен вокруг звезды гало между родной Галактикой и Глазом Хранителей?
- Конечно. Поэтому мы все поклоняемся и прославляем Хранителей. Глаз смотрит на всех нас.
- Это я им и говорю, - сказала Ангел.
Когда она ушла, господин Нараян надел очки и пошел пешком через город к докам. Неспящие граждане прогуливались по теплым темным улицам, или сидели на корточках в дверях, или тихо переговаривались из окон верхних этажей со своими соседями напротив. Среди этой легкой дремоты молодые последователи Ангела двигались с быстрой целеустремленностью, то попарно, то группами по двадцать и более. Их лозунги были написаны почти на каждой стене. Трое остановили господина Нараяна возле доков, затанцевав вокруг его пухлого корпуса, насмехаясь, а потом убежали, повизгивая от смеха, когда он замахнулся на них своей тростью.
- Хулиганы! Дураки!
- Лови день! - запели они в ответ. - Лови день!
Господин Нараян не нашел человека, чью шлюпку брали Ангел и ее последователи, чтобы пересечь реку, но эта история уже повсюду разошлась среди рыбаков. Хранители говорили с ней, сказала она, и она не поддалась их искушениям. Многие оживленно торговались с гражданами, которые хотели пересечь реку и посмотреть место этого чуда своими глазами.
Старик с глазами, молочными от катаракты, - рыбаки тралили далеко по Великой реке, подставляя себя под радиацию выше нормальной, - спросили господина Нараяна, наступает ли конец времен, не вернутся ли Хранители, чтобы снова ходить среди них? Когда господин Нараян ответил, что нет, любой, кто имел дело с аватарами, знает, что лишь эти фрагменты остались во Вселенной, старик пожал плечами и сказал:
- Говорят, что она - Хранитель, - и господин Нараян, глядя через черный сумбур реки туда, где горизонт терялся в пустых небесах, увидел рассыпанные созвездия бегущих огней рыбацких яликов, плывущих к дальнему берегу, и понял, что конец истории Ангела совсем недалек. Граждане нашли ей применение. Непреклонно, шаг за шагом, она становилась частью их истории…
Господин Нараян больше не видел Ангела до той ночи, когда прибыл корабль. Дрин отправился договариваться с ней, но не смог подойти ближе двух улиц от ее дома: он стал центром толпы, занявшей почти четверть города. Она с крыши что-то проповедовала тысячам граждан.
Дрин сообщил господину Нараяну, что это философия надежды, рожденной из отчаянья.
- Она говорит, что любая жизнь питается разрушением и смертью. Вы уверены, что не хотите послушать ее?
- В этом нет необходимости.
Дрин примостился на балюстраде, глядя на реку. Они были в его парящем жилище, в беседке лимонных деревьев, выступавших с его фасадного края. Он сказал:
- Больше тысячи в день пересекают реку.
- Экран снова заговорил?
- Я слежу постоянно. Ничего.
- Но он говорил с нею.
- Возможно, возможно.
Дрин вдруг впал в возбуждение. Он забегал туда-сюда по узкой балюстраде, отмахиваясь от нависающих веток и распугивая белых голубей, что гнездились среди маленьких блестящих листьев. Птицы взлетели вверх, с шумом хлопая крыльями, с громким криком поднимаясь в пустое небо. Дрин сказал:
- Машины, следившие за ней, не работают. Ни одна. Она нашла, как сломать их. Я получаю снимки с большого расстояния, но рассказывают мне не слишком много. Я даже не знаю, посещала ли она вообще храм.
- Я ей верю, - сказал господин Нараян.
- Я обращался к аватарам, - сказал Дрин, - но, конечно, они не скажут мне, если говорили с ней.
Господин Нараян был встревожен этим признанием: Дрин не был религиозным человеком.
- Что вы хотите делать?
- Ничего. Я мог бы послать за нею магистратов, но даже если она пойдет с ними, ее последователи заявят, что она арестована. А я даже не могу припомнить, когда я в последний раз кого-то арестовывал. Это сделает ее еще более сильной, и мне придется ее отпустить. Но я догадываюсь, что вы хотите мне сказать, что я должен позволить этому произойти.
- Такое случалось и прежде. Даже здесь, с вашим собственным народом. Вообще-то говоря, именно они выстроили храмы…
- Да, но потом она лишились благодати и разрушили собственный город. Змеи не готовы к этому, - сказал Дрин почти умоляющим тоном, и на мгновение господину Нараяну открылась вся глубина любви Дрина к этому городу и его народу.
Дрин отвернулся, словно устыдившись, и снова посмотрел на реку, на стаи парусов маленьких лодочек, выходящих или возвращающихся после долгого путешествия на другой берег реки. Большое паломничество становилось центром жизни города. Рынки по большей части закрылись, торговцы переместились в доки, чтобы снабжать тысячи пилигримов.
Дрин сказал:
- Говорят, аватара искушал ее обожествлением, но она отклонила его.
- Но это глупость! Времена Хранителей давно померкли. Мы знаем только их изображения, которые вечно горят на горизонте событий, но их сущность с тех пор давно исчезла.
Дрин пожал плечами:
- Тем хуже. Говорят, она силой принудила аватару признать, что Хранители мертвы. Говорят, она является аватарой чего-то большего, чем Хранители, хотя этого не услышишь на ее проповедях. Она заявляет, что эта вселенная есть все, что имеется, и что судьба такова, какой ее сделаешь. И я прихожу в отчаянье от того, с какой готовностью змеи поверили этой шлюхе.
Господин Нараян, чувствуя мороз на коже, здесь, в пестрой от солнца тени, сказал:
- Она намекала мне, что узнала это очень далеко, в галактике за пределами нашей.
- Летит корабль, - сказал Дрин. - Может, они справятся с ней.
* * *
В огненной ночи Разрушения господина Нараяна в конце концов привели во дворец из розового песчаника. Жилище Дрина парило над ними черным облаком, наполовину затмевающим пылающий красный вихрь Глаза Хранителей. Ленты белого дыма, прозрачные на фоне огней, питающих их, изливались из высоких арочных окон дворца, сплетаясь в полотнища, набегающие словно волны прибоя на край парящего жилища. Господин Нараян увидел, как среди множества резных шпилей дворца - казалось, их здесь больше, чем ему запомнилось, - что-то взлетело вверх и снесло кусок жилища, которое медленно заколыхалось в черном небе.
Люди вокруг заорали и засвистели на это, схватили господина Нараяна за руки и повели вверх по широким ступеням и сквозь высокие двойные двери во дворик. Он был завален мебелью и гобеленами, выброшенными из тысяч высоких окон, выходящих во двор, но дорожка была расчищена к ближайшей лестнице, что все вилась и вилась вверх, пока, наконец, господина Нараяна не вытолкнули на крышу дворца.
Наверное, с полтысячи последователей Ангела столпились среди шпилей, поваленных деревьев и камней, многие нагие, все в головных повязках с лозунгом на лбах. Всюду горели дымные факелы. В центре толпы стоял большой дворцовый трон, на котором по священным дням и праздникам в начале маскарадов и парадов Дрин принимал городских священников, торговцев и артистов. Его освещала корона из машин, сверкающих ярко, как солнце, а сидела на нем - свободно, элегантно и устрашающе - Ангел.
Господин Нараян провели сквозь толпу и поставили в одиночестве перед троном. Ангел подозвала его подойти поближе, ее улыбка была одновременно триумфальной и испуганной: господин Нараян почувствовал, как ее страх мешается с его собственным страхом.
Она сказала:
- Что теперь я должна сделать с вашим городом, когда я отобрала его у вас?
- Вы еще не закончили свою историю. - Все, что планировал сказать господин Нараян, отпало напрочь от простого факта ее присутствия. Поставленный перед ее яростной, едва сдерживаемой энергией, он чувствовал себя старым и изношенным, с тяжелым от прожитых лет телом, сожалеющим о своей полноте. Он добавил осторожно: - Я бы хотел дослушать ее до конца.
Он подумал, а знает ли она, как по-настоящему должна заканчиваться ее история. Наверное, знает. Наверное, ее дикая радость вызвана не ее триумфом, а близостью смерти. Наверное, она действительно верит, что пустота - это все, и торопится обнять ее.
Ангел сказала:
- Мои люди расскажут вам. Они прячутся с Дрином там, наверху, но уже осталось недолго.
Она показала на крышу. С десяток людей возились с салазками, которые содрогались, словно живые, пытаясь переориентировать ее в гравитационном поле в некую разновидность стартовой площадки, нацеленной на жилище. Края жилища уже были неровными, словно надкушенными, и среди шпилей крыши деревья-башни явно дотягивались до него, их спутанные основания пульсировали и набухали, когда группы мужчин и женщин поливали их питательными растворами.
- Я обнаружила, как улучшить антигравитационные устройства в салазках, - сказала Ангел. - Они реагируют на поле, которое вырабатывает гравитацию для этого искусственного мира. Запасенная инерция поля дает им высокую кинетическую энергию, так что они превращаются в хорошие ракеты. Мы раскрошим эту летающую крепость кусок за куском, если получится, или же закончим растить башни и штурмом возьмем остаток, но я жду, что они капитулируют задолго до того.
- Дрин не является правителем города. - Как и ты, подумал господин Нараян, но благоразумно не стал на это указывать.
- Больше никогда, - ответил Ангел.
Господин Нараян отважился шагнуть ближе. Он сказал:
- Что вы нашли там такое, против чего яритесь?
Ангел засмеялась:
- Я расскажу вам об этой ярости. Это то, что вы все забыли или никогда не знали. Это двигатель эволюции и конца эволюции тоже. - Она выхватила у подавальщика кубок вина, осушила его и отбросила в сторону. Ее снедала энергия, которая больше не была ее собственной. Она сказала:
- Мы путешествовали так долго, не мертвые и не спящие. Мы были не более чем сохраняемыми потенциалами, трижды высеченными в золоте. Хотя корабль летел так быстро, что сгибал время вокруг себя, путешествие все-таки заняло тысячи лет замедленного бортового времени корабля. А в конце этого долгого вояжа мы не пробудились - мы были рождены. Или, скорее, были рождены другие, похожие на нас, хотя у меня имеются их воспоминания, как и у них присутствуют мои собственные. Они тогда обнаружили, что Вселенная не создана для того, чтобы людям было удобно. Они нашли галактику разрушенной и мертвой.
Она крепко сжимала ладонь господина Нараяна, говоря тихо и напряженно, ее глаза глубоко заглядывали в его глаза.
- Миллиард лет назад наша соседняя галактика столкнулась с другой, гораздо меньшей галактикой. Звезды обоих галактик оторвались при столкновении и рассыпались в обширное гало. Остальные слились в единое тело, но кроме древних шаровых скоплений, которые пережили катастрофу благодаря своим плотным гравитационным полям, это все были обломки. Мы не смогли нанести на карты ни единого мира, где развилась бы жизнь. Я помню себя, стоящей в мире, разорванном пополам невероятным приливным напряжением, его орбита была столь эксцентрична, что в своей дальней точке он был холоднее Плутона и горячее Меркурия в ближайшей. Я помню себя, стоящей в бродящем среди звезд мире метанового льда, такого холодного и темного, как и сама Вселенная. Миллионы таких миров выброшены в пространство. Я помню себя, стоящей на фрагменте мира, разбитого на миллионы осколков и рассыпавшегося так широко на своей орбите, что у него никогда больше не появится шанса собраться вновь. Существуют миллионы таких миров. Я помню газовые гиганты, вывернутые наизнанку и состоящие из одного гигантского шторма, и я помню миры, выжженные до гладкого состояния извержениями собственных звезд. И нигде никакой жизни.
Вы знаете, как много галактик претерпели подобные столкновения? Почти все. Жизнь - это статистическое отклонение. Похоже, что только звезды нашей Галактики обладают планетами, или уж наверняка другие цивилизации возникли бы где-нибудь еще в безграничной Вселенной. И поэтому, мы явно одиноки. И мы должны сотворить из себя все, что сможем. Мы не должны спрятаться, как решили сделать ваши Хранители. Вместо этого мы должны ловить день и овладеть Вселенной с помощью технологии, которой воспользовались Хранители, чтобы создать нору, где спрятаться.
Она уже сжимала довольно больно, но господин Нараян терпел.
- Вы не можете стать Хранителем, - печально сказал он. - Теперь уже никто не может. Вы не должны лгать этим невинным людям.