Евразийский Союз, 2625 год. Население разделено на группы, "официальные статусы". Наиболее влиятельный статус – технократский. Технократы держат в руках политическую власть и управляют компаниями – промышленными гигантами, обеспечивающими людей почти всем необходимым.
Самый бесправный и презираемый официальный статус – маби, носители так называемого "вируса Мабиуса". Из-за высокой приспособляемости к неблагоприятным условиям большинство людей воспринимает маби как угрозу и относится к ним с подозрением, а подчас и враждебно.
Вот почему для представителя этого статуса намерение работать в технократской компании, мягко говоря, необычно. Но именно такую цель ставит перед собой маби Брэтали Сальваторе. И ему удается её достичь – он получает место инженера локального виртуального пространства в компании "Мегалит".
Его карьера складывается успешно. Но отношение технократов к нему остается предвзятым. К тому же, престижная работа – еще не все в жизни. Сальваторе начинает понимать, что технократы поддерживают локальные военные конфликты за границей и работорговлю – для них это постоянный рынок сбыта оружия. Он знакомится с людьми, которые не принимают существующего положения вещей, и пытается найти для себя новые ориентиры. Возможно, эти поиски помогут не только ему…
Содержание:
Часть I. Путешествие из прошлого в настоящее 1
Часть II. Сезон дождей 13
Часть III. В бурю и после бури 48
Часть IV. Вода сильнее камня 68
Послесловие 81
Джей Эм
Там, где начинается вселенная
© ЭИ "@элита" 2016
Часть I. Путешествие из прошлого в настоящее
Споры о субъективности и объективности вторичны. Начало всегда там, откуда мы смотрим. А природа наша такова, что смотрим мы изнутри себя.
Э. Фокс. "Путь посередине"
1. Легионер без легиона
На поезд Гай Юлий чуть не опоздал. Лишних десять минут сна, очередь в метро – в результате от станции "вокзал Нитт Лэйта" до нужной платформы пришлось, где можно, бежать. А где нет – пробиваться сквозь толпу, усиленно работая локтями и извиняясь.
Посадка уже закончилась. Едва Гай Юлий заскочил в вагон, как двери закрылись, пол под ногами дрогнул, и поезд, набирая скорость, устремился в тоннель.
Пассажиров в его купе оказалось двое – мужчина средних лет и парень помоложе. Вошедшая минутой позже проводница их документы проверять не стала. Значит, оба едут не отсюда, из Сейпио, а из более северного Валла-Вэлида.
Всю дорогу через мультиполис проделали по тоннелю. Вырвалась из-под земли серо-серебристая стрела поезда только за чертой города. Стёкла тут же залил дождь.
Отопление барахлило, температура в вагоне была почти уличная. Но Гая Юлия это не слишком беспокоило. Регулировка термовосприимчивости – один из первых пунктов его ФИОрг-списка.
За полдня пути соседи по купе обменялись от силы десятком слов. Мужчина в кресле возле окна большую часть времени дремал. Козырёк его бейсбольной кепки был низко надвинут, воротник куртки поднят, глаза скрыты очками с тёмными стёклами. Парень в чёрной майке с картинкой на груди и накинутом на плечи пальто слушал музыку через наушники. Рисунок на его майке – ярко-красная роза, стилизованная под витраж – наверняка символ какой-нибудь музыкальной группы.
Пока вдали виднелось морское побережье, можно было смотреть в окно. Но когда начались подступающие к самым путям рощицы, это занятие потеряло всякий смысл. Деревья сливались в сплошную зеленоватую полосу. Гай Юлий отвернулся и закрыл глаза.
– Тебе бы с ним встретиться, – сказала женщина. – Поговорить.
– А как его найти, мастер Ида? – спросил Гай Юлий.
Она улыбнулась. Вокруг глаз появились тонкие лучики морщинок.
– Поезжай в Катакарану завтра же. Там видно будет.
– Ясно. Только вот слышал я всякое… Что, вроде бы, и нет такого человека вовсе.
Женщина рассмеялась лёгким беззаботным смехом.
– Ты слышал, а я видела. Этого самого человека. Много раз. И однажды, давно, когда жила в Катакаране, даже привела его туда, куда он решил пойти.
– Вы жили в Каране?
– Да. Долго. Вернулась сюда недавно. Потянуло в родные места… – она плотнее запахнулась в шёлковую шаль цвета морской волны. – А знаешь, я ведь тебя помню.
– Правда, мастер?
– Правда. Хоть мне тогда всего четыре года было. Моё полное имя, кстати, Ида Кин.
– Аркентон Кин был вашим отцом?
– Да.
Гай Юлий узнать Иду, конечно, не мог. Когда он в прошлый раз приезжал к сейпианским психологам, видел здесь нескольких детей. Но которым из них была она – ни за что бы не догадался. С тех пор прошло почти семьдесят лет.
– Я поеду в Катакарану.
– Вот и хорошо. Это хорошее начало, Джулиус.
– Гай Юлий, – поправил он.
Внезапно всё вокруг окутала туманная пелена, в которой уже не разглядеть лица Иды Кин. Земля ушла из-под ног. Гай Юлий падал… хотя знал, что на самом деле не двигается с места. Такие ощущения бывают, когда сознание открыто и добровольно не противодействует посторонней воле. Так себя чувствуешь, когда тебе ставят клип.
Но это уже было, было совсем недавно…
С этой мыслью он проснулся.
Разбудил Гая Юлия шум. Молодой человек открыл дверь купе. Наушников на нём уже не было.
– Обедать идёте?
– Угу, – утвердительный кивок.
– И я пойду. А вы?.. – Гай Юлий посмотрел на "бейсболку". Тот покачал головой:
– Я не голоден.
Когда вернулись с обеда, парень достал из рюкзака какой-то журнал и принялся перелистывать. Заинтересованный Гай Юлий пригляделся к обложке. Прочтя заголовок, сразу понял, что к чему. Не знать о конкурсе, который катакаранский "Мегалит" устроил на должность инженера-виртуальщика, было просто невозможно. О нём твердили и писали во всех медиа-средствах. Неудивительно: компании редко принимают служащими людей "со стороны" даже на такие вполне рядовые вакансии. Обычно кандидаты на освобождающиеся места заранее есть на примете у руководства.
Парень держал в руках информационное издание. Журнальчик затрёпанный, перечитывали его явно не раз. Гай Юлий прикинул в уме: поезд прибывает в Карану завтра вечером. Кажется, завтра вечером там собираются конкурсанты.
Он пристально оглядел своего попутчика. Пожалуй, стоит попытаться. Может быть, не случайно они оказались в одном купе…
– Едете в Катакарану?
Молодой человек поднял глаза от журнала. Помедлил немного, потом всё-таки ответил – утвердительно.
И взгляд, и интонация не то чтобы недоброжелательные, но какие-то суровые. Гай Юлий внимания на это предпочёл не обращать.
– На конкурс в "егалит"?
– Да.
Следующий вопрос – самый важный. От ответа зависит, прекратится ли разговор, толком не начавшись, или нет.
– Но ведь вы не технократ?
– На мне что, написано?
– Да нет… – Гай Юлий попытался изобразить непринуждённую улыбку. Не хотелось, чтобы создалось впечатление допроса с пристрастием. – Просто обычно технократы чуть по-другому выглядят. Ортодоксалы – тем более. Большинство, по крайней мере. Одежда и всё такое, понимаете? Наверняка вы – нейтрал.
– Вот здесь, мейстер, – парень тряхнул в воздухе журналом, – куча требований к желающим работать в "Мегалите". Но нигде не сказано, что обязательно нужно быть технократом. Вот так. – Он говорил спокойно, не повышая голоса, но в словах был вызов. Гай Юлий понял, что задел какую-то чувствительную струну. На этом стоит сыграть…
– Конечно, не сказано. Но подразумевается.
Пауза затянулась. Гай Юлий уже решил, что не дождётся больше ничего. Но молодой человек нарушил своё угрюмое молчание.
– Да, я не технократ. Но моя заявка прошла. И эту работу я получу.
Гай Юлий усмехнулся про себя. Неслабая самоуверенность! Особенно если учесть условия конкурса. Но главное – предположение подтвердилось. Хватит прощупывать почву.
– Если не секрет, зачем вам туда лезть?
– Разве не ясно? Чтобы чего-то добиться в жизни.
– А другого способа нет?
– Мне подойдёт и этот.
– Слушай, парень… позволь один совет. Сходи на следующей же станции и возвращайся домой. А если поедешь в Карану, найди другую работу.
– Какое вам дело? – давая понять, что разговор окончен, молодой человек демонстративно отвернулся.
Чего-то в этом роде Гай Юлий и ожидал. Никто в здравом уме не откажется от своих намерений только потому, что так посоветовал назойливый незнакомый тип. Но это всего лишь первая попытка. До конца пути время ещё есть.
Гай Юлий искоса глянул на "бейсболку". Спит или слышал, о чём говорят попутчики? Не важно. Кем бы он ни был…
Парень, посидев немного без дела, вышел в коридор. Пускай. Сейчас доставать его не надо.
Гай Юлий вытащил из кармана свой теленоут и начал читать новости в Сети, но почти сразу отвлёкся. Почему-то вспомнилось прошлое.
* * *
Детский плач рвал в клочья тишину тюремной камеры. Казалось, это продолжается целую вечность, хотя женщину увели совсем недавно. Она пыталась сопротивляться, не желала оставлять ребёнка. Но тюремщики прикладами вытолкали её за дверь. Тут же младенец, до тех пор дремавший, беспокойно завозился и захныкал. Минуту спустя он уже захлёбывался рыданиями.
"Ну вот, – мысленно обратился к самому себе Джулиус, – наконец-то ты узнал, что может тебя пронять".
Крик на самой высокой ноте пронзительно звенел в ушах.
Джулиус не знал, за что женщину с грудным ребёнком засунули в хименовскую яму. Когда он пришёл в себя, она сидела в углу и прижимала к себе свёрток с младенцем. То, что её заставили бросить ребёнка на полу, не удивляло. Про хименос рассказывали вещи и похуже. Намного хуже.
Как же он сам очутился здесь?..
Хименос налетели на них у Предгорий. Внезапное нападение. Возможно, не обошлось без предательства.
Последнее, что Джулиус помнил – это взрыв. Вспышка. Грохот в таких случаях никогда не запоминается. Ударная волна быстрее звука.
Очнувшись, он понял, что угодил в плен. Один? Вряд ли. Наверняка хименос подобрали многих раненых, кто был небезнадёжен. А что в камере он один, так подвалов у них полно.
Сколько же он провалялся без сознания, если его успели привезти в тыл и затолкать в этот чёртов застенок? Неслабо припечатало… Голова кружится и побаливает. Но серьёзных травм вроде бы нет.
Значит, хименовская яма. Одна из тех, в которые, как говорят, попадают только один раз. И орущий младенец в придачу.
Джулиус прошёлся от одной стены до другой, остановился возле ребёнка. Наверное, ему холодно лежать на голом бетонном полу. Замёрз, оттого и ревёт так. Ничего хотя бы отдалённо похожего на мебель в камере не было.
Джулиус снял пыльную, провонявшую гарью камуфлированную куртку и накрыл младенца. Снаружи осталось только сморщенное, покрасневшее от натуги личико.
Бесполезно. Ребёнок надрывался по-прежнему. Джулиус потянулся к нему, решившись взять на руки. Но передумал. Скорее всего, младенец давно мокрый и грязный, вот и не унимается. Или проголодался.
"Здесь я тебе уж точно ничем не помогу", – покачал головой Джулиус.
Он раздумывал, как поступить с ребёнком, когда дверь со скрежетом распахнулась. На пороге возникли двое тюремщиков в военной форме. Дикие Псы Химено. Шавки блохастые…
– Ты, погань, на выход!
Джулиус подчинился. С голыми руками против двоих вооружённых – никаких шансов.
В тускло освещённом коридоре на запястьях Джулиуса защёлкнули наручники.
– Вперёд, пошёл!
Куда его ведут, тюремщики, естественно, сообщать не собирались. Одному из них, с тупым выражением лица и мутными глазами, всё, похоже, было до лампочки – сгори хоть целый свет синим пламенем. Зато другой попался нервный. Всю дорогу он то и дело толкал Джулиуса в спину стволом лучемёта и орал:
– Живее, скотина, мать твою! Шевели своей продажной задницей!
– А-а, никак пожаловал Джулиус Тринадцать! – притворно удивился Однорукий и сделал тюремщикам знак выйти.
– Но, генерал… – начал было "нервный".
– За дверь! – рявкнул Однорукий и хватил по столу кулаком. Не своим собственным. Искусственной киберруки.
Солдаты поспешили ретироваться.
"Выбрал модель протеза, не замаскированную под настоящее тело. Да ещё неидентичную, усиленную. Пижонство…" – отметил про себя Джулиус.
– Присаживайтесь, легионер.
– Благодарю, сеньор Химено.
– Генерал Химено, – поправил Однорукий. – Знаете меня в лицо? Польщён.
"Скорее не в лицо, а в твою отсутствующую руку" – подумал Джулиус, а вслух сказал:
– То же могу сказать и о вас. И – вы покинули свою резиденцию, чтобы лично увидеться со мной…
– Ну, не только ради вас. Но, конечно, сам Джулиус Тринадцать… Кстати, это правда, насчёт тринадцати?
– Правда, – подтвердил Джулиус.
Спокойный тон, видимо, ободрил Химено, и он расплылся в улыбке. Насквозь фальшивой, разумеется.
– Думаю, мы с вами договоримся.
Прежде чем продолжить, Однорукий сделал театральную паузу.
– Итак, сотник… Военнопленные для нас – не люди, следовательно, никакие законы на них не распространяются. Может, на поле боя вы и вправду такой страшный противник, как рассказывают, но здесь… Уверен, вы понимаете, в каком положении оказались. С другой стороны, у вас есть то, что меня интересует. Информация. Я хочу знать о дальнейших планах Макерелло. Тогда, возможно, возьму ваше дело под личный контроль.
Химено замолчал. Молчал и Джулиус. Речь генерала он слушал, прикрыв глаза, словно задремал от скуки.
– Ну, так что же?.. – Однорукий старался скрыть нетерпеливую интонацию.
– Макерелло может и поменять свои планы.
– Я не требую ясновидения. Всего лишь прошу поделиться тем, что вам известно.
– Видите ли, сеньор… Той "горелкой" мне здорово отшибло память.
– Ну да, – Однорукий снова улыбнулся. – Для вас, легионеров, слова ничего не значат. Их надо чем-то подкрепить. Скажем, десять тысяч хименейро?
– На кой они сдались мне в вашей яме?
– Я же сказал, что возьму ваше дело под личный контроль, – начиная раздражаться, буркнул Химено. – Не понимаете намёков?
Джулиусу действительно наскучила эта тягомотина. Пора заканчивать.
– Затолкайте свои деньги себе в глотку. Через неделю ваша диктатура лопнет, как мыльный пузырь. А ещё через три дня о ней никто не вспомнит. И вашими хименейро останется только подтереться в сортире.
Наконец-то с лица Однорукого полностью сошло притворство. Его перекосило от злости. Химено вскочил, молниеносно обкружил стол, одновременно выхватив из поясной кобуры пистолет, и навис над Джулиусом.
Ствол упёрся под подбородок. Пальцы киберруки рванули ворот рубашки легионера. Плотная ткань расползлась, как марля. Ярко блеснула светлая гравировка на чернёном серебре – тройной зигзаг молнии. На шее Джулиуса висела цепочка со знаком Адского легиона.
– Ненавижу наёмную падаль! – прошипел Однорукий. – Для вас не существует ничего, никаких принципов! Вы хуже последней подзаборной шлюхи! А таких, как ты, ненавижу в особенности. Грёбаные мутанты!
Лицо Джулиуса сохраняло абсолютное бесстрастие.
– С каким удовольствием я прострелил бы тебе башку!
– Так прострели.
Химено с трудом сдерживал дрожь в руке – настоящей руке, – сжимавшей пистолет.
Джулиус знал, что он не выстрелит. Видимо, все остальные пленные оказались обычными солдатами, и выжатые из них сведения стоили слишком мало.
– Почему ты отказываешься говорить? Ведь тебе плевать на Макерелло. Тебе важны деньги. Я заплачу в любой валюте…
Джулиус молча покачал головой.
– Почему?!
– Считай, Макерелло обещал мне больше.
– Обещал? Чёрта с два он заплатит! Мы отбросили их далеко на восток…
– Отчего же тогда сеньор генерал так дорожит сведениями, которые известны простому сотнику? – Джулиус намеренно сделал ударение на "простому". Оба прекрасно знали, какую роль легионеры, пусть и командующие всего лишь сотней, играют в войске Макерелло. – Может, ваши силы на исходе, сеньор генерал? А успех – случайность, сработал фактор внезапности?
Химено ударил почти без замаха и в кровь разбил Джулиусу губы.
– Ты будешь гнить здесь до конца своих дней! Будешь подыхать медленно! А что надо, из тебя всё равно выбьют! Увести! – последнее относилось к тюремщикам, которые тут же ввалились и поволокли Джулиуса прочь.
Когда его водворили обратно в камеру, ребёнка там уже не было.
Химено ошибся. "Выбить" не удалось ровным счётом ничего. Пытки оказались бесполезны. Легионер понижал восприимчивость к боли практически до полного бесчувствия. Конечно, всё время оставаться в таком состоянии даже для него невозможно, потом раны жестоко болели. Но из-за несовпадения во времени самой пытки и реакции на неё эффект терялся. В результате всё, чего добились хименовские палачи – несколько новых шрамов на теле Джулиуса. Пробовали морить голодом, но и здесь не добились успеха.
В конце концов на него как будто махнули рукой, оставив "гнить до конца дней". Но однажды у Химено выдалось особенно плохое настроение. Он вспомнил о пленном легионере и отдал распоряжение расстрелять.
В день, когда приказ должны были привести в исполнение, войска Макерелло атаковали городишко, который Дикие гордо именовали своей столицей. Через пару часов оборона хименос была сломлена.
Макерелло велел обшарить все тюрьмы – их в городе оказалось едва ли не больше, чем жилых домов. К полудню Джулиус был среди своих. Люди из его сотни с нескрываемой радостью приветствовали командира. Товарищи-легионеры дружески хлопали по плечу.
Вечером, сытый и отмывшийся от тюремной грязи, Джулиус сидел напротив Макерелло.
– Нашли ещё кого-нибудь из наших парней, полковник?
– Выжил ты один. Остальные были моими солдатами. Обычному человеку в яме долго не продержаться.
Джулиус мрачно кивнул. Помолчали.
– Что теперь?
– Двинемся к Приччио. Химено сейчас там. Успел смыться.
– Мой контракт…
– Продолжается.
– Несмотря на яму?
– Я знаю, что ты нас не сдал. И если я откажусь от твоих услуг, уйдёт весь легион. Такого я себе позволить не могу.