Вот где шел в оборот оборотный мой капитал!.. Кто отвалит за так дефицитные материалы, транспорт, механизмы, пусть и в прокат? Все это добро плыло в мои руки с базовых и заводских подворий, от задушевной экс-клиентуры, которая свои руки с приятельским гогочущим простодушием запускала в безразмерный, как принялись пошучивать, бельчуковский карман. Шутке я двусмысленно посмеивался, ни в коем случае не опровергая, напротив, заставляя поверить в нее своей платежеспособностью. Отгрузи мне платформу бетонных плит, или свай, или труб - расчет на месте. Отгрузи пять платформ - расчет на месте. Отгрузи состав - держи сберкнижку на предъявителя… Шоферня и управители прочей техники выстраивались ко мне гуськом в конце каждой недели: пускать в отхожий промысел надольше и для начальства рискованно. Стая тоже окружала меня раз в неделю: частая подкормка - хороший трудовой стимул. Она же - как псу короткий поводок: лучше слушается. И любой сак, даже самый ловкий, как на ладони. Таких сразу в шею. Без оплаты. Чтобы никто не порывался рвать от куска, который не заработал… Обиженные два раза подстерегали. Обрез в спину палил - пронесло, а нож печень задел… Вот он, шрамище… Еще аукнется мне моя хватка… Зато уж ломовики, не жалевшие горба, не роптали - куш убирали с кона по душе. После ножа даже охрану ко мне приставили: поняли, что я им выгоден.
Покочевали мы с этой стаей и по своей, и по соседним, и по отдаленным округам. Большой фронт работ - вербовал местных умельцев, фронт сокращался - "в ваших услугах я не нуждаюсь с пятнадцати ноль-ноль". Ни часа не давал бить баклуши… Вот когда дошло: если дело организовано как надо - оно, считай, сделано. Каким бы тяжким ни было. Господь, слава ему, даром этим меня не обнес, к тому же еще, как поется в песне, и двумя пламенными моторами вместо сердца снабдил - один днем крутился, другой на подсменку ему ночью врубался: в тишине и стратегия и последняя мелочь лучше обмозговываются. Спал часа по четыре… Но ни разу обещанного срока не сорвал, халтуры не подсунул. Заказчики со мной не то что горя - хлопот не знали… Вашему комбинату без узкоколейки зарез? А банк даст средства только в первом квартале? Ну что ж, через полтора месяца, как раз к Новому году, я вам "железку" в качестве рождественского подарка преподнесу. Капиталы, материалы, лошадиные и человеческие силы - все мое. И сражением, естественно, командую я. Без вашего мудрого руководства. Вы - зрители, которые под занавес будут бурно и с изумлением мне аплодировать за виртуозно исполненную трудовую симфонию. Так и вам хорошо - палец о палец ударять не нужно, и мне - ударяю там, где считаю нужным. Однако финал симфонии, очень короткий и динамичный, идет исключительно в исполнении ваших литавр - в январе вы оплачиваете мои счета…
Таковы обычно были мои предложения и условия, которые чаще всего охотно принимались. Ради торжественного вступления литавр в симфонию я и презрел оседлое городское бытие, разгоревшийся без меры семейный очаг (по финскому паркету две пары близнецов топали!) и собственное здоровье, которое, как известно, и в столичной "Березке" не ухватишь. Вожделенно вслушивался я в партию ударного инструмента: исполнялось-то соло, но под мое дирижирование. Потому и выбивали для меня палочки с мягкими головками то, что и твердыми кулаками не вышибешь.
Попросту говоря, драл я хозяйственников-лежебок так, как и шакал овцу не дерет, - за седьмой и восьмую, а то и девятую шкуру. Лавиной, звеня и подпрыгивая, весело катились мне навстречу сонмы целковиков - в уплату за материалы, доставку, механизмы, рабсилу. Долг ведь только тем платежом красен, который перекрывает траты вдвое-втрое. Нет цены гениальному по простоте изобретению века - припискам. Наглые, мордатые, ухмыляющиеся, они не дают осечек. Вот уж всем ясно, что в бумаге поселилось приписочное хайло, - ан нет, подписывается бумага! Так проще. Да и я жму - в следующий раз не выручу!
Во втором раунде вышибались для всей стаи командировочные, суточные, гостиничные (хотя никто никого не приглашал и в гостиницах за их неимением не селил), северные, полевые, сверхурочные, ночные, праздничные (если и трудились в поле, по ночам да в праздники, то лишь над "белобрысой").
Третий раунд без срывов приносил жирные премии - за досрочную сдачу и качество. И уж это, извините, по справедливости!
По совокупности обгладывали заказчика до косточек. Будь он фирмачом - загнулся бы в одночасье. Но тут не разоришься - платеж-то не кровными. Еще и по головке погладят за освоение фондов и расторопность. Стало быть, опять всем хорошо.
Пока проворачивал я без роздыха махины махинаций, срывал глотку, бичуя бичей, подставлялся под обрезы и резаки, мои выкормыши (для неподсудных граждан - ученики) промышляли иначе. Разогнал я их, ухватистых, смекалистых, с моего ножа вскормленных, на все четыре: "Учиняйте негоцию в масштабе, умишком раскидывая. Честь по барышу буду воздавать!" Чем ниже дельце, тем выше "штиль" - не с нас повелось.
Бывало, по году пропадали резвачи-подручные, выполняя коммерческие задания: из лесных районов гнали лес в безлесные; в водных краях скупали рыбу для перепродажи на безрыбье; свежие овощи переправляли из витаминных мест в авитаминозные. Однако возвращались, в бега не уходили даже те, у кого не то что суму, а и подсумок монетой распирало, - такое получали от меня воспитание.
Своим интересом, не текущим, понятно, а конечным, я занимался после раздачи слонов всей стае. Если на годовой круг оседало тысяч двадцать - это был пропащий год, если под сорок - терпимый, за пятьдесят - хороший. Хорошие годы выпадали чаще, иначе не поставить бы дворца, не поднять теремов, не развесить шкур да мехов, не закатывать приемов с подводной резней да ряжеными бандитами, не одипломить близнецов, не обриллиантить Зою Аркадьевну и стрекулисток-хабалок…
Ну вот еще! Уже в окно лезет!.. Боже, да что же это, наконец?!"
Небесный битум, чернее не сыщешь, варили уже не над сосенными маковками, а прямо за окном, вровень с бельчуковским углядом. Живая чернота по каким-то своим законам бурунилась, вихрилась, водоворотилась, билась растрепанными хвостами в стекло, будто намекая, что не прочь пробраться в дом… Не замечая, что делает, Бельчук мелко засеменил ступнями, отъезжая в кресле от ненадежного окна, и, только когда массивная гнутая спинка ткнулась в дальнюю стену, осознал, что рассудок на полминуты был выключен страхом. Не вставая, резко повернулся назад, сдернул с крючка тяжелое охотничье ружье (по обоим стволам в золоченой насечке неслись легконогие газели), торопливо переломил - оно было заряжено. Прерывисто вздохнул, успокаиваясь… "Попробуйте суньтесь!" Под эту ребячливую угрозу - кому?! - навел стволы на пульсирующее чернотой окно… И, вдруг озлившись на свою слабость, многоэтажно отбрил себя, рывком высвободился из кресла-трясины, широко прошагал к ореховому столику, не выпуская, однако, из рук оружия, сгреб ехидный гейшевый выводок, вернулся, устроился поудобнее, ружье приладил сбоку, дулами к окну…
И тут что-то глухо и коротко ударило в пол. Вздрогнул как от электрозаряда - до того, оказывается, натянуты нервы, хоть и только что хорохорился. Оглянулся - в полу торчал стилет. Видно, когда ерзал в кресле, потревожил крепление, и оно упустило кинжал. Выдернул его, машинально протер рукавом узкое тонкое лезвие, мастерски сработанное итальянским оружейником еще в XV веке…
"Ну вот, теперь вооружен до зубов… - Невесело, но уже хмыкнул. - А вечерком всю эту паршивую черноту учено разобъяснит усач Саня, и у меня получится очень смешная история - "Рассказ перепуганного одиночки" - к субботнему застолью. - Покосился на часы. - М-да, до вечера далековато - начало первого, но ничего, потерпим…"
И сами собой в руках оказались пожиратели времени - "четки". На сей раз Юрий Валерьянович тасовал колоду долго и с особым тщанием, и все водил пальцем по торцу, как бы желая на ощупь определить желанную карту, и все менял намерение, пока наконец не выудил… тройку!
Ну окажись это валет, дама, десятка, то есть карты, которые еще не выпадали, Бельчук отмахнулся бы от сегодняшних мрачных чудес - такой у него сейчас был материалистический настрой. Но это пятая или шестая тройка… Схватил колоду и, не мешая, щелчком выбил карту.
Тройка червей!..
Тогда он аккуратно подровнял колоду, положил ее, стараясь не заводиться, на широкий подлокотник и снял верхнюю карту.
Тройка крестей!
Да есть ли вообще в этом проклятом гейшевом выводке другие карты?!
Коротко и сильно ударил по боку колоды - ребром ладони, как по горлу врага. Пластмассовые прямоугольнички улеглись на полу ломаной светлой дорожкой - королями, девятками, тузами…
"Значит, рок? Значит, все-таки это мне знак?.. Я - трешка?! Но отчего же только трешка? Даже не семерик уже… Быть не может… Да вздор, все вздор! Дурацкое совпадение… Посмеюсь я еще над этим денечком… Я еще всем покажу, кто я!"
Вызывающую эту фразу Бельчук глухо прохрипел вслух. Руки его, белея суставами, стискивали ружье… Не думал он, что окончательное решение по дьявольски соблазнительному, но рискованному замыслу будет принято им столь скоропалительно и при столь странных обстоятельствах. Однако ожесточенно выкрикнутые слова, хоть и были спровоцированы темной непознанной силой, означали тем не менее, что разговора по душам с собственной душой не получится.
"Да и какая там к черту душа? У меня она, видно, давным-давно, незаметно как-то иссохла… Хотя нет, иссыхает эта материя от мук, от переживаний, а мне господь, поклон ему, ничего такого не спосылал… Моя душа, верно, сама по себе увяла, отмерла - за ненадобностью. Атрофировалась, как сказали бы мои хабалеты-медички. Туда ей и дорога!.. Что, право, за сантименты?.. Всему свое имя, и мне - тоже. Да, я - хищник. Сильный хищник. А для хищника душа - бремя. Вот зачем этой амурской зверюге, - Бельчук поддел загнутым носком иранской тапочки роскошный хвост тигра, - душа? Прожила бы она с душой-то хоть год? Сдохла бы от голода, думая о несчастных жертвах… Ну а я подыхать не намерен… И вздыхать о возможных жертвах - тоже…
Сразу после пира (уж не чума ли за окном?!), заслуженного мною сполна, то бишь не позже вторника, бросаю часть стаи на новые объекты. Для начала - в пределах собственной своей усадьбы… Что же мы созидаем?.. Оранжереи, фермы?.. Неточно… Цеха?.. Не звучит. Лаборатории - вот что! И точно, и звучит учено. Даже для бичей…
Значит, вдоль забора, того, дальнего, за которым дремучие дебри, ставим по всей длине, а это метров восемьдесят, здоровенный барак… э-э, что за словечко подвернулось, тьфу… Сруб ставим!.. Нет, чехарда в таком доме получится, да и некрасиво… Лучше три автономных сруба - по основным производственным операциям, - связанных переходными галереями… Впрочем, детали планировки обмозгуют сообща мой старый бич-соратник Гвоздь, в непроницаемом прошлом проектировщик, и местные фармацевты - пять женщин уже дали согласие через третьих лиц бросить свои аптеки и принять участие в широкомасштабной акции "Болезням века - красный свет!".
Именно в этом состояла моя грандиозная, исполненная соблазнов и риска идея. Именно так звучал гуманистический девиз акции, призванный объединить всех истинно милосердных и богобоязненных (чтоб поменьше болтали!) жителей округи… А работенки со временем хватит не на одну сотню ртов, ведь больным да страждущим нет счета. Лекарственные же растения и травы сами в лукошко не прыгнут - их выращивать и собирать надо. Да и за пасеками какой уход требуется…
Вот в общих чертах и "кухня" прорисована: на основе продуктов пчеловодства - прополиса, маточного молочка, пчелиного яда, воска, перги, то есть на самой здоровой основе, - изготавливаются различные препараты с большим добавлением всевозможных лечебных трав, корней, цветов, плодов (аралии маньчжурской, клопогона даурского, ламинарии японской, шалфея эфиопского, розы дамасской, обвойника греческого, лимонника китайского, дурмана индейского и еще черт знает чего - имен этих языколомных сонмища!). Заправлять "кухней" будут, естественно, домашние эскулапши - дочурки (пробил час подключать к большому делу подрастающее колено!) - с правом привлечения спецов всех мастей… Конечно, ничего путного они не изобретут, но на это ровным счетом наплевать. Главное, что отравы получиться не должно - исходные продукты апробированы в веках, что может иметь решающее значение на вполне возможных в будущем судебных процессах (вот и домашней Фемиде - близняшкам-юристам - занятие для молодых зубов!). Однако суда бояться - за дело не браться!
А мы возьмемся, да так, что молва о чудодейственных бельчуковских эликсирах быстрокрыло выпорхнет за пределы округи и полетит в дали неоглядные… Врачевать будем прежде всего сердечников-гипертоников и раковых - основной доход пойдет от них. Но и от геморройщиков открещиваться не станем. А уж на ком всласть отоспимся, так это на "венериках"…
Конечно, лечить наобум мало проку, особенно злосчастные эти болезни века. И кто-то постоянно будет залезать в деревянную тару, глотая наше варево и не обращаясь к врачам, но тут уж ничего не попишешь - издержки производства, точнее - частного предпринимательства. Впрочем, кому-то выпадет и кусочек счастья - выздоровеет человек!
И вот тогда мы поднимем шум-гам и вселенский тарарам. С помощью устной широкозахватной рекламы по ОБС (одна баба сказала). В этот вечный, непостижимо мощный и действенный канал связи надо будет лишь запускать слухи, один нелепее другого: "Паралитик три года не вставал, а месяц эликсир попил - бегает!", "Распотрошили хирурги раковую женщину, молоденькую совсем, а у нее и в печени, и в почках, и в желудке метастазы. Ну конечно, зашили обратно, крест, значит, на человеке поставили, тут ей и добыли десять (говорят, правда, двадцать надежнее) флаконов эликсира - год как замуж вышла, ребеночка родила!", "Помер один дед, не то от цирроза, не то от инсульта, в морг уже его свезли, дочка на другой день поглядеть пришла, а ей пузырек достали, да вот поздно, ну, она с горя-то возьми да расцепи отцу зубы-то, да влей в рот эликсиру-то - ожил дед! Теперь дочку с работы на коленях встречает, внуков нянчит… Эликсир, он от всех смертей спаситель!"
И они, слухи эти, расползшись да разлетевшись, по-клопиному проникнув в каждый живой закуток, погонят ко мне, при светлой голове состоящему Бельчуку, толпы алчущих исцеления. И как только дело пойдет (а куда ему при таком-то для всех соблазне да при моей хватке деться!), без проволочки расширю производство - перешагну через забор и понаставлю в лесу столько лабораторий (да, удачное словцо), сколько понадобится для насыщения рынка. Хоть бы и мирового!..
В три смены заставлю горбатиться людишек (да и кто откажется за пять сотняг в месяц, пусть и подпольных), целебные плантации разобью во всех сопредельных округах, а те травы, что в других краях растут, буду получать через поставщиков - по всему свету их заведу.
Само собой, препараты должны иметь названия, волнующие потребителя, порождающие в нем надежду и веру во спасение. Говорит ли хоть что-нибудь уму или сердцу вся эта неудобоваримая латынь - канамицин, триампур, адельфан, индомитацин, гастроцепин? А коли не говорит, то как в лекарства верить? Без веры же человеку трудно поправиться…
Бельчук даст человеку веру. Уж что-что, а веру даст. В том числе через названия, что-нибудь в этаком роде: "Однажды проснешься здоровым", "И не таких выхаживали", "Терпением превозможешь", "Ночью болезнь уйдет", "Ты сильнее недуга"… Или нет, не так, лучше покороче, поэнергичнее: "Я встану!", "Хворь, прочь!", "Рак-дурак!", "От гроба!"… А может, у лекарств должны быть имена собственные, точнее - женские, мягкие, теплые, чтобы легко запоминались?.. "Машенька", например, или "Груня", "Дашутка", "Аннушка", "Уля", "Валюша"… Как у сестер милосердия… Тогда и потянутся к ним люди…
А я и подам в протянутые руки, как божью милостыню, исцеляющее снадобье. Флакон с цветной этикеткой и предписанием, как врачеваться (типографийку свою построю). И цены напечатаю на тех этикетках не-зем-ны-е!.. От четвертака до полста за пузырек. В котором не больше ста граммов не больно-то научного варева. И не токмо корысти ради сие сотворено будет. Не-ет! Тут психология, тонкая штучка, на первый план выворачивается… Попробуй-ка продай… ну, что бы такое?.. Да хоть те же джинсы… скажем, фирма "Ранглер"… за тридцатку. Не купят!.. Потому что не поверят, что настоящие. И то правда - кто ж настоящие-то "ранглеры" за такую цену отдаст?! То же самое и с лекарствами. Сыщется ли дурак, которого можно убедить, что его саркомную маму или инсультника-деда поднимут с койки капли за рубль двадцать!.. А вот если тому же умнику подсунуть те же капли, но в фигурном, винтом закрученном, флакончике, а главное, за полсотни - он в чудо поверит и с манжетами оторвет то, от чего пятью минутами раньше высокомерно отплюнулся.
Ну и потяну же я вас за кошель, граждане трудящиеся и одновременно хворобые!.. Кое-кто, конечно, надеется убежать от инфаркта. И тем самым, от меня. Хорошо, убежал… Так к лейкоцитозу, или тромбофлебиту, или пиелонефриту прибежал. И тем самым опять же ко мне!.. Нет, граждане бегуны, слишком дешево хотите взять здоровье. А за него платить надо. И крупно!..
Довольно помотался я по свету - что по белу, что по черну. Пора в оседлость… Стаю распускать пока не буду, пусть промышляет старым ремеслом по старым адресам. За себя Гвоздя поставлю. Этот ни в чем слабины не даст и меня не продаст. Исполнитель что надо. Вот на идею скудноват… Ладно, внедрим в стаю хоть одну пристойно звучащую должность - шефа-консультанта. И отдадим ее мне. За пару тысчонок в месячишко…
А все свои энергоресурсы, до капли, спалим в горниле борьбы с болезнями века. После юбилея - иное бытие. Спать не буду, а в конце года округа поползет ко мне на брюхе - лизать врачующие длани. За "Дашуткой" поползет ("Астму как рукой снимает!"), за "Однажды проснешься здоровым" ("Сколько лет диабетом страдал - теперь и про инсулин забыл!"), за "Терпением превозможешь" ("Кто от меланомы ноги уносил? Я унес!"), за "Машенькой"… За спасением от погибели, одним словом, поползут… Не к богу - к Бельчуку! Не перед ним будут колени обивать, молитвы бормотать - передо мной…
Входи, страждущий, входи, не думая о часе, эти двери не знают засовов, расскажи, не таясь, о своей немощи - и уйдешь с верой в исцеление, и исцелишься однажды поутру…
"Чем занемогли? Ах, эмфизема легких… Да-да, верно слышали - "Уля" ее излечивает… Только вот нет ее сейчас, кончилась, такая жалость… Зайдите через полгода - сложно в изготовлении ваше лекарство… Тяжело вам? Понимаю, но надо потерпеть, вон бог терпел… А вы уже не можете? Прямо не знаю, как помочь… Вообще-то чуть-чуть "Ули" есть… как раз на курс лечения… но она давно продана! Заказчика дожидается - в отъезде он. Перепродать? Как же я могу человека подвести! Да он уж и деньги заплатил… Вы больше дадите? За кого вы меня принимаете?! Здесь лекарства отпускаются только по себестоимости. Наша цель - одолеть болезни, спасти каждого… Вас спасти?.. Да-да, конечно, тому гражданину, видно, не так плохо, раз он не появляется… Ну, это уж слишком крупная сумма… не могу столько принять… Ну, если вы настаиваете…"