- Предлагал я и другое, - добавил господин. - Мужа-князя истребить, это легче лёгкого, Дамиля привезти к графине и заставить его принять в дом, пообещав, если станет отказываться, огласку. Но ему и это не нужно. Ему нужно, чтобы она сама. Чтобы снова полюбила, чтобы отыскала. Ну а как я это ему сделаю? Любовь - такая штука, ни от какого чародейства не зависит. Наивный Дамиль думает, что колдуны из Тхаарину ему помогут. Ты же видел, он не поверил моим словам. И не поверит, потому что это его последняя надежда. Теперь понимаешь?
- Может, всё-таки стоило эту тварь покарать? - протянул я. - Эх, жаль, поздно узнал, а то сообщил бы в Надзор…
- А что Надзор? - хмыкнул господин. - Надзор тут не при чём. Никакого чародейства, никакого бесолюбства. Дело чисто светское, уголовное. Но ты прикинь перспективы. Не медник, не ткачиха. Графиня и князь. И не опальный какой-нибудь аристократишка, забившийся в своей деревеньке, а краевой воевода, уважаемый человек, влиятельный…
Мы помолчали снова. На этот раз очень долго. Уже и свет в жёлто-синем окошке ослабел - видать, солнце клонится к окоёму. Здесь, в горнице, было невероятно тихо - ни птичьих криков не слышалось, ни шума деревьев, ни ветра. Даже мухи не жужжали и мыши не скреблись. Тишина давила на уши, плющила мозги.
Видно, и господин что-то похожее чувствовал, потому что вдруг сказал:
- А знаешь, Гилар, мне пришла в голову странная мысль. Может быть, и глупая. Вот смотри. Человек, который с нами тут разговаривал, боится показать своё лицо. Человек явно привыкший к власти, человек неглупый и лишённый сословных предрассудков. Не слишком молодой, судя по голосу. Человек, чьи люди служат в Тайном Пригляде - а в Пригляд, как ты знаешь, кого попало не берут, учиняют строжайшую проверку. Никаких мыслей не возникает?
Я подумал, прикинул и так, и этак… ничего толкового в голову не лезло. Ну, может, колдун этот купил каких-то начальников приглядских. Беридаи-тмау, например, а то и повыше. И что?
- Я же говорю, мысль достаточно безумная, - правильно оценив моё молчание, продолжил господин. - Но ты подумай: кто у нас в Державе имеет огромную власть, но чьего имени никто не знает, чьего лица никто не видел? Очень, меж тем, известный человек.
Я не сел на пол только потому, что и так уже сидел на корточках, привалясь к стене.
- Вы хотите сказать… - в горле запершило, - что если бы этот наш искуситель сюда вошёл, мы увидели бы золотую маску?
- Именно это я и хочу сказать, - твёрдо и довольно громко произнёс господин. - Я пришёл к выводу, что у гражданина Благоуправителя весьма разносторонние интересы. И что у сообщества Тхаарину тоже интересы обширные. Им с Благоуправителем было на чём сойтись. То-то столь легко произошло Одержание. Раньше я думал, что дело в Нориланге, но теперь вижу: не всё так просто. Нориланга тоже поучаствовала, конечно, но её Особым Сыском тоже пользовался кто-то третий. И что мы имеем? После Низложения и Одержания сняты все запреты на занятия магией. Огромное подспорье для Тхаарину. С другой стороны, Новый Порядок установился на удивление легко. Явно помогли. Причём не только деньгами, но и чарами. В общем, всем стало хорошо. И заговорщикам, свергнувшим Старый Порядок, дорвавшимся до власти. И магам, которые получили, во-первых, безопасность, а во-вторых, власть. Остаются, конечно, вопросы. Например, кто кем крутит, собака хвостом или наоборот. Гражданин ли Благоуправитель, ещё в бытность свою предводителем заговорщиков, кинулся за помощью в Тхаарину, Тхаарину ли замыслил всё это и купил исполнителя, выбрав из кучки заговорщиков наиболее удобного… Или же вообще выдвинул Благоуправителя из своей среды. А может, наш невидимый собеседник и есть легендарный Халаш-гуни, ставший вождём Тхаарину семнадцать лет назад?
- Господин мой, - я подскочил к нему и дёрнул за рукав. - Что вы делаете? Стены же имеют уши!
- Совершенно верно, Гилар, - громко рассмеялся он. - И эти уши сейчас услышали нечто такое, что им лучше бы утаить, иначе непременно какая-то пакость с ними приключится. Утонут в луже, захлебнутся пивом, попадут под лошадь… и сие случится с каждым, кому они поведают услышанное. Потому ушам лучше бы залепить себя воском, а на отчёте сказать, что узники или молчали, или распевали песни непристойного содержания. Иначе завтра, на пути в клетку, я могу и озвучить свои безумные предположения. И добавить, что ещё вчера об этом с тобой говорил.
- Господин, нас же прямо сейчас прикончат! - шепнул я ему прямо в ухо.
- Если сам Халаш-гуни подслушивал, то несомненно, - спокойно ответил он. - И в этом случае мы ничего не теряем. Какая разница, стать для гиуши завтраком или ужином. Но вряд ли он сам унизился. Государственных забот разве мало? Равно как и тхааринских. А те ребята, что нас сейчас слушают - они же умные ребята, они ничего никому ни о чём не скажут.
- Ну, коли так… - с сомнением протянул я.
- А коли так, - уже гораздо тише произнёс господин, - самое время поговорить о действительно важных вещах. Давай-ка поближе, на всякий случай…
- Что вы называете важными вещами? - шепнул я ему в ухо. - Что важнее того, что вы сказали сейчас о Благоуправителе?
- Есть выход, - немножко смущённо пояснил он. - Не слишком приятный выход… скорее, крысиная тропа. Но это лучше, чем ничего.
- Мы можем отсюда перенестись? - уточнил я.
- Не совсем так, - смутился господин. - Слушай. В договоре, который я заключал с этим демоном, пожирателем душевной боли, есть одна хитрость. До поры до времени я о ней не вспоминал, но сейчас другого выхода не вижу. Итак, если чародею, то есть мне, угрожает смертельная опасность, он может воззвать к демону. Вернее, не воззвать, а… в некотором смысле явиться к нему и запросить помощь. Помощь одноразовую. То есть силы хватит ровно настолько, чтобы мне одному открыть канал в безопасное место. Повторяю: одному. А за это я должен всю оставшуюся жизнь бесплатно снабжать демона его пищей… то есть болью тех, кто мне доверился. Я больше не получу ни грана силы, я перестану быть чародеем… но продолжу чародействовать.
- А если надуете его? - ухмыльнулся я. - Сбежите в безопасное место и всё, и никаких больше никому проверок здоровья?
- Наивный ты всё же, - скривился он. - Ребёнок. Несмотря на отличные мозги и жизненный опыт. Любое нарушение договора карается. И если я откажусь поставлять ему боль, то он станет мучить меня. У нас ведь сохранится связь.
- Так что вы хотите? - я и впрямь не понимал. Он собирается сбежать и сделаться холопом демона?
- То, о чём ты только что сказал, - почти не двигая губами, прошептал он. - Надуть его. Пойду к нему, поклонюсь в ножки… или что там у него… копытца… Попрошу неотложную помощь. Вернусь сюда - и переправлю тебя куда скажешь. А зверь гиушу… ты же сам говорил, что за Арихилая я заслуживаю костра. Прибавь к тому все эти годы. Всю эту боль, которую вытаскивал на поверхность ваших душ. А боль ведь как огонь - оттого, что зажжёшь и передашь факел, огня не убудет. Так было с Хасинайи… боль в ней только нарастала и в конце концов убила её. Ты ведь подглядывал, как я наказал купца Баихарая? А кто из нас лучше - тот, кто зажёг огонь, или тот, кто раздувал? Пойми же ты, наконец, - чуть слышный голос его был, однако, твёрд, - зверь гиушу - самое малое, что я заслуживаю. Да, я жил со всем этим. Жил, потому что нужна сила была, Илагая лечить. Теперь её не станет, и через год-полтора он умрёт. Хорошо ли будет, если душа его из Небесного Сада увидит мои непотребства? Нет, Гилар, даже правильно, что всё именно так сложилось. Сколь верёвочка ни вейся… А тут хоть тебя вытащу. Тебе-то зачем умирать? Ты молодой, ты нужным делом занят.
Я задумался. Долго молчал, скрипел мозгами. Никак не мог сообразить, как же замысленное сотворить. И потому стал уточнять:
- Ну хорошо, а как именно вы к этому демону отправитесь? И что для этого потребно?
- Конечно, не в теле, - начал он терпеливо объяснять. - К нему отправится моя душа, а тело останется здесь, в глубоком сне. Есть способы не разорвать, но утончить связь души и тела.
- Так, небось, для того колдовская сила потребна? - усомнился я. - А из вас всё выжали, как винодел из виноградин.
- Чародейская сила тут совершенно не нужна, - он легонько потрепал меня по волосам. - Для этого следует всего лишь изменить своё дыхание. Если это сделать правильно, а я знаю, как - тогда душа сможет выйти из тела.
- Ну, выйдет, а дальше что? - продолжал я свой допрос. - Как она попадёт к демону?
- Тут нет ничего сложного, Гилар, - улыбнулся господин. - Я увижу направление. Будет знак… И надо просто двигаться в этом направлении, тропа сама приведёт куда надо. Есть только одна загвоздка… Для того, чтобы шагнуть на эту тропу, нужно сделать усилие… ну, как бы объяснить понятнее… прыгнуть, что ли. Ведь между миром человеческим и тем миром всё-таки есть граница. Она проницаема, но всё же… В общем, мне потребуется твоя помощь.
Вот! Это уже теплее!
- Что я должен делать? - торопливо сказал я.
- Твоя душа тоже должна ненадолго выйти из тела, а после подтолкнуть меня, как я дам знак. - Он на минутку задумался, подбирая слова. - Понимаешь, тела не будет, но тебе всё равно будет казаться, что оно есть. И ты просто сильно толкаешь меня вверх и вперёд. От этого толчка я смогу выбраться на тропу, а ты, наоборот, мгновенно очутишься в теле. Понимаешь, я не уверен, что смогу сам прыгнуть… никогда же этого не делал, а только читал про такое. А в трактате том говорилось, что не у всех получается, что надёжнее с помощником.
Вот теперь всё сложилось одно к одному. Я даже лицом просветлел. Значит, Милостивый Творец всё же обратил на меня внимание…
- Ну, рассказывайте, как дышать надо, - перешёл я к делу. - Авось, разберусь, в Надзоре тоже ведь кое-чему учили, не только сабельному бою и землеописанию. Учили правильно молиться, а для того - правильно сидеть и правильно дышать.
И он начал рассказывать. Нет, почтенные братья, я не вижу никакого смысла сейчас описывать все тонкости. Кому интересно, может обратиться к трактату Изигаради Хмурого, сожжённого постановлением Третьих Врат.
В общем, всё у нас получилось. Легли мы на спины, закрыли глаза, и начали понемножку изменять силу и скорость дыхания. Сперва всё было как и раньше, потом заплясали перед глазами цветные пятна, потом зазвенело в ушах, и с каждым правильным вдохом и не менее правильным выдохом звон этот превращался в музыку. Мотивчик сейчас не напою, вот уж какого дара нет, так этого. За мотивчиками вы к Дамилю, если найдёте.
Ну а потом растаяла темнота перед глазами, сменилась огромным серым пространством. И знаете, я одновременно видел и этот простор, и горницу, где лежали на чистых половицах наши тела. Я пошевалил руками, ногами - но тот, внизу, оставался недвижим. Зато я - тот я, который вверху - чувствовал себя прекрасно. Ничего не болело, не тянуло в животе, руки и ноги были сильными, готовыми к делу. Похоже, и с господином случилось то же самое. Он даже как-то распрямился, лицо его сделалось чуть моложе, пропали вертикальные морщины, идущие от носа ко лбу. Он развёл руки в стороны, точно крылья, и произнёс несколько слов на незнакомом мне языке. Взывал к демону? Да, именно так. Потому что вскоре среди окружающей нас бескрайней серости засветилась поначалу тусклая - а потом всё ярче и ярче - зелёная тропа. Словно травой молодой заросла, хотя не бьло никакой травы, это сам воздух светился. И она была не на уровне наших ног, а заметно повыше. Не менее двух локтей.
- Ты слышишь меня, Гилар?
Голос господина звучал иначе, чем всегда. Теперь он словно раздавался внутри моей головы, и не было в нём прежней густоты.
- Ага, - произнёс я громко, и мой голос оказался точно таким же. Обесцвеченным, что ли.
- Тогда подойди вплотную, обхвати за пояс, и как я скомандую "пошёл" - что есть силы толкай вверх.
- Понял, - кивнул я. Подошёл, обхватил, дождался команды - и что есть силы толкнул его вниз, в едва просвечивающую горницу. А сам от этого толчка взлетел на тропу. Ничего, плотная, под ногами совсем не проминается.
- Так будет правильнее, господин мой, - сказал я всё тем же бесцветным голосом. - Вы идите вниз, а я уж с демоном вашим сам разберусь, это моя работа.
И, не оборачиваясь, пошёл вперёд, по узкой зелёной тропе.
Лист 41
Что вы так зашебуршились, почтенные братья? Сомневаетесь, что я поступил правильно? Ну а как, скажите, мне следовало поступить? Да, конечно! Я прекрасно понимал, что могу не вернуться. Более того, уверен был в этом. Но лучше так, чем в пасть к зверю гиуши. Это во-первых. А во-вторых, очень уж зол я был на демона. И, в отличие от господина, не собирался просить о милости. Нет, это он, демон, будет просить! Но я, младший надзорный брат Гилар, нашинкую его в капусту.
Чем, спрашиваете? А как же длинная и слегка изогнутая сабля, висевшая слева на перевязи? Да, через несколько шагов я обнаружил, что холщевые штаны и рубаха куда-то делись, а одет я в надзорное. Синие узкие панталоны, короткие сапожки из телячьей кожи, белая полотняная рубаха и синий плащ, спускающийся чуть ниже колен, ременная перевязь, где слева взрослая, тяжёлая сабля, а справа длинный и узкий прямой кинжал. На голове - остроконечная шляпа с узкими полями, на груди висит большое, в кулак, серебряное колесо. В общем, по всей форме. Я в укрывище редко так одевался, для упражнений и занятий несподручно. Только на самые торжественные службы. Но теперь я шёл на самую важную службу в моей жизни. Шёл по демона… как охотники у нас в Гурахайском крае идут по медведя.
А тропа меж тем расширялась, и серое пространство вокруг светлело, будто рассеивался туман. И вот уже вдали обозначился перекрёсток. Я подошёл ближе - и увидел большую, утоптанную дорогу, вроде как торговый тракт, но гораздо шире. Дорога была надвое разделена яркой белой полосой, и по каждой половинке шли люди. Справа - в одну сторону, слева - в другую. Шли медленно, и все с грузом - заплечными мешками разных размеров. Моя зелёная тропа пересекала эту дорогу под прямым углом и тянулась дальше, туда, где клубились плотные свинцовые облака.
На перекрёстке меня ждали. Трое их было - двое мужчин и женщина. Едва разглядел я их получше - завопил и бросился к ним, напрочь забыв, что я младший надзорный брат и что дело у меня безотлагательное.
Матушка молча обняла меня, прижалась лицом к моему плечу. Оказывается, вон я как за неполные пять лет вымахал! Батюшка снял с меня шляпу, так же молча положил на голову ладонь и долго так держал. А брат Аланар ждал чуть поодаль, и лишь затем обнял меня своими огромными сильными руками. Ну, вы ж помните, до того, как в Братство уйти, он кузнецом был.
А потом он негромко спросил:
- Ты уверен, Гилар, что так надо?
- Да, брат, - столь же тихо ответил я. - Надо мне с тем демоном переведаться. По-моему, довольно он уже насосался боли, пора и укоротить на голову.
- Трудно будет, - предупредил он. - Не могу я тебе подсказок давать, запрещено. Одно скажу: верь своему сердцу. Всё ведь на самом деле куда сложнее, чем мы там, на земле, думали.
- А вы? - догадался я наконец спросить. - Вы все уже в Саду Небесном?
- Нет, Гилар, - строго сказал он. - Мы только идём туда, и путь неблизкий. Понимаешь, не готовы мы пока.
- И эти все туда же? - показал я взглядом на полосу, где мы стояли.
- Да, туда же, - кивнул брат Аланар. - А те, кто по той стороне, это в бездну. Ты приглядись получше.
Я взглянул, и… ну, не знаю, братья, как это описать. Расстояния не то чтобы съёжились, но мне удалось увидеть сразу всю дорогу. Видел я, как угрюмо топает по той полосе ночная семёрка, с Арихилаем во главе. Видел, как сгибается под весом своего мешка купец Баихарай, как мелко семенит высокородный Шиарай-тмау - вот и дождался он сени смертной, а ведь господин честно предупреждал насчёт лекарства. Вот, глядя под ноги, тащится с огромным баулом на плече Арахиль Беридаи-тмау, начальник пятого управления. Откуда-то я знал, что за наш с господином побег осудили его к скорой казни. Ну и, само собой, увидел я дядюшку Химарая. Далеко успел ускакать, и дымился, точно уголёк, вынутый из печки.
Пытался я Хасинайи разглядеть, но не вышло. Не было её ни слева, ни справа. Может, слишком далеко ушла? А куда? До сих пор, братья, не знаю.
- Гилар! - всхлипнула матушка. - А может, с нами? Дорога дальняя, зато вместе. Тут ведь чем дальше, тем дышится легче.
- Мама, - нехотя сказал я, - ну не могу никак. Дело у меня тут, неотложное. Да и не принадлежу я себе, пойми - служба.
- Ты только не глупи, - посоветовал батюшка. - Как говорится, семь раз отмерь, один отрежь.
- И вообще, - добавил брат Аланар, показав на мою саблю, - не очень-то на это полагайся. Там ведь посложнее, чем дрова рубить.
- Но почему… - я всё не мог понять, - почему вы все не в Саду Небесном? Ведь вы же все хорошие, добрые, и в Посланиях сказано, что унаследуют чистые сердцем Горний Сад…
- Эх, малыш, - поправил он мне шляпу, - совсем уж чистых сердец почти не бывает. Видишь вот, мешок у меня. То грехи. Мы ж надзорные с тобой, а как в Надзоре без греха? Нужда, мы говорили, превыше чести. Вот потому и наполнялся мешок. Я ведь убивал. Да, поганых людишек, а всё же смерть есть смерть. И не только убивал… до того, как в боевые братья перевестись, я ж следователем был. А по сей части нет разницы между Надзором, Приглядом, Сыском, Тхаарину… сам понимаешь. Благое дело творили, возразишь? Да благое-то благое, а тут это во внимание не берут. Слава Творцу, что хоть к Нему иду, а не в обратную сторону. Ничего, дойдём рано или поздно, а с каждой молитвой там, у вас, мешки наши легче становятся.
- Ты, сынок, поосторожнее, - снова напомнила матушка. - В опасные места ведь идёшь, в неизведанные.
- Ладно, мать, не суетись, - вмешался батюшка. - Видишь, какой длинный вырос, уж как-нибудь справится. А мы все за тебя Творца молить станем.
- Ну, ступай, - велел брат Аланар. - И так уж задержались мы тут сверх дозволенного. Помни: верь сердцу и не бойся ничего.
Очень мне тяжко было их покидать, а делать нечего. Их дорога направо, моя - прямо. Вздохнул я, пошёл, а через несколько шагов обернулся, да уже никого не различил. И дороги той тоже - затянуло её серой хмарью. Но зелёная тропа всё так же уверенно тянулась вперёд.
Знаете, вот не могу я понять, долго ли длился мой путь. Там же время как-то по-особому течёт. И нет там часов, минут, секунд. Есть только сперва и потом. А что меж ними - только Творцу Изначальному ведомо.
В общем, шёл-шёл - и пришёл. Зелёная тропа кончалась дверью. Высотой локтя четыре, шириной в два. Из тёмного дерева, не видно замочной скважины. И ни молотка дверного на цепочке, ни верёвки для колокольчика. Но справа маленькая такая пимпочка, с медный грош величиной. Можно, конечно, было рубить дверь саблей, но я на всякий случай на пимпочку надавил. И не зря - послышались за дверью шаркающие шаги, раздался лязг, и приотворилась она наружу. Как раз настолько, чтоб я проскользнуть мог. Я, понятное дело, и проскользнул.