Когда Веккер получил приказ выдвигаться на место, с террористами, а именно такой статус был немедленно присвоен беглецам, уже вступили в переговоры. Зачем было надо выдергивать его и Семена, Толик вообще не понимал. Ну ладно если бы это происходило на территории Москвы, в их районе… Но тут… Объяснения который пришли сверху Толика не устраивали. Да он, конечно, долго занимался подобными отморозками, но и спецназ не даром хлеб свой ел. Попытавшись возмутиться, Веккер сказал, что они все там только мешаться будут штабу операции. Но большие начальники может это и понимали, но отменять ничего не стали. И Веккер, собрав с трех районов дежурных, из числа тех зараженных кто проходил спецкурсы, погрузил всех в автобус и двинулся к Обнинску. Уже в Обнинске они пересели в этот шедевр отечественной автомобильной промышленности и решили сократить путь, пока автобус своим ходом будет добираться до места операции.
Не сказать что ребята узнав о предстоящем были в восторге. Даже совсем наоборот. Обстановка в автобусе пока группа двигалась к Обнинску была угрюмая, удручающая. Только Вика, выдернутая с другой операции, была как обычно жизнерадостна и пыталась поднять всем настроение. Но безуспешно. И потому, когда Веккер и Толик собрались слинять на машине местного угрозыска, она чуть ли не взмолилась, упрашивая, чтобы ее взяли с собой. Толик не смог отказать.
– Подъезжаем! – проорал водитель, указывая на какую-то деревню впереди них. – Я же говорил что полями быстрее!
Семен разве что не выругался. Но он сразу забыл обо все когда уазик, надрываясь, выкатил к дорожной насыпи и поднялся на нее. Больше не трясло. Больше не надо было хвататься за все что под руку попадалось, чтобы удержаться на месте. Переведя дух Семен закурил, приоткрыв форточку.
– Мать моя женщина… – только и сказал он, почти успокоившись. – Что бы я еще раз согласился на короткий, быстрый путь? Никогда.
Вика, тоже счастливо улыбаясь, вытянула вперед руку, и Семен без вопросов отдал ей подкуренную сигарету. Веккер не стал курить. Он все так же полулежал и глядел в окно. Только когда уазик остановился перед заслоном выставленным спецназом, Толик с кряхтением сел нормально и сказал:
– Ну что… пошли работать. Хотя на кой хрен мы тут нужны, ума не приложу.
В штабе расположенном в одноэтажной сельской школе, целый полковник насел на Веккера с градом вопросов:
– Где ваши? Где люди, которых вы должны были с Москвы привезти?
– Скоро будут. – Уверенно сказал Веккер.
– Сколько их? Нам надо не меньше десяти-пятнадцати человек!
– Там семнадцать. – Вяло ответил Веккер, поглядывая на тех, кто готовил операцию. – С трех районов выдернул народ.
– Какой у них опыт?! – требовал полковник ответов.
– Никакого! – с улыбкой и абсолютно пофигистечески ответил Веккер, но, видя изумление на лице офицера, пояснил: – Ну, естественно в задержаниях все участвовали, но не думаю что кто-нибудь побывал в ситуациях с вооруженным сопротивлением.
– Побывают! – уверенно заявил полковник и позвал Веккера и Семена к столу, на котором в беспорядке были разбросаны какие-то рисунки и планы, начертанные от руки. – На данный момент план такой. Вы как более опытный в работе с ними берете переговоры на себя. Сами пытаетесь понять, что они хотят и к чему все ведут и готовятся. Потому что, то, что они нам говорят это какой-то бред. Им какие-то лекарства требуются, а я даже не в курсе таких названий. Первый раз слышу. Но лекарства уже едут с Обнинска. Они хотят вертолет и летчиков. Ну, как обычно все. На критический случай с Серпухова уже сняли один вертолет с экипажем. Стоят за тем вот лесом. Летчики военные и побывали в таких передрягах… короче, они добровольцы. Говорят, что вполне справятся с задачей в случае нужды отвезти, куда террористы хотят и на месте сами разделаются с ними. В кабине есть, где спрятать оружие. Так же при взлете мы можем подцепить двух бойцов. Под днище. Только надо тут уже площадку оборудовать. Чтобы не попалили раньше времени. Летчики в курсе и будут лететь, не забираясь высоко. Тепло, так что думаю, не замерзнут мои бойцы.
Полковник перевел дух и с недоумением посмотрел на зачарованную такими вещами Вику. Он хотел спросить, что она там делает, но передумал. Вместо этого он продолжил:
– Это раз. Второе мы можем хоть сейчас начать штурм. Здание хлипкое. Без шуток можем целую стену вырвать. Но тут будет тогда фарш. Можно как обычно через окна, двери крышу… но у них грамотный кто-то… расставил бойцов так что простреливают все. А стену проще простого. БТРом поддеть… там щитовое здание. Можно просто проломить. В общем вариантов просто всех покрошить множество… Но какой-то мудак наверху очень хочет показательный процесс над этими учинить. Мало им говна по телевизору. Так еще страсти подстегнуть хотят. Чтобы, озверев, народ, наверное, уже сам вырезал тех, кто без карты мед контроля. Как же это дурачок назвал один… типа самоочищениие.
– Извините, вы отвлеклись. – Насмешливо сказал Веккер и полковник осекся. Снова поглядел на Вику и на Семена.
– Да, наверное. – Кивнул он соглашаясь. – Эти варианты резервные. Понятно? Вы сейчас приступаете к работе и думаете как всю эту шваль живьем взять… И еще… заложники не важны. Нужны только эти…
2.
Вика с крыши автобуса, прищурившись, рассматривала здание, захваченное ВИЧ инфицированными, полностью понимая, что полковник имел ввиду под словом "хлипкое". Странно, что оно вообще стояло. Один из скатов крыши словно прогнулся внутрь, а стена, о которой упоминал полковник, даже с такого расстояния не внушала никакого доверия. Вся в подтеках и словно ее тоже уже пытались проломить внутрь. И это здание сельской администрации! – поражалась Вика.
Веккер, сиял на корточках рядом с ней, тихо говорил:
– …Ты не должна входить внутрь. Вы со Стасом будете подносить коробки к окну, и передавать и просто их. Твоя задача и Стаса… Стас ты меня слышишь? – парень, стоящий на капоте автобуса просто кивнул, давая понять, что тоже все слушает. – Вы со Стасом только должны рассмотреть, что внутри происходит. Сколько там людей, есть ли в этой комнате заложники. Ясно? Если вас будут о чем-то спрашивать… отвечайте. Слышите меня? Разговаривайте о чем хотите. Чем больше вы проговорите, тем более разрядится обстановка. Это касается в первую очередь тебя Вика. Красота – великолепное оружие в умелых руках. Если заговорят сами… заболтай их досмерти. Кокетничай… делай что хочешь, но тяни время и НЕ ВХОДИТЬ ВНУТРЬ!
Пусть распушат хвосты перед тобой. Пусть попонтуются. Восхищайся тем, что они делают, расстраивайся, что вы по разные стороны баррикад. Покажи им свое уважение и просто вздыхай, когда тебя будут звать к ним. Постепенно переходи к тому, что ты уважаешь, что они борются за равные всем права и больным и здоровым, только вот убийств не приемлешь… Ну и так далее. Ты еще не все со спецкурса забыла?
Вика покачала головой в полном молчании. Она была очень серьезна. И еще без своего умения и знаний Веккер видел, что она напугана. Семен стоящий внизу и неторопливо курящий, тоже это видел. В качестве поддержки он сказал:
– Вика. Хочешь, я с тобой пойду вместо Стаса? У меня и опыта побольше… и вообще.
Упрямо покачав головой, Вика сказала тихо:
– А если они дротик кинут? Или еще что? Как и я будешь собачкой по вызову работать?
– Вика! – одернул ее Толик. Вздохнув, он сказал уже мягко: – Мы уже столько раз обо всем этом говорили. Ты сама мне заявляла что это лучше чем сидеть сиднем там и помирать от тоски и ничего не делания… Говорила? Это работа Вика… Простая работа. Все что тебе надо сделать, это пойти туда. И если они заговорят с тобой… то только тогда отвечать и говорить с ними. Если они не станут говорить, ты и Стас просто возвращаетесь к бронетехнике.
Вика насмешливо посмотрела на него сверху вниз и сказала:
– Веккер!? А слабо тебе со мной сходить?
Толик поднял голову, поглядел как-то странно без вечной своей дурацкой улыбки. Вике даже стало не хорошо от такого Веккера. Она наверное, любила Толика улыбчивого. Толика насмешливого. Даже Толика по-доброму издевающегося она тоже любила… Но этот вот Веккер был что-то новое для нее. Она впервые отчетливо поняла, что серьезно обидела его. И что, наверное, впервые видит Веккера настоящего. С которого скинута шелуха брони и улыбок. Этот Веккер ей не понравился. Он ее пугал.
Толик очень мягко поднялся на ноги и сказал:
– Стас, иди к остальным. Готовьтесь к штурму. С Викой пойду я.
Семен внизу в это время затягивался дымом и совсем уж комично раскашлялся, услышав слова своего старшего.
– Ты с ума… сошел … – сдавлено выпалил Семен: – А если там те, кого ты запирал сам? Лично!? Они же не дротик кинут, а весь боезапас в тебя разрядят!
– Молчи, Фомин! – скомандовал Веккер, спрыгивая в траву с крыши автобуса. Он неудачно приземлился. Ему пришлось руками упереться в землю, что бы не упасть. Но вот он разогнулся, и сходу вытянул свое оружие из кобуры. Протягивая его другу, он сказал:
– Сохрани до возвращения. Мы скоро будем.
Вика, растерянно стоя на крыше, смотрела на него и очень хорошо осознавала, что Веккер зол. Невероятно зол. Только не могла понять, почему его так разозлила эта невинная шутка. Он ведь над ней шутил еще злее иногда!
Девушка, не зная как исправить ситуацию, сказала:
– Толик. Пожалуйста. Ну, извини меня. – Не оборачиваясь, Веккер шел к коробкам, что надо было доставить террористам. Вика в отчаянии крикнула ему: – Толик! Слышишь меня? Не надо так! Пусть Стас идет.
Во всей этой истории только Стас оставался холоден. Ему даже, наверное, было все равно идти или не идти. Семен нагнал Толика и что-то попытался ему высказать. Но разве Веккер его слушал? Он принципиально не обращал внимания на Семена и проверял картонные коробки. В них была вода для террористов и заложников. В них была еда. Какие-то странные треугольные сэндвичи в коробках. В коробках был, наверное, месячный запас лекарств небольшого реабилитационного центра для ВИЧинфицированных. Все что требовали террористы, все им было подготовлено.
– Слезай! – скомандовал Веккер Вике и та, все еще пытаясь в чем-то Толика убедить, соскочила сначала на капот, а потом и на землю.
Подошел полковник и спросил в чем дело. Толик пожал плечами и ответил:
– Слушайте. Ну, у меня точно все лучше получится. Я прогуляюсь с Викой. У меня и опыта навалом и я детали подметить смогу.
Полковник удивился, но не сильно. В его понимании это действительно было лучше.
– Хорошо даю команду и этим… этим сообщу, что все им несут.
Веккер взял тяжелую коробку с бутылками воды в руки и, кивнув на коробку с сэндвичами, сказал Вике, что бы она ее брала.
Уже ничего было не исправить. Уже никого нельзя было отговорить и Вика только закусив в отчаянии губу взяла легкую коробку с едой.
3.
Окно им открыли не сразу. У Веккера уже стали пальцы затекать, но на землю ставить коробку он не решился. Вика угрюмо смотрела перед собой, и все ее мысли казалось были написаны на ее лице. Она ни черта не думала о работе. Она думала о том, как все некрасиво получилось с Веккером. Для нее, такой маленькой и решительной оставалась последняя надежда. Заслонить близкого человека, если и, правда, эти… гады, спрятавшиеся в доме, попытаются что-нибудь этакое вытворить.
Она не думала ни о чем кроме тех некрасивых минут, что ей пришлось пережить. Она не думала ни о ком кроме Веккера, с которым надеялась помириться после всего этот. А вот он… да он вообще-то тоже не особо думал о работе. Но на его спокойном лице не отображалось ничего кроме раздражения глупой ситуацией. Стоять с коробкой и ждать, когда ему соизволят открыть.
Окно отворилось, но за ним никого не было. Веккер если и удивился, то вида не подал. Он хмурым тоном громко поинтересовался:
– Так… кто тут пиццу заказывал?
Отозвались не скоро. Словно перед тем как ответить решили хорошенько рассмотреть "разносчиков пиццы". Веккер уже хотел поставить коробку на подоконник и уйти, но прозвучавшие слова его остановили:
– На землю поставь и раскрой. Я покажу, какую бутылку тебе взять и отпить!
Ни мгновения не прошло, а Веккер зло огрызнулся:
– Перебьешься! На заложниках проверишь! – С этими словами он поставил коробку на подоконник и пока там не опомнились от его наглости, сказал: – Сейчас ваши лекарства принесу.
И он действительно просто ушел за коробкой с лекарствами. Так спокойно, словно грузчик в магазине пошел за новой ношей. Если так можно сказать обалдели все. И даже Вика. Она со своей коробкой замерла, не зная, как поступить, и смотрела только вслед ушедшему Толику.
– А ты чего встала? – позвал ее грубый голос из сумрака комнаты.
Опомнившись, Вика тоже поставила свою ношу на подоконник и собиралась уйти, просто промолчав, но не судьба…
– Вика?! – позвал ее молодой и странно знакомый голос.
Обернувшись, Вика никого не рассмотрела, но просто кивнула.
– Ты с ними!? – недоумевал непонятно кто внутри дома.
Вспоминая все, чему ее когда-то учили, она посмотрела куда-то с тоской вдаль и ответила глухо:
– А у меня что, выбор есть?
Эти слова и жалкий вид красивой девушки открывали ее уже бессчетную шахматную партию. И словно действительно в шахматах она теперь просто выжидала ход противника. Кто бы там ни был, как бы хорошо он не знал Вику… Если там кто-то возмутится, она скажет другие заученные слова. Если в голосе появятся нотки непонимания, она сможет продавить на сочувствие и начать плести паутину слов. Если там сразу будет ей сочувствующий она скромно и горько улыбнется и скажет, что-нибудь горько веселое. Она готовилась подцепить собеседника на крючок любопытства и сочувствия. Она была уже готова сыграть на заинтересованности противника.
Но все игры как-то сами по себе отпали, когда в окне появился Антон. Тот самый, совсем мальчик, который помог ей тогда… помог справится с кризисом. Помог удержаться от самоубийства. Буквально приютил у себя дома ничего, не требуя взамен. Он ей просто помогал, не думая ни о чем большем. Он был бесконечно добр к ней тогда, и у Вики сердце обливалось слезами, вспоминая, как она ездила с этими славными ребятами на Воробьевы горы. Как они жарили там шашлыки, наплевав на всех вокруг. Как именно Антон не позволял ей грустить и думать о той страшной беде, что ее постигла.
– Антошка? – спросила она срывающимся голосом. Справившись с голосовыми связками, она чуть ли не умоляла глазами объяснить ей, что происходит. Она с почти физической болью в груди спросила: – Откуда ты здесь!?
А он стоял и смотрел на нее, ничего не отвечая. И столько было горя обиды в его глазах, что Вика чуть сама не разревелась. Ей с трудом удавалось удерживать себя, когда появился Веккер и безобразно развязано вручил в руки Антону коробку с лекарствами.
– Лечитесь мля. Авось поможет. – Сказал он и, повернувшись, пошел прочь, даже не взглянув на Вику.
А девушка растеряно глядела то на Веккера, то на Антона и не знала, что сказать или что сделать. Мальчик поставил коробку у своих ног, и, разогнувшись, вдруг спросил то, что меньше всего Вика ожидала от него услышать:
– Ты как сама-то?…
Вика думала над вопросом непростительно много. На этот вопрос не учат отвечать правильно на спецкурсах. А ответ, набивший оскомину "нормально" тут не годится. И пытаясь совладать с взбесившимся сердцем и растерянными мыслями, Вика, словно завороженная подошла впритык к окну. Протянула руку и осторожно, словно касаясь чего-то почти неосязаемого, провела ладонью по волосам Антона.
– Антон, Антошка… бедный мой… – говорила она глупости, абсолютно не соображая, что делает. Она протянула вторую руку к мальчику и тот тоже, словно под гипнозом приник к подоконнику. Сколько же непонимания было в его глазах. Сколько вопросов, которые он хотел, но не мог задать. Сколько обиды… Нет не на нее, а наверное на всю эту глупую ситуацию. Он никогда бы не пожелал встретится с ней вот так. Да и она бы отказалась, напрочь идти зная, что он внутри.
Между молодыми людьми был только низкий подоконник домика почти вросшего в землю. Но казалось между ними выросла невероятной толщины невидимая стена, которую ни он, ни она не имели сил разбить, как бы того не желали.
Не понимая, что делает, девушка потянулась к склоненной голове Антона и аккуратно поцеловала его в лоб.
– Сбереги себя. Пожалуйста, Антон. Сбереги себя. Умоляю… Я буду очень плакать, если ты погибнешь… Я не знаю… мне так больно сейчас… пожалуйста. – И она заплакала. Открыто и, кажется не чувствуя, что слезы заливают ее щеки. Она не знала, что оператор через мощный объектив снимает эту сцену. Она забыла о микрофоне на ней. Перед ней стоял человек, который ей помог никак не меньше чем Веккер. Побольше чем Семен… и очень может оказаться, что ей придется стать его палачом. Именно ей может быть придется идти с другими на захват. Именно она будет без сожаления стрелять в это доброе лицо с такими растерянными глазами уже тоже полными непонятных никому слез.
4.
– Что произошло! – Требовательно спрашивал Веккер. – Почему ты ушла! Этот мудак уже был у тебя на крючке! Он и все кто там был в комнате! Почему ты не сделала того, что должна была!?
Вика растерянно молчала, глядя в пол перед собой. Она сидела в штабе, в соседнем помещении на учительском стуле и хотя бы сама себе пыталась объяснить, что же действительно произошло и почему. Почему жизнь такая несправедливая штука она уже не спрашивала. Она хотела узнать почему жизнь совсем стала сволочью раз сталкивает ее с человеком, который ей нравился и которому она была обязана… кто знает не покончила бы Вика с собой тогда… Когда узнала свой диагноз? Кто знает, что бы она могла еще натворить, если бы не этот мальчик и его приятели просто и без задних мыслей взявших ее под опеку.
– Я не могу. – Сказала тихо девушка. Словно Веккер должен был понять, о чем идет речь, она сказала: – Это Антон. Я не могу.
Веккер отвернувшись на Семена, сказал без сомнения, издеваясь:
– Понял? Это Антон. И мы не можем.
Семен поморщился от язвительного тона Веккера и промолчал, не желая, пока ничего не понял, ляпнуть глупость.
– Кто этот Антон? – устало спросил Толик, садясь перед Викой на стол учителя.
– Он там… Он из тех кто мне помог… помнишь ты говорил что они меня втянут… ну когда вы поймали меня, я с ними расклеивала в метро листовки.
– Это все херня… – жестко отбросил от себя слова Вики Толик. – Это твой парень или кто? Твоего парня я еще тогда нашел… Этого Сережу. Он сейчас со своим диагнозом бизнес в зоне отчуждения под Казанью строит! А этот-то кто?!
– Ты не понимаешь! – воскликнула Вика.
Объяснить ей не дал сам Толик: