- Я не хотела, - и все-таки она не выдержала. Слезы потекли по щекам, размывая несмываемую, если верить рекламе, тушь. Ей так было жалко себя!
Молодой - капитан? он назывался капитаном, вроде? - молча сидел за столом, ожидая возможности продолжения разговора. Наконец, через пару-тройку минут Дашка справилась с собой, достала из рюкзачка пачку салфеток, вытерла глаза, высморкалась, подышала тяжело, смотря в сторону. Потом попробовала все же поспорить:
- И что, и вот никаких совсем исчезновений нет в городе? И все врут, значит, люди?
- Ну, почему же. Есть. Каждый год есть. Сотни и тысячи в каждом крупном городе. Но в большинстве случаев находятся вполне объяснимые причины. Раньше или позже находятся. Или раньше, или позже, но все становится понятным и загадки все разгадываются. Вот, как в вашем случае, например. Вы-то сами кого винили в своей статье? Инопланетян, КГБ или медиков?
Дашка опять залилась краской:
- В статье инопланетяне у меня.
- Ну, вот. А у нас против ваших инопланетян - документы. И знаете еще, сколько по весне вытаивает из-под снега таких "исчезнувших"? Очень это неприятная работа, по весне разбираться, кто и от чего умер зимой. Хорошо, что это не моя работа.
- А что - ваша? - зыркнула Дашка исподлобья.
- А моя - чтобы паники не было. Чтобы вот такие материалы не публиковались. Чтобы людям травмы не наносились моральные. Чтобы такие девочки, как вы, не попадали в историю. Как вы думаете, после такой статьи, если бы она выщла, - что делать маме Димы Карасева? А?
Он помолчал, дописывая что-то в стандартном бланке.
- Вот, подпишите еще здесь. Это протокол беседы. Прочитайте и распишитесь. И тоже в конце - расшифровку подписи подробно.
Дашка пробежала короткий текст о том, что была предупреждена о необходимости более критично относиться к фактам, еще о том, что ей были предъявлены документы, доказывающие ее неправоту, и о том, что она согласилась с этими документами, схватила со стола простую шариковую ручку и быстро подписала.
- Я… Вы понимаете, я же…
- Да, понимаю я все. Но панику вы могли поднять не малую. Причем, совершенно на пустом месте. Ох, Даша, знали бы вы, как теперь трудно работать с вами, журналистами.
Еще через пять минут она стояла на площади, запрокинув голову и ловя горячими щеками редкие снежинки. От предложения "подбросить" ее обратно в редакцию она отказалась, и теперь пошла пешком вниз по проспекту к трамвайной линии, ругая себя, на чем свет стоит. Вот, ведь дурища-то… И она, дура такая, еще Корнилова пугала, что в другую газету отнесет материал. И еще трусом обзывала старика… Надо будет извиниться перед ним, а с ближайшего гонорара купить бутылку "генералу". И попросить у него какую-нибудь настоящую тему. Хватит уже заниматься самодеятельщиной. Надо браться за нормальную работу.
- Вопрос исчерпан, - докладывал в это время капитан непосредственному руководству. - Тема исчезновений на ближайшее время в молодежке закрыта. Мы занимаемся с другими изданиями, радио и телевидением. Так точно. Паники не допустим.
Глава 4
Шпионом обычно называют того, кто добывает информацию о противнике либо различными тайными способами (подсматривание, подслушивание, в том числе с использованием специальных технических средств), либо путём внедрения на стороне противника, то есть представления себя как его сторонника, либо сочетанием обоих этих путей.
В русском языке слово "шпион" имеет негативную коннотацию, связывающую его с неэтичным поведением (подслушивание, подсматривание, вхождение в доверие и злоупотребление им, коварство, обман). Глагол "шпионить", помимо базового значения - "заниматься разведывательной работой", имеет ещё одно: "наблюдать, подсматривать с плохими намерениями".
Материал из Википедии - свободной сетевой энциклопедии
Виктор с самого приезда в этот город чувствовал какую-то странную неуверенность. Буквально с того момента, как он спустился по ступенькам плацкартного вагона, идущего дальше, в нефтяные и газовые места. С момента, когда под толстой подошвой зимних "гриндерсов" хрустнула щебенка, проглядывающая сквозь раздолбанный асфальт на перроне, он чувствовал неудобство и неуверенность. А это был верный знак, что все идет не так, как должно было идти, как надо. Или, что могло быть еще хуже, что его просто ведут.
Он проверялся. Все-таки этому учили их неплохо. Но ни разу не сумел определить слежку. И отсюда вытекало два возможных варианта: во-первых, он мог просто устать и от этого чувствовать какую-то неуверенность и беспокойство, а вот, во-вторых, что хуже всего, он мог быть под полным контролем, когда в слежке участвуют десятки и сотни людей, машин, технических средств. Такую слежку можно определить только со стороны, да и то, имея тоже технические средства и десятки помощников. А он, сам объект слежки, никогда не сумеет показать пальцем на следящего - просто не выделит его из толпы.
Виктор еще раз глянул сквозь стеклянную витрину кафе на Октябрьскую площадь, по которой сплошным потоком сквозь мокрую метель ("Вот же погода здесь! То мороз, а то вдруг метель - а снег мокрый!" - подумал он) двигались автомобили, посмотрел направо, откуда пришел сам, потом налево, вверх на Компрос ("Придумали же, как в столице почти - Твербуль и прочее, но только там так называли в старые хипповские времена, а тут - все говорят Компрос"), слез с высокого стула и побрел на выход.
Со стороны он выглядел, наверное, обыкновенным студентом стоящего через площадь политехнического института. Среднего роста, даже невысокий на фоне сегодняшней молодежи, худощавый. Куртка с капюшоном, перчатки с обрезанными пальцами, теплые черные зимние джинсы с подкладкой, высокие шнурованные ботинки, за плечами плоский рюкзачок - вот только под капюшоном не было видно седины, выдающей его совсем не студенческий возраст. Ну, так, в аналитическом отделе министерства молодых лейтенантов не было. Все были в званиях, все были с опытом, да еще с каким!
В этот город, в Молотов, в очередную командировку, его послали не совсем обычным образом. Комиссия из работников службы собственной безопасности вылетела самолетом за два дня до него. А его, майора Кудряшова Виктора Степановича, старшего специалиста аналитического отдела, пригласили в эту службу телефонным звонком.
Виктор шел вверх по Компросу, автоматически отмечая встречные лица, иногда отворачиваясь от снега, слепящего глаза, и проверяя тех, кто шел сзади, и все раздумывал над событиями, которые не нравились ему с самого начала, а теперь не нравились все больше и больше.
Сам вызов в СБ для любого работника их системы был звоночком: мол, что-то у тебя не так. Однако его из приемной вежливо провели сразу к начальнику, который встретил на середине кабинета, пожал руку, предложил устраиваться за столом, и сам сел напротив. За боковым столом, для совещаний.
- Виктор Степанович, - с ходу начал всегда угрюмый лысый полковник, совсем недавно сменивший ушедшего на пенсию генерала. - Мы очень нуждаемся в вашей голове.
- Ха, - нервно передернул Виктор плечами, - рэзать будэте, да?
- Ха-ха, - так же угрюмо произнес полковник. - Могу еще раз - ха-ха, ха-ха. Нормально так, хватает?
- А вы думаете, когда вызывают к вам - это нормально?
- Ну, если вам нечего бояться - считаю, вполне нормально.
- Ой, да бросьте вы - нечего бояться! Ваша служба, как инквизиция, святее римского папы и выше любого закона. Если надо - у любого грехи найдете.
- Брейк, - поднял ладони перед собой полковник. Он подошел к своему столу, наклонился к микрофону переговорного устройства, и, нажав кнопку, скомандовал:
- Кофе, лимон, коньяк, шоколад. У нас гость.
Полковник, чуть прихрамывающий - говорили, что ранение в ногу он получил на совсем другой работе и по другому ведомству тогда проходил, не успел еще вернуться к боковому столу, как уже открылись высокие светлого дерева двери и плечистый парень в сером костюме вкатил блестящий лакированным деревом ("Вот ведь, не нержавейка простая у них,"- подумал еще Виктор, почему-то отметивший это) сервировочный столик, накрытый белой салфеткой с кружевной каймой.
- Спасибо, Алексей. Кстати, познакомьтесь. Алексей - Виктор, - повел рукой полковник.
Они пожали руки, внимательно рассматривая друг друга: если в таком месте предложено познакомиться - это неспроста.
- А теперь, Лёш, организуй нам один час свободы.
- Но, товарищ полковник…
- Час, Лёш, всего один час. Я очень прошу. Возьми все на себя.
Алексей бесшумно притворил за собой дверь, а полковник, откинув салфетку, предложил:
- Ну, Виктор Степанович, по рюмочке, за знакомство?
- В рабочее-то время? - хмыкнул Виктор.
- Вот именно. В рабочее время, в службе собственной безопасности, с ее начальником - коньячок. С лимоном.
- А у вас тут, выходит, можно?
- У нас - можно, - и присел напротив. - Понимаете, у нас с вами всего час. Я, понимаете, на самом деле очень занятой человек. Очень, да. А просто рассказать вам и показать то, что мы знаем, требует гораздо большего времени. Но самое главное: наши оперативники уже на месте, а вот аналитика у нас там надежного нет. Нам действительно нужна ваша голова. И, понимаете, не здесь она нужна, не в Москве, а именно там, чтобы анализ был оперативным, и чтобы опирался анализ не только на данные проверки, и чтобы на этот анализ могли опираться уже дальнейшие действия оперативников.
- Я работаю в другом отделе и специфика наша, знаете ли…
- А вот вам распоряжение о прикомандировании, вот оно у меня, - достал полковник из кожаной папки, лежащей на столе, листок с печатью и знакомой подписью.
- Ну, и зачем тогда были эти игры? Коньяк этот, вызов к вам, предложения, просьбы. Есть команда - я выполню.
- Понимаете, Виктор Степанович, команда - командой, а вот объяснить вам, что происходит, никто не сможет. И я, похоже, не смогу. Да, да… И еще одно. Мы хотим, чтобы вы там работали под прикрытием.
- Как в кино, прямо… "Агент под прикрытием"… Я же не оперативник, не боец, аналитик я!
Смех смехом, а вот уже третий день Виктор жил в квартире, ключ от которой ему передал Алексей возле камеры хранения на Ярославском вокзале при прощании. И паспорт у него стал другим, с другой пропиской. Листок с новой биографией он прочитал несколько раз и сжег в туалете вагона, в котором сутки ехал до места назначения.
Теперь утром он выходил из дома, раскланиваясь с сидящими во дворе бабушками, и гулял по городу, слушая уже привычный местный быстрый говорок с ударением, повышением тона, на последних словах в фразе. Покупал газеты, осваивал местный транспорт. В первый же день он прокатился на трамвае, а потом на автобусе до самого верха карты, которую купил на площади у вокзала, до северной оконечности города, до пляжей и лодочных станций. А потом в обратную сторону доехал до местного аэропорта, рассматривая дома по сторонам, вслушиваясь в разговоры.
Обедал он, как правило, в самых дешевых кафешках, где собирались местные таксисты, знающие все, что происходит в городе. На ужин брал какую-нибудь шаурму (вот еще интересно: в этом городе продавали шаурму и шаверму, четко разделяя два разных, как тут считалось, продукта), бутылку местного горького пива, и шел к себе в квартиру, окнами на серое здание местного управления КГБ.
"Это специально", - объяснил ему полковник, - "Там, в том квартале, наши зато не лазят. Не их это место".
Закрыв дверь, Виктор включал ноутбук, подключал спецмодем, полученный в Москве, вводил нужные комбинации букв и цифр, выученные наизусть, а в конце прикладывал к панельке большой палец. В закрытом почтовом ящике обнаруживалась очередная порция информации от оперативников, которую он копировал на диск, а потом медленно читал, подчеркивая и выделяя цветом отдельные слова.
Потом был душ. Горячий упругий душ. В душе он не пел. В душе он тоже думал. Черный кофе. Сигарета. Он никак не мог отказаться от курения. Казалось, что с сигаретой приходило какое-то вдохновение. А потом Виктор Степанович Кудряшов, сорокалетний седой майор милиции, аналитик и агент под прикрытием, писал рассказ. Или сказку. Рассказ в этот раз почти всегда получался фантастический. Не очень длинный - две-три странички текста, почти без диалогов. Он никогда не проверял и не правил текст, а тут же отправлял его по электронной почте в Москву, а потом стирал у себя и рассказ и те данные, которые присылали ему для анализа оперативники.
Рассказы чаще выходили жуткими и трудночитаемыми. К литературе они отношения не имели. Там фигурировали оборотни в милицейских погонах, врачи, похищающие людей на органы, маньяки и серийные убийцы, инопланетяне, сумасшедшие ученые, беспринципные политики, там происходили проколы времени, появлялись старые боги, запертые под уральскими горами… Бред и графомания - так бы оценили это творчество редакторы в любом издательстве. Но он и не собирался отдавать эти рассказы в печать.
Сегодня все было, как всегда. Только поужинал он в этот раз кафе, среди студентов, регулярно отмечающих тут свои успехи. Чем дальше, тем меньше ему хотелось оставаться одному. Хотелось находиться в толпе, с людьми. Информация, которая приходила от оперативников, была непонятной, и от того чуть пугающей. Потому, наверное, и рассказы получались жутковатыми.
Виктор щелкнул по кнопке, отправляя очередное "творение" в эфир, и прислушался. Кто-то, вроде, скребся под дверью. Дверь в квартире была хорошая, бронированная, дорогая. В этом городе таких почти не ставили. Но и квартал тут был не из бедных. Так что сама квартира не слишком выделялась на общем фоне.
Нет, точно кто-то царапается! Он бесшумно встал и сначала подошел к окну. Четвертый этаж - но мало ли что. Под окном, двумя колесами на тротуаре, стоял чей-то джип, и два огонька от сигарет показывали, что он там не просто так стоит.
Так же бесшумно - молодцы ремонтники: полы, как каменные! - он подошел к двери и остановился около нее, вслушиваясь. В замке определенно кто-то ковырялся. Правда, кроме замка, был закрыт внутренний засов, и чтобы выломать такую дверь, надо было применить специальные устройства, вроде гидравлических ножниц, пил по металлу и специальных домкратов. Можно было еще взорвать дверь, но это уже крайний случай - они все же не в Америке!
Виктор вернулся на кухню, два раза щелкнул мышью, отправляя специально оговоренный сигнал и запуская форматирование диска, и стал одеваться снова "по-уличному". Раздался звонок. Виктор затянул шнурки. Второй звонок. Уверенный, долгий.
"Ну, вот и началось", - подумал он.
- Кто там?
- Это ваш участковый, откройте.
В глазке было темно. Знакомое дело.
- Осветите лицо, пожалуйста. Я боюсь.
- У меня нет фонарика.
- Как же я тогда вам открою, если не уверен, что вы - это вы? Хоть зажигалкой щелкните.
- Я не курю.
- Ну, тогда я не открою. Мне страшно, знаете ли.
После короткой паузы из-за двери раздался уже совсем другой голос:
- Виктор Степанович, откройте! Это отдел собственной безопасности главного управления города. Откройте, так будет лучше.
- А откуда я могу знать, что вы не обманываете?
- А вы посмотрите в окно еще раз.
Виктор отошел к окну, отодвинул штору. Под окном вместо джипа уже стоял канареечной расцветки милицейский уазик с включенным в салоне светом, и какой-то чин ласково помахивал ему ладонью - свои, мол.
Экран ноутбука светился белыми буквами на черном фоне. Виктор извлек флешку-модем, наступил на нее ботинком, потоптался, стараясь раздавить если не в пыль, то хотя бы на кусочки. Правда, не было на ней ничего особенного, кроме нескольких программ для уничтожения данных на жестких дисках. Но все равно - порядок есть порядок.
Огляделся еще раз вокруг: ничего не забыл? Вроде, все.
Эх, придется открывать. Но как же они быстро! Всего-то три дня… Профессионалы…
Он вернулся к двери, щелкнул замком, отодвинул засов. Дверь тут же вырвалась из рук, распахнутая наружу, а в квартиру, оттеснив его в сторону, пробежали фигуры в темном с оружием в руках. Один остановился перед Виктором, держа его на прицеле.
- Чисто! - раздался голос из кухни.
- Чисто! - эхом отозвалось из комнаты.
- Здравствуйте, Виктор Степанович, - произнес вошедший следом пожилой человек в штатском. - Что же вы такое натворили, а? У меня вот с собой ордер на обыск. Оружие, наркотики, информацию ненужную - сами сдадите? Или как?
- Да, уж пусть будет - или как. Что я, не понимаю? - криво усмехнулся Виктор.
- Ну, хорошо. Тогда пройдите в комнату и не мешайте обыску. Понятые, прошу…
Обыск был быстрым. На столе в комнате перед понятыми, стреляющими с интересом глазами по сторонам стариками-соседями, были выложены найденные прозрачные пакеты с белым порошком, два пистолета, коробка с патронами, какие-то папки с надписями "Совершенно секретно". Происходила опись изъятого. Какой-то штатский внимательно изучал ноутбук и сотовый телефон.
Виктор смотрел на все это спокойно. Он знал, как все делается.
- Ну, что, Виктор Степанович, поговорим здесь, или поедем сразу в управление? - отпустив расписавшихся в протоколе понятых, спросил командовавший всеми пожилой.
- Вы даже не представились, товарищ подполковник…, - хмыкнул Виктор.
- А зачем? Вы же меня знаете, правда? Вы же всех нас знаете, нет?
- Не всех. Вас и ваших заместителей - знаю. А вот того специалиста - нет.
- Это наш эксперт, вы с ним еще познакомитесь. Ну, так как?
- Поехали, поехали.
- Торопитесь? Думаете, в управление уже позвонили из Москвы? Ну, так наша структура, напоминаю, подчиняется не Москве, а начальнику управления. Пока он завтра получит информацию, пока примет решение… У нас вся ночь впереди. Или все-таки посидим у вас, покурим, кофейку попьем? А?
Виктор с тоской смотрел на подполковника. Ну, не может быть такого, чтобы за всем происходящим в городе стояла именно милиция, не может! Но тогда почему они так себя ведут? Что вообще они хотят? Ночь в СБ… Да, это не праздник. И все же, лучше действовать официально, не поддаваясь на уловки.
- Нет, уж, товарищ подполковник. Будем действовать по закону и по инструкции.
- Ну, по инструкции, значит, по инструкции.
- Руки назад, пожалуйста, - вежливо обратился подошедший к Виктору "эксперт" и ловко защелкнул наручники. - Прошу в машину.
Виктор в последний раз окинул взглядом комнату, увидел какое-то световое пятно на шторе, успел удивиться - ночью, такой яркий свет! Но тут шагнувший вперед эксперт подтолкнул его в коридор. Вдруг раздался звон стекла, его толкнули еще сильнее, потащили за воротник, прикрывая со спины своими телами, по темной лестнице вниз, в машину - ничком на пол под ноги сидящих на заднем сидении. Машина рванула с места, увозя в управление внутренних дел предположительного торговца наркотиками, вооруженного до зубов и оказавшего сопротивление при задержании.