Они молчали, наблюдая, как маленький мир постепенно увеличивается в иллюминаторах. Детали поверхности просматривались плохо, альбедо было высоким. По мере их приближения причина обоих эффектов стала очевидной, так как с каждым мгновением очертания тела становились всё более неопределёнными. Казалось, что оно окутано подобием густого тумана.
- Достаточно, - властно произнес Острейчер. - В любом случае, мы не можем совершить посадку на "Улетающем"; мы вынуждены будем отправить двоих исследователей на корабле-разведчике. Есть какие-либо предложения?
- Я пойду, - немедленно отозвался Арпи. - Я не упущу подобной возможности ни за что на свете.
- Не могу обвинять вас, - сказал Острейчер. - Но не похоже, чтобы то тело имело какую-либо твёрдую оболочку. Что если вы просто утонете в нем, погрузившись в самый центр?
- Это невозможно, - ответил Арпи. - У меня имеется небольшой фрагмент отрицательной массы, и я сохраню его, увеличив поле корабля при помощи антенны. Электрон лёгкий, но его масса положительная; другими словами, он легко оттолкнёт меня, и я не провалюсь далеко.
- Ну хорошо, кто пойдет с вами? - спросил Острейчер, очень осторожно маскируя каждое слово. - Одного опытного наблюдателя в принципе достаточно, но вам понадобится человек, который будет поддерживать связь. Я удивлен, что мы еще ничего не слышали от Хаммерсмита. Вы заметили, как крепко он закрылся, как только возникла эта тема?
- Именно так, - обескураженно согласился Арпи. - Я не слышал от него ни звука в течение последнего часа. Ладно, это его личное дело; может, ему вполне хватило Титана.
- Как насчет мисс Госпарди? - предложил Стаффер, - Кажется, ее успокаивает ваше присутствие, капитан; прогулка даст ей новую пищу для размышлений и одновременно уберет из корабля центр зарождающейся паники. За время вашей поездки, надеюсь, люди успокоятся.
- Идет, - сказал Арпи. - Мистер Стаффер, дайте команду на запуск исследовательской капсулы.
3
Все-таки маленький мирок имел твердую поверхность, хотя она так постепенно переходила в сияющую дымку атмосферы, что её очень сложно было разглядеть. Казалось, Арпи и девушка шли, по пояс погруженные в какую-то клубящуюся, опаловую субстанцию, которая содержала коллоидную металлическую пыль. Слабые удары об их скафандры не ощущались как таковые; вместо этого казалось, что они шли в гравитационном поле, составляющем около одной десятой части земного.
- Здесь ужасно тихо, - сказала Селия.
Радио в скафандре, как заметил Арпи, не работало. К счастью, свойства пространства вокруг них, в которые входило передавать мысли, оставались неизменными.
- Я вовсе не уверен, что звук будет передаваться в этом веществе, - ответил он. - В любом случае, это не газ, в нашем понимании. Это просто проявление неопределенности. Электрон никогда точно не знает, где он находится; он просто носится в пределах своих границ, не находясь в точности нигде.
- Да, это жутко. Сколько мы должны оставаться здесь?
- Недолго. Я просто хочу получить некоторое представление о том, на что это похоже.
Он наклонился. Поверхность просматривалась до мельчайших подробностей, хотя он снова не смог увидеть в них какого-либо смысла. Там и тут он видел крошечные, изогнутые ручейки какой-то субстанции с бриллиантовым сиянием, очень похожей на ртуть, и - да, была лужа неправильной формы, показывающая точный мениск. Когда он погрузил в неё палец, лужа глубоко вдавилась, но не разбилась, и его перчатка осталась сухой. Упругость ее поверхности должна была быть огромной; он гадал, состояла ли она целиком из одинаковых частиц. Шар казался полностью покрытым сетью из этих сияющих нитей.
Теперь, когда его глаза привыкли, он увидел, что "воздух" также был полон этих светящихся жилок, что определённо делало его похожим на мрамор.
Жилки не мешали их продвижению; ни одной почему-то не оказывалось рядом, хотя всегда было много впереди. По мере того как Арпи и Селия шли вперед, вокруг них без видимой причины возникали маленькие эмоциональные потоки, слишком мимолетные, чтобы распознать их.
- Что это за серебристая штука? - со страхом спросила девушка.
- Не имею ни малейшего представления, Селия. Какие частицы могут быть меньше электрона? Даже для разработки одного только научного предположения потребовался бы век исследований. Это все странное и новое, не похожее на другие явления, с которыми когда-либо сталкивался человек. Сомневаюсь, чтобы можно было точно описать это.
Земля, казалось, тоже была разных цветов. При слабом освещении трудно было сказать, каких именно; то и дело возникали оттенки серого с зеленоватыми и голубоватыми переливами.
Эмоциональные волны немного усилились, и Арпи неожиданно распознал доминирующую.
Это была боль.
Охваченный смутным предчувствием, он резко повернулся и посмотрел назад. На разноцветных дорожках резко выделялся двойной ряд широких черных следов, таких четких, словно они были нарисованы.
- Мне это не нравится, - произнес он. - Наш корабль имеет в этой системе почти планетарную массу, и мы чересчур большие для этой планеты. Откуда мы знаем, что представляют собой все эти мелкие детали? Но, чем бы они ни являлись, мы одинаково уничтожаем их везде, куда бы ни ступили. Леса, города, клетки какого-то организма, что-то загадочное… Нам придется немедленно вернуться.
- Поверьте, я тоже этого хочу, - сказала девушка.
Самые старые следы, которые они оставили, когда выходили из исследовательского корабля, начинали покрываться по краям чем-то серебристым, как будто инеем или плесенью. Или это была та же субстанция, из которой состояли ручейки? Предположений было бесконечное множество, но все они оставались без ответа. Арпи неприятно было думать о длинном овальном пятне, которое, должно быть, оставила после себя исследовательская капсула. Он мог только надеяться, что последствия разрушения исчезнут сами собой; было в этом месте что-то особенно… организованное.
Он быстро поднял корабль и не мешкая вывел его из опаловой атмосферы, стремясь как можно скорее поймать разнообразное бормотание умов на борту "Улетающего-2".
Только когда он заметил, что смотрит на небо в поисках корабля, он осознал, что ничего не видит.
- Селия, вы хорошо слышите мои мысли, не так ли?
- Ясно, как колокол. Так я чувствую себя намного лучше, капитан.
- Тогда что же с кораблем? Я не слышу ни души.
Она нахмурилась.
- Да, и я тоже. Где…
Арпи указал вперед.
- Он там, прямо там, где мы оставили его. Их всех было достаточно хорошо слышно на этом расстоянии, когда мы опускались на электрон. Так почему не слышно сейчас?
Он разогнал корабль, забыв всякую осторожность. Прибытие в воздушную камеру "Улетающего-2" получилось довольно беспорядочным, и Арпи потерял несколько минут, устанавливая маленький челнок в правильное положение, после чего они буквально вывалились из него.
На борту "Улетающего-2" никого не было. Никого, кроме них.
Мысленное молчание не оставило у Арпи и Селии никаких сомнений, но на всякий случай они тщательно обыскали огромный корабль. Он был пуст.
- Капитан! - закричала Селия. Паника вновь обуяла ее. - Что случилось? Куда они могли деться? Нет никакого места…
- Понимаю, что нет. Я не знаю. Успокойтесь на минутку, Селия, и дайте мне подумать. - Арпи сел на подпорку и на минуту невидяще уставился на корпус. Трудно было вдыхать разреженный воздух; он пожалел, что они сняли скафандры. Наконец он поднялся и вместе с девушкой, отчаянно вцепившейся в его локоть, вернулся обратно на мостик.
Все было в порядке. Это выглядело так, словно целый корабль опустел в одно мгновение. Трубка Острейчера уютно лежала в своем зажиме рядом с чартерной панелью; хотя в ней не было никаких следов смеси, которую подчиненные Острейчера окрестили "Старый Порох", чашечка все еще была горячей.
- Это случилось не более получаса назад, - прошептал Арпи. - Будто они все одновременно совершили прыжок, подобный тому, который перенес меня в вашу комнату. Но куда?
Неожиданно его осенило. Был только один ответ. Конечно, они никуда не уходили.
- Как это? - закричала Селия. - Я понимаю, что вы думаете, но это бессмысленно!
- В этой вселенной есть определенный смысл - угрюмо ответил он. - Селия, нам придется действовать быстро, пока Острейчер не сделал шага, который может оказаться безвозвратным. К счастью, всё работает, как будто команда всё ещё здесь и занимается своим делом, так что, я полагаю, мы справимся и вдвоем. Вам нужно будет быстро и четко выполнять инструкции, не останавливаясь ни на мгновение и не задавая лишних вопросов.
- Что вы собираетесь делать?
- Выключить поле. Нет, не возражайте - вы ведь не имеете ни малейшего представления о том, что это значит. Располагайтесь у этого пульта и следите за моими мыслями. В то самое мгновение, когда я подумаю, что вам нужно делать дальше, делайте это. Понятно?
- Нет, но…
- Вы поняли все, что нужно. Вперед!
Он начал быстро уменьшать напряжение в потоке Нернста, поступающего в генераторы поля, мысленно диктуя Селии ее действия для поддержания расплавленной сферы точно напротив уменьшающегося расхода. В течение минуты ему удалось уменьшить поле до порогового уровня; вспомогательные двигатели работали ровно, что не слишком его удивляло, таким образом выполняя свои основные функции.
- Хорошо, теперь я собираюсь полностью его выключить. На вашем пульте будет большой люфт. Видите главный счетчик, прямо перед вами, вверху пульта? К нему подключена чёрная ручка с надписью "Обратная ЭДС". Когда я поверну этот переключатель, счетчик будет выдавать показания выше красной черты. В ту же минуту вы повернёте ручку в точности на то же самое показание. Но если вы перестараетесь, поток Нернста исчезнет, и мы останемся вообще без питания. Если повернёте ее недостаточно, взорвется генератор. Вам нужно сделать всё предельно точно. Понятно?
- Думаю, да.
- Хорошо, - сказал Арпи. Он надеялся, что всё будет в порядке. Обычно отключение производилось полностью автоматически, но при этом энергия в выключаемом поле расходовалась равномерно; они не отважились на такой шаг. Арпи оставалось только молиться, чтобы Селия сделала все как можно быстрей.
- Начали. Пять секунд, четыре, три, две, одна, выключай.
Селия повернула диск.
Мгновение ничего не происходило. Затем - Ад.
- Командир Нернст-команды, докладывайте! Что вы делаете? Приказы не были…
- Капитан! Мисс Госпарди! Откуда вы появились?
Это был Острейчер. Он стоял справа от Арпи.
- Звёзды! Звёзды! - одновременно кричал Стаффер. - Эй, смотрите! Звёзды! Мы вернулись!
Люди в недрах "Улетающего-2" кричали от радости. Но в мозгу Арпи царила блаженная тишина: не было больше мыслей сотен людей. Его мозг принадлежал только ему.
- Молодец, Селия, - похвалил он девушку. - Мы успели вовремя.
- Как вам это удалось? - спросил Острейчер. - Мы не могли вас вычислить. Мы следили за тем, как продвигалось ваше исследование, когда внезапно пропала целая планета, а вместе с ней и вся система. Мы оказались в другом атоме и думали, что потеряли вас.
Арпи слабо улыбнулся:
- Знали ли вы, что корабль остался позади, когда вы прыгнули?
- Но… это невозможно! Он всё время был здесь.
- Да, и здесь тоже. Он использовал свою способность в одно и то же время быть в разных местах. Будучи телом с отрицательной массой, он обладал некоторыми свойствами чёрной дыры; в частности, он мог отражаться где-то во вселенной электроном. Вы оказались в одной из оболочек второго атома?
- Да, - ответил Стаффер, - и не могли из неё выбраться.
- Вот почему я выключил поле, - объяснил Арпи. - Я не знал, что вы будете делать в сложившейся ситуации. Но я был вполне уверен, что при отключении поля корабль приобретет свою обычную массу. Конечно, масса такой величины не может существовать в микромире, поэтому корабль должен был вернуться обратно. А в макромире тело не может находиться одновременно в двух местах. Так что мы, джентльмены, воссоединились.
- Очень хорошо, - сказал Стаффер; однако в его голосе не было ничего похожего на восхищение. - Но где же мы?
- Э? Извините, мистер Стаффер, разве вы не знаете?
- Нет, сэр, - сказал Стаффер. - Но могу сказать точно: далеко от дома, как и от созвездия Центавра. Кажется, мы потерялись.
Он бросил взгляд на измеритель Бордона и тихо добавил:
- И мы продолжаем терять воздух.
4
Общая тревога не обеспокоила никого, кроме экипажа, который только и знал, как редко она звучала. Что же касается газовой команды, то те пассажиры, которые были в курсе ее значения, милосердно держали рот на замке (возможно, Хаммерсмит угрозами заставил их молчать), а остальные, успокоенные панорамой звёзд, только удивлялись, наблюдая взрослых мрачных людей, шествующих по коридорам, выдувая в воздух мыльные пузыри. Через некоторое время газовая команда исчезла: они работали между корпусами.
Арпи был сбит с толку и обеспокоен.
- Посмотрите сюда, - неожиданно сказал он. - Эта критическая ситуация Хоули… Я забыл о ней, но, похоже, она имеет кое-какое отношение к нашей проблеме с воздухом. Давайте…
- Он идет, сэр, - сказал Острейчер. - Я вызвал его, как только… А вот и он.
Хоули был пухлым человеком с гладким лицом, вечно поджатыми губами и вечным выражением упрека на лице. В своем белом халате, на корабле он выглядел несколько странно. Но стоит добавить, что за успехи в космической медицине Хоули четырежды получал медаль Хабера.
- Это была селезеночная грыжа, - первым делом сказал он. - То, что мы теряли кислород, равносильно предательству по отношению к жизни моего пациента. Я оперировал, когда звонил капитан, иначе бы высказался более ясно.
- Ага, - сказал Острейчер. - Тогда ваш пациент - негр.
- Негритянка. Восемнадцатилетняя девушка, и, между прочим, одна из красивейших женщин, которых я видел за много-много лет.
- Какое отношение к этому имеет ее цвет кожи? - спросил Арпи, чувствуя что-то наглое в очевидном мгновенном понимании ситуации Острейчера.
- Все, - ответил Хоули. - Как и у многих людей африканского происхождения, у нее есть sicklemia - наследственное состояние, в котором некоторые красные кровяные клетки принимают характерную форму серпа. В Африке это способствовало выживанию, потому что такие люди не столь подвержены малярии, как люди с нормальными эритроцитами. Но sicklemia уменьшает их способность усваивать воздух, бедный кислородом, - это было открыто еще в сороковых годах двадцатого века, в эпоху аэропланов, летающих низко и потому не испытывающих высокого давления. С этим невозможно бороться только путем поддержания достаточного высокого количества кислорода в окружающем воздухе, но…
- Как она? - спросил Арпи.
- Умирает, - резко ответил Хоули. - Что еще? Я поместил ее в кислородную палатку, но мы не можем бесконечно держать её там. Мне необходимо, чтобы в послеоперационной комнате было нормальное давление. А если мы не можем этого сделать - быстро верните ее на Землю.
Он с чувством попрощался и ушёл. Арпи беспомощно посмотрел на Стаффера, который снимал спектр с быстротой, значительно превышавшей возможности самого капитана. Первая попытка ориентации - сферический снимок видимого неба, в надежде определить хотя бы одно созвездие. Однако эта попытка ни к чему не привела. Ни компьютер, ни один из офицеров были не в состоянии определить ни одной сколько-нибудь значимой связи.
- Пойдет ли нам на пользу, если мы найдём Солнце? - сказал Острейчер. - И не окажемся ли мы в той же ситуации, если совершим ещё один прыжок?
- Здесь С-Дорадус, - провозгласил Стаффер. - В любом случае, это начало. Но, чёрт побери, она не в том положении, которое я смог бы узнать.
- Мы надеемся найти источник утечки, - напомнил Арпи офицеру. - Но, если у нас не получится, думаю, что я смогу просчитать быстрый прыжок - туда и обратно. Хотя, надеюсь, нам не надо будет его совершать. Придётся использовать выброс очень тяжёлого атома - достаточно тяжёлого, чтобы быть нестабильным…
- Ищете Солнце? - раздался грохочущий неприятный голос из пристройки. Конечно, это был Хаммерсмит. По пятам за ним шёл доктор Хоули, выглядевший ещё более недоброжелательно, чем обычно.
- Послушайте, мистер Хаммерсмит, - сказал Арпи. - Это непредвиденная ситуация. Вам совершенно нечего делать на мостике.
- Непохоже, чтобы вы очень далеко продвинулись, - заключил Хаммерсмит, пренебрежительно поглядев на Стаффера. - От этого зависит моя жизнь, так же как и жизнь всех остальных. Вовремя я помог вам.
- Мы справимся, - покраснев, сказал Острейчер. - Ваш вклад в дело не больше, чем у любого другого пассажира.
- Это не совсем так, - печально констатировал доктор Хоули. - Чрезвычайная ситуация наполовину связана с Хаммерсмитом.
- Ерунда, - резко сказал Арпи. - И если чья-то назойливость помешает нам, это в первую очередь повлияет на вашего пациента.
- Но девушка - невеста Хаммерсмита, - сказал доктор Хоули, разводя руками.
Через мгновение Арпи, ошеломлённый этим известием, понял, что рассердился, но не на Хаммерсмита, а на себя самого. Ничто не указывало на такой союз, и даже возможность такового не могла прийти в голову. Очевидно, его подсознание до сих пор сохраняло предрассудки, которые он вырвал с корнем тридцать пять лет назад.
- Почему вы скрывали это? - медленно спросил он.
- Для безопасности Хелен, - с горечью ответил Хаммерсмит. - На Центавре мы можем получить возможность создать нормальную семью. На нее бы глазели и шептались по всему кораблю, если бы мы были вместе. Она предпочла не разглашать нашу связь.
Вошел младший лейтенант в скафандре без шлема, неуклюже отдал честь и оставил руку в поднятом положении, давая ей отдых. В своём космическом одеянии он был похож на маленькую куклу, которую ребенок умудрился запихнуть в более большую.
- Докладывает газовая команда, сэр, - сказал он. - Мы не смогли найти каких-либо утечек, сэр.
- Вы не в своем уме, - резко произнес Острейчер. - Давление продолжает падать. Где-то есть дыра, в которую можно просунуть голову.
- Нет, сэр, - устало ответил младший лейтенант. - Таких дыр нет. Целый корабль протекает. Воздух выходит прямо через металл. Уровень потерь кислорода везде одинаковый, где бы мы его ни проверяли.
- Осмос! - воскликнул Арпи.
- Что вы имеете в виду, сэр? - поднял бровь Острейчер.
- Я не уверен, мистер Острейчер. Но я все время удивлялся - догадываюсь, все остальные тоже, - как все это дело повлияет на структуру корабля. Очевидно, оно ослабило молекулярные связи всего, что есть на борту - и теперь у нас есть хороший структурный титан, ведущий себя как полупроницаемая мембрана! Более того, могу поспорить, что это характерно для кислорода, а двадцатипроцентное падение давления мы и наблюдаем.
- Как насчет влияния на людей? - спросил Острейчер.