Лена кивнула. Вяло, отрешённо. Похоже, готова: организм вымотан до предела.
Послышался звук проворачиваемых ключей. Блеснула сквозь открытую дверь улица.
Дверь закрылась, загремели задвигаемые засовы.
Гуландом прошаркала к их двери и постучала. Лена с кряхтением, словно это она семидесятилетняя старуха, подошла к двери. Забрала объёмный полиэтиленовый пакет, поблагодарив по-мерзинийски.
Гуландом ушла, что-то буркнув так тихо, что Леонид не разобрал слов.
Когда Лена закрыла дверь, Леонид подошёл, мягко отобрал пакет и попросту вывалил содержимое на доски помоста. Ага, есть. Он вскрыл две пачки таблеток.
В одной из упаковок таблеток было всего две. Ногтем вспоров фольгу, он достал первую.
– Вот. Это мощнейший антибиотик. Съешь-ка… – он налил воды из баклажки в пиалу, аккуратно придерживая, пока Лена с трудом запрокинула голову и проглотила.
– Отлично. А теперь – эту, – он "впихнул" в неё и обезболивающее.
– Ну а теперь давай займёмся ссадинами, они мне не очень понравились…
Леонид осторожно разбинтовал руку в импровизированном лотке, и покачал головой: синяк занимал полпредплечья… Опухоль, правда, оставалась на старом месте.
Вырвав тампон из упаковки ваты, он обильно намочил его из флакона со спиртом, и протёр все царапины и синяк:
– Терпи. Сейчас протру с той стороны.
Лена кивнула, отвернувшись. Да уж, зрелище не для слабонервных. Впрочем, она такой явно не была.
Леонид намочил ещё тампон, обработал всё повторно. После чего капитально и плотно примотал руку к дощечкам, позаботившись обеспечить кровообращение.
– Н-ну, хорошо… Теперь, по крайней мере, за столбняк вы, девушка, можете не беспокоиться. Да и антибиотики не дадут воспалиться… Не туго?
Лена покачала головой. Он хмыкнул:
– А теперь посети-ка тоже, на всякий случай, "домик неизвестного архитектора", и спи. От этих таблеток жуткая слабость, головокружение, и сонливость. Да и заживает лучше, когда не двигаешься.
– А… кто сторожить будет? – хоть Леонид не видел смысла в "сторожении", вызвался приглядеть за двором. Впрочем, он не обольщался: если их "сдали", спецназ и группа Захвата теперь-то придут по крышам, и из соседних дворов… Они не повторяют ошибок.
Лена проспала часа четыре. Хоть вначале и упиралась, но не слишком сильно. Леонид укрыл её одной из "своих" курпачей, а сам пристроился на двух других, для приличия иногда поглядывая в единственное небольшое окошко в передней стене флигеля.
Подумать ему было о чём. Но почему-то не думалось.
Он бессознательно рассматривал лицо "бомбистки", удивляясь, до чего оно изменилось во время сна…
Черты из заострённых, чётких и резких, непонятным образом стали мягче, плавней. Рот приоткрылся, показывая остренькие зубки. Но они вовсе не казались оружием – скорее, украшением небольшого рта. "Наверное, у неё приятная улыбка", – почему-то подумалось Леониду. Да и волосы – если помыть, да покрасить…
Эк, куда его повело!..
Леонид заставил себя отвернуться, и даже встал. Постоял в приямке, изучая пустой двор. У Гуландом на кухне явно что-то готовилось: вдруг зашипело брошенное в раскалённое масло нечто. Возможно, мясо. Или лук.
Леонид вспомнил, что не ел нормально часов пятнадцать, и в животе засосало… Да, покушать бы надо. Только как? Попросить у хозяйки?.. Неудобно. С другой стороны – им сейчас есть надо! Чтобы появились силы взамен растраченных организмом "неприкосновенных запасов", и можно было нормально двигаться и соображать. А Лене ещё надо кости сращивать. Хорошо бы достать ей мумие… Но это уже когда окажутся зарубежом.
Леонид, вздохнув, снова сел. Нет, с едой придётся подождать до того, как Лена проснётся. Он потерпит. А ей сейчас сон важней!
Лена проснулась внезапно. Леонид услышал, как она дёрнулась и вскрикнула.
– Что?! Больно?!
– Нет-нет… – она махнула здоровой кистью, – Просто кошмар приснился… Ну, как тут?..
– Всё тихо. Есть будешь? Я уже сходил к Гуландом, она сказала, обед готов. – Леонид действительно заходил на кухню. Но особо с бабушкой не разговаривал, только договорился о стоимости обеда и ужина. Деньги, само собой, отдал.
Гуландом ему понравилась. Что-то в ней было такое… Глубоко порядочное. Надёжное…
Такая скажет – сделает… Словом, Человек Старой Закалки!
– Вообще-то есть не хочется. – Лена скривилась, как от зубной боли.
– Я знаю. Это таблетка действует. Но поесть надо… Ослабнешь.
– Ага… – в голосе не чувствовалось энтузиазма, – Ну, давай поедим. А что там?
– Вроде, шурпа. – Леонид вышел.
Когда он вернулся, неся в обеих руках обжигающие касы, Лена сидела на краю помоста, свесив ноги вниз. Проверяла носки. Те ещё не высохли, и Лена буркнула "Блин".
– Сходи-ка… э-э… оправься, а то эта штука ещё и мочегонная… Да и руки заодно помой. Я – за лепёшкой.
Шурпа оказалась вкусной. Картошки было много, а бульон сильно насыщен специями. Домашняя еда. Ох, когда Леонид последний раз едал такую… Он и не помнил: сам себе он готовил на скорую руку. И обычно чего попроще. Типа супа. Или борща.
Лена не смогла доесть – отставила половину:
– Нет. Не могу. Может, ты?.. – она, смущаясь, пододвинула касу, – Если, конечно…
– Не брезгую!.. – усмехнулся Леонид. – Вот уж чего мне сейчас страшнее всего: подцепить парочку твоих бацилл!..
Лена покачав головой, усмехнулась. Потом рассмеялась:
– Да уж… Бациллы любимой страны – самые наши грозные враги!..
Леонид зыркнул на неё хитрым взглядом:
– А что? Читала "Война Миров"? – Лена кивнула, – Ну так там все враги сдохли от наших бацилл! Эх… – он тоже махнул рукой. – Если б так можно было убивать только лентов… Представляешь оружие будущего: бацилла, поражающая только людей в погонах!..
Лена фыркнула. Потом полезла на своё "ложе", и легла с видимым облегчением:
– Знаешь, а голова-то… Здорово кружится.
– Поспи ещё. Я… тоже скоро лягу.
Леонид, не торопясь, доел, сложил остатки лепёшки в полиэтиленовый пакет, который предусмотрительно дала хозяйка. Пока он ел, Лена, отвернувшаяся к стене, засопела.
Он долго сидел, глядя то на неё, то во двор, то на потеки и трещины в побелке потолка.
Чёрт. Вот у него и появилось снова существо, к которому он невольно привязался. Фыркающее, сердитое. Возможно, когда-то убивавшее людей… Почему же он так волнуется за него?.. Давно уже не испытывал такого – чувства ответственности за кого-то.
Он не обольщался: мерзинийский дух, менталитет, постепенно проникают в плоть и кровь… Исподволь, незаметно, делают каждого законченным эгоистом. Самовлюблённым до дрожи, и беспокоящимся только за себя.
Даже родные и близкие здесь лишь способ самовыразиться, пустить пыль в глаза соседям, коллегам и родне: смотрите, мол, на какой машине я вожу детей и жену. В какие тряпки одеваю. Какими деликатесами кормлю!.. Какие подарки делаю родителям и родственникам! А какие у нас завязки и возможности!
Когда все, кто составляет твой круг общения, говорят: "кисло!", поневоле скривишься… Чтобы не выделяться. А рано или поздно любая игра, любое притворство накладывает неизгладимый отпечаток на характер. Что ни говори, "среда обитания" формирует привычки и мировоззрение. Может, и не сразу, но неотвратимо!
Что, если, пожив здесь ещё с десяток лет, он так и превратился бы в Мерзинийца?
И не по паспорту, а по сути?!..
Может, это его бунтующее и всё осознающее подсознание сказало ему жёстко и однозначно: "Всё! Пора сваливать отсюда к чёртовой матери! Пусть даже рискуя жизнью! Иначе…"
Иначе – что?..
Духовное рабство – самое страшное рабство.
Во всяком случае, для человека мыслящего. А здесь…
Не то, чтобы Леонид считал, что большая часть мерзинийцев не мыслила вообще…
Но с молоком матери они, похоже, всосали лишь тягу к достижению высокого "общественного" положения, и к… Да, к материальным благам. Достатку. Престижу. Собственно, всё это наверняка свойственно и большинству людей и других стран.
Но не настолько, чтобы полностью исключить остальные интересы в жизни!
Леонид точно знал: почти никто из его знакомых не читал. Не посещал Театры и Музеи. Не ходил на концерты классической музыки. Зато все Служащие-перебиральщики бумаг старались ткнуть в глаза коллегам и соседям: вот, мы были на концерте Пети Милана. Билеты по сто зелёных, но мы-то!.. Можем себе позволить быть "в струе" модной современной эстрады!..
Леонид отнёс касы на кухню:
– Спасибо, Гуландом-опа, было очень вкусно! Вы – отличная хозяйка!
Гуландом, явно решающая кроссворд (вот это да! Леонид знал, что никто из его коллег не осилил бы и половины из простеньких, специально на местный интеллектуальный уровень рассчитанных, на весь разворот, простынь!), с хитринкой посмотрела на него:
– Да на здоровье! Как там… Маша?
Леонид понял, что умная женщина специально называет псевдоним его напарницы, и подыграл:
– Маша спит. Ещё раз спасибо за лекарства!
– А какие ещё лекарства?
– А… А это у нас присказка такая, Гуландом-опа. Лекарства нужны только для души!
– Точно. А ещё лучше для души – покой и сон. Ну, идите уж, "лечитесь"…
"Маша" спала, даже подхрапывая – расслабилась. Ротик снова приоткрылся.
Леонид заставил себя отвернуться.
Осторожно, стараясь не шуметь, подтащил к противоположной стене одну из оставшихся курпачей. Лёг, не раздеваясь. Простыню, принесённую Леной, не разворачивал. Так и лежал, глядя в потолок, а когда поворачивался на бок – в окно. Как заснул – не заметил.
Проснулся в темноте. Сел. Послушал, как сопит Лена. Нет, так не пойдёт.
Встал, включил свет. Осторожно подобрался с баклажкой и пиалой к стонущей во сне:
– Лена! Лена… Проснись, пора выпить таблетки… – она замычала, вскинувшись.
Села.
Спросонья Лена выглядела восхитительно: вылитая Горгона-медуза!
Волосы всклокочены, глаза дикие, и – на пол-лица!.. А тело готово к действию: не то бежать, не то драться!..
Леонида спасло только то, что он предусмотрительно держался в метре, а то бы точно треснули здоровой рукой! Но вот она его узнала:
– Ох!.. Извини, привычка. В последнее время мне нечасто… предлагают кофе в постель, – она кивнула на пиалу и таблетки.
– А ничего. Я привык к жестокому обращению. Все мои женщины меня тоже били!
– Ничего удивительного. Если ты с утра пичкал их такими мерзкими лекарствами…
– Да нет, их-то как раз я пичкал кофе!
– Представляю… что это был за кофе! Раз ты без женщины.
– Так. Поговорили. Ну-ка, вредная пациентка, извольте сожрать вашу дозу колёс, и запить. Это вам личный врач говорит.
Лена, кряхтя, села поудобней, и взяла с его ладони таблетку и капсулу. Посмотрела на них без особой любви. Но сунула в рот и взяла пиалу с водой. Запила. Глотнула. Глотнула снова. Скривилась:
– Чёрт! Капсула вроде застряла… – Леонид долил воды, она глотнула ещё, – А… порядок.
– Ну что, как рука?
– Ничего. Пока не отвалилась, – Лена поёжилась.
– Кушать хочешь?
– Нет! Нет. Не хочу. У меня с обеда во рту сплошная шурпа…
– Ладно. Настаивать не буду. Можно и не есть, пока организм сам не потребует…
– Да, может, к утру… А пока… Подвинься-ка… – Лена влезла в полусухие кроссовки и пошла во двор. Леонид хлопнул по шее: в приоткрытую дверь пролетели комары. Он встал и прикрыл. Есть ему тоже не хотелось.
Лена вернулась. С лица текла вода. Умывалась, что ли? Точно. Руки вытирала о кофту.
Леонид передал ей неиспользованную простыню:
– Лучше о простыню. И лицо тоже.
– С-с…спасибо.
– Пожалуйста.
Обоим стало почему-то неуютно и неловко.
– Ну… Ты спи дальше, а я покараулю, – Леонид присел снова на край помоста.
– Не вижу смысла, – отозвалась Лена. – Если будут брать, ты всё равно не заметишь, как они заполнят соседние дворы… Так что ложись и спи тоже.
Ага. Здравый смысл вернулся в голову напарницы. Уже хорошо.
Леонид убедился, что Лена улеглась и подоткнула себе одеяло. Потом погасил свет. Сам лёг на спину, и уставился в потолок. Глаза почему-то не закрывались.
– Леонид… – через какое-то время спросила Лена, – Ты спишь?
– Ага. Сплю… Хотя, нет. Я думаю.
– И о чем же ты думаешь?
– В основном о том, как бы нам через границу перебраться…
– А-а… Да, мне это тоже покоя не даёт. Ну, и что ты надумал?
– Хм. У меня тут в одном месте припрятано кое-какое барахлишко… Вот, думаю, завтра вечерком забрать его. А ночью двинуться. Если ты, конечно, сможешь…
– Да смочь-то я смогу… Но куда же мы двинемся?
– Думаю, до Мибрая. А там я знаю пару мест, где кроме контрабандистов никого нет…
– Каких ещё контрабандистов?
– Смешно. Это вообще-то ты должна мне про это рассказывать. Как днём, в рассветных лучах утреннего солнца, группа наркокурьеров грузит упаковки наркоты на беспилотник, джойстиком ведёт его к условленному месту на территории Вазастана, а потом там самолётик освобождают от товара, заряжают зеленью, и оператор ведёт его обратно…
– Нет, смотри-ка… Я о таком прогрессе в наркотрафике и не слыхала!
– Ну, чего ты хочешь: научно-технический прогресс… Добрался и сюда!.. Вот от этих-то борзых и беспринципных ребят нам и надо оказаться подальше! А то ведь они сразу, чуть что не нравится, начинают стрелять!..
– Ха!.. Можно подумать, по нам не начнут сразу стрелять и пограничники!
– Нет. Они вначале потребуют с нас денег. А застрелят только когда все заберут.
Лена замолчала. Но потом снова фыркнула:
– Ну, ты и фрукт! Умеешь же в трудную минуту приободрить девушку!
– Ну что уж с этим поделаешь!.. Сама видишь: из вас – прекрасной половины человечества! – никто со мной, наверное, поэтому и не задерживается… А я в глубине души чуткий и ранимый!.. А грубость, это от страха… Я на самом деле жутко боюсь. Ведь придётся всё это делать: и сумку забрать, и через границу лезть. А как там что сложится – неизвестно. Вдруг они начали патрулировать?
– Да, это возможно. Причём, конечно, именно ту часть, что к городу ближе всего!..
– Знаешь что!.. Ты тоже при случае сильно… вселяешь оптимизм!
– Ну, видишь, как хорошо… Мы – достойные напарники.
Оба невесело похмыкали. Затем Лена резюмировала:
– Ладно. Давай попробуем поспать… Неизвестно, когда удастся снова…
– Согласен. Э-э… Спокойной ночи!
– Спокойной ночи.
Утром Леонид опять отправился к хозяйке. В её взгляде практически не было недоверия. И калитку она, уходя, заперла на один замок.
Вскоре Леонид будил Лену, повертев перед её носом ароматно пахнущей горячей лепёшкой. А ещё к ней был кусок колбасы и чайник свежего чая – спасибо Гуландом.
После завтрака, убрав в сторону лишнее, Леонид внимательно осмотрел руку.
Нет, кисть не посинела – значит, приток крови идёт нормально. Опухоль вроде не увеличилась, и Лена не морщилась, когда он мягко прощупал открытый участок.
Тем не менее Леонид решил, что ей лучше лежать.
Вот они и лежали, разговаривая, и обсуждая, в каком месте лучше перебираться в Вазастан. Затем переключились и на общие интересы. И – друг на друга.
Леонид не наезжал, рассказывая больше о себе. Хоть эта тема и не всегда была ему приятна. В молодости, помимо откровенно криминальных проделок, он вечно ругался с матерью, норовя сачкануть от забот по дому и быту. Уборка и хождение за покупками, или по делам, почти всегда были на старшем брате…
Рассказал и о нем: Александром Леонид гордился. Хоть старшой и ругал, и лупил его – и в детстве, и теперь. Ну, то есть ругал!.. А лупить… Стыдно, да и смысла нет: вырос уже. Как говорится в одной оперетте: из поросёночка – да в большую…
Разговор вскоре сошёл на нет, и Лена снова засопела. Леонид сел думать.
Поняв, что в двадцатый раз пережёвывает одно и то же, прилёг сам.
После обеда поговорили ещё. Лена больше не пыталась проявить крутизну и рассказала про раннее детство и школу.
Надо же!.. Никогда бы не поверил, что она была отличницей…
Он дал ей ещё таблетку, и предложил поспать. Это было легко: в таблетке содержалось сильное успокоительное. Эта – последняя. Ночью им предстоит сложная работа и, возможно, беготня… А вот антибиотики придётся пить ещё пару дней.
В полшестого Леонид, узнав у хозяйки дорогу и тщательно изучив расположение дома снаружи, двинулся к остановке автобуса. Он не хотел, чтобы его видели ловящим такси: такой человек сразу запомнился бы. Только доехав до оживлённых улиц, он вылез и поймал такси.
Расчёт оказался верным: народу на улицах полно. Ещё бы: час пик. Ленты не обращали на него особенного внимания. Доехав до известного ему магазинчика секонд хенда, Леонид смело зашёл – он знал, что камер здесь нет. А магазин посещают только те, чей кошелёк не позволяет "пускать пыль в глаза"…
Купив всё, что считал нужным, пешком прошёл три квартала. Поймал ещё такси.
Конечно, в парке, куда его доставил частник, всегда можно легко найти укромное местечко… Немногочисленные парочки влюблённых так и делали. Леониду пришлось постараться, чтобы не нарушить ничей "интим". Скамейка, где он, наконец, забазировался, оказалась без спинки – ничего, переживёт.
После десяти, когда надёжно стемнело, он перелез через высокую, но вполне удобную – даже с подобием ступенек! – ограду, и оказался на задворках своего района.
Добрался, не торопясь, до дома в квартале от своего бывшего. Второй подъезд, девятый этаж.
Он выбрался через пустой проем лестничной надстройки на крышу.
Залезть на крышу надстройки лифта оказалось непросто, но он залез.
Вот и его сумка. Хорошо, что чёрная и плоская: никто не увидел и не догадался… А то бы она так не лежала.
Прямо на крыше Леонид переложил покупки из пакета в сумку. Закинул её за спину, наподобие рюкзака. Кряхтя, слез с крыши надстройки. Спустился по лестнице подъезда.
Конечно, велик соблазн посмотреть, как там его квартира… Но лучше не рисковать.
Такси поймал быстро. Доехал до супермаркета на окраине. Сделал вид, что заходит в горящий яркими огнями вход, а сам спустился по ступенькам за угол.
В магазине почти никого не было, да и подошло время закрытия. А главное, там видеокамеры… Так что продукты придётся взять только те, что они заказали Гуландом.
Пешком пришлось идти больше часа. Память не подвела: переулок и дом он нашёл без труда. Открыв на условленный звонок, хозяйка покачала головой: в кепке Леонид не смотрелся.
Примерно час ушёл на переодевание и сборы.
Лена с трудом согласилась на разрезание рукава цветастой кофточки: по-другому рука в лубке из него не вылезала. Леонид разрезал.
Лена… покраснела. Леонид увидел это и отвернулся.
Но потом, когда все равно пришлось помочь одеться, вынужден был наплевать на условности и приличия. Хм… А грудь у неё ничего, отметил нахал в его мозгу.