Правда, тут Леонид чувствовал себя спокойным: ТТ с глушителем надёжно покоился на дне безымянной реки уже в Чурессии, куда он его зашвырнул на одной из остановок – так посоветовал Александр.
Про братьев-вазахов Леонид рассказывал без упоминания имён. Про дельтаплан с моторчиком, правда, пришлось сказать. Леонид-то знал, что все границы сканируются со спутников, и их антирадарный план хоть и сработал для пограничников Чурессии, но сверху был виден, как на ладони.
Он не хотел, чтобы о нём, если он соврёт в мелочи, подумали, как о лгуне вообще…
– Теперь о методике. Было высказано предположение… – Леонид умолчал, что братом, – что облучение ведётся со спутника, запущенного… – он упомянул точные данные дня и часа, и примерные параметры орбиты коммерческого спутника, выведенного на орбиту год назад, – Все эти данные, и все, что смогли собрать из разных источников об этом, есть на третьей флэшке. Вот, в целом, и все. Ещё раз спасибо за… Убежище. – он сглотнул: в горле пересохло, – Наши бы нас не помиловали.
Майлз покивал. Но никак не прокомментировал. Затем сказал:
– Благодарю, Леонид. Вы, конечно, понимаете, что мы… э-э… расспросили и Лену. Но только в вашей интерпретации всё это, – он похлопал по диктофону, – приобретает смысл. И, боюсь, ещё дней десять, пока не заживут ваши… повреждения, вам с Леной придётся находиться здесь. Потому что без непосредственно ваших свидетельских показаний все это малоубедительно. Во всяком случае, для Сенатской Комиссии по Правам Человека. Так что, на всякий случай, побудьте в здании…
– Что, даже во двор выйти погулять не получится?
– Боюсь, нет. Я, быть может, не скажу вам ничего нового – вы, наверняка уже и сами догадались, что один из полицейских поста наружной – чуресской – охраны был… хм, как вы изящно, – он выразительно посмотрел на собеседника, – выразились, с ним договорились. Словом, это именно он со своего мобильника отправил условленный сигнал. Иначе, возможно, ваш маскарад. – Майлз покачал осуждающе головой, – удался бы. Хотя у нас так никто уже не ходит.
Леонид попробовал посмеяться: смеяться хотелось, но чертовски больно отзывалось в раскуроченном лёгком.
Майлз вежливо улыбнулся. Затем снова покачал головой:
– Пожалуйста, не одевайтесь так там, дома… И, пока хотя бы, не смейтесь! Как говорится в чуресской пословице: хорошо смеётся тот, кто смеётся… в безопасности.
Лёжа в полной опустошённости один, Леонид думал о том, что – всё. Действительно, всё.
Пути отрезаны. Теперь для них с Леной дом – там, на далёком и совершенно чужом континенте. Быть может, им сделают пластическую операцию, поселят где-то почти наверняка в захолустье… Может, придётся даже работать, для видимости.
Ладно, поживём – увидим. Пока же придётся ждать. Ждать, и поправляться.
Ему нужно поправиться быстрее. Значит, пусть через силу, но надо больше есть, и начинать шевелиться: иначе мышцы точно атрофируются.
Стараясь дышать спокойно, он пошевелил ногами. Руками. Повертел шеей. Ничего, времени у них теперь хватает. Они ещё молоды, и у них могут даже… Родиться дети.
Если Лене сделать операцию, может, она сможет…
Эк, куда его!.. А почему бы и нет?! Ведь их дети будут граждане БША! Вот повезло, что вторая пуля попала только в ягодицу, а не… Ох, Лена… Дай только очухаться!
Ещё через два дня Майлз пригласил его к себе в кабинет.
Комната оказалась очень светлой, и какой-то безликой. Там стоял стол, кресла на колёсиках, кое-какая ещё офисная мебель, и шкаф с папками. И – всё.
Никаких цветочков-занавесочек.
Ну и ладно: вполне рабочее место.
– Кофе? – Майлз вопросительно посмотрел на усевшегося напротив Леонида.
– Спасибо, нет. Лучше простой воды. Если можно, тёплой. – Леонид боялся за своё горло.
Майлз щёлкнул переключателем селектора, и чётко произнося слова, сказал что-то на своём. Э, нет! Теперь – на их языке! Значит, придётся заняться серьёзно, а не как в аспирантуре.
Буквально сразу секретарша в строгом деловом – белая блузка, чёрная юбка, колготки, туфли, лицо без выражения – все принесла, и поставила: кофе перед Майлзом, стакан – перед Леонидом.
Точно не ниже майора, отметил Леонид. Он отхлебнул: тёплая! Надо же…
Он кивнул, причмокнув. Только теперь Майлз сказал:
– Леонид! Я пригласил вас, чтобы прояснить некоторые моменты, и расставить, так сказать, все точки над "и", – он сделал паузу, Леонид молча кивнул ещё раз, – Так вот. Проверку наши соответствующие Ведомства начали сразу, как только мы побеседовали с Леной. Официальные результаты они доложат непосредственно при официальных же слушаниях в Комиссиях высших Инстанций. Я же пока – неофициально! – могу несколько приподнять занавес для вас. Разумеется, – он торжественно поднял палец, – без права разглашения!
– Понял. – Леонид чуть улыбнулся. – Я очень внимательно слушаю.
– Подтвердилось почти всё, что содержится на ваших флэшках. Разумеется, их мы просмотрели в первую очередь. После чего отослали со спецрейсом в Лэнгли, и сделали массу копий. Мы знали, конечно, о запущенном спутнике – что его построили и оснастили по заказу вашей страны. Однако первые полгода он работал как сугубо ретрансляционный, вещая на вашу территорию государственные телеканалы. Поэтому мы перестали пристально следить за его дальнейшей работой – так, обычная запись транслируемых передач. Возможно, о том, что мы работаем в таком режиме, то есть полгода изучаем очень внимательно, вашим агентам сообщил даже кто-то из наших. Вероятно, с ним тоже договорились. Сейчас мы как раз проверяем…
Но это не важно. Важно то, что второе и основное назначение этого спутника выявили только вы. Конечно нам, как передовой в техническом плане стране, должно быть несколько стыдно, что мы только планируем, а кое-кто начал применять, первым! Правда, не против врагов, а… Это до сих пор не укладывается в головах некоторых моих… э-э… Больших Боссов. Но против фактов не поспоришь.
Выкладки ваши относительно общей смертности, и экономии для Бюджета оказались, правда, несколько преувеличены. Вероятно, это связано с тем, что излучатель работал не каждый день, а через. Похоже, связано это с вынужденной длительной подзарядкой: солнечные панели могли полностью перезарядить аккумуляторы не быстрее, чем за сорок восемь часов. Так что пока, – Майлз выделил это слово. – погибло не так много пожилых, как могло бы.
С другой стороны, ещё три-четыре года, и то, что вы рассчитали, могло осуществиться.
Трудно сказать наверняка, какие именно цифры ваше Руководство считало конечными. А далее это оружие могли бы применять точечно и периодически, по мере необходимости. Против каких-то отдельных личностей. Или группировок…
Леонид, ощущая, как то краснеет, то бледнеет лицо, отпил воды. Поперхнулся.
Чёрт! Всё-таки это происходит! Неужели нельзя как-то остановить?!..
Он поднял глаза.
Но Майлз опередил его готовый сорваться с уст вопрос:
– Нет-нет, уже всё прекратилось. Мы сразу стали отслеживать этот спутник… Три дня он не излучал ничего, кроме ретрансляции обычных телеканалов, а затем… Как раз в тот день, когда стало известно, что вы выкарабкаетесь… Спутник взорвался, – видя широко открывшиеся глаза Леонида, Майлз пояснил: – Можете не сомневаться: именно из-за вас вашему… э-э… "действующему только во благо народа", и "демократичному" Правительству пришлось уничтожить спутник стоимостью в почти миллиардов долларов!
В том числе и поэтому – надеюсь, вы понимаете – вам лучше пока находиться в здании. Для вашего руководства всё сводится, как вы и сами знаете, к коммерческой выгоде. А вы сорвали… очень "экономически выгодное Предприятие!" Так что не хочу вас пугать, но…
Вероятней всего вам с Леной понадобятся не только Убежище, Гражданство, и Программа Защиты Свидетелей. Придётся пойти и на пластические операции, и даже, возможно, смену цвета кожи.
Увидев открывшийся рот Леонида, Майлз поспешил пояснить:
– Извините. Не удержался: последнее – шутка! Впрочем, в каждой шутке есть… доля шутки. Остальное – чистая правда. Так что слово за вами.
В наступившей тишине Леонид несколько раз порывался что-то сказать.
Но слова застревали в горле. Так что он со стороны, наверное, выглядел как рыба, выброшенная на песок. Да он себя так и ощущал! Месть не то, что возможна – она почти неизбежна!
Для любого Чиновника срыв выгодного Коммерческого Предприятия – потеря ДЕНЕГ! Ну, и лица… А уж для Главного Чиновника Страны – ПРЕСТИЖА! А это поважней всего остального. Если мурашики-рабы поймут, что можно выступить против Системы, и остаться безнаказанным, это чревато…
Потерей и мурашиков и денег!!!
И вопрос будет поставлен принципиальный: убрать его и Лену теперь должны в назидание другим! Чтобы не вздумали бунтовать! И мешать Бизнесу Отца-Основателя!
– Могу пока сказать только за себя, – выдавил наконец Леонид. – На пластику лица я согласен. А цвет кожи – только если Лена не будет против…
– Она не против! – поспешил его заверить Майлз. – Она предпочитает превратиться в жайтаянку. Это потому, что узкие глаза сделать нетрудно, а негроидный тип вам… подойдёт плохо.
С этим Леонид не мог мысленно не согласиться. Поэтому, повздыхав, и похмыкав, согласился и вслух: жайтаец – так жайтаец.
– Отлично, – прокомментировал Майлз, хотя по лицу его, как всегда, трудно было судить, нравится ему решение Леонида, или нет. – Самолёт у вас через три дня. Готовы к перелёту?
– Да. Готов. Да и профессор сказал, что я в порядке.
– В таком случае – желаю удачи. – Майлз протянул руку.
Пожав её, Леонид не удержался:
– Майлз… Если это не слишком большой секрет: чисто технический вопрос. Как им хватало мощности охватить почти километровую ширину?!
– Ах, вот что. Ну, это не так сложно. Сам диаметр луча не особенно велик, не больше пятидесяти метров. Так достигалась нужная интенсивность на единицу площади. А автоматика просто водила лучом из стороны в сторону – на ширину в километр… При этом двигая его ещё и вперёд. Ну, как луч электронной развёртки в старинных кинескопах… Или почти так же, как делает ребёнок, когда ему нужно закрасить карандашом большой лист бумаги…
Хотя при этом и сильно снижалось время воздействия на каждого… э-э… на каждый конкретный объект.
– Понятно… – протянул Леонид, – Но, судя по всему, мощности и времени хватало для…
– Да, – пристально глядя ему прямо в глаза, докончил за него Майлз. – Хватало.
Теперь они с Леной могли быть вместе постоянно.
Майлз, вняв просьбам Леонида, приказал служащим Посольства перенести койку Лены к нему в палату. Впрочем, теперь она и не была палатой: капельницы и приборы контроля убрали.
Эйфория первых часов вместе, и осознание того, что они живы и в безопасности, сменилась сомнениями и опасениями. Лена, как тигрица в клетке, мерила комнату шагами от окна к двери. Леонид предпочитал больше сидеть и лежать.
Теперь, когда они обо всём значимом и важном переговорили, разговаривать оказалось почти не о чем. Да и неприятно: наверняка их прослушивали. С этим смирились. Труднее смириться с мыслью о том, что вся их дальнейшая жизнь – гонка на выживание.
Леонид не обольщался: как не измени они лицо и цвет кожи – да даже пол! – деньги везде рано или поздно проточат дырочку, в любой броне секретности. Для агентов его родины не существует слова "Нет"! Существует только торг – до суммы, позволяющей нужному Чиновнику забыть о Служебном Долге и обязательствах перед своей Страной…
Так что пребывание на территории БША, скорее всего, будет кратковременным.
А затем им придётся… Много путешествовать. Чёрт!..
А разве он сам не мечтал посмотреть Мир!?
– Лёня! Я просто с ума здесь схожу! Так паршиво мне не было даже в Лагере "зомбировщиков мозгов" – Лена тоже предпочитала не упоминать кое-что из прошлого открытым текстом, – На мозг так и давит: наши же – твари такие! – не отступятся!..
– Наверное, да… Иди-ка поближе, – Леонид похлопал по кровати рядом с собой.
Лена отошла от окна, и, тяжело опустившись рядом, крепко обняла его обеими руками. Гипс почти не мешал ей.
– Мы теперь граждане БША. И можем путешествовать куда захотим. Земля большая. И стран много. А вовсе не так, как показано у нас на глобусе, который у здания МВД…
Лена горько усмехнулась: огромный глобус, на высоком пьедестале (на котором раньше стоял "Вечно-живой-Вождь-всех-угнетённых-народов",), с единственной страной – Мерзинией, конечно! – давно был у всех жителей и гостей Столицы притчей во языцех!
– А… денег-то нам хватит?
– Должно хватить… Тем более мы же можем что-то сделать. Например, написать книгу. Или несколько.
– Ага, очень смешно… И про что же? Уж не про "любимую" ли Родину?
– А хотя бы и про неё… Кто нам теперь запретит?
Лена рассмеялась. Вначале с иронией. Потом и с явной издёвкой.
– Если писать правду, никто не поверит… И ни в одном Издательстве не возьмут. Скажут, что это гнусная клевета на чужую страну. А это запрещено. Каким-то там Гаагским Трибуналом. Или ООН-ом… Не помню, кем…
Леонид покачал головой. Посмотрел в потолок:
– Нам ещё выступать перед избранными членами Комиссии Сената. Возможно, и Конгресса. Ну, уж АНБ и ЦРУ – точно. Так что давай начнём готовиться. Напишем тезисы. Это уже какая-то основа для того, что будем рассказывать. И писать. Вот уж экшн должен получиться… А что: было весело! И страшно… Как раз то, что любит читатель: тут и триллер, и детектив… И любовь, – он чмокнул Лену в лоб. Крупная слеза скатилась по её щеке. Он смахнул её.
– Есть чего описать! А уж названия стран, городов, да фамилии людей потом… изменим до неузнаваемости. Наша книга пойдёт как Фантастика. По разделу социальная Антиутопия…
Лена ничего не сказала, только прижалась к нему тесней.
Не сговариваясь, они посмотрели в зарешеченное окно.
Там молча ожидало Будущее.
Примечания
1
Чак-чак – Восточные сытные сладости.
2
БИЧ – термин из 80-х годов. Сокращение от "бывший интеллигентный человек".
3
"Мягонький папир" – туалетная бумага (укр.).
4
Кизяк – высушенный коровий навоз. Горит, давая много дыма и вони.
5
Арык – небольшой оросительный канал, выкопанный прямо в грунте.
6
Курпача – тонкий ватный матрац.
7
Дастархан – низкий (примерно до колен) восточный стол для еды.