- Последний взрыв наводит на мысль, что кто-то еще сражается, - заметил Бэйнс. - Если, конечно, это не какой-нибудь случайный взрыв. Мне кажется, что там действует Стратегическая Воздушная команда, вероятно, они обнаружили настоящего врага. У них есть под Денвером лучший в мире центр машинной обработки данных, и, кроме того, у Мак-Найта первоклассные помощники, в том числе и сам Джеймс Шатвье, и человек из РЭНДа, которого я пытался переманить к себе.
- Я пока не понимаю, причем здесь мы.
- Мы с Мак-Найтом хорошо знаем друг друга. Ом помог мне получить кое-какие заказы в министерстве обороны, и я собирался сделать его президентом "Консолидейтед Варфэр Сервис", о чем ему хорошо известно. Он прекрасно разбирается в своей области воздушной разведки, но иногда бывает чересчур прямолинеен. Если он бомбит демонов, я, вероятно, мог бы убедить его прекратить это.
- Возможно, - проговорил Уэр. - Но как вы доберетесь туда?
- "Радио Цюрих" еще действует. Значит, скорее всего, действует и их аэропорт. Джек может вести самолет, если понадобится, но, вероятно, в этом не будет необходимости: у нас есть большой офис в Цюрихе - фактически наша главная штаб-квартира, и я имею доступ к двум счетам в швейцарском банке, моему собственному и компании.
Мне лучше воспользоваться этими деньгами, пока какой-нибудь ловкач не сообразит занять хранилище с двадцатью тысячами ящиков консервированных бобов для своей семьи.
"Пожалуй, его план не лишен достоинств", - подумал маг. По крайней мере, можно будет избавиться, хотя бы временно, от Бэйнса, общество которого уже начало утомлять Уэра, а также от Джека Гинзберга, вызывавшего у Уэра отвращение. Тогда, конечно, рядом с ним не окажется ни одной живой души, если Козел все-таки явится сюда: однако это волновало Уэра меньше всего; за многие годы он прекрасно усвоил, что в момент решающей схватки каждый человек остается в одиночестве, особенно маг.
Может, в глубине души он уже думал, что в конце концов сделает последний шаг к сатанизму, но, по крайней мере пока успешно подавлял подобные мысли. Сам он еще ничего не решил, только согласился с тем, чтобы Бэйнс и Гинзберг отправились к человеку, которого он не знал, и посоветовали ему не совершать действий, не имевших уже никакого значения…
После их ухода он, очевидно, сможет все как следует обдумать. У него оставалась еще крохотная надежда, несомненно, тщетная; но теперь он хотел уделить ей больше внимания. Если действовать правильно, можно еще смешаться со множеством тех ангелов, которые не участвовали в мятеже, но и не остались верными Богу и о которых сказано, что "пропасть Ада их не принимает, иначе возгордилась бы вина".
5
Отец Доменико ощутил пробуждение надежды, когда, к своему удивлению, обнаружил, что Монте Альбано нисколько не пострадало. Как прежде, высились стены, возведенные в XI веке И затем перестроенные после землетрясения аббатом Джорджио, который впоследствии стал Папой Иоганном Двенадцатым; и как прежде, попасть в монастырь можно было лишь на муле, на поиски которого отец Доменико затратил больше времени, чем на весь путь от Позитано. Однако в конце концов ему это удалось, и он вновь оказался в прохладных стенах библиотеки со своими собратьями, белыми монахами.
Здесь находились почти все те маги, которые встретились зимой, чтобы попытаться воспрепятствовать осуществлению намерений Терона Уэра и его клиента: отец Ампаро, отец Умберто (настоятель) и все остальные монахи ордена, а также отец Учелло, отец Бушер, отец Ванче, отец Ансон, отец Селани и отец Ателинг. По-видимому, гости продолжали оставаться в монастыре после зимнего собрания. Отец Розенблюм скончался; его место занял бывший ученик отца Доменико Джоаннес, который, несмотря на свои семнадцать лет, выглядел теперь уже совершенно взрослым. Конечно, они очень нуждались в помощи, и отец Доменико без ложной скромности мог сказать, что Джоаннес хорошо обучен.
После торжественной и радостной церемонии встречи выяснилось, что дискуссия - как можно было ожидать, - продолжалась уже несколько часов и представляла собой лишь другую версию дискуссии, проходившей в Позитано: каким образом Монте Альбано уцелело в мировой катастрофе и что это означает? Но к такому варианту дискуссии отец Доменико присоединился с гораздо большей охотой.
И, очевидно, он мог придать ей некое новое направление; поскольку их Видящий, монах-отшельник отец Учелло, в значительной степени утратил свой дар из-за близости такого большого количества умов; белые монахи имели лишь самое общее представление о том, что происходило в палаццо Уэра, а дополнительные мирские новости не отличались достоверностью. Отец Доменико вкратце рассказал о последнем заклинании; однако его коллеги уже в достаточной степени представляли себе всю серьезность ситуации, и рассказ сопровождался лишь незначительным количеством возгласов ужаса.
- Всего, - заключил он, - в результате этой церемонии было выпущено из Преисподней сорок восемь демонов, и У эр приказал им вернуться на рассвете. Когда стало очевидно, что дело совершенно вышло из-под контроля, я на основании Соглашения потребовал от Уэра вызвать их раньше назначенного срока; он согласился и попытался вызвать Люцифуге Рофокале; но на зов явился сам Пут Сатанахиа. Когда я попытался изгнать это отвратительное чудовище, распятие взорвалось в моей руке, и тогда монстр объявил нам, что Бог умер и силы Ада одержали окончательную победу. Козел обещал вернуться на рассвете за всеми нами - за всеми, кроме второго помощника Бэйнса, доктора Гесса, которого Бафомет проглотил, когда тот поддался панике и покинул круг. Однако Козел не вернулся, и я покинул палаццо и поспешил в Монте Альбано.
- Помните ли вы имена и титулы всех сорока восьми? - спросил отец Ателинг, голос которого дрожал от дурных предчувствий больше обычного.
- Думаю, что да, то есть мог бы вспомнить; ведь я видел их всех своими глазами, а такое зрелище нелегко изглаживается из памяти. Во всяком случае, если бы я пропустил некоторых, - что маловероятно, - их можно было бы выявить под гипнозом. Но позвольте спросить, отец Ателинг, какое это имеет значение?
- Просто всегда полезно знать природу и количество сил врага.
- Но не после того, как он уже опустошил страну, - возразил отец Ансон. - Если битва и война уже проиграны, нам придется бороться со всеми - не только с семьюдесятью двумя князьями, но и с остальными падшими ангелами. Это будет ближе к семи с половиной миллионам, чем к сорока восьми.
- Семь миллионов, четыреста пятнадцать тысяч, девятьсот двадцать шесть, - уточнил отец Ателинг.
- Как ни прячутся безумцы, подобные крабьим клешням опасные люди, стоящие на мостах, - неожиданно произнес нараспев отец Селани. Как всегда, смысл его изречений мог открыться лишь после длительных мифологических и фольклорных изысканий. Бесполезно было также просить его дать разъяснения; такие фразы просто приходили к нему, и он понимал их не больше, чем слушатели. "Если Бог и в самом деле умер, - мелькнуло в голове отца Доменико, - кто же внушает их теперь?" Но он отбросил эту мысль как совершенно бесполезную.
- Огромные силы зла сосредоточились сейчас на другом конце света, - сообщил отец Учелло. - Я чувствую сильное угнетение - не такое, как обычно исходило от Нью-Йорка или Москвы, - но как будто собрались сразу много демонов. Извините, братья, я не в силах сказать более определенно.
- Мы знаем, что вы делаете все, что в ваших силах, - мягко сказал настоятель.
- Я тоже чувствую их, - заявил отец Монтейн, который, хотя и не был видящим, однако имел некоторый опыт общения с мятежными духами. - Но даже если нам не придется бороться со столь огромным количеством, как я всей душой надеюсь, мне кажется, что и сорок восемь - слишком большое для нас число. Расторжение Соглашения не оставляет нам даже выбора.
Отец Доменико заметил, что Джоаннес пытается привлечь внимание настоятеля, однако слишком робко, чтобы произвести какое-нибудь впечатление. Отец Умберто еще не привык воспринимать Джоаннеса всерьез. Поймав взгляд юноши, отец Доменико слегка кивнул.
- Я никогда не понимал смысла Соглашения, - сказал ободренный бывший ученик. - Я не понимал, почему Господь пошел на такой компромисс. Даже в случае с Иовом Он не вступал в сделку с Сатаной, но лишь позволил ему бесконтрольно действовать некоторое время. И я ни разу не встречал в Писаниях упоминания о Соглашении. Каковы же его условия?
Отец Доменико нашел вопрос Джоаннеса достаточно серьезным, хотя и не совсем уместным, однако воцарившаяся неловкая тишина свидетельствовала, что остальные не разделяли такого мнения. Наконец молчание нарушил отец Монтейн, чье поразительное терпение стало притчей во языцех.
- Я, конечно, недостаточно сведущ в Канонических Писаниях, не говоря уже о духовных соглашениях, - начал он явно с чрезмерной скромностью, - но, насколько мне известно, Соглашение - не более чем особый случай принципа свободы воли. Ответственность человека за совершенные поступки возможна благодаря тому, что, даже имея дело с нечистой силой, он, во-первых, не может быть подвергнут искушению, которому не в силах противостоять, и, во-вторых, он не может попасть на Небеса, не подвергнувшись предельно сильному искушению. В случае Трансцендентальной или ритуальной магии Соглашение является разграничительной линией. Где найти его точные условия, я не знаю; сомневаюсь, что они вообще когда-либо записывались. Вспомним, как долго пытались понять радугу - то же Соглашение. Когда появилось объяснение, оно ничего не объяснило, только показало, что каждый человек видит свою собственную радугу, а явление, появляющееся на небе, - всего лишь оптическая иллюзия, но отнюдь не теоморфизм. Природа Соглашения такова, что его условия меняются в каждом индивидуальном случае, и если вы не способны определить, где она пробегает, - разграничительная линия, - тогда горе вам, но ничего тут не поделаешь.
"Господи, - подумал отец Доменико, - всю жизнь я был поклонником Роджера Бэкона, и ни разу мне не приходило в голову, почему он в своей "Перспективе" сосредоточил внимание на радуге. Будет ли у меня еще время прочитать об этом? Хорошо, что мы никогда не пытались сделать Монтейна настоятелем: мы потеряли бы его, как отца Умберто…"
- Кроме того, возможно, оно еще существует, - добавил отец Бушер. - Как уже указал отец Доменико самому Терону Уэру, мы слышали о якобы имевшей место смерти Господа лишь из уст самого ненадежного свидетеля. К тому же это утверждение содержит множество несообразностей. Когда произошла предполагаемая смерть Бога?
Если еще во времена Ницше, почему Его ангелы и вестники света явно ничего об этом не ведали? Неразумно предполагать, будто они сохраняли видимость существования Небес, когда битва была уже проиграна; это противоречило бы самому устройству Небес. Абсолютная и бессрочная монархия должна тут же рухнуть после смерти монарха, и тем не менее мы не наблюдали никаких признаков ее крушения вплоть до кануна последнего Рождества.
- Но ведь тогда мы увидели такие знаки… - заметил отец Ванче.
- Верно, но тут возникает другой вопрос: что стало с Антихристом? Объяснение Барфомета, будто Антихрист оказался ненужным победителям, не выдерживает критики. Он должен был появиться до битвы, и, если бы Бог умер лишь недавно, Он позаботился бы о совершении пророчества, ибо тогда еще существовал.
- От Матфея, глава одиннадцатая, стих четырнадцатый, - изрек Отец Селани, на сей раз достаточно вразумительно. Слова, которые он им напомнил, относились к Иоанну Крестителю: "И если хотите принять, он есть, имя которому должно прийти".
- Да, - сказал отец Доменико, - я допускаю, что Антихрист мог явиться незаметно. Мы представляли себе, что люди будут собираться под его знамена открыто, но искушение могло оказаться более изощренным и, вероятно, более опасным, если бы он проник к нам, скажем, под видом некоего популярного философа, подобно тому позитивисту в Соединенных Штатах. Однако такое предположение, кажется, оставляет еще меньше места для свободы воли, чем Соглашение.
Наступила тишина. Потом слово взял настоятель:
- Таким образом, отсюда следует, что Господь, конечно, жив, а эксперимент Терона Уэра и Третья мировая война не имеют отношения к Армагеддону. Вместо этого нам, быть может, явлено некое Земное Чистилище, благодаря которому мы обретем Благодать или даже Рай Земной. Смеем ли мы так думать?
- Мы не смеем думать иначе, - заявил отец Ванче. - Вопрос только в том, как нам действовать. Хотя в Новом Завете нет прямых указаний на настоящую ситуацию, все же кажется, что учение Церкви к ней вполне применимо.
- Оставим наше традиционное монастырское уединение, - призвал отец Доменико. - Это теперь единственный путь; сойдем с нашей горы в мир, от которого мы удалились, когда Шарлемань был лишь мелким князьком, и будем трудиться и свидетельствовать. И если даже мы окажемся без помощи Христа, все равно будем делать это во имя Его. Теперь у нас нет ничего кроме надежды.
- По правде говоря, - задумчиво проговорил отец Бушер, - перемена не так уж велика. По-моему, ничего другого мы никогда и не имели.
В Средний Ад
И если вначале у тебя было мало, то впоследствии будет весьма много… При готовься не искать.
Книга Иова, 878
6
Оставшись наконец в одиночестве, Терон Уэр подумал, что, в конце концов, неплохо было бы немного поколдовать. Возможная трудность состояла в том, что любая магия без исключения требовала контроля над демонами, как он сам объяснил Бэйнсу во время первого визита. И все же возможность поэкспериментировать привлекала Уэра, потому что он хотел получить информацию, в частности о том, способен ли он еще к такому контролю…
Кроме того, его очень интересовало, остались ли еще какие-нибудь демоны в Аду. Если да, то отсюда можно будет заключить - хотя и не с полной уверенностью, - что лишь сорок восемь из них сейчас терроризируют мир. Тогда не удастся воспользоваться Зеркалом Соломона, ибо дух Зеркала - ангел Анаэл. Скорее всего, он не отзовется, поскольку Уэр не принадлежал к числу белых магов и воздерживался от общения с какими-либо ангелами с тех пор, как обратился к практике черного Искусства; к тому же три белых голубка будут совершенно неуместны среди такого развала.
Кого же тогда? Среди демонов-князей, которых он решил не вызывать при выполнении заказа Бэйнса, были такие, которых он отверг из-за их низкой способности к разрушению - теперь они могли бы пригодиться, если окажется, что контроль над остальными утрачен; даже в Аду существовали различные степени зла, так же как и различные степени наказания. Один из тех демонов - Феникс, поэт и учитель, с которым Уэр не раз имел дело в прошлом и которому принадлежал питомец Уэра Ахтой. Но когда начался шум, кот, конечно, исчез, и его исчезновение разозлило демона. Хотя в книгах некоторые демоны иногда характеризуются как "мягкие", "добродушные по натуре", - это весьма относительные термины, не имеющие привычного для людей значения; все демоны одержимы ненавистью, и не стоит их раздражать даже в мелочах.
К тому же Уэр понимал, что в таких условиях серьезная магия едва ли вообще возможна: большинство из его инструментов оказались погребены, а остальные столь осквернены, что он не мог бы их очистить в ближайшее время. Несомненно, следовало заглянуть в книгу. Уэр подошел к кафедре, на которой она лежала, смахнул с нее пыль и черепки рукавом, отстегнул застежки и начал беспокойно перелистывать страницы. Здесь, на листах, подписанных его собственной кровью, заключалась половина его жизни, другая половина осталась внизу, под тоннами окаменевшей грязи.
Он почти сразу же нашел нужное имя: Вассаго, могущественный князь, принадлежавший к чину Сил. В "Лемегетоне" Рабби Соломон писал, что Вассаго "открывает дела прошлые, настоящие и будущие, а также отыскивает скрытое или утерянное". Именно то, что нужно. К его имени также часто взывали во время ритуалов кристалломантии, которая не требовала длительных приготовлений мага, начертания предохранительных диаграмм и специальных приборов, кроме хрустального шара; и даже последний он мог заменить лужицей освященной воды, пятьдесят литров которой, к счастью, еще сохранились в неповрежденном металлическом баке, встроенном в стену за рабочим столом Уэра.
Кроме того, лишь Вассаго соответствовали в книге Уэра два столь различавшихся знака, что, не увидав их обоих рядом, трудно было предположить их принадлежность к одному существу. Однако топологически они обнаруживали тесное родство. Уэр долго и пристально рассматривал печати; когда-то он знал их значения, но теперь, кажется, забыл.
А, наконец, он вспомнил. Левая фигура представляла собой обычный инфернальный знак Вассаго, а с помощью правой его как будто могли вызывать белые маги. Уэр никогда ею не пользовался, не возникало необходимости, поскольку инфернальная печать действовала превосходно и он всегда сомневался в эффективности второго знака, так как белая магия по своему определению исключала возможность общения с демонами. Однако теперь стоило попробовать. В случае успеха появился бы дополнительный фактор безопасности.
Но во что налить воду? Все загрязнено. Наконец он решил просто устроить небольшую лужу прямо на рабочем столе. Не одно десятилетие прошло с тех пор, как он занимался опейрологией, которую презирал как спасительное средство слабых колдунов; но, насколько он помнил, для нее требовался лишь глиняный сосуд, и даже подходила обычная лесная лужа в достаточно темном месте. Ну что же, за работу.
Оперевшись локтями о стол и соединив кисти рук за ушами, Уэр неподвижно смотрел вниз на маленькую лужицу; его лохматая голова - тонзура его уже заросла - закрывала воду от света хмурого неба. Он смотрел уже так долго после первого заклинания, что чувствовал себя на грани самогипноза. Но вот, кажется, в миниатюрной черной бездне возникло некое движение, словно пузырек или солнечный зайчик, порожденный несуществующим солнцем. Да, появилась маленькая искра, и она начала расти.
- Эка, два, три, чатур, панча, шас, санта, ашта, нава, даша, экадаша, - происнес Уэр. - Per vita nostra ipse num surtat nobis dicatus, Вассаго!