Глава вторая
Я встал со скамейки и медленно побрел к центральной улице. Возле Ареопага по-прежнему толпился народ. Кто-то раздраженно кричал. Бегали люди со свитками в руках, что-то сверяли в них, записывали, вычеркивали. Народ проявлял беспокойство, нервозность, но уже нашлись и те, кто и успокаивал, что-то разъяснял, втолковывал. Толпа слегка распахнулась, крепкие ребята образовали коридор, по которому, не спеша, двигался коренастый, упитанный, молодой еще человек, одетый по последней моде в стиле "новый сибирский эллин": красный пиджак, светлые брюки, цветастая рубашка с ярко-зеленым галстуком. Туфли рассмотреть с такого расстояния не представлялось возможным, но на них тоже что-то поблескивало, наверное, набойки, нашлепки, нашивки из чистого золота. Человек этот начал переходить улицу, и движение машин и конных экипажей моментально приостановилось, хотя никакого светофора или регулировщика на этом перекрестке не было. Человек перешел улицу, тем самым восстановив по ней движение, и тут же попал в объятия Сократа.
- Агатий, славный и мудрый, уж теперь-то мы с тобой наговоримся всласть.
Человек было шарахнулся в сторону, но, зажатый со всех сторон верными телохранителями, одумался, да к тому же, видимо, и знал Сократа, хотя особенного восторга от встречи не выказал.
- Мне недосуг, Сократ, - ответил он важно.
- И чем же ты так занят, милейший?
- Обмениваю людям Время на Время.
- А чем же твое Время отличается от Времени, которое ты у них забираешь?
- Да ничем! Просто они мне дают немного Времени, а я им выдаю много больше.
- Уж, не ты ли, добрейший человек, возглавляешь благотворительную компанию, известную на весь Космос под названием "Мы-мы-мы-все"?
- Да, это я, Сократ. Всякий раз, когда у какого-нибудь государства или частного лица появляется нужда во Времени, оно обращается ко мне прежде, чем к кому-нибудь другому из граждан Вселенной и выбирает меня добродетелем. Это и есть мой ответ на твой вопрос.
- Вот что значит, Агатий, быть поистине мудрым и совершенным человеком. Ведь ты умеешь и в частной жизни, беря с молодых и старых людей большие времена, приносить им пользу еще большую. С другой стороны, ты и на общественном поприще умеешь оказать благодеяния всему Космосу, как и должен поступать всякий, кто не желает, чтобы его презирали, а, напротив, хочет пользоваться доброй славой среди всех народов, племен и национальных меньшинств Метагалактики.
- Ничего-то ты, Сократ, об этом по настоящему не знаешь! Если бы ты знал, сколько Времени заработал я, ты бы изумился! Не говоря об остальном, когда я однажды прибыл в полис Пердячинск, в то время как там находился Пифагор, человек прославленный и старший меня по возрасту, я все-таки, будучи много его моложе, в короткое время заработал гораздо больше ста пятидесяти миллиардов лет, да притом только в одном, совсем маленьком местечке, Третьем Риме, больше двадцати миллионов.
- Многие согласны в том, что хронофил должен быть, прежде всего, мудрым для самого себя. Определяется же это так: мудр тот, кто заработал больше Времени. Но об этом достаточно. Скажи мне вот что: почему люди с такой легкостью отдают тебе свое Время?
- Ты меня удивляешь, Сократ. Неужели слухи о твоей мудрости так преувеличены?
- И очень даже, Агатий. Но все же ответь мне, неучу.
- Так ведь я им обещаю отдать большее Время или большие Времена.
- Действительно! - словно прозрел Сократ и даже ударил себя ладонью по лбу. - Как я сразу не догадался? Значит, ты занимаешься благотворительностью! Берешь мало, но чужое, а отдаешь много, но свое. Это хорошее дело. Будь у меня хоть миг свободного или лишнего Времени, я бы тоже обменял его на твой миллион лет. А где же тебе удается найти эти залежи Времени?
- Ничего я не находил, Сократ. И никаких залежей Времени или Времен у меня нет и не было.
- Как так?! А ведь ты только что говорил, что отдаешь им много больше, чем принимаешь.
- Да, это верно.
- Где же ты берешь то большее Время, которое отдаешь им взамен их меньшего Времени?
- Да у них же и беру!
- Клянусь собакой, Агатий, ты просто какой-то волшебник: берешь у них мало Времени, а затем превращаешь его во много Времени и возвращаешь назад. Тут ум мой стал на раскоряку и уже ничего не понимает.
- Ах, Сократ, наивная твоя душа. Да тут все дело в вычислениях. Я беру мало, но у многих, а затем отдаю много, но немногим.
- А что же остальные?
- А остальные ждут, когда я возьму мало у очень многих, а затем отдам много, но уже многим.
- Но не всем.
- Конечно, Сократ. Тех, кому я не отдал Времена, становится все больше и больше. Поэтому я вынужден брать Времена у еще гораздо большего количества людей.
- Что же получается? Чем больше людей отдадут тебе свое Время, тем большему количеству людей ты должен!
- Выходит, что так, Сократ.
- Воистину, ты меценат, Агатий. Добровольно взвалил на себя такое тяжкое бремя… И что же, все люди понимают такую арифметику?
- Никоим образом, потому что и считать-то, собственно говоря, многие из них не умеют.
- Значит, они далеки от того, чтобы слушать твои речи о вычислениях.
- Очень далеки, клянусь конвертируемым нулем!
- Они блаженные люди, Агатий. Тебе здорово повезло, что ты живешь среди таких святых людей. Помогай им по мере сил. А вот мне ты бы мог помочь вот в каком деле. Надо тебе сказать, любезнейший, что недавно, когда я в каком-то разговоре коснулся мнения о Времени, некий глобальный человек поставил меня в трудное положение тем, что задал мне, и весьма дерзко, примерно такой вопрос: "Что такое Время?" И я, по простоте своей, стал недоумевать и не мог ответить ему как следует. А, уходя после беседы с ним, я сердился на себя, бранил себя и грозился, что в первый же раз, когда я повстречаюсь с кем-нибудь из вас, хронофилов, я расспрошу его, выучусь, старательно запомню, а потом снова пойду к тому, кто мне задал этот вопрос, и с ним расквитаюсь. Теперь же, говорю я, ты появился вовремя и должен научить меня как следует, что же такое - Время? Постарайся в своем ответе сказать мне это как можно точнее, чтобы я, если меня изобличат во второй раз, снова не вызвал смеха. Ведь ты-то определенно знаешь, и, разумеется, это лишь малая доля твоих многочисленных знаний.
- Конечно, малая, Сократ, клянусь купюрой, имеющей хождение в Безвременье, можно сказать, ничтожная!
- Значит, я легко научусь, и никто меня больше не изобличит.
- Разумеется, никто, ведь иначе я оказался бы ничтожнейшим невеждой.
- Клянусь Герой, хорошо сказано, Агатий, лишь бы нам одолеть того человека! Но не помешать бы тебе, если я стану подражать ему и возражать на твои ответы, чтобы ты поточнее научил меня. Я ведь довольно опытен в том, что касается возражений. Поэтому, если тебе все равно, я буду возражать, чтобы получше выучиться.
- Ну что ж, возражай! Ведь, как я только что сказал, вопрос этот незначительный, и я мог бы научить тебя отвечать на вопросы гораздо более трудные, так что ни один человек не был бы в состоянии тебя изобличить.
- Ах, хорошо ты говоришь! Но давай, раз ты сам велишь, я стану, совсем как тот глобальный человек, задавать тебе вопросы.
"Что такое Время?" - подумал я.
- Вот-вот, - сказал Сократ. - Этот человек спросил бы тебя: что такое Время?
- Время - деньги, - ответил Агатий.
- Прекрасный и славный ответ, клянусь собакой! Значит, ты утверждаешь, что Время - деньги?
- Да, Сократ.
- В таком случае, славный Агатий, мы в этот день и час завладели тем, в поисках чего толпы мудрецов давно состарились, прежде чем найти это. Не правда ли, если я так отвечу, я дам ответ на вопрос, и ответ правильный, и уж меня тогда не опровергнуть?
- Ни за что в жизни!
- Я так ему и скажу. Но что, если он спросит меня: "Какие деньги?"
- Да любые, Сократ.
- Не отвечай мне сгоряча - словно тебя кто-то обижает, но постарайся быть внимательным и говорить так, как если бы я снова спросил: согласен ли ты, что деньги - это и мины, и оболы, и копейки, и доллары, и фунты?
- Именно так, Сократ.
- Значит, Время - деньги?
- И никак иначе.
- А сами деньги - что?
- Деньги? Ну, деньги - это власть, слава, почет, хорошая жизнь…
- Остановись, Агатий! Умоляю тебя! Значит, Время - это и власть, и слава…
- Нет, - перебил его Агатий, - Время - деньги.
- Но деньги - власть! Значит, и Время - власть!
- Ну, пусть будет так, - нехотя согласился Агатий.
- Как же? Ведь ты только что говорил, что Время - это деньги, а теперь утверждаешь, что Время - и власть, и слава, и почет, и хорошая жизнь. И, наверняка, ты присовокупишь сюда и хорошеньких женщин, вкусную еду, дорогие вина, здоровье, красоту и еще тысячу разных вещей.
- Да. Если хочешь, Сократ, Время - все.
- Я-то, если и хочу, то смогу перетерпеть. А вот он, этот глобальный человек, продолжил бы свои вопросы.
- О, истинный золотой рупь! О каком человеке ты говоришь, Сократ? Скажи мне, кто он такой?
- Ты не узнал бы его, если бы я и назвал его имя. Тем более что он - просто глобальный человек.
- Но я и так уже вижу, что он какой-то невежда!
- Такой уж он человек, Агатий, не изящный, а грубоватый, и ни о чем другом не заботится, а только об истине. Но все-таки ему надо ответить, и я заранее заявляю, что определения, вроде твоего последнего, что Время - все, его не удовлетворят. Он ведь спросит: "Все вместе или по отдельности?" Если все вместе, то тогда непонятно, как ты его покупаешь и продаешь по частям, кусками; а если по отдельности - то, выходит, и асфальт, на котором мы с тобой сейчас стоим, - тоже Время. Кроме того, его интересует физическое определение Времени. Что это? Некая субстанция, которую ты складываешь в мешки, опечатываешь и хранишь в большом прохладном помещении, чтобы оно не протухло. Или это некое таинственное взаимодействие, вроде электрического тока, которого никто никогда не видел, но которое, тем не менее, существует; и ты загоняешь его в огромные аккумуляторы, а потом, по мере надобности, подключаешь к тому или иному человеку, отдавая ему накопленное таким образом? Или это что-то еще, недоступное моему уму?
- Не пойму, Сократ, о чем ты говоришь?
- И правильно, друг мой. Действительно, тебе, прекрасно одетому, прекрасно обутому, окруженному верными телохранителями, прославленному своей мудростью среди всех сибирских эллинов, пожалуй, не подобает забивать себе голову подобными выражениями. А мне совсем не противно общение с этим глобальным человеком. Поэтому поучи меня и ради меня отвечай. Ведь ты прекрасно постиг, что такое Время!
- Да, Сократ, склады у нас имеются. Но только никто, даже твой глобальный человек, до них не доберется. Время вкладчиков хранится надежно.
- Не потому ли люди и отдают его тебе на хранение и преумножение? Ведь никто из них даже и не знает, как он сам хранит свое Время. Они, может быть, даже и не знали, что свое Время надо хранить, а транжирили его направо и налево. И вот явился ты, спаситель и хронофил, любитель и сохранитель Времени всех других, и лишь тогда они спохватились и бросились к тебе, чтобы совсем задарма пополнить запасы своего Времени.
- Их еще приходится убеждать, Сократ!
- Да неужто! Видно, совсем поглупели люди, если их еще приходится убеждать в этом.
- Ты видел наши призывы, письменные, зрительные и слуховые: "Вы нам - год, мы вам - десять!" "Вы нам - два года, мы вам - на всю катушку!" "Вы - нам, мы - вас!"
- Ну и ну, Агатий! Как изумительно, величественно и достойно тебя это сказано! Клянусь Герой, я в восхищении, что ты по мере сил благосклонно мне помогаешь. Но ведь тому-то человеку мы не угодим, и теперь он посмеется над нами как следует, так и знай.
- Плохим смехом посмеется, Сократ! Если ему нечего сказать на это, а он все же смеется, то он над собой смеется и станет предметом насмешек для других.
- Нет, Агатий, если я отвечу ему так, как ты мне, он будет прав, так мне думается. Ведь мы так и не выяснили, что такое Время.
- Ну… без Времени нельзя жить…
- Кому нельзя, дорогой мой: человеку или богам?
- И богам, и человеку.
- Разве ты не знаешь, что боги не подвержены изменению и тлению?
- Знаю, Сократ, как же…
- По-твоему, милейший хронофил, им нужно для этого все новое и новое Время?
- Не знаю, Сократ. Похоже, что нет.
- А человеку?
- Человеку-то уж точно нужно.
- И что же мы выяснили? Что человеку для жизни нужно какое-то такое непонятное Время! Но познание того, что такое Время, снова ускользнуло от нас.
- Да, Сократ, клянусь полушкой, и, по-моему, ускользнуло как-то нелепо.
- Во всяком случае, друг мой, давай его больше не отпускать. У меня еще теплится надежда, что мы выясним, что же такое Время.
- Конечно, Сократ, да и не трудно найти это. Я, по крайней мере, хорошо знаю, что если бы я недолго поразмыслил наедине с самим собой, то сказал бы тебе это точнее точного.
- Не говори так самоуверенно, Агатий! Ты видишь, сколько хлопот нам уже доставило Время; как бы оно, разгневавшись, не убежало от нас еще дальше. Впрочем, я говорю пустяки; ты-то, я думаю, легко найдешь его, когда окажешься один. Но ради богов, разыщи его при мне или, если хочешь, давай его искать вместе, как делали только что; и, если мы найдем его, это будет отлично, если же нет, я, думается мне, покорюсь своей судьбе, ты же легко отыщешь его, оставшись один. А если мы найдем его теперь, не беспокойся, я не буду надоедать тебе расспросами о том, что ты разыщешь самостоятельно. Сейчас же посмотрим снова, чем тебе кажется Время? Только как бы тебе не сказать снова что-нибудь несуразное.
- Ну… Время - это часы, минуты…
- Месяцы, годы…
- Да, да, Сократ! Вот мы и нашли, наконец-то, что такое Время.
- Наконец-то! А то у меня уже спина зачесалась от будущих побоев. Но мне кажется, что ты хочешь снова меня провести, намеренно утверждая то, что противоречит нашему недавнему соглашению.
- Нет, Сократ, клянусь международным валютным фондом! Напротив, это ты меня надуваешь и, уж не знаю как, играешь мною в словах, словно мячиком.
- Побойся, бога, славный Агатий! Это и в самом деле было бы с моей стороны дурно - не прислушаться к достойному и мудрому человеку. Значит, Время - это часы, годы и так далее. А что такое час или год?
- Смеешься, Сократ! Час или год - это то, чем измеряется Время.
- Погоди, милый мой! Меня страх берет, - что это мы опять говорим? Получается, что Время - это то, чем измеряется Время! И ты, великий хронофил, берешь у людей не Время, а то, чем оно измеряется. Так что на твоих складах никакого Времени нет. Правда, ты и сам отдаешь счастливчикам не Время, а, опять-таки, то, чем оно измеряется. Это все равно, как если бы ты вместо пшеницы торговал гирями и пружинами, которыми измеряется вес зерна.
- Что ты говоришь, Сократ! Я беру Время, а отдаю еще большее Время! А ты мне о каких-то гирях и пружинах толкуешь!
- Значит, Время - это не месяцы и не годы. Клянусь собакой, Агатий, это не ускользнет от того, кого я больше всего постыдился бы, если бы стал болтать вздор и делать вид, будто говорю дело, когда на самом деле болтаю пустяки.
- Время - это Время, Сократ.
- Несомненно, это прекрасное определение, Агатий! Время - это Время и больше ничего.
- Наконец-то я отвязался от тебя, Сократ.
- Не торопись, славный Агатий: выходит, мы попали в вопросе о Времени в такой же тупик, как и раньше, а между тем думаем, что нашли хороший выход.
- В каком смысле ты это говоришь, Сократ?
- Да примерно вот в каком. Ты знаешь, что такое ёкэлэмэнэция?
- Понятия не имею.
- Так вот: ёкэлэмэнэция - это ёкэлэмэнэция.
- Не больно-то я и понял твое объяснение, Сократ.
- Как же! Ты ведь понимаешь, когда говоришь, что Время - это Время?
- Да.
- Но что такое Время, ты не знаешь.
- Не знаю.
- И, тем не менее, ты знаешь, что Время - это Время. То же самое и с ёкэлэмэнэцией.
- Ты меня совсем запутал, Сократ!
- Успокойся, Агатий! Мне, наверное, только кажется, будто я вижу, что дело может происходить так, как тебе это представляется невозможным, на самом же деле я ничего не вижу.
- Не "наверное", Сократ, а совершенно очевидно, что ты городишь вздор.
- Милый Агатий, ты счастлив, потому что знаешь, чем следует заниматься человеку, и занимаешься этим как должно - ты сам говоришь. Мною же как будто владеет какая-то роковая сила, так как я вечно блуждаю и не нахожу выхода; а стоит мне обнаружить свое безвыходное положение перед вами, мудрыми людьми, я слышу от вас оскорбления всякий раз, как его обнаружу. Вы всегда говорите то же, что говоришь теперь ты, - будто я хлопочу о глупых, мелких и ничего не стоящих вещах. Когда же, переубежденный вами, я говорю то же, что и вы, я выслушиваю много дурного от здешних людей, а особенно от этого человека, который постоянно меня обличает. Он слышит, как я начинаю рассуждать о таких вещах, он спрашивает, не стыдно ли мне отваживаться на рассуждения о прекрасных занятиях, когда меня ясно изобличили, что я не знаю даже того, что такое Время. И вот, говорю я, мне приходится выслушивать брань и колкости и от вас, и от этого глобального человека. Но может быть, и нужно терпеть. А может быть, как ни странно, я получу от этого пользу.
- Ну что ж, Сократ, умней, если тебе этого хочется, - сказал хронофил, - а мне некогда.
По мановению руки одного из его охранников к тротуару подъехала машина, производства бесконечно дальнего зарубежья, и под рукоплескания многочисленных слушателей славный Агатий отбыл делать из меньшего Времени еще большее. На расплавленном асфальте остались отпечатки подошв его ботинок с утверждением: "Велик хронофил Агатий! Ох, и велик!"