Разговор уже совсем еле-еле шел, как вдруг оживился при упоминании ретивого квартального. Оба они навострили уши, когда я упомянул, что с ним ходил на место преступления выискивать следы. А зачем я это сделал? А по просьбе самого квартального, ибо он как-то сомневался в предыдущем магическом осмотре, вот и попросил меня, а за потраченное время отблагодарил, дав пообщаться с человеком, который Самарскую Луку знает, что мне поиски облегчило. На звучавший в тысячный раз возглас, что ведь Чумаченко подтвердить может, контрразведчик недовольно скривился и сказал, что не сможет. И поведал, что квартальный буквально носом землю рыл, ища лиходеев и вроде бы нашел. Он собрал нескольких городовых, что были в досягаемости, и ворвался в тот дом, где злодеи прятались, а дальше произошло что-то вроде взрыва или пожара, и от домика и всех там осталось только пепелище. По нему было видно, что он что-то не договаривает. Ну да ладно, еще найдем информатора по этому вопросу. Я рассказал, что засек там наличие мощного амулета и предупреждал, что при умелом или совсем неумелом пользовании этим амулетом может беда случиться. Возможно, враг, не желая висеть, амулетом воспользовался, чтоб в портал уйти. но портал взорвался, так как ему помешали. Но на лице коллеги была скептическая улыбка- дескать, что я могу знать. Ага. Запомним и поспрашиваем. Но потом. Сейчас надо эпопею закончить.
Было уже светло, когда допрошающие ушли куда-то, видимо, к начальству. А я остался сидеть на диване, под охраной молоденького унтера, и внезапно опять задремал. Разбудил меня разнос унтеру за то, что я тут был оставлен в кабинете, а он, унтер то есть, выходил курить. А ведь я мог притвориться и нечто зловредное свершить, пока меня спящим полагали….
Ага, надо мне это. Коллега уже не присутствовал, мне возвратили оружие и те документы, которые изучали, заставили в трех листах расписаться, что все получил, что забиралось, ничего не пропало и претензий не имею. После чего меня проводили на выход.
Было уже семь утра. Проблема куда идти сразу посреди ночи разрешилась. Теперь ее заменила другая- куда идти сразу поутру. Ну, сейчас уже будет чуть попроще.
Едва я вышел за дверь, как пришлось сразу возвращаться. Карабин-то надо сдавать в оружейку на хранение. Сдав его и снова выйдя на улицу, я вспомнил, что он после стрельбы в зале с нишами нечищенный. Эх! Но сил вернуться опять в это здание не было. Так и пошел дальше.
Что-то этот день неудобств никак не закончится. И побрел я в банк, снимать со счета деньги. Вообще бы я сначала в баню пошел, но если так сделать, ерунда получится. Чистого белья у меня с собой нет. Тогда, вымывшись, придется на чистое тело грязную одежду с бельем одевать. Купить же чистое - наличных не хватит. Поэтому пошел я делиться своими неудачами с сотрудниками банка. Они, небось, видя меня, грязного и ободранного, будут оскорблены до глубины души своей чистой, что такой тип к ним пожаловал. И не по ошибке- принимать придется.
Так и вышло. Банковские клерки в снежно - белых сорочках и синих нарукавниках, кидая на меня взгляды, аж передергивались и беседу вели на грани нервного срыва. Когда один из них случайно со мной руками столкнулся, когда я подписывал, это его повергло в шок. Он посмотрел на свою руку с безграничным удивлением- как это могло случиться? Видал я такой взгляд в отряде у нордлинга, которому оторвало полруки взрывом своей же 'гранаты' (шнур он из-за великих понтов укоротил по самый корешок). Меня даже потянуло для полного доведения его до апофигея почесаться, как будто меня вши мучают. Но пожалел.
Обслужили меня очень быстр о для банка - видимо, чтоб меньше глаза терзал. Вышел из банка и пошел на телеграф, где дал две телеграммы - в Тверь и в Царицын.
Выполнив свой долг, отловил извозчика и поехал на рынок, в гостиницу, где жил и которая обещала отправить вещи домой. Уточню это, поселюсь, а потом можно будет в баню и поесть.
В гостинице на меня также глянули косо и неодобрительно, но косые взгляды быстро сменились виноватыми. Не отправили они ничего! Демьян Филин вещички им привез, те, что я оставил в лагере, а они их присоединили к прежним и забыли. Тут я не выдержал и выразился, начав с 'Загиба Петра Великого' и закончив обвинениями в деловой импотенции. Я выражался бы и дольше, но тут мне пришла в голову мысль, что это разгильдяйство уберегло меня сейчас от покупки новой одежды. Поэтому я сбавил накал и заявил, что если не дай боги, одежда моя и прочее в сыром подвале пришла в негодность, я с них стребую втридорога. Меня заверили, что подвал у них старый, сухой и ничего там случиться не может. И мышей с крысами они регулярно истребляют. Я потребовал принести вещи в номер, где я их в их присутствии осмотрю И исходя из результатов, решу что делать - обращаться к судье или нет. А заплаченные за невыполненную пересылку деньги пойдут в счет оплаты за номер.
Подробное изучение вещей показало, что ущерб понесли только некоторые носки, продравшиеся на пятках, то есть явно не по вине гостиницы. Демьяну явно собирать и складывать вещи помогала жена - больно все аккуратно сложено и аккуратно в мешковину зашито. Я собрал себе вещей на переодевание после бани, взял с собою кольт с запасным магазином и отправился в баню. Еще пришлось переобуться - сапог все-таки требует ремонта. По дороге вспомнил, что бинт остался в гостинице, оттого купил бинт в аптеке.
Баню я посетил сегодня другую, а не ту, в которой был прежде. Называлась она 'Наяда' и располагалась совсем недалеко, на берегу Самары. Заказал себе отдельное моечное помещение и стал отскребать себя от многомесячной грязи. Я ожидал, что от меня вся река станет черной и Великая тоже малость потемнеет, но многослойной грязи на мне не оказалось. Словно я не три месяца воздерживался от мытья, а недели две. Чистым себя такого не назовешь, но сказать, что ужасно грязен - это преувеличение. Все-таки 'карман времени' жил по своим часам, и организм заставлял жить по ним. Поэтому бородища до пояса не дошла, и скелета я напоминать не стал. Животик уменьшился. Что ж, будет за возвращение чего бороться. Затем я сходил к здешнему парикмахеру и лишился излишков волос и бороды.
Переоделся в чистое, грязное свернул в узелок и отправился на не то поздний завтрак, не то ранний обед. Вообще, до чего же легче жить стало- на ногах нет сапожищ, нет ни ранца, ни жилета, волос стало меньше, лишнего веса также- хоть взлетай и пари над мостовой. Но почему-то не лечу. Ах да, ногти на ногах не стрижены, к земле притягивают, цепляются, летать мешают. Ничего, вечером я их пообкорнаю, будет меня во сне легкость бытия к потолку возносить.
Наученный опытом с тушенкой, я предусмотрительно заказывал еды понемногу. Есть продолжало не хотеться, поэтому два яйца с колбасой потребовали героических усилий по поеданию их. Чай пошел легче. Пирожков я набрал с собой, рассчитывая на возможное позднее включение аппетита. Посетила мысль о том, когда восстановится аппетит и когда восстановится владение Силой, но я не менее героически загнал ее вглубь. Потом.
Забежал в номер, оставил пирожки, зато прихватил сапоги и сдал- белье с одеждой в стирку, а сапоги в починку. В стирке мне пообещали сказать адрес специалиста по художественной штопке. Вот когда штаны постираются, отнесу их ему. У меня штопать хорошо не получается. Носок - это еще можно, а вот штаны на самом видном месте… Теперь у меня даже в руках ничего не было, лететь бы и радоваться, но накатила усталость после бурно проведенной ночи От нее не то, что летать, а ноги волочить тяжело было. Кое-как добрался до номера и свалился на кровать. Мелькнула мысль, что револьвер тоже нечищенный… Все потом, все потом…
Сон был нормальный, то есть вообще без сновидений. Устал я видеть странное и загадочное и думать, что означает камень на дороге- препятствие или просто деталь пейзажа. Проснулся вечером, в полдевятого.
Встал, размялся. Чувствовал себя довольно бодро, ибо хорошо отдохнул. Вот только вряд ли ночью засну, но уж ладно. Кинул взгляд на пирожки и не ощутил себя желающим их отведать. Делать по мелочи надо много, поэтому так и проведу эту ночь - в трудах да заботах.
А пока прилягу и поразмышляю, что, где и когда сделать должен. Быстро уехать из Самары пока не получится. Нужно разведать, как мне доплыть до Твери (сразу или с пересадкой), причем путешествовать на баржах уже не хочется. Хочется чего-то поуютнее.
А значит, не мешает изыскать возможность заработать. В принципе, обычно в городах пришлых магам препонов не чинят, если нездешний маг подзаработать хочет. Нужно обратиться в торгово-промышленную палату, в ту ее часть, которая ведает патентами, и выяснить, нет ли сейчас какого-то ограничения на магическую деятельность. Но обычно такие ограничения не всеобъемлющие- на один-два вида воздействий. Это иногда делается, чтоб в городе не собиралось множество специалистов и 'специалистов' по приворотам, например, и специалисты не толкались на городском просторе и от тесноты не переходили к неспортивным методам конкуренции. Если сейчас нет такого ограничения, то можно было бы подзаработать. Наступает осень, время свадеб и сбора грибов. Водка пьется, грибы едятся… А у меня какой-то блок. Не то действительно истощение, не то просто переутомился. Но, хоть я и сейчас не в форме, а спросить не мешает. Никто ведь денег вперед не потребует за магическую практику.
То есть в любом случае надо несколько дней здесь провести. Навести порядок с вещами и одеждой. Ага. Не мешает еще зайти к коллегам, провести магическое сканирование. Как мой организм отреагировал на пещеру. Ну и заодно узнаю, много ли здесь магов и не толкаются ли они на городской кормушке.
И не мешало бы кое-что узнать про ретивого квартального, который мне здесь слегка надоедал своей активностью. Чувствую я какую-то не то вину, не то недосказанность этой истории, и как бы она не вернулась ко мне петлей Судьбы. Правда, лучше бы в нее не влезать в нее без восстановления магических способностей. Ибо фигурирует там сверхмощный амулет, да и вампира лучше бы заклинаниями встречать. К некромантии я не способен(как и большинство магов), но даже несложные заклинания вроде 'толчка' или левитации уже не позволят вампиру добраться до организма мага. В принципе некромант имеет перед стихийным магом только одно серьезное преимущество - ему легче искать вампира. А нейтрализовать… Ну не могу я использовать все эти заклинания, в названиях которых используется слово 'прах', и что? Нейтрализовать вампира я могу не хуже. Он и гореть может, и на 'Небесном Крючке' висеть может, да и 'Серп Восточного ветра' вполне подойдет. Воспользовался я им как-то еще в Нижнем: лежит кровосос на полу и только ползти может, ибо 'Серп' ему ноги перерезал чуть выше колен. Да, он жив, и даже выжить может, если я ему позволю. Не говоря уже о том, что 'Серп' ему и голову срезать способен, переведя опасную тварь в категорию безопасного скелета. А не срезал я голову, чтоб полиция с ним пообщалась и, может, что-то полезное узнала. Но частного пристава вампир не заинтересовал. Поглядел пристав в мертвые глаза живого мертвеца и махнул рукой. После чего подписал мне бумагу о поимке опасного существа и убыл обратно в околоток. А я кровососа добил, а останки передал городовым для надлежащих процедур по кремации и развеиванию праха.
Потом полночи я все свое складывал, раскладывал и проверял, выбросил часть дырявых носков, а часть заштопал, почистил оружие, обувь, разрядил магазины к карабину… Два пирожка съел, а более не захотелось. Пытался подумать во важном, но голова ничего полезного не продуцировала. Книжку бы почитать, но в наличии только книга по лечебной магии и наставления по оружию. Читать их не хочется совершенно.
Что еще можно сделать - а только прилечь и попытаться заснуть, что я и сделал. Как ни удивительно, а сон пришел.
И во сне явлена была золотая дубовая ветвь. Золотые листья и золотые желуди прикоснулись к моему плечу, и желуди при соприкосновении с моим плечом растаяли, и капельки золота скатились по моей коже…
Было уже утро. Сердце не стучало сильнее, и сном этим я был скорее озадачен, чем взволнован. Хотя дубовая ветвь мне была ранее показана как символ Не-мертвого, но вообще дубовая ветвь, а тем более золотая ветвь, это древний символ силы. Можно даже сказать магической Силы. И что мне должны принести эти золотые желуди, коснувшиеся меня: прямо, в лоб - золото или косвенно - Силу? Не откажусь ни от того, ни от другого. Можно даже сразу все.
Поскольку сегодня ни белье, ни сапог готовы не будут, займемся более возвышенным. А именно пароходами, торгово-промышленной палатой, магическим сканированием, а под занавес - про судьбу квартального.
Первые два пункта понятны и куда обращаться - известно. А вот к какому магу идти и как выяснять насчет смерти полицейского чиновника-это пока загадка. Значит, нужно доразведать.
Я свершил утренний туалет, вместо завтрака съел пирожок, взял документы и кольт и, одевшись, покинул гостиницу. Торгово-промышленная палата помещалась в двухэтажном красно-белом здании, выходящем на круглую площадь. Но пришел я туда очень рано-на часах было восемь, а открывались они в девять… Можно было спуститься вниз, к пароходным конторам, а можно было повернуть налево к полицейскому управлению. До него был один квартал, до пароходной конторы четыре. Экономия сил победила. Я пошел налево.
Вошел в здание и обратился к дежурному с просьбой направить к тому чиновнику, кто занимался или занимается делом о гибели квартального надзирателя Чумаченко. Дежурный позвонил к кому-то, побеседовал и сообщил, что я могу сейчас подняться к частному приставу Рудневу. Только пистолет придется оставить ему.
Мой кольт отправился в ячейку, взамен я получил номерок. А далее поднялся на второй этаж в двадцатый кабинет, табличка на двери которого гласила 'Пристав Первой частиnbsp; Вечер для команды удался на славу, а я все беспокоился и беспокоился о том, куда ж мне деваться в Самаре… Не все гостиницы чеки принимают, а наличных у меня только три рубля осталось. И банки ночью отдыхать желают. Тут мне опять подумалось, что nbsp; Пришлось сдать оружие. Меня повели в кабинет, где заседал поручик в черном мундире, а рядом пристроился и мой коллега тоже в мундире этого цвета. Их интересовало, кто я такой и что я делал в местах, где замечены пираты. Документы я предъявил и назвался тоже. Желание ответить на их вопросы высказал, но вот от проверки моих ответов магически отказался наотрез. Объяснил это тем, что мне нечего скрывать, но во время путешествия по Самарской Луке подвергся воздействию магического артефакта большой силы, вследствие чего близок к магическому истощению, отчего и против дополнительных магических воздействий. Ибо не уверен, не повредит ли это мне, и попросил подтвердить коллегу, насколько это опасно. Тот проворчал в бороду, что и впрямь возможно ухудшение.
я как-то был отторгнут от мира, а вернуться в него требуется много хлопот перенести… я даже почувствовал себя немножечко аборигеном, который попадает в город пришлых, где все ему как-то мешает. И есть даже аналогия с чистотой нас обоих. Вообще не часто такие мысли пришлого посещают - ощутить себя также как абориген и даже пожалеть его…Проще отгородиться барьером - языка, нравов, той же чистоты. Тут мне вспомнилась история, когда-то читанная мною о некоем восточном правителе, который имел обыкновение периодически переодеваться в простое платье, и выйдя тайком из дворца, поnbsp; Я рассказал народу обе наши придумки, что за чудища должны были родиться в Сокском Дурном болоте для покарания пиратов. Гибрид плотоядного кролика и енота их изрядно повеселил.
ходить по улицам. И самому увидеть и услышать, что думают и говорят его простые подданные. Как вы понимаете, часто он слышал совсем не то, что рассказывали ему его приближенные. nbsp;
& Руднев Иван Фомич'. Постучали и, дождавшись приглашения, вошел.
Иван Фомич что-то писал. Отложив ручку, он ответил на мое 'Здравствуйте' и спросил, кто я такой и чего желаю.
Я назвался и сказал, что покойный квартальный несколько раз обращался ко мне за помощью в расследовании убийства в гостинице 'Хлебной' купца(к сожалению, запамятовал, как его звали) с помощниками и он был доволен результатами. Далее я был вынужден уехать и отсутствовал довольно долго. Приехав, я хотел узнать у покойного Чумаченко, помогло ли мое участие ему, но узнал, что он погиб при загадочных обстоятельствах.
Добавил, что понимаю, что полицейская работа не терпит огласки в некоторых делах, ибо приходилось помогать и полиции Нижнего, и Твери, но, если это возможно, хотел бы узнать, как погиб Чумаченко, и не виноват ли в этом происшествии магический амулет очень большой силы.
Иван Фомич молчал, хмурился и вертел в руках пресс-папье. Молчание затягивалось. Наверное, nbsp;прnbsp;истав боролся с желанием выгнать меня, но врожденная дипломатичность мешала сделать это. А дипломатом полицейскому чиновнику такого уровня надо быть недюжинным, и даже более, чем ищейкой. Ибо очень часто расследования влезают в такие деликатные вопросы…
Я решил подтолкнуть пристава к какому-то решению и добавил, что хотелось бы даже помочь розыскам злодеев, сделав для этого все, что в моих силах…
Ивана Фомича аж перекосило. Но он преодолел раздражение и позвонил в колокольчик. На звон явился длинный и худой городовой. Ростом он был с меня, но по весу раза в три легче. Оттого и напоминал удилище, завернутое в полицейский мундир. Иван Фомич недовольно сказал:
- Кузькин, отведи этого господина к Борщеву и скажи, чтоб ознакомил с результатами расследования по Чумаченко. Но в рамках!
После чего уткнулся в бумаги и на мое 'спасибо' с 'до свидания' не отреагировал. Я пошел вслед за Кузькиным и мысленно поздравил Самару с таким приставом. Уж не знаю, каков из него полицейский, но как дипломат вполне на уровне!
Квартальный надзиратель Борщов, выслушав распоряжение начальства, вздохнул и сказал, что выполнит в точности, пусть Иван Фомич не сомневается. После чего Кузькин удалился, а мы начали беседу. Очень скоро я убедился, что указание пристава 'в рамках' было вполне своевременным, ибо Борщов оказался большим болтуном. Не исключено, конечно, что он много болтая о второстепенном, скрывает самое важное, но это я утверждать точно не могу.
А вот впечатление о том, что он - болтун, сложилось четкое.
Про обстоятельства убийства купца он мне ничего нового не добавил. Затем выяснилось, что сведения про наличие магического амулета очень большой силы у преступников в дело не попали. Поскольку Борщов, прослышав про это, кинулся уточнять и записывать.