- Честное имя купца Гуаризи вздумали защищать? Так его даже не Алаглани звать, - напомнил я. - Мы тут крепко вляпались, господин мой. Никогда, что ли, не видели разъярённых селян? Они слов не понимают, уж поверьте.
- Снова по уху съездить? - ласково предложил господин Алаглани.
- Да хоть по уху, хоть по какому месту, - уныло ответил я. - Лишь бы смыться отсюда. Сгинем же, и без всякого толку сгинем.
- Всё, хватит препираться, - оборвал меня господин. - Глянь-ка, они уже идут сюда!
…Для деревеньки в тридцать дворов их было довольно много. Я насчитал только мужиков человек десять, а ведь были ещё бабы с детишками. Ну понятное дело, любопытно, да и малышне радость какая - поглядеть, как забьют кольями оборотней. Потом до старости можно будет хвалиться. Впрочем, колья были только у троих, и ещё у двоих - топоры за поясом.
- Ты только ни во что не вмешивайся, - господин наклонился к моему уху, но со стороны, должно быть, казалось, будто он поклонился новоявленным гостям. - Я всё сделаю сам!
- Только, пожалуйста, не как в Дальней Еловке, - не удалось мне удержаться. - Только без "оно понятно" и "эх, жисть!".
- Щенки волков не учат, - сообщил мне господин и громко произнёс:
- Доброго вам дня и милости Творца Изначального, уважаемые!
Он спустился с крыльца и сейчас стоял перед толпой, сложив руки на груди. Глядел на собравшихся и молча ждал продолжения.
- Тварь! Отдай моего сына! - вылетела из толпы худая растрёпанная тётка, я сразу понял: маманя Асигунайи. Глаза её блестели, как бывает при поцелуе сестриц-лихорадиц, на щеках выступили багровые пятна. Она чуть не бросилась с растопыренными пальцами на господина, но всё же остановилась в двух шагах.
- И тебе здоровья, уважаемый, - вышел из толпы высокий, костистый дед, отодвинул левой рукой тётку: не встревай, мол, в мужской разговор. Помолчал, видно, подыскивая слова, затем решился: - Тут вот какое дело… общество, значит, интересуется… беда у нас тут стряслась. Слыхал, поди?
- Да, слышал, - спокойно ответил господин. - Бабушка Суалагини рассказала, как оборотень похитил мальчика.
- Перевёртыш, - поправил его дед. - У нас так говорят.
- А вас так, а у нас в Урлагайе этак, - слегка растягивая слова, ответил господин. - Но сдаётся мне, что вы сюда, почтенные, шли не только целью сообщить то, что я и так уже знаю. Верно?
- Он, он это! - загудел кто-то из мужиков. - Больше ж некому!
- Охолони, Диусаль, - строго сказал дед. - Говорить я буду, а ты себе язык на узелок завяжи. - Он в упор посмотрел на господина и спросил:
- Ты кто таков, почтенный?
- Звать меня Гуарази, - не спеша, откликнулся господин. - А это, - указал он на меня, - сын мой, Гилар. Живём мы в городе Тмаа-Урлагайя, держим небольшую торговлишку. По скобянке работаем. У вас в Пустошье не по своей воле оказались. Шли с караваном на ярмарку в столицу, караван разбойники вырезали, спастись удалось только нам с сыном. Убежали с торгового тракта в лес, блуждали два дня, измучились, и лишь милостью Творца вышли на вашу деревню.
- Да слышал я это, слышал, - дед отмахнулся, точно от комара. - Суалагини растрепала. Только вот людям про вас иное мыслится. Сам посуди, когда дитя пропало? Когда вы ещё из лесу не вышли, потому как в деревню вы вошли уже на закате, а мальцы за хворостом отправились, когда солнышко ещё высоконько стояло. Значит, могли вы их в лесу встретить. Могли?
- Может, и могли, да не встретили, - сказал господин. - А что, у вас тут принято человека виновным объявлять только потому, что кому-то что-то помыслилось? А ну как ошибётесь, а на совести грех повиснет?
- Да что с ним валандаться, - зачастил кто-то нетерпеливый. - В колья их, да и всё тут.
- Успеем в колья, - не оборачиваясь, возразил старик. - Сперва же разобраться надо, чтобы по-людски. Значит, не перевёртыши вы? - спросил он, глянув на меня в упор.
- Мы с батей честные купцы и добрые колесиане, - жарко начал я, сотворив знак колеса. - И в том клянёмся милостью Творца Изначального, над миром обитающего и мир не оставляющего, мольбы наши принимающего и для вечного спасения потребное дарующего.
- Или вы тут считаете, что перевёртыши, сиречь оборотни, есть природная сила, а не дело демонское? - перешёл в наступление господин. - Но будь оно так, Доброе Братство не вылавливало бы оборотней и не жгло бы их. Кому виднее - вам или Братству? А? Вот ты что думаешь? - ткнул он пальцем в того, нетерпеливого. - Дерзнёшь оспорить вероучение, и тем душу загубить?
Мужичок потупился и пробормотал нечто невразумительное.
- Или ты! - указал он на второго, с бородой чуть не до глаз. - Доверяешь в сём вопросе Братству или нет?
- Доверяю, - вздохнул тот. - Нечто можно Братству не довериться?
- А коли так, - продолжил господин, - то сами рассудите: должны ли перевёртыши святых слов и знаков бояться?
- Должны! - сообразил плюгавенький мужичонка с испитым лицом. Я даже задумался: места глухие, откуда берёт-то? Разве что сам гонит…
- Ну так вот, - господин сделал шаг вперёд и толпа отхлынула. - Слушайте меня!
И он начал нараспев читать последование о ниспослании милости Творца. Читал правильно - слегка вытягивая гласную в корне, усиливая напор к середине фразы.
- Ишь ты… - протянул восхищённо плешивый дядька. - Чешет прям как брат Изихругари, покой его душе…
- И ты, сынок, покажи людям, что святые словеса нимало тебе не вредят, - велел господин.
Ну, я и показал. Четверть часа не останавливался - и утренние прошения изложил, и последование к ночных страхов преодолению, и слово призывное на рытьё колодца, и даже последнее братское напутствие тем, коих Творец в Небесный Сад берёт.
- Ну прямо как добрый брат, - восхитился всё тот же лысый. - И откуда в купецком-то сынишке такие познания?
- Брат мой родной, Зиагари, уже двадцать лет как Доброму Братству служит, и до синей рясы дослужился, - охотно пояснил господин. - И Гилар у него в братском общежительстве чуть ли не всю прошлую зиму провёл. Там и поднатаскался. Ну так что? Найдётся среди вас тот, кто скажет, будто перевёртыш - не бесовское создание и потому святые словеса ему пасть не жгут? Молчите? Ну вот то-то!
- А всё ж как объяснить-то, - настойчиво заговорил костистый дед. - Как объяснить, что вы с перевёртышем в одно время и в одном месте оказались?
- И со временем не так, и с местом, - возразил господин. - Лес - он ведь большой. Вот скажи, где та опушка, куда мальчики за хворостом пошли?
Одна из баб молча показала рукой.
- Ну вот! - оживился аптекарь. - К востоку от деревни. А мы с юга шли, и потому никак не могли видеть, что там на опушке той творилось. А чтобы совсем уж твои недоумения, почтенный старец, разрешить, давай-ка спросим уцелевшего мальчика, вроде Хайгари его звать? Спросим, похож ли я на того дядьку. И похож ли сынок мой. Ну? Что стоите-то?
- В лихорадке он мечется, - глухо сообщила его мать. - Что ему сказать, не слышит, а с кем не видно разговаривает…
- А всё-таки давайте посмотрим его, - предложил господин. - Отец мой был лекарем, и с детства насмотрелся я, как он хворых лечил. Судьба иначе повернула, не пошёл по отцовским стопам, торговлишка показалась прибыльней. А всё же кое-что ещё помню. Хуже-то, почтенные, всяко не будет, у вас же тут ни знахаря, ни травницы даже простой…
- Что ж, - кивнул дед-предводитель, - а и в самом деле пойдём. Коли сможешь чем помочь, отблагодарим по скудным прибыткам нашим.
И мы пошли вместе с обществом, которое, похоже, раздумало брать нас в колья. Или, вернее сказать, отложило сию забаву до полного выяснения.
Идти всего-ничего оказалось - три дома. Но толпа с каждым нашим шагом прибывала, и когда мы оказались нужными перед воротами, за нашими спинами собралась вся деревня. И это в жароцвет, первый летний месяц! Вместо того, чтобы в поле корячиться… хотя их можно понять: если оборотень шалит, то лучше уж никуда из деревни не высовываться.
Тётка Асигунайи, расстроенная тем, что общество усомнилось в нашей причастности к перевёртышам, молча отворила ворота, впустила нас в дом. Ну, понятное дело, не всей деревней туда ломанулись, а только мы с господином да главный дед, коего, как выяснилось, Буарагилем звать, и он тут староста.
Хайгари лежал на застеленной каким-то тряпьём лавке, лицо его было красным, волосы растрепались, а пальцы рук, приметил я, всё время двигались. То сжимались, то разжимались. Будто он то ли ягоды собирал, то ли душил кого.
Господин Алаглани сел рядом с ним на корточки, положил руку на лоб. Взял запястье, пощупал пульс. Приподнял веко, хмыкнул. Потом нажал двумя пальцами куда-то под подбородком, и мальчишка открыл рот. Господин внимательно изучил цвет и шершавость его языка, затем слушал дыхание.
- Ну вот что, - сообщил он наконец. - Не настоящая это лихорадка, а просто малец натерпелся страху. Это скоро у него пройдёт, но сейчас надо уксусом его растереть. И пить отвар из стеблей заигрань-травы. Её тут, я видел, немало у вас растёт. Как она выглядит, знаешь? - спросил он деда Буарагиля. Тот молча кивнул. - Ну вот, пошли кого-нибудь собрать, и пусть листья оборвут, нужны только стебли. Промыть, колодезной водой залить, вскипятить и до заката пусть настаивается. И ещё, если есть тут у вас дубы, то заварить ему так же дубовый лист, но пить помалу, половину вот такой чашки в день, - показал он. - Ну а сейчас я что смогу сделаю, чтобы из бреда его в чувство привести. Пусть его разденут выше пояса.
Мамаша Асигунайи суетливо стянула с сына рубашонку, и господин Алаглани начал осторожными и медленными движениями массировать пацану спину. Казалось, он выдавливал на этой худой загорелой спине какие-то знаки. Затем долго растирал ему виски, а я гадал, осталось ли у господина хоть немножко чародейской силы, и если да - потратит ли он её сейчас без остатка. Да, братья, как вы могли во мне усомниться? Конечно, прочёл! Всё прошение о здравии телесном и душевном, причём по длинной форме. Пока наш лекарь-аптекарь массировал, я мысленно читал. И помогло! Потому что где-то так через полчаса мальчишка дёрнулся, завращал глазами, прошептал: "мама" и разревелся. А как отревел, сознание у него ясным стало, больше никого не душил в грёзах бредовых.
- Ну-ка, малой, - заговорил дед Буарагиль, присев на корточки и обхватив его за плечи, - вспомни-ка ещё разок, что вчера вечером вышло. Глянь-ка вот на этого человека и скажи, похож ли на того, коего вы с братом встретили.
Хайгари взглянул на господина без особого интереса.
- Не-а, - заявил он, - нисколечки не схож. Этот же старый и усатый, а тот молодой был, ну вот как наш дядька Мигусай, и волосы у этого короче, да и повыше тот был.
Ну и славно! Обо мне и речь не зашла. Если уж господин на того загадочного типа не похож, то я тем более.
- Ну вот видишь, - укоризненно заметил господин старику Буарагилю. - Плохо быть слишком подозрительным.
- Но ведь кто-то ж им и вправду встретился, - возразил староста. - Или, полагаешь, наврал пацан про высокого дядьку?
- Сейчас и выясним, - сказал господин. Потом, усадив Хайгари на лавку, медленно и внятно заговорил: - Послушай меня, Хайгари. Ты ведь брата своего, Михариля, любишь? Найти его хочешь? Ну вот то-то. А потому рассказывай заново, что с вами приключилось, да подробнее. А я, что не пойму, стану спрашивать. Ладно? Тогда начнём.
Господина многое интересовало, о чём селяне и не думали спрашивать пацана. И насколько темно было в лесу, проникали ли солнечные лучи сквозь древесные кроны, и какого цвета глаза были у дядьки, и не почуял ли Хайгари какого-то запаха знакомого или, напротив, незнакомого, и даже какие пряники он обещал детишкам. Какого цвета была шерсть у зверя, какой формы клыки, сколько было когтей на каждой лапе… Выспросил всё до мельчайшей мелочи. Потом, подумав, сказал деду:
- Пацан ваш не врёт, не сочиняет. Именно это видел он и слышал. Похоже, действительно у вас тут оборотень объявился. И оборотень матёрый, ибо способен оборчиваться ещё до захода солнца. Слыхал я о таких вещах от одного старенького брата, по соседству с нами жил, Галааналем звать. Тот брат по молодости проходил служение своё в Праведном Надзоре, и потому многое знал о повадках оборотней. В общем, так, дядька Буарагиль, вели, чтобы детишек из деревни вообще не выпускали. Не только по тёмному времени, а вообще. За хворостом пусть мужики ходят, и не меньше как втроём, да с кольями. Вдоль всей деревни надо по земле черту провести, осиновым колом, а после спалить тот кол дотла. А что дальше делать, я подумаю. Посижу, повспоминаю, что там брат Галааналь рассказывал, какие подвиги творил…
Я аж крякнул. Похоже, придуманный мною брат Галанаааль становится удобной штукой. Как надо объяснить, откуда у тебя такие познания, вроде бы тебе лишние, тут же брата Галанааля вытаскиваем. И всё-то он видел, и везде-то он побывал!
Обратно в дом бабушки Суалагини мы шли в одиночестве. Как выяснилось, что мы с господином не перевёртыши, так селяне быстро утратили к нам интерес. Ну, прохожие люди, но до них ли сейчас дело, когда такое творится?
Как вернулись мы, я наскоро обсказал бабушке, что было в доме тётки Асигунайи, как лечил мой батя Гуаризи мальца Хайгари, что сказал про осиновый кол…
После того, как обрадованная нашим возвращением бабка накормила нас сытным обедом, мы поднялись на сеновал, прихватив и дремлющего кота.
Лист 39
- Ну и что ты обо всём этом думаешь, Гилар? - осведомился господин, устроившись поудобнее. Кот расположился у него на коленях и тихонько мурчал - видно, грезилось ему недоступное людям кошачье счастье.
- Странное дело, господин мой, - ответил я. - Вы сами-то в оборотней верите?
- Разумеется, нет, - усмехнулся он. - Сие есть народные фантазии, не подтверждённые здравыми доказательствами.
- Вот и у нас в Надзоре так же считают, - кивнул я. - Когда я туда попал, то по первости думал, что там со всяческой нечистью сражаются: и синие кровелюбицы, и мохнатые ползуны, и лешие, и девы древесные, и хозяин водяной… Но просветили меня братья, что ничего сего нет, а всё это лишь образы, которые принимают демоны для обольщения доверчивых душ. Есть Творец Изначальный, есть сотворённые им духи, часть коих возомнила о себе и отпала, сделавшись силами зла, сиречь демонами. Демоны сии не имеют ни формы, ни имени, но способны показываться людям в том или ином виде.
- Верно, - согласился господин. - Честно сказать, я был худшего мнения о Надзоре… Действительно, ни оборотней, ни упырей нет, но есть другое… И в данном случае мы именно с этим другим столкнулись.
- То есть демон шалит? - уточнил я.
- Боюсь, что нет, - вздохнул он. - Вернее, демоны за всем этим могут и стоять, но мы имеем дело с человеком, Гилар. С человеком, который способен наводить иллюзии. С человеком, который похищает детей. Ты понимаешь, куда я клоню?
- Да что уж не понять? - вздохнул я. - Вы опять собрались вмешаться? Забыли, что для нас сейчас наиглавнейшее? Дальней Еловки вам мало?
- А ты предлагаешь пройти мимо? - уставился на меня господин. - Пусть чёрные колдуны воруют детей и приносят их в жертву демонам, а наше дело сторона? Я это от кого слышу? От купецкого сына Гилара? Или от младшего надзорного брата Гилара? Кое-кто, сдаётся мне, посвящение проходил, присягу давал…
- Нельзя разрываться, господин мой, - напомнил я. - Как окажемся в северном укрывище, всё сообщим, наши сюда пришлют отряд скорого спасения…
- Ваши научились летать по небу? - язвительно спросил господин. - Или мгновенно передавать вести на сотни лиг? Да когда этот ваш отряд здесь появится, в деревне ни одного ребёнка не останется! Думаешь, чародею этому одного хватит?
Я помолчал. Он, конечно, был кругом прав. Ближайшее укрывище тут, насколько я помнил, находилось в двухстах лигах к западу, и даже если мы вот прямо сейчас попадём туда - дня три, не меньше, пройдёт, прежде чем в Пустошье прискачут надзорные. И то, если сразу нам поверят. А это ещё неизвестно, как повернётся. Здешние меня не знают, а стало быть, явись мы с господином к ним - посадят в келью под замок и пошлют весть в наше северное укрывище. Пока придёт ответ…
- Ну и что вы предлагаете? - спросил я, уже зная ответ.
- Драться, - грустно ответил он. - У нас есть я, есть кот и есть ты. Кот уже вполне способен к применению. Ты, насколько я понимаю, вообще всегда готов. Так что давай-ка, проверим сейчас твоё здоровье… а вечерком и поищем по окрестностям перевёртыша этого.
- А что Послания на сей счёт говорят, помните? - Я понимал, что переубедить его бесполезно, но всё равно цеплялся, точно утопленник за корягу. - Помните, что силой демонской не повергается дело демонское? Помните, что сказал праведный Хаанаш, когда предложили ему даварские колдуны своё служение?
- А я тебе напомню, Гилар, - перебил он, - что ты говоришь с человеком, который и так обречён преисподним пропастям. Мне ли бояться? Ну конечно, будь мы такими светлыми праведниками, как Хаанаш из Таригалайи… Но я не праведник, мою молитву Творец Изначальный не услышит. И ты, насколько я понимаю, тоже не достиг духовных высот Ханааша? По твоей молитве колдун падёт на землю в слезах раскаяния? Или ты способен упросить Творца, чтобы поджарил колдуна молнией? Или хотя бы у тебя тут под рукой есть пара десятков надзорских боевых братьев? Пойми же, у нас просто нет другого выхода. Когда придём в укрывище ваше, так своим и объяснишь. Не спалят же тебя за соучастие?
Ну и что мне оставалось делать, братья?
- Ладно, - вздохнул я. - Как там, в приглядской темнице, будем? Или вниз сходить, у бабуси свечек попросить?
- Обойдёмся и без свечек, - решил господин. - С тобой легко работать, поток душевной боли идёт плотный, почти не рассеивается. Если готов, начинаем.
Он велел мне лечь на спину, раскинуть руки. На живот мне положил кота, который, видно, почуял что-то и пробудился. Сам же господин Алаглани сел рядом на корточки, положил мне правую ладонь на лоб.
- Вспоминай, Гилар, вспоминай! - велел он. - Вспоминай, что грызёт твою душу, что вызывает ночные слёзы, что камнем давит, что ножом режет. Вспоминай, вспоминай, вспоминай.
Потяжелела моя голова, раздался в ушах привычный уже звон, и поплыло всё, закружилось, и оказался я совсем в другом месте. Но где я оказался и что вспомнил - расскажу, почтенные братья, чуть позже. Вы поймёте, почему так надо.
Когда солнце коснулось края дальнего леса, господин сказал: пора. Бабушке Суалагини он объяснил, что для лечения Хайгари нужны травы, которые собирать следует только после захода солнца, и что волноваться за нас нечего, мы перевёртышу без интереса, его только малые ребятишки привлекают.
Вышли мы за околицу, поглядели на рыжий закат - ну точно костёр кто разжёг у окоёма, полюбовались, как в низинах начинает клубиться туман.
- Ну и где собираетесь колдуна ловить? - спросил я.
- Без разницы, - пояснил господин. - Отойдём только от деревни подальше, и я его найду, пошлю вызов, и он явится, просто не сможет не явиться. Давай, к примеру, на ту опушку сходим, где братцы перевёртыша встретили.