Джереми - напряжённо сдвинул брови и шевелит губами. Читает что–то за столиком в соседнем ряду. Должно быть, Торопыга пришел с ним за компанию, вот и заснул с книжкой на коленях. Торопыга туповат и ленив.
Джереми - совсем другой. В нём чувствуется скрытая сила. Тонкий, но сильный. Упёртый. Софи, скосив глаза, разглядывала упрямый профиль. Нос с лёгкой, едва заметной горбинкой… загорелое лицо. А он ничего.
И руки у него сильные, наверное, от вёсел. Он просто помешан на своей лодке - не вылезает с рыбацкого пляжа.
"А ведь это мысль. На лодке, наверное, можно куда–то уплыть…"
Забыв обо всём на свете, она смотрела на Джереми и представляла, как они уплывут вдвоём из маленького, скучного посёлка в большую жизнь.
И тогда! Тогда у неё будет и шарфик, и собачка, и даже кабриолет! Ну, пусть не сразу, но ведь главное - захотеть!
Разве не это им повторяли из раза в раз - человек может всё! Может творить чудеса и двигать горы, главное - захотеть!
Джереми резко выключил компьютер и вскочил со стула так стремительно, словно у него внутри сработала взведённая пружина. Софи торопливо отвернулась, но он даже не заметил её взгляда.
"Пошли, Торопыга", - донеслось до чуткого уха.
Обернувшись она увидела, как парочка шагает к двери. Джереми шёл стремительно, легко, будто танцуя, увлекая за плечи семенящего, косолапого товарища.
"Нет, он, определенно, ничего", - подумала Софи.
Как бы к нему подобраться поближе? Любопытная, жадная до эмоций, она не любила долго ждать. На следующем же уроке в лицо Джереми полетела свёрнутая в шарик записка.
Зыркнул искоса зелёными глазами и отвернулся. И ничего не ответил. Говорят, он влюбился в эту старую дылду - Вилину. И что только он в ней нашёл. Неужели до сих пор по ней сохнет? Ничего, скоро он про неё забудет!
Главное - захотеть!
В тот же вечер она заговорила о нём с Самантой.
- Сэм, а как ты считаешь, Джереми Вильямс - симпатичный парень?
- Симпатичный, - протянула басом соседка. Она лежала на боку и ела третий по счёту банан, кидая кожуру в проволочное ведёрко для бумаги, - только странный какой–то.
- Странный? А что в нём странного?
- Да всё, - третья кожура от банана, брошенная меткой рукой, упала в ведро. - Аутсайдер он, твой Джереми. Вечно всех сторонится. Торчит на пляже.
- Ну, не всех - он с Бобом дружит.
- Ага, с этим тормознутым. Кто ещё станет с ним дружить.
- Хайли.
- Хайли делит комнату с Бобом. Кстати, ты обратила внимание, что только Джереми один занимает целую комнату.
- Да. А почему?
- Кто его знает - почему? Аутсайдер. Может он просто очень сильно хотел жить один. Вселенная исполняет все наши желания.
- Ты думаешь? - Софи приподнялась на локте, и глаза её загорелись.
- Конечно, - прогудела Саманта, снисходительно глянув на соседку, - только эти желания должны быть настойчивыми.
- Понятно… а какие у тебя желания?
- У меня? - Саманта вдруг перестала жевать и улыбнулась детской открытой улыбкой. - Я хочу, чтобы этот супервайзер меня заметил и рассказал своему начальству, что в Эколе живет такая девочка - Саманта Гринфилд. Что она хорошо учится и громче всех поёт.
- Ты, правда, думаешь, что кто–то про тебя узнает? - в голосе Софи звучало недоверие.
- Ну, а почему нет? - Сэм села на кровати и взяла четвёртый по счёту банан из корзинки. - Ведь у нас есть доска с фотографиями самых–самых! Лучших из лучших. Так?
- Ну, да.
- Ну, и на материке такая должна быть. И вот этот супервайзер вернётся на материк. Привезет с собой личные дела и фотографии…
- Вернётся на материк, - как зачарованная, прошептала Софи.
- Ну, конечно, вернётся. Что ж ты думаешь, он тут с нами жить останется, что ли?
- Я об этом не думала, - честно призналась девушка. - Знаешь что, Саманта? Может, хватит уже бананы лопать? Я выключаю свет!
- Да пожалуйста! Сама начала приставать со своим Джереми, - засопела Сэм, и шкурка от банана метко пролетела сквозь проволочное кольцо, - а сама ругается.
Софи пропустила ворчание соседки мимо ушей.
Вот так - стоит только захотеть чего–то, и Вселенная начинает перестраивать мир под тебя.
Вот и еще один возможный выход - супервайзер. Саманта, конечно, дура, но зерно истины в её рассуждениях есть. Фотографии на доске почёта, личные дела, прихваченные на материк - это всё ерунда, конечно. А если он захочет увезти с собой её, Софи? Влюбится и увезёт. Он такой старый и некрасивый… если на него обратит внимание такая симпатичная девочка, с большими выразительными глазами и роскошными волосами в кудряшках, может быть, он в неё влюбится?
Пусть это будет запасным вариантом. А пока надо сосредоточиться на Джереми. Тем более, что у него такие сильные руки и глаза зелёные. И губы красивые.
Она крепко прижала к себе медвежонка и погрузилась в размышления. Джереми не ответил на записку. Наверное, до сих пор тоскует по своей белобрысой дылде. Хорошо, что та вышла замуж. Наверное, и сейчас не спит бедный парень - сидит, грустит на пляже.
А может? Кто–то же должен его успокоить.
С соседней кровати донёсся тонкий, с присвистом храп. Софи осторожно встала, положила мишку на кровать и заботливо укутала простынёй.
Стянула со спинки стула юбку и блузку, не спеша оделась и, подхватив сланцы, на цыпочках вышла за дверь. Снаружи было пусто - знакомая дорожка между корпусами в искусственном жёлтом свете показалась чужой и враждебной.
Она помедлила секунду, нацепила сланцы и решительно двинулась вперёд.
Когда бесстрастные фонари остались за спиной, а в лицо пахнуло живой и тёплой ночью, последние крупицы страха рассеялись без остатка. Так ласково гладил щёки влажный бриз, так нежно серебрилась луна, так сладко пели сверчки, что она поняла - вся Вселенная с ней заодно, а значит, никогда и ничего плохого не случится.
Чуткое ухо уловило голоса - впереди, там, где на фоне черничного неба, усыпанного ледяной крошкой звёзд, темнели зазубренные вершины скал, кто–то с кем–то встретился и радостно рассмеялся.
"А ты чего не спишь, Колючка?"
Софи даже топнула ногой от огорчения, позабыв про осторожность. Но тут же спохватилась. Осторожно ступая по твёрдой, шуршащей гальке, добралась до перевёрнутой лодки и спряталась за её крутым боком.
Две тонкие, едва различимые в слабом свете луны, фигуры, медленно двигались вдоль кромки океана.
"Вот так надо! Бери пример, - зло прошептала Софи, - решительней надо! Взяла и пришла! Ну, ничего, от мужа не набегаешься. Посмотрим, кто кого!"
Глава 10
После обеда поднялся ветер. Видимо, где–то за сотни километров бесновался шторм, и до полуострова донесло ошмётки его хвоста. Ветер гнул тонкие пальмы, принуждая их лохматые головы отвешивать низкие поклоны. Сгрёб на чистое небо влажные, чёрные тучи. Прогнал от воды чаек - и те с писком хоронились среди скал. Неприятно холодный, гладил океан против шерсти - волны потемнели, вздыбились, густой серый оттенок вытеснил солнечно–зелёный цвет.
С презрительным шипением океан выплевывал на берег обломки кораллов, камни, куски дерева, чёрные сгустки водорослей.
- Ну и погодка, - поёжился Хайли. - Наверняка, будет шторм.
Джереми вгляделся из–под ладони в угрюмый, изжёлто–серый горизонт и картинно сплюнул.
- Да нет, стороной идёт. Разве что зарядит ливнем. Да и то на полчаса.
Друзья растянулись на еще теплых от солнца камнях, лениво жмурясь на стремительно темнеющее небо. Под головы они положили скатанные полотенца.
Как приятно расслабляется тело от прохлады ветра и тепла гальки, и едва уловимого запаха йода. Полуденный час, час сиесты, сладкий глоток тишины.
- Слышь, парни, - хихикнул Боб, - а мужик–то реально головой долбанулся!
- Ты о ком это? - лениво отозвался Джереми.
- Ну, этот… как его… этот, который с крыши слетел… Ра… Ра…
- Рамон?
- Ну, да. Головой, слышь, приложился реально. Надо такое сказать, три года назад строили! Я здесь вырос. В Эколе. На этом пляже играл, и в скалах. Искал гнезда чаек… - Боб довольно хохотнул. - У них яйца пёстрые, и птенцы такие же. Серые, в чёрную крапинку, ага. А писку от них! Пищат, как у Хорька телефон.
- А я как–то на берегу камешек нашёл, красный, вроде сердечка, - подхватил Хайли. - Сквозь него смотреть было классно. Как сквозь цветное стекло. Все красным становилось. Вода, песок. Может, это и была стекляшка.
- Песок, будто марсианские барханы, да? - Джереми приподнялся на локте. Сонливость с него как ветром сдуло. - А я тоже помню этот камешек. Не стекло, нет. Оно - холодное, а то сердечко грело ладони. Точно осколок закатного солнца в руках держишь… Хайли, как это может быть, что мы с тобой помним один и тот же камень?
- Стекляшка, ага, - гнул своё Боб. - У меня их много было. Я калейдоскоп однажды разбил - случайно, ясное дело, на пол уронил, а там стекляшки всякие: синие, красные, зелёные. Сквозь синюю глянешь - всё синее, будто по небу ходишь, ага? Сквозь зелёную - как в той сказке, не помню, в какой, в детстве читал. Там ещё соломенный мужик был… и обезьяны летучие… А у мужика, но не соломенного, очки были с зелёными стеклами…
- Да ладно, - лениво протянул Хайли. - Сколько здесь таких камней? Один, что ли?
- Я только один видел, - упрямо сказал Джереми.
- Может, тот же самый. Я потерял - ты нашел. А может, их тут много.
Джереми неуверенно пожал плечами. Копнул рукой гальку, просеял сквозь растопыренные пальцы. Камешки серые, белые, рыжие, обточенные волнами, круглые, как на подбор, снизу - мокрые, сверху - сухие, в разводах морской соли. Ни одного красного, похожего на сердечко. А Джереми отчего–то не сомневался, что найдёт его - так живо тот стоял перед глазами. Тёплый и как будто светящийся изнутри - может, это был рубин? Драгоценный камень. Такие не валяются просто так, среди песка и гальки.
Зачерпнул ещё раз, просеял… Странное ощущение - как будто все вокруг ненастоящее: пляж, лодка на берегу, волны, друзья, загорающие рядом с ним под пасмурным небом. И сам он себе показался ненастоящим - подделкой, вроде пластмассового дерева в горшке. Словно он лгал этому миру, а мир - лгал ему.
Сквозь прореху в тучах выглянуло солнце. Неяркое, оно светило вполсилы, будто сквозь дым, но океан посветлел и даже ветер почти стих, улёгся, поджав хвост, как струсившая собака. Горизонт, напротив, налился чернотой - туда, вдаль, уходило ненастье.
Галька в руках золотилась.
- Привет, мальчики!
Джереми посмотрел снизу вверх.
Болонка, собственной персоной. Не собака, конечно, а одноклассница - Софи. Короткая красная юбка, блузка из полупрозрачной ткани, мягкой на вид - так и хочется прикоснуться, проверить - из шелка, наверное. Кудряшки эффектно рассыпались по плечам. Умеет себя преподнести девчонка. Боб и Хайли одновременно заулыбались, а Джереми опустил глаза. Он продолжал перекатывать камешки в ладонях, пока Софи тараторила:
- Загораете? А меня Дже обещал на лодке покатать. Правда, Дже? Надоело стоять за мольбертом, да и рисовать тут больше нечего - везде одно и то же. А с погодой сегодня повезло, не жарко. Да, Дже?
"Ничего я не обещал", - буркнул Джереми, но так тихо, что никто не расслышал.
- Повезло? - сердито возразил Хайли. - Того и гляди заштормит!
- Да ладно, какой шторм? Покачаемся на волнах немножко и обратно.
- Не слушай её! Нашла время для прогулок.
- Джереми - опытный моряк. Я же не тебя прошу, а его, - невинно изрекла Болонка, привычно сдувая челку со лба.
Боб в спор не вступал. Он растянулся на гальке, пытаясь заглянуть Софи под юбку.
Джереми усмехнулся:
- Пошли. Поможешь мне свернуть сети.
Не оглядываясь на друзей, он зашагал по берегу к лодке. Софи, оскальзываясь в туфельках на гладких камнях, радостно засеменила вслед за ним.
Джереми грёб молча, рассеянный и слегка встревоженный. Что–то важное он сегодня упустил, не заметил за болтовнёй. В голове еще вертелись обрывки разговора и собственные - иногда размытые, иногда четкие до боли - воспоминания. Его детство, как яблоко с червоточиной, несло в себе какой–то дефект, вот только он никак не мог сообразить, какой именно. Лодка, медленно покачиваясь, скользила вдоль скал. Иногда высокая волна швыряла её в сторону, легко, как бумажный кораблик или кусок пенопласта, но Джереми, орудуя веслами, выравнивал утлое судёнышко.
Софи устроилась на корме, вытянув тонкие загорелые ноги. Туфли скинула, дразня спутника узкими ступнями. Красная юбка задралась высоко - намного выше колен, и Джереми очень хотелось её одернуть. Но он крепился - и старательно отводил взгляд.
- Ты всегда такой угрюмый, Колючка? - спросила вдруг Софи.
- Не называй меня Колючкой! - неожиданно для себя рассердился он.
- Извини, Дже.
Опустила голову. Взглянула исподлобья, из–под спутанной челки. Большие собачьи глаза заблестели - не от обиды, конечно, от ветра. В океане он дул не так, как на берегу - сплошной стеной. Так, что ресницы слипались от соленых брызг и дыхание перехватывало, а в мокрых кудряшках Софи играла радуга.
Джереми стало стыдно. Он не привык обижать девчонок.
- Смотри, рыбки–клоуны, - он веслом указал на пеструю стайку, - их тут много.
- Ого! - Софи наклонилась к воде, и от её резкого движения лодка накренилась. - А их есть можно?
Хорошее чувство - вместе смотреть на рыбок. Вроде ничего особенного не делаешь, а как будто вдвоем создаешь новый мир, невидимый для других. Вот если бы с Вилиной… но и с Болонкой неплохо.
- Нет, они просто красивые. Мне нравится за ними наблюдать, - отозвался Джереми. - А ты, значит, рисуешь? - спросил он, хотя и без того прекрасно знал, что она художница. Видел её пейзажи в галерее, довольно точные, но скучноватые, без фантазии.
- Угу, - кивнула Софи. - Сколько себя помню, всегда любила рисовать. Что это там, на дне? Кораллы?
- Да. Что, с детства?
От ветра закладывало уши. Небо потемнело, насупилось тучами. Скалы и длинная гряда кораллов гасили волны, но всё равно лодку заметно качало. Джереми с трудом удерживал равновесие вёслами.
- Я делала кукол, - прокричала Софи сквозь ветер, - склеивала из бумаги, а потом раскрашивала им лица и платья. Узоры всякие, рюшечки. Бусики. А еще вязать любила. Вязаные куклы - такая прелесть! Они у меня здорово получались. У каждой свой характер. Одну как сейчас вижу. Глаза - пуговицы, стеклянные с огоньком внутри, а нос круглый, как у… ой!
Пенистая стена воды обрушилась на лодку и накрыла их чуть ли не с головой.
- Дже! - теперь в ее голосе звучал испуг. - Волны сильные! Давай вернёмся!
- Всё в порядке, - крикнул Джереми, отплёвываясь. - Сейчас обогнём вон те скалы и через пять минут будем на "длинном".
Упираясь ногами в дно лодки, он грёб изо всех сил. Его босые ступни омывала вода.
- Дже! Я не умею плавать!
Какая она смешная и жалкая - мокрая Болонка! Красная юбка облепила ноги. А прозрачная кофточка… о! … лучше и не смотреть. Но взгляд все равно тянулся к ней, и - признался себе Джереми - в таком виде Софи нравилась ему гораздо больше.
- Ничего, зато я умею, - улыбнулся он ободряюще. - Я тебя спасу.
Трясясь от холода, она отжимала волосы.
- Я бы повернул назад, но до "длинного" сейчас ближе, - сказал Джереми. - Мы проплыли большую часть пути.
Они как раз огибали скалистый мыс полуострова. Впереди, на скрытом туманом берегу затеплились мягкие оранжевые огни. На Эколу, на скалы, на чёрный, неспокойный океан быстро опускались сумерки.
- Я замёрзла, - заныла Болонка. - Ты хоть знаешь, сколько мы тут уже болтаемся? А на "длинном" готовятся к медитации. Куда мы явимся в таком виде? Ты посмотри, на кого я похожа! - дрожащими пальцами она оправляла липнущую к телу блузку.
И правда. Джереми совсем забыл о времени. У него и часов–то не было. Брать с собой в море часы - это всё равно, что загорать в толстом свитере. Бессмысленно, почти кощунственно. Он попытался грести быстрее, но танцующая на волнах лодка сделалась неуправляемой. Вёсла рвались из рук.
- Колючка, осторожно! - взвизгнула Софи.
Снова на них обрушилась стена горько–солёной воды. Раздался треск - лодка царапнула дном о камни.
- Я же сказал, не смей называть меня Колючкой!
Он видел, как Софи съежилась, точно от пинка, но тут же вскинула голову, тряхнула мокрой челкой - вся желчь и яд.
- Ну да! Конечно, нельзя! Это же ваше с Вилиной словечко!
- Придержи язык! - разозлился Джереми. - Не твоё дело!
- А вот и моё! - не унималась Болонка. - Нам Хорёк что говорил? Если где–то в Эколе что–то не так, сразу сообщайте мне. Не успела замуж выйти, уже по ночам к тебе на "рыбацкий" бегает!
"Она подглядывала!" - Джереми вспомнил, как ему послышался чей–то возглас в кустах бугенвиллии и сжал кулаки. Вернее, впился ногтями в крошащееся дерево.
- Закрой рот! Только попробуй кому–то что–то рассказать. Мы просто гуляли, поняла? Не суди по себе о людях!
Хотелось сгрести девчонку в охапку и вышвырнуть за борт. Или, на худой конец, надавать ей пощечин. Вот зараза - еще разболтает по всей Эколе, накличет на Вилину неприятности. Снова - теперь уже не от страха перед штормом - зашлось сердце, тревожно, сладко… Поздний вечер. Белый пляж, залитый лунным светом и высокая девичья фигура в выцветших добела джинсах и нежно голубой футболке. Точно светится изнутри, окутанная холодным сиянием… "Это из глубины тела мерцает душа", - думает Джереми. Вот что всегда влекло его к Вилине - это глубокое мерцание, рвущееся наружу, то, чего не скрыть даже днем, а тем более - в полумраке.
Конечно, он и Вилина не сделали ничего плохого. Прошлись немного по берегу - ну, и что? С каких пор дружба считается преступлением? А с другой стороны не хочется её подвести. Ему–то всё равно, а она - замужняя дама.
Что там опять пищит эта девчонка?
- Дже, мы тонем! В лодке вода!
- Да успокойся ты! - прикрикнул на неё Джереми. - Она здесь уже давно. Перехлестнуло через борт.
Но вода прибывала. К счастью, по ту сторону мыса волны были не такие огромные, и ветер дул в спину - подгонял. Жаль, что лодка - не парусник. "Длинный" приближался - но гораздо медленнее, чем хотелось бы. Джереми больше ни о чём не думал - работали только лёгкие и мышцы, однообразно, яростно, на пределе возможного. Ни на что другое не оставалось сил. Уши заложило. Зрение лишь смутно ловило оранжевый блеск костров на берегу. Голова отключилась, как во время медитации. Только теперь это была медитация о собственном спасении.
А потом они оба вдруг оказались в холодной воде. Темно, где–то, кажется, совсем близко, океан плещет о скалы. Рядом барахтается Болонка. Джереми схватил девчонку за волосы и поплыл, надеясь, что в направлении "длинного" пляжа.
Он так и не понял - добрался ли до берега сам или кто–то их вытащил. Запомнил удивлённые возгласы, мелькание рук и Хорька, который метался от них с Болонкой к Верхаену.
- Это никуда не годится! Вы могли погибнуть! Ты рисковал не только своей жизнью, ты рисковал жизнью другого человека. Не плачь, Софи. Бедная девочка.