- Я хочу идти с вами, - прервал его Карев, желавший скорее принять крещение боем. Еще больше ему хотелось произвести хорошее впечатление на Шторха. Возможно, это была жалкая попытка доказать, что под поверхностью остывшего по-прежнему скрывается "настоящий" мужчина.
- Нам не хватает людей, мистер Карев, но я не могу подвергать вас такой опасности.
- Ответственность я беру на себя.
Шторх заколебался.
- Ну, хорошо, но прошу держаться сзади и не выходить вперед, пока я не подам знака. Понятно?
- Да.
Группа пошла по дороге. Из хаотичного разговора Карев узнал, что селение малавов не является деревней, а представляет собой скопление нескольких десятков хижин, рассыпанных на площади в четыре квадратных километра.
Расположенная прямо перед ними часть селения должна быть обработана первой, и невозможно было предсказать, какой прием их ожидает. Проведенная раньше разведка установила, что у туземцев нет огнестрельного оружия, но никто не знал, насколько достоверна эта информация.
Когда первая крытая соломой хижина оказалась перед ними, группа рассыпалась цепью и углубилась в заросли.
Кареву показалось, что его товарищи, в отличие от него самого, не любители. Он осторожно спрятался за дерево, чувствуя себя, как мальчик, играющий в индейцев, и стал ждать, что будет дальше. Царившую тишину нарушал только неустанный шорох дождя.
Потом он заметил, что члены бригады пустились бегом, а их зеленое снаряжение поблескивало, как сегменты туловищ огромных насекомых. Они бежали сквозь клубящиеся полосы тумана, окружая хижины все более плотным кольцом. Сердце неприятно заколотилось у него в груди, когда оттуда донесся приглушенный крик. Крик усилился до вопля, потом почти полностью стих. Показалась массивная фигура Шторха. Он махнул рукой и снова исчез между хижинами.
Карев неохотно побежал вперед и вскоре был в селении. Вооруженные члены группы окружили полтора десятка мрачных туземцев. Большинство из них лежали в грязи, однако некоторые не сдавались и продолжали вырываться.
Их с трудом удерживали. За всем этим следили стоящие на порогах хижин женщины и дети, которые то и дело поднимали плач. У одного из лежавших на голове была большая рана, из которой ему на спину стекали струйки крови, и их тут же размывал дождь. Глядя на кровь, Карев почувствовал отвращение к тому, что делала группа Объединенных Наций.
- Познакомьтесь с нашим антропологом, доктором Виллисом, - сказал стоявший рядом Шторх. - Идите с ним и делайте уколы всем мужчинам, возраст которых он оценит на шестнадцать и более лет.
- Шестнадцать?! Это официально установленная граница?
- Да. Вас это удивляет?
- Пожалуй, это слишком рано для…
- Это натуристы, мистер Карев. На-ту-ри-сты! Не думайте, что лишите кого-то весеннего дыхания первой любви или чего-то в этом роде. В шестнадцать лет некоторые из них уже полностью бессильны.
- И все же это, пожалуй, стишком рано, - упирался Карев, поглядывая искоса на Виллиса, который был остывшим и имел совершенно седые брови, выгнутые, как крылья чайки.
- Я знаю, о чем вы думаете, - сказал Виллис. - Но мы имеем дело с людьми, которые отбросили все ценности нашего общества. Разумеется, они имеют на это право, и нам вовсе не в радость навязывать кому-либо бессмертие. Но мы все же не позволим, чтобы они лишали жизни других.
- Для агитации сейчас не время и не место, - энергично вставил Шторх. - Я советовал бы вам, мистер Карев, вернуться в лагерь и отдохнуть. Если вы не в силах справиться с заданием, то только напрасно расходуете свое и чужое время. Ну так как, вы делаете эти уколы, чтобы я мог перейти в другую часть деревни, или мне остаться и делать их самому?
- Я сделаю это, - буркнул Карев, открывая сумку. - Простите меня, но меня это несколько задело.
- Не беда, - Шторх сделал знак рукой, и к нему подошли четверо мужчин. Новая группа быстро двинулась вперед и исчезла между хижинами.
- Начнем с этих трех, - сказал Виллис, указывая на схваченных туземцев.
Двое из них тут же успокоились, зато третий принялся вырываться с удвоенной силой, ему было немногим более двадцати лет, и сильные руки со слегка выступающими на бицепсах венами говорили о постоянной изнурительной работе. Двое держащих его людей едва не упали, поскользнувшись в грязи. Карев бросился вперед, держа наготове пистолет для уколов. Туземец с искаженным страхом и ненавистью лицом отпрянул перед ним так стремительно, что оба мужчины, нагруженные снаряжением, рухнули вместе с ним на землю.
- Чего вы ждете? - рявкнул один из них, потеряв терпение.
- Простите.
Карев обежал их, заходя сзади, и выпустил заряд в жилистую шею туземца. Жертва обмякла. Мужчины осторожно отпустили его и поднялись с земли. Карев обошел остальных, чувствуя облегчение, когда они с готовностью протягивали руки для уколов, и одновременно презирая их за такую покорность. Не спуская глаз с первого туземца, которому ввел биостат, он заметил, что тот идет к хижине, где его обнимает высокая молодая женщина. Как заботливая мать с ребенка, она стряхнула часть грязи с его одежды. Глаза ее, сверкавшие в полумраке под навесом хижины, медленно открывались и закрывались, как два гелиографа, передавая Кареву сообщение, о смысле которого он мог только догадываться. "Я слишком поспешно бросил Афину, мелькнула в его голове мысль. - Я должен к ней вернуться".
- Ну, с этим все, - сказал один из группы, вытирая заросшее лицо, мокрое от дождя и пота. - Пошли отсюда.
Карев думал теперь только об Афине.
- А что с женщинами?
- С ними мы не связываемся. Обычно они добровольно являются в какой-нибудь медицинский центр Объединенных Наций. Решение за ними.
- Ах так. - Карев спрятал пистолет в сумку. - Значит, они не в счет?
- Кто говорит, что не в счет? Просто они ни на кого не нападают.
- Смотрите, какие здесь все благородные, - сказал Карев, глядя, как остальные собираются уходить в том направлении, куда ушли Шторх и его группа. - Одну минутку. Я хотел бы поговорить с туземцем, который первым получил укол.
- Не советую делать этого, новичок.
Карев тоже чувствовал, что поступает неразумно, но для него туземец, который так сопротивлялся уколу, был его собственным отражением. Правда, с той разницей, что чернокожему не впрыскивали в кровь дозы Е.80, и значит, настоящий Карев имел над ним преимущество. Осторожно обойдя глазеющих мужчин и детей, он прошел через площадь и приблизился к хижине, где, склонив голову, стоял грязный туземец. Заметив его, женщина отступила в хижину.
- Ты понимаешь по-английски? - неуверенно спросил Карев.
Туземец поднял голову и пронзил его взглядом, отделенный от него молчаливой стеной враждебности, а затем повернулся лицом к стене.
- Прости, - ни с того ни с сего сказал Карев. Он уже хотел вернуться к своим, когда из хижины с устрашающей быстротой выскочила женщина. Она подбежала к нему, сталь блеснула в ее руке, а потом она отступила. Некоторое время он смотрел на торжествующее лицо женщины, затем перевел взгляд на торчащий из его груди нож.
Когда к нему подбежали члены группы Объединенных Наций, он лежал в грязи, недоверчиво покачивая головой.
Глава 9
- Это был очень старый нож, - сказал Шторх. - И это вас спасло.
Карев спокойно смотрел в потолок прицепа, в котором лежал.
- Что со мной? - спросил он.
- Вы выкарабкаетесь. Нож так сточен, что походит на тонкую иглу, а это не самое действенное оружие.
- Я ни на что не жалуюсь.
Поскольку ничего у него не болело, Карев попытался сесть.
- Не так быстро, - удержал его Шторх, хватая за плечо и укладывая обратно. - Вам прокололи легкое, врач вынужден был сделать коллапс легкого.
- Коллапс легкого. Что это значит?
- Это временное явление. Чтобы легкое отдохнуло, не больше. - Шторх оглянулся на кого-то, находившегося вне поля зрения Карева. - Правда, доктор?
- Конечно, - ответил мужской голос. - Нет причин для беспокойства, мистер Карев. Ваше легкое немного кровоточило, но мы остановили и свернули кровь. Сейчас нужно только дать ему отдохнуть.
- Понимаю.
Карев почувствовал тошноту при мысли, что одно легкое в его груди лежит сморщенное. Слабо дыша, он сосредоточился на своих внутренних ощущениях, и впервые в жизни заметил, что вдох начинается не в легких, а в мышцах грудной клетки. Ребра поднимаются, растягивая прикрепленные к ним живые мешки, благодаря чему через рот и нос попадает внутрь не терпящий пустоты воздух. В его случае функционировало только одно легкое. Ожидая, что ему не будет хватать воздуха, во время переноса на носилках из прицепа в машину он старался дышать размеренно.
По возвращении на базу его перенесли в средних размеров куполодом, где располагался пункт медицинской помощи. В одной-единственной палате, кроме его кровати, стояли еще три, свободные, и было тихо и спокойно. Каждые полчаса к нему заглядывала медсестра, дважды заглянул врач по фамилии Реддинг, чтобы справиться о его самочувствии и сообщить, что завтра его отсюда увезут. Оба относились к нему с профессиональной вежливостью, что вызвало у него уныние и чувство бессилия. Общеизвестно, что бригады антинатуристов во всем мире испытывают нехватку людей, готовых служить в них, и редко отказываются от добровольцев, и все же он с самого начала чувствовал, что старожилы считают себя профессионалами, вынужденными время от времени мириться с присутствием любителей.
Кенди назвал это синдромом BEAU GESTE. Карев понятия не имел, что такое BEAU GESTE, но чувствовал, что с наступлением вечера его утренний поступок вызовет взрыв смеха в огромном круглом баре клуба Объединенных Наций. Надеясь, что ему приснится Афина и старые добрые времена, он сдался одолевшей его сонливости.
Вечером, когда о стекла бились белые бабочки, через его палату прошла процессия гостей, среди которых были Кенди, Парма и несколько других, которых он помнил как в тумане. Похоже, только Парма искренне выразил сожаление о его завтрашнем отъезде, с торжественным и серьезным выражением на посеребренной щетиной лице предложил ему притащить из бара немного пива для прощального приема. Карев вежливо поблагодарил и после его ухода попросил у сиделки что-нибудь успокоительное. Проглотив слоистую капсулу и ожидая, пока она подействует, он со стоическим спокойствием разглядывал потолок.
По прошествии некоторого времени он пришел в себя с чувством странного беспокойства. Взглянув на запястье, он с минуту разглядывал гладкую кожу, пока не сообразил, что район Нувель Анверс расположен слишком далеко от передатчика времени, чтобы его часы действовали. Возле кровати послышались чьи-то шаги. Молодой человек с белой кожей, одетый в белый халат, подал ему стакан воды и светло-голубую таблетку.
- Простите, что беспокою вас, мистер Карев, - тихо сказал он, - пора принять тонизирующее.
- А зачем? - сонно спросил Карев.
- Доктор Реддинг предпочитает не рисковать: в здешнем воздухе раны опасны.
- Ну тогда… - Карев оперся на локоть и взял стакан воды. Без единого слова он взял таблетку и уже подносил ее к губам, когда заметил, что у незнакомца траурные каемки под ногтями. Приглядевшись, он в слабом свете разглядел на тыльной стороне его ладони въевшуюся сетку грязи.
- Минуточку, - сказал он, стряхивая сонливость, вызванную успокаивающим средством. - Вы уверены, что доктор Реддинг велел мне принять это лекарство?
- Абсолютно.
- А сети я откажусь, что тогда?
- Мистер Карев, - сказал незнакомец с легким нетерпением, - не осложняйте нам жизнь и примите лекарство, хорошо?
- Я его приму, но после разговора с доктором Реддингом, - ответил Карев, пытаясь разглядеть лицо незнакомца, но его плечи и голова находились за пределами конуса света от лампы.
- Как хотите, мистер Карев, я не собираюсь с вами ругаться.
Незнакомец протянул руку, и Карев положил таблетку ему на ладонь. В ту же секунду он был прижат к кровати тяжестью тела в белом халате, а рот его закрыла сильная рука. Таблетка скрипнула о его зубы. Совершенно не сомневаясь, что умрет, если таблетка окажется на его языке, он попытался сбросить с себя нападающего, но ноги его запутались в одеяле. Твердая рука зажала ему нос, лишая доступа воздуха, а это означало, что он выдержит всего несколько секунд. Перед глазами уже поплыли красные круги, когда он вдруг понял, что держит в руках гладкий предмет - стакан с водой. Держа его за низ, он нанес удар, целясь в маячившее перед глазами лицо. Стекло разлетелось на куски, по руке потекла вода, и Карев почувствовал, что снова может дышать. Незнакомец со стоном отскочил в сторону, одной рукой держась за пораненную щеку, а другой вытаскивая нож. Карев, как безумный, откинул одеяло, скатился с кровати на другую сторону, вскочил, и, не задерживаясь, помчался к двери, слыша за собой догоняющие шаги. Что-то шлепало у него в груди, как мокрая тряпка, он мельком подумал, что это бездействующее легкое, но основное внимание сосредоточил на том, чтобы уйти от удара ножом в спину. Он выскочил через маятниковую дверь, увидел следующую, ведущую в служебное помещение, и навалился на нее плечом. Внутри не было никого. Он схватил стоящую на столе резную эбеновую фигурку и повернулся, приняв защитную позу, но нападающий исчез. Слышен был только скрип колышущихся не в такт створок двери. Соблюдая осторожность, Карев вышел в холл в тот момент, когда из черного прямоугольника входных дверей показалась одетая в белое фигура. Он поднял свою палицу, но оказалось, что это сиделка, которая присматривала за ним.
- Вы не должны вставать, мистер Карев, - сказала она, подозрительно глядя на деревянную фигурку. - Что здесь происходит?
- Кто-то напал на меня и хотел убить, - ответил он.
- У вас просто был кошмар. Вернитесь в постель.
- Я вовсе не спал, и глаза у меня были широко открыты, - сказал Карев, вручая ей статуэтку. - Вы не видели, отсюда никто не выбегал? И вообще, почему вы выходили?
- Я никого не видела, а если вы обязательно хотите знать, почему я выходила, то меня вызвали по телефону в отдел связи.
- Там действительно что-то случилось?
- Нет.
- Тогда все ясно, - торжествовал Карев.
- Что ясно?
- Кто-то выманил вас отсюда, чтобы сделать возможным нападение на меня.
- Мистер Карев, - сказала сиделка, подталкивая его к палате, - для меня ясно только одно: Феликс Парма или кто-то из его дружков снова упился в дым. Наверное, бродят сейчас в темноте, выдумывая глупые шутки. А теперь очень прошу вас вернуться в постель, хорошо?
- Тогда прошу вас посмотреть, - сказал Карев, которому пришла в голову другая мысль.
Он подвел сиделку к кровати с перевернутой постелью и осмотрел все вокруг. Голубая таблетка исчезла, а на лежащих на полу осколках стекла не было следов крови. Он внимательно осмотрел левый рукав пижамы и нашел одно красное пятнышко, почти полностью смытое водой, текшей по руке.
- Вот смотрите, капля крови, - сказал он.
- А здесь еще одна, - ответила она, указывая на красное пятно на пижаме. - Вы разбередили рану, и я должна сменить вам повязку.
Карев набрал воздуха, собираясь продолжать убеждение, но потом решил подождать с выяснением деталей до завтрашнего утра, когда встретится с Кенди - координатором группы Объединенных Наций.
- Я наверняка видел это в вашей компкарте, но детали вылетели у меня из головы, - сказал Кенди. - Сколько вам лет, мистер Карев?
- Сорок.
- О! Значит вы закрепились совсем недавно.
Выражение "закрепились" неприятно задело Карева, и он едва не попросил Кенди не пользоваться им, но тут же понял, что тот имеет в виду. Было повсеместно известно, что многолетние остывшие, уставшие от жизни, но боящиеся смерти, иногда испытывают неудержимое желание пойти навстречу смерти. В таких случаях они бессознательно бродят в местах, где раз за разом случаются несчастные случаи, пока наконец не доходит до неизбежной трагедии.
- Совсем недавно, - подтвердил Карев. - И уверяю вас, что не являюсь неудачником.
- Так я и подумал. - Кенди с отвращением оглядел небольшую палату, как бы давая понять, что спешит и имеет другие, более важные дела. Его румяная кожа блестела в косых лучах солнца, падающего сквозь стекло. - Сначала эта история в вашем домике, потом авария вездехода на реке, а теперь…
- Я не являюсь неудачником и всем сердцем хочу остаться в живых, прервал его Карев.
- Я уже говорил, что так и подумал.
- Понимаю, но я не назвал бы невезением попытки нападения с ножом в руке или отравления.
- Мы достали вездеход из реки, - сказал Кенди, хмуря брови и явно не собираясь обсуждать ничем не подтвержденные покушения.
- Ну, и?..
- Установлено отсутствие стержня в датчике высоты.
Когда стержень выпал, это явилось для датчика сигналом, что машина поставлена на стоянку или коснулась земли, и - что совершенно естественно двигатель заглох.
- Совершенно естественно.
- Так или иначе следует признать это невезением, ибо я не могу представить, чтобы этот стержень мог выпасть в определенной точке пути.
Карев провел рукой по складкам постели.
- Я не знаю конструкции ваших вездеходов, - сказал он, - но думаю, что, когда переезжаешь через реку, датчик высоты погружается в воду.
- Это неизбежно.
- А если бы кто-то убрал настоящий стержень и на его место поставил другой, сделанный, скажем, из гордонита?
- А что такое гордонит?
- Сплав, который растворяется почти сразу после соприкосновения с водой.
Кенди тяжело вздохнул.
- Снова мы возвращаемся к таинственному заговору против вас. Вы выдвигаете предположение, что на базе находится убийца.
- Вовсе нет! - Карев почувствовал новый прилив гнева. - Предположение я выдвигал вчера, сегодня я со всей уверенностью утверждаю это.
- Я проверил членов всех групп и не нашел на базе никого со свежей раной на лице, - сказал Кенди и встал.
- А та полоска земли вокруг базы, которую, если не ошибаюсь, вы называете Африкой?
Кенди улыбнулся.
- Мне нравится ваше чувство юмора, мистер Карев.
Есть такая очень старая английская шутка о том, как король Дарий встречается за завтраком с Давидом, которого накануне бросил в пещеру со львами. Король спрашивает:
"Как тебе спалось?" - "Плохо, - отвечает Давид. - Если говорить честно, мне мешали львы". Король презрительно фыркает и говорит: "Видимо, ты сам их туда притащил, а это уже не моя вина".
Карев неуверенно улыбнулся.
- Это шутка?
- Я тоже долго думал над этим. Но потом - должен вам сказать, что я интересовался литературой девятнадцатого и двадцатого столетий, обнаружил, что последнюю фразу, вложенную в уста короля, говорили обычно английские хозяйки, сдавшие комнаты, когда жильцы жаловались на блох в постели.
- И все же это не слишком смешно. Я хотел спросить вас, что значит BEAU GESTE, но пришел к выводу, что не стоит.
- Я имел в виду только, что если кто-то действительно охотится за вами, то это не имеет ничего общего с базой Объединенных Наций. Вероятно, вы досадили кому-то до прибытия сюда.