- Страшная картина, - сказал Майк. - У нас тоже идут радиоактивные дожди, и люди умирают. Но мы уже как-то приспособились, в дождь ни один человек не выйдет из дома. Но все уже понемногу уходит в прошлое, и война, и то, что она принесла. Люди уже оправились от первого шока, и теперь думают о том, как жить дальше. Но вспоминать эту войну будут ещё долго…
- Тысячу лет, - улыбнулся Вик. - Так сказал Нострадамус. А потом опять начнутся войны. Тысяча лет, это максимальный срок для короткой человеческой памяти.
- Почему ты все время вспоминаешь Нострадамуса? - спросил Майк. - Да и девчонки просили тебя прочитать что-нибудь из него.
- В подвале, в котором я просидел полгода, я нашел старые книги, и среди них был и Нострадамус, - сказал Вик. - И вот я читал его и пил.
Он писал об этой войне, да и о других тоже, многие его пророчества были зашифрованы таким образом, что они становились, понятны только после того, как события уже произошли.
- И тогда в чем же смысл его пророчеств, если их никто понять не смог? - спросил Майк. - Зачем они ему были нужны? Или он написал их только для того, чтобы позлорадствовать из могилы? Мол, а я знал, что так будет, но специально сказал так, чтобы вы это не поняли.
- Не все пророчества были туманными, - грустно усмехнулся Вик. - Как раз пророчество про эту войну было ясным и понятным, даже дату он назвал, хоть во всех остальных пророчествах даты событий были зашифрованы. Но никакой пользы это предсказание человечеству тоже не принесло.
- Зачем же он их все-таки шифровал? - спросил Майк. - Неужели он не мог сказать ясно и понятно?
- Если ты помнишь из нашей истории, все пророки говорили туманно, - сказал Вик. - И на это у них были причины. Никто из власть имущих не потерпит предсказаний насчет того, что их лишат власти или жизни. К тому же была ещё и церковь, та вообще не признавала ничего нового, попы могли его и на костер отправить за его пророчества.
- Хорошо, я согласен с тем, что он не мог писать открыто о будущем, - сказал Майк. - Но разве будущее не зависит от нас самих? Разве мы не можем его изменить?
- Я уже давно думаю, что многие события предопределены, - сказал Вик. - Поэтому пророки их и могут видеть, потому что изменить их невозможно, они все равно произойдут.
- Да, ты развлекался по полной программе, когда этот мир летел в тартарары, - улыбнулся Майк. - Пил водку и читал заумные книги, похоже, эта смесь здорово подпортила твои мозги.
- Это наверно не очень страшно на общем фоне, - грустно улыбнулся Вик. - Сейчас сумасшествие - норма, многие люди потеряли способность здраво рассуждать. Испытание, которое выпало на нашу долю, не для слабонервных.
- Это точно, - согласился Майк, осторожно обходя груду костей и сгнивших тряпок, когда-то бывших женщиной. - Глядя на то, что сейчас у нас под ногами, свихнуться легко. Сейчас бы оказаться где-нибудь в Австралии. Там наверно нет радиации, и нет всего того, что мы перед собой видим.
- Там тоже идут радиоактивные дожди, и есть те же проблемы, что и у нас, - сказал Вик. - Нет солнца, а его нет на все земле, значит, плохо растут растения, а, следовательно, голодно. Не думаю, что кто-то живет сейчас безбедно, беда коснулась нас всех. Если бы был выбор, то лучше вообщё бы не рождаться в это время, родиться немного позже или немного раньше…
- Кстати, - сказал Майк. - Ты серьезно веришь в свои пошлые жизни и в новые рождения?
- Я рассказал тебе все, что помнил о прошлых своих жизнях, - сказал Вик. - Как ты думаешь, такое можно придумать?
- Я бы не смог, - сказал Майк. - А ты наверно можешь…
- Нет, - покачал головой Вик. - Я тоже такого не могу придумать. До войны я ничем особенным не отличался от своих сверстников. Мы и с тобой очень похожи, вся разница в том, что я оказался здесь, в этом разрушенном городе, где смерть обычное явление, а ты там, где ничего особенного не происходило. Если бы все было наоборот, то сейчас я бы тебе говорил, что ты сошел с ума…
- С этим я согласен, - сказал Майк. - Но мы сейчас говорим о фантазии, которая у тебя разгулялась.
- Не разгулялась она меня, - сказал Вик. - Если бы я мог это выдумать, то я бы придумал себе прошлые жизни гораздо более лучшими, и рассказывал, что в прошлой жизни был королем, или на худой конец богачом…
- Согласен, тут у тебя фантазия подкачала, - сказал Майк. - Кстати, могу предложить ещё одно объяснение всем твоим историям. Когда ты их видел, у тебя была белая горячка в легкой форме. Когда много пьешь, ещё и не такое может привидеться…
- Объяснение хорошее, но неправильное, я увидел свои жизни уже тогда, когда перестал пить, - сказал Вик. - Это произошло всего несколько месяцев назад.
- Ты и сейчас пьешь, - сказал Майк. - Хоть понемногу, но каждый день, этого вполне достаточно для легкой формы алкоголизма.
- Может быть, - сказал Вик, лицо его стало серьезным и даже печальным. - Но попробуй выслушать меня, не перебивая и не делая замечаний.
- Пожалуйста, - сказал Майк. - Делать нам с тобой нечего, а за разговором и дорога короче. Кстати, уже начинает темнеть, скоро придется искать место для ночлега. Ходить ночью, когда нет ни луны, ни звезд, как сказали девушки, глупо и опасно.
- Они правы, - грустно улыбнулся Вик. - Мы лишились не только солнца, но и звезд и луны. Придется ночевать в поле, хоть и очень бы не хотелось попасть под дождь. Я эти места плохо знаю, поэтому смотри и сам по сторонам, может, увидишь что-то подходящее для ночевки.
- Я уже давно смотрю, но пока ничего не увидел, - отозвался Майк. - Так что-то ты хотел рассказать? Я уже стал очень серьезным.
- Я никогда не видел, как растет рис, - сказал Вик. - А сейчас я могу рассказать о нем все, и как его сажать, и как он растет, и как его убирать. Я могу рассказать такие детали, которых не знает никто, в этой стране. Стоит мне закрыть глаза, я снова вспоминаю свою первую жизнь, под моими ногами начинает чавкать мягкий ил, а над моим лицом вьются насекомые.
Я могу рассказать о том, как я был одет, и как была одета моя жена, каким было мое детство, и какой была моя старость. Если это фантазия, то невероятная. Невозможно выдумать что-то с такими точными деталями.
- Хорошо, пусть это будет не фантазия, - согласился Майк. - Но это вполне может быть генетической памятью доставшейся тебе от твоих предков. Я читал о том, что люди после тяжелых потрясений иногда вдруг начинают говорить на чужих неизвестных языках, или находят драгоценности, спрятанные их предками.
- Я думал и об этом, - сказал Вик. - Не могут мои предки быть и китайцами, и викингами, и германцами, и швейцарцами, слишком это пестрая и абсолютно невероятная смесь. Скажи, на моем лице видно мое азиатское происхождение? Или я очень похож на викингов?
- Да, азиатских корней по тебе не видно, - сказал Майк. - И на викинга ты не похож, но поверить я тебе все равно не могу, слишком это невероятно.
- Не менее невероятно, чем эта война, - сказал Вик, - Возможно, я вспомнил свои прошлые жизни именно из-за того, что произошло такое, что трудно выдержать нормальному человеку.
- На счет нормального человека ты загнул, - засмеялся Майк. - Это не тебя ли сейчас все называют чокнутым?
- Меня так называют в городе потому, что не могут и не хотят понять, - грустно усмехнулся Вик. - Выжили, к сожалению, не самые лучшие представители человеческого рода, и для них я всего лишь шут и местный сумасшедший.
- Лучшие представители человеческого рода не готовы убивать, отбирать еду у других и защищать свою жизнь, - сказал Майк. - Следовательно, у них мало шансов выжить в сегодняшнем мире, им мешает культура и образование. Но ты не единственный, кто попал в такую ситуацию и выжил, таких людей, как ты, сейчас по всему миру много. Может быть, объяснишь, почему другие люди не вспомнили свои прежние жизни, а только ты?
- Мы все разные, каждый по-своему все переживает и по-своему все чувствует, - сказал Вик. - Нострадамус стал провидцем после того, как увидел гибель многих людей от чумы, но изменился только он один, хоть эпидемия охватила всю Европу.
Все религии появились в результате прозрений таких изменившихся людей. В Индии верят в перерождение душ, у нас верят во Христа, В Азии в Аллаха. Откуда появились эти веры, если не от пророков?
- Может быть, ты и прав, - сказал Майк. - Но все эти веры появились очень давно, новых религий больше не появлялось, хоть войн, трагедий и массовых смертей людей было всегда достаточно.
- Пророки были, только их никто не слушал, - вздохнул Вик. - Вон там, в поле видишь сарай?
- Что-то вижу, но не уверен, что это сарай, - сказал Майк. - В этом проклятом сумраке ни в чем нельзя быть уверенным.
- Это сарай, - сказал Вик. - Придется тебе на этот раз мне поверить. Я тоже плохо вижу, но чувствую, что это подходящее место для нашего ночлега.
- Тогда пошли туда, - сказал Майк и снял автомат с предохранителя. - Надеюсь, что он никем не занят, не хотелось бы получить пулю или заряд дроби в живот.
- Там никого нет, - сказал Вик. - Я всегда чувствую людей, когда они находятся поблизости. Нам ничего не угрожает, можешь убрать свое оружие.
- Я не столь доверчив, - сказал Майк. - Чтобы верить тем, кто видит то, что не существует в реальности…
Глава третья
Это действительно оказался сарай, с толстыми кирпичными стенами, у него был только один недостаток, не было крыши, она лежала отдельно в метрах двадцати от него, сброшенная то ли порывом ветра, то ли взрывной волной.
- Если пойдет дождь, то мы с тобой получим хорошую дозу, - покачал головой Майк. - Ты нашел не очень подходящее место.
- Похоже, что здесь была раньше конюшня, - сказал Вик, показывая на деревянные переборки, которые делили сарай на стойла. - Одну из этих переборок можно выломать и использовать в качестве временной крыши, а из других мы можем развести костер.
- Разжигай, - сказал Майк. - Все равно уже бесполезно искать другое место для ночлега, а я пока попробую сделать крышу.
Вик разжег костер, открыл банку тушенки и, достав бутылку водки, разлил её по пластмассовым стаканчикам. Потом он помог Майку одну из перегородок водрузить на стойло. Получилось что-то вроде небольшой комнаты.
После этого они сели у костра, выпили водку и стали есть, глядя в огонь.
- У меня эта тушенка уже поперек глотки стоит, - сказал Майк. - Не думал, что когда-нибудь буду мечтать о куске хлеба.
- Придется подождать, пока мы подойдем к селам, - сказал Вик. - Нам нужен не только хлеб, но и лук, чеснок, да и другие овощи не помешали бы.
- Оружие я свое продавать не буду, - сказал Майк. - Мне за него ещё отвечать придется, оно до сих пор за мной числится. А вот твою гранату можно продать, она все равно учебная.
- Гранату мне жаль, она не раз выручала меня в трудных ситуациях, - сказал Вик. - Есть ещё варианты, можно поискать еду и оружие в брошенных машинах, в этих местах мало кто бывал после взрыва. Эта дорога не пользуется популярностью, здесь все ещё высокий фон, и много трупов.
- Что ж, завтра и поищем, - сказал Майк. - А теперь давай спать.
Ночью пошел дождь, он был мелкий, моросящий и навевал тоску. Их крыша неплохо защищала их, хоть и протекала во многих местах.
- Этот дождь слабо радиоактивный, - сказал Вик, принюхавшись, и выставил котелок из-под крыши. - Эту воду можно пить, а утром сварим суп.
- Если будет утро, - пробурчал Майк. - Небо итак постоянно затянуто тучами, а с этим дождем совсем ничего не будет видно. И не пойдем же мы под дождем дальше…
- Спешить нам особенно некуда, - сказал Вик. - Подождем, пока дождь закончится.
- Что, значит, некуда? - спросил Майк. - Разве тебе не надоело все, что ты видишь вокруг себя? Разве ты не хочешь пожить среди нормальных людей и в нормальной обстановке?
- Хочу, - улыбнулся Вик. - Просто эта война дала мне другое ощущение времени, раньше мне его постоянно не хватало, а теперь, когда все мои прошлые заботы и цели исчезли вместе с тем миром, я чувствую, что у меня стало его бесконечно много.
Кроме того, я чувствую какое-то странное ощущение полноты жизни, хотя в ней почти ничего нет, кроме забот о пропитании.
- У меня здесь тоже появилось такое чувство, что я нахожусь в отпуске, - сказал Майк. - Только я почему-то провожу его в ужасном месте.
- Когда вокруг тебя много людей, почему-то возникает много дел, и все они кажутся важными и срочными, - сказал Вик. - И только, когда ты остаешься один, ты вдруг начинаешь понимать, что и дела были не важными и не срочными. И что, в конце концов, они ничего особенно не меняли в твоей жизни, и, следовательно, ничего не значили.
- Под этот шум дождя все равно не уснуть, - вздохнул Майк. - Расскажи ещё что-нибудь о своих прошлых жизнях.
- Я их прожил дважды, - сказал Вик. - Один раз наяву, второй раз в своих воспоминаниях, и знаю, что ничего в них хорошего не было…
- Как это не было? - спросил Майк. - В каждой жизни есть что-то хорошее.
- Когда я жил те жизни, я мало что знал и мало что понимал в том, что со мной происходит, я был просто не готов к этому пониманию, - сказал Вик. - И каждая жизнь была по-своему трудна, а иногда и просто невыносима.
- Не понимаю тебя, - сказал Майк. - Чем же они были так плохи?
- А тебе нравится твоя сегодняшняя жизнь? - спросил Вик.
- Не совсем, - сказал Майк. - Что в ней может нравиться? Я уже давно не уверен в том, что все у меня будет хорошо, потому что вся моя жизнь разрушена. Той цивилизации, в которой мы могли быть счастливы, уже нет, и больше никогда не будет…
- Вот видишь, и тебе не нравится твоя жизнь, - сказал Вик. - Должно быть, никому из живущих людей не нравится жизнь, которую они живут. В каждое время свои проблемы. Когда я был викингом, я был неплохим воином, яростным и безжалостным. Я презирал всех, кого мы грабили и убивали. Я был горд тем, что я - воин, а не крестьянин, и не рыбак. И даже, когда я умирал, я думал о том, как здорово, что я умер в бою, и что впереди меня ждут пиры среди таких же, как я воинов, в небесном чертоге.
- Умер в бою? - спросил Майк. - И каким образом?
- Мне воткнули меч в спину, - грустно усмехнулся Вик. - Это было на побережье. Мы только высадились, и даже не успели развернуться, как на нас напали. Похоже, что это была заранее подготовленная засада. Наш строй смешался, и каждый дрался сам по себе, поэтому моя спина оказалась открытой, и меня проткнули насквозь.
- Было больно? - спросил Майк с любопытством.
- Первое мгновение, а потом острая боль ушла, - вздохнул Вик. - Было только трудно дышать, да ещё было обидно, что я убил только двоих. Я считал, что должен был забрать с собой десяток врагов, чтобы достойно придти в Валгаллу.
- Забавно, - рассмеялся Майк. - Ты говоришь об этом так, словно это было в действительности.
- Это и было в действительности, - сказал Вик. - Только это было давно.
- Может быть и так, - сказал Майк. - Но почему я не вижу своих прошлых жизней и ничего о них не знаю?
- Мне кажется, что все дело в душе, - сказал Вик. - В том, насколько она развита.
- Развита? - недоуменно нахмурился Майк. - Я вообще не знаю, есть ли она у меня, а ты говоришь о каком-то развитии.
- Представь себе, что душа действительно бессмертна, и что именно она переходит из одного тела в другое, неся в себе память о своих прошлых жизнях.
- Представил, - усмехнулся Майк. - И что из этого? Сразу возникают всевозможные вопросы, например, что такое душа? Очень простой вопрос. Ответишь?
- Попробую, - сказал Вик. - Но я ни в чем не уверен, я только догадываюсь.
- Ну, давай сюда свои догадки.
- Предположим, что душа - это просто сгусток энергии, который присущ каждому живому существу. Это в какой-то мере доказано наукой.
- В какой мере интересно? - полюбопытствовал с ехидной усмешкой Майк.
- В небольшой, - ответил Вик. - Ты же слышал про одного сумасшедшего ученого из прошлого века, который положил на фотопластинку зеленый листок? Про это нам ещё в школе рассказывали.
- Рассказывали, это я хорошо помню, - ответил Майк. - И на пластинке появился размазанный отпечаток листа, и что из этого?
- А то, что зеленый листок выделял энергию, которая отпечаталась на пластинке.
- Допустим, - согласился Майк. - Я даже согласен, что, если тебя положить на огромный лист фотобумаги, ты тоже будешь выделять энергию, и от тебя останется большое пятно на бумаге. И что это объясняет?
- То, что во всем живом есть своя энергия, - сказал Вик. - И я думаю, что эта не простая энергия, а энергия, которая несет информацию о нас.
- Но это совсем не значит, что это именно эта энергия является душей, - сказал Майк. - Энергия исходит из тела.
- И это правда, - сказал Вик. - Только энергия живых существ выходит за пределы тела, и у разных людей она разная. У меня, например, она отходит от моего тела примерно на метр, а у тебя на двадцать сантиметров, а мы с тобой примерно одного размера, и наши тела почти одинаковы. Я читал одного ученого, который написал о том, что само тело не может столько выделять энергии, по его расчетам она не должна выходить за пределы тела более, чем на пару сантиметров.
- Это ни о чем не говорит, - сказал Майк. - Во-первых, кто может с уверенностью сказать, что она выходит на большее расстояние?
- Я, - смущенно улыбнулся Вик. - Я ее вижу
- Вот именно, - усмехнулся Майк. - А я не вижу. Я, конечно, читал об ауре, что она у всех разная, и что даже придумали аппарат для её измерения на основе все той же фотопластинки в ее современном варианте. Но для меня это ничего не значит, и я в это не верю. Но остается вопрос, пусть даже все так, как ты говоришь, но при чем тут душа и энергия тела?
- У тела немного энергии, - сказал Вик. - Вся остальная энергия идет от души. Она способна собирать ее по крохам и увеличиваться в размерах.
- Не уверен, - сказал Майк. - Возможно, есть всему этому другое объяснение.
- Я не буду с тобой спорить, - сказал Вик. - Я сам ничего не знаю, я только предполагаю, и думаю об этом. А раз у меня нет полной уверенности, я говорю, что это моя религия.
- Хорошо, - улыбнулся Майк. - Рассказывай дальше о своей религии, это довольно забавно.
- Только ты не смейся надо мной, - сказал Вик. - Вряд ли я придумал что-то новое, вероятно, это просто смесь всех религий. Мне кажется, что я собрал вместе то из них, что совпадает по смыслу.
Итак, есть душа, о ней говорится у всех народов и во всех религиях, все, так или иначе, признают её существование.
- Путь будет так, - согласился Майк. - Никто не знает, что это такое, но все надеются на то, что это все-таки у нас есть.
- Душа, есть не только у людей, но и у всего живого…
- Подожди, - сказал Майк. - Насколько я знаю, все религии говорят о том, что душа есть только у людей, и что именно этим отличается человек от животных…