Келли Линк
Хортлак
Рассказы Келли Линк недавно появились в "Conjunctions" и "Мс'Sweeney's Mammoth Treasury of Thrilling Tales". Ее первый сборник "Бывает и не такое" ("Stranger Things Happen") увидел свет в 2001 году. Писательница получила несколько наград: Всемирную премию фэнтези, "Небьюлу", премию имени Джеймса Типтри-младшего. Линк сотрудничает со своим мужем, Гэйвином Дж. Грантом, в журнале "Lady Churchill's Rosebud Wristlet" и является редактором "Trampoline", антологии, выпущенной издательством Small Beer Press в 2003 году. Она и Грант живут в Массачусетсе.
Сама Линк говорит: ""Хортлак" означает "привидение" на турецком языке. В рассказе присутствуют несколько видов привидений, но что еще более важно - несколько видов пижам. Что же касается Расщелины Озабл, я несколько раз проезжала мимо указателя при выезде с магистрали, но так ни разу там не остановилась".
"Хортлак" впервые был напечатан в "The Dark".
Эрик - ночь, а Бату - день. Девушка по имени Чарли - луна. Каждый вечер она ехала мимо круглосуточного магазинчика "Ночь - Напролет" в своей вытянутой, громыхающей, зеленой старушке "шевроле", и рядом с ней сидела какая-нибудь собака, которая выглядывала из окна машины. Каждый раз это были разные собаки, но морды у них одинаково светились блаженством. Все они были обречены, но не знали об этом.
Biz buradan çok hoşlandik.
Нам здесь очень нравится.
Круглосуточный магазинчик "Ночь-Напролет" был чем-то похож на космический корабль "Старший Энтерпрайз" из сериала "Звездный Путь" или на "Кон-Тики" - такой же самостоятельный организм, полностью обеспеченный всем необходимым. Бату не уставал это повторять. Они больше не торговали по старинке. Они словно отправились в путешествие, чтобы сделать открытие, во время которого им нельзя оставлять магазинчик, даже ради прачечной. Бату стирал свои пижамы и еще кое-какую форму в раковине, в подсобке. Он даже для Эрика стирал одежду. Вот таким другом был Бату.
Burada tatil için mi bulunuyorsunuz?
Вы здесь отдыхаете?
Всю свою смену Эрик ждал, когда проедет машина с Чарли. Сначала она направлялась в сторону приюта, а потом, заступив уже на свою смену, брала в машину собак и ездила мимо магазина туда и обратно, два или три раза за ночь, свет фар ее автомобиля выхватывал глубокую Расщелину Озабл, яркой вспышкой ударяя по витринам "Ночи-Напролет". Каждый раз сердце Эрика подпрыгивало при звуке проезжающей машины.
Порой в магазин заходили зомби, и он всегда был с ними любезен, тщетно пытаясь понять, что им нужно, а иногда заходили настоящие люди и брали конфеты, сигареты или пиво. Зомби никогда не показывались, когда появлялись настоящие люди, а Чарли никогда не заходила, когда у них бывали зомби.
Чарли напоминала героиню греческой трагедии - Электру или Кассандру. У нее всегда был такой вид, будто она только что подожгла свой любимый город. Эрик думал о ней так еще раньше - до того, как узнал о собаках.
Иногда, если у нее в "шевроле" не было собак, Чарли заходила в магазинчик "Ночь-Напролет", чтобы взять бутылку "Маунтин Дью", а потом она и Бату обычно садились на обочину. Бату учил ее турецкому языку. Иногда Эрик тоже выходил наружу, чтобы выкурить сигарету. Вообще-то он не курил, но ему обязательно нужно было посмотреть на Чарли, увидеть, как лунный свет тянется к ней, будто рукой. Порой она оглядывалась на него. Из Расщелины Озабл поднимался ветер, он задувал на автомобильную стоянку при магазинчике, трепал штанины пижамы на Бату, уносил сигаретный дым, выпущенный Эриком. Челка у Чарли взлетала наверх, открывая лоб, после чего девушка приглаживала ее пальцами.
По словам Бату, он вовсе не заигрывал с Чарли. У него и в мыслях не было ничего такого. Он интересовался ею потому, что она интересовала Эрика. Бату нужно было знать все о Чарли, так как он хотел понять, насколько она подходит Эрику и магазину "Ночь-Напролет". Уж очень велика ставка.
Зачем Бату так много пижам? Вот что хотел понять Эрик. И в то же время ему не хотелось показаться чрезмерно любопытным. В "Ночи-Напролет" не так уж много места. Если Вату захочется, чтобы Эрик узнал о пижамах, когда-нибудь он сам об этом расскажет. Это ведь так просто.
Не так давно Бату обнаружил, что ему достаточно спать не более двух-трех часов, что в каких-то случаях было хорошо, но в каких-то - совсем нет. Эрик подозревал, что он смог бы придумать, как поговорить с Чарли, если бы Бату укрылся где-нибудь в кладовке и сладко спал, видя собственные сны, а не плел интриги, заигрывая с ней от имени Эрика так, что Эрик даже слова не мог вставить.
Эрик даже отрепетировал начало разговора. Чарли спросила бы: "А где Бату?", и Эрик ответил бы: "Спит". Или даже: "Спит в кладовке".
Erkek arkadaş var mi?
У вас есть парень?
История Чарли: она работала в ночную смену в приюте для животных. Каждый вечер, приходя на работу, Чарли проверяла список, чтобы узнать, для каких собак настал черед. Она брала этих собак - тех из них, кто был более или менее здоров и покладист, - и катала по городу в последний раз. После этого она привозила их обратно и усыпляла. Делала им укол. Она сидела на полу и гладила их до тех пор, пока они не переставали дышать.
Когда она рассказывала об этом Бату, он сидел слишком близко к ней, а Эрик - недостаточно близко. Эрик еще подумал, каково было бы лечь и устроить голову на коленях у Чарли. Но дольше всего ему удалось поговорить с Чарли, когда Чарли стояла по одну сторону прилавка, а Эрик - по другую, и он объяснял ей, почему они больше не берут с людей денег, разве что они сами захотят дать им деньги.
- Я хочу бутылку "Маунтин Дью", - сказала тогда Чарли, желая убедиться, что Эрик правильно ее понял.
- Понимаю, - сказал Эрик. Ему хотелось, чтобы она по его глазам увидела, как много он понимает и как многого не понимает, но хотел бы понять.
- Но вы не хотите, чтобы я за него заплатила.
- Предполагается, что я даю вам то, что вы хотите, - сказал Эрик, - а потом вы даете мне то, что хотите дать. Это не обязательно могут быть деньги. Даже не обязательно, чтобы это было что-нибудь, ну вы понимаете, ощутимое. Иногда люди рассказывают Бату свои сны, если в их кошельках не находится ничего подходящего.
- Все, что я хочу, - это лимонад, - повторила Чарли. Но, должно быть, ее смутило замешательство на лице Эрика, и она порылась в своем кармане. Вместо мелочи она достала комплект собачьих жетонов и брякнула им о прилавок.
- Этой собаки больше нет в живых, - сообщила она. - Собачка была не очень крупная, по-моему - помесь чау-чау с колли, и ее очень жалко. Видел бы ты ее. Хозяйка привела ее к нам, потому что собачка, видите ли, завела привычку по утрам вскакивать к ней на постель, лизать лицо и потом обычно приходила в такое волнение, что мочилась. Не знаю, может, она думала, что кто-нибудь другой захочет приютить у себя такую противную, писающую в постель собачонку, но никто не захотел, поэтому теперь ее больше нет в живых. Я убила ее.
- Мне очень жаль, - сказал Эрик.
Чарли уперлась локтями в прилавок. Она оказалась так близко, что он услышал, как она пахнет: химикатами, гарью, собаками. На одежде он заметил собачью шерсть.
- Я убила ее, - повторила Чарли. Она будто сердилась на него. - А не ты.
Когда Эрик взглянул на нее, он увидел, что тот город все еще в огне. Он догорал, а Чарли все смотрела, как он горит, по-прежнему сжимая собачьи жетоны. Она разжала руку, и они остались лежать на прилавке, пока Эрик не собрал их и не положил в ящик кассы.
- Это ведь Бату придумал? - спросила Чарли. - Я права? - Она вышла из магазина и села у обочины, и немного погодя Бату вышел из кладовки и тоже пошел наружу. Пижамные штаны у Бату были из шелка. На них улыбались нарисованные коты с тронутыми мозгами, и в пастях они несли детей. То ли дети - размером с мышь, то ли коты - ростом с медведя. Дети не то плакали, не то смеялись. Пижамный верх был из выцветшей красной фланели с гильотинами и головами в корзинах.
Эрик остался внутри. Он то и дело прижимался лицом к стеклу витрины, словно желая услышать, о чем они говорят. Но даже если бы услышал, вряд ли он что-нибудь понял бы. Судя по тому, как двигались их губы, они говорили по-турецки. Эрик надеялся, они говорят о чем-то незначительном.
Каг уаźасак.
Похоже, пойдет снег.
Систему, по которой они торговали теперь в "Ночи-Напролет", придумал Бату. Они с ходу оценивали посетителей еще прежде, чем те оказывались у прилавка, и это было неотъемлемой частью их работы. Если посетители - подходящие, то Бату или Эрик давали им все, что нужно, и посетители иногда расплачивались деньгами, иногда - другими вещами: горшком, аудиокнигами, сувенирной банкой с кленовым сиропом. Граница от них недалеко. К ним наведывалось много канадцев. Эрик подозревал, что кое-кто, возможно какой-нибудь канадский коммивояжер, торгующий пижамами, снабжает Бату пижамами-новинками.
Siz de mi bekliyorsunuz?
Вы тоже ждете?
Бату думал, что, если Эрику действительно нравится Чарли, он должен ей сказать: "Давай жить вместе. Давай жить в "Ночи-Напролет"".
А Эрик думал, не сказать ли Чарли: "Если ты соберешься уехать отсюда - возьми меня с собой. Мне почти двадцать лет, и я никогда не учился в колледже. Днем я сплю в кладовке, надев чужую пижаму. Я работаю в розничной торговле с шестнадцати лет. Я знаю - люди злые. Если тебе надо кого-нибудь укусить - укуси меня".
Ba§şka bir уеге gidelim mi?
Поедем куда-нибудь еще?
Чарли едет мимо. Рядом с ней, на переднем сиденье, сидит маленькая черная собачка, она высовывается из окна, чтобы глотнуть летящий воздух. А еще в машине - желтый пес. Ирландский сеттер. Доберман. Кокер-спаниель. Чарли до конца опустила стекло в машине, чтобы все эти собаки могли выпрыгнуть из нее, если бы захотели, когда она остановится перед светофором. Но собаки не выпрыгивают. Поэтому Чарли везет их обратно.
Бату сказал, что он понял: Чарли обладает огромной способностью ненавидеть, а также огромной способностью любить. Ненависть Чарли зависит от времени года: после Рождества рождественские щенки начинают подрастать. Потом людям надоедает воспитывать их дома. Весь февраль и весь март Чарли ненавидит людей. Она ненавидит людей и в декабре тоже - чтобы подготовиться.
По словам Бату, влюбиться, как и работать в розничной торговле, значит смириться с тем, что тебя ненавидят - по крайней мере, в то или иное время года. Вот что означают эти месяцы после Рождества. Ни одна система - ни любовь, ни торговля - не идеальна. Стоит посмотреть на собак, и ты видишь, что любовь не спасает.
Бату говорил, что, вероятно, Чарли - как сама, так и ее "шевроле" - наполнена призраками собак. Эти призраки очень отличаются от зомби. От нечеловеческих призраков, говорил он, труднее всего избавляться, а от собачьих - особенно. Только собака может быть до такой степени постоянной, преданной, привязчивой.
- И ты видишь этих призраков? - спросил Эрик.
- Не смеши меня, - ответил Бату. - Эти призраки увидеть невозможно. Можно почуять их запах.
- И как они пахнут? - поинтересовался Эрик. - Как ты от них избавляешься?
- Либо ты чуешь их, либо нет, - сказал Бату. - Я не могу это объяснить. И это не так уж и важно. Вроде перхоти, разве что от них не выпускают шампуня. Может, именно это нам и надо продавать: шампунь, избавляющий от призраков - собачьих, зомби и всяких прочих. Наша беда в том, что мы - торговая точка нового образца, а предлагаем все то же старое дерьмо.
- Но люди хотят "Маунтин Дью", - заметил Эрик, - И аспирин.
- Да знаю я, - сказал Бату. - Просто иногда это меня бесит.
Civarda turistik yerler var mi, acaba?
Интересно, есть ли поблизости достопримечательности?
Эрик проснулся и увидел, что темно. Когда он просыпался, всегда было темно, и каждый раз это было неожиданностью. Маленькое окно на задней стене кладовки обрамляло темноту, как картину. Холодный ночной воздух - плотный и липкий, словно клей, - казалось, подпирал снаружи стены "Ночи-Напролет".
Бату дал ему поспать подольше. Бату был внимателен ко сну других людей.
Весь день напролет Эрику снилось, что один за другим приезжали управляющие магазином, заявляли о себе, выражали беспокойство по поводу нововведений Бату, компрометировавших розничную торговлю. Эрику снилось, что Бату своей большой и красивой рукой обнимал за плечо очередного управляющего магазином, обещал объяснить все подобающим образом, если только он или она согласится пойти с ним и посмотреть. Все эти управляющие магазином шли за ним, послушно и доверчиво они спешили за Бату через дорогу, посмотрев поочередно в обе стороны, к самому краю Расщелины Озабл. Они стояли там - во сне Эрика - вглядываясь вниз, в Расщелину, и потом Бату легонько толкал их, совсем чуть-чуть, и наступал конец для этих управляющих магазином, а Бату шел назад через дорогу, чтобы дождаться следующего.
Эрик умылся, стоя над раковиной, и надел форму. Почистил зубы. В кладовке пахло сном.
Была середина февраля, и автостоянку у магазина занесло снегом. Бату расчищал стоянку, он носил снег на лопате через дорогу и сбрасывал его в Расщелину Озабл. Эрик вышел наружу покурить и смотрел на Бату. Он не предложил свою помощь. Он все еще был расстроен из-за того, как вел себя Бату во сне.
Луны на небе не оказалось, но снег светился собственной белизной. Темный силуэт Бату нес перед собой лопату, наполненную снегом, напоминающую огромную ложку, полную разлетающегося света, продолжавшего сыпаться вокруг. Шел снег, и дым от сигареты Эрика поднимался все выше и выше.
Он пересек дорогу и подошел к Бату, который стоял, вглядываясь вниз, в Расщелину Озабл. Внизу было темно, но не темнее той черноты, к которой весь остальной мир, включая Эрика, уже привык. Снег падал в Расщелину точно так же, как падает во всем остальном мире. Но все же ветер, поднимающийся снизу, беспокоил Эрика.
- Как ты думаешь, что там внизу? - спросил Бату.
- Страна зомби, - ответил Эрик. Он почти ощутил вкус этого слова. - Зомбурбия. У них там внизу есть все. Даже полагают, у них где-то есть кинотеатр для автомобилистов, где показывают старые черно-белые фильмы ужасов, всю ночь до утра. Зомбийские церкви, где проводятся собрания "Анонимных Алкоголиков" для зомби, в цокольном этаже, вечером по четвергам.
- Да ну? - откликнулся Бату. - И зомби-бары тоже есть? А где они проходят свою зомби-службу?
Эрик сказал:
- Мой приятель Дэйв как-то раз спустился туда вниз на спор - мы тогда еще учились в средней школе. Он еще потом рассказывал нам разные истории. Говорил, что собирается поступать в Зомби-университет и получать там полноценную стипендию, с учетом того, что живые люди там, внизу, - меньшинство. Правда, вместо этого он уехал в Аризону.
- А ты спускался? - спросил Бату, показывая пустой лопатой в сторону узкой, ненадежной тропинки, уходящей в Расщелину.
- Я никогда не ходил в колледж. Никогда не был в Канаде, - сказал Эрик. - Даже затем, чтоб пивка попить, когда учился в средней школе.
Всю ночь из Расщелины приходили зомби, держа пригоршни снега. Они несли снег через дорогу на автомобильную стоянку и оставляли его там. Бату, как обычно, был в своем офисе, отправлял факсы, и Эрик был этому рад, поскольку Бату не видел, на что способны зомби.
Зомби заходили в магазин, оставляя после себя мокрые следы соли и талого снега. Эрик терпеть не мог вытирать пол после зомби.
Он сел на прилавок лицом к дороге, надеясь, что скоро проедет Чарли. Пару недель назад Чарли укусила мужика, который привез свою собаку в приют для животных, чтобы ее усыпить.
Мужчина притащил к ним собаку потому, что та его укусила. Так он заявил, но Чарли сказала, что если бы они видели этого мужика и его собаку, то сразу же поняли бы, что у собаки была на то веская причина.
Мясистое предплечье мужика кольцами обвивала татуировка в виде русалки, и сам вид этой русалки был противным: чешуйчатая тушка, затянутая в корсет, маленькие черные глазки, кислая клыкастая улыбка. Чарли сказала, что русалка так и напрашивалась, чтобы эту руку укусили, так она и поступила. А когда она это сделала, собака просто рехнулась. Мужик, пытаясь отодрать Чарли от руки, выронил поводок. И собака, не разобравшись - а может, скорее разобравшись, но не до конца, - вцепилась в ногу Чарли, вонзив зубы в икру.
Им обоим - Чарли и хозяину собаки - понадобилось накладывать швы. Но именно собака была обречена. И ничего не изменилось.
Начальник хотел было уволить Чарли из приюта, собственно, он ее уже уволил, но не сразу, а в ближайшем будущем. Просто пока не нашлось никого, кто сменил бы ее, и поэтому она осталась работать там еще на несколько дней, под другим именем. Все, кто работал в приюте, понимали, почему ей пришлось укусить мужика.
Чарли сказала, что собирается проехать через всю Канаду. Может, не останавливаясь, до самой Аляски. Поехать и посмотреть, как медведи роются в отбросах.
- Перед тем как впасть в спячку, - рассказывала она Бату и Эрику, - медведица ест особую пищу. Орехи и специальные листья. Она спит всю зиму, так ни разу и не помывшись. И вот она просыпается весной - и у нее страшный запор, и первым делом ей надо освободиться от распирающего ее дерьма. Тогда она идет и кидается в реку. И там из нее все выходит, почти все. Когда она вылезает из реки, шерсть ее покрыта льдом. Она неистовствует, обезумев от ярости, и при этом неуязвима, будто на ней - доспехи. Это ли не здорово? Такая медведица может позволить себе укусить все, что пожелает.
Uykuin geldi.
Хочется спать.
Снег все падал. Иногда он прекращался. Проехала Чарли. Эрику приснились плохие сны. Бату не ложился спать. Когда заходили зомби, он шел следом за ними по магазину и делал записи. Зомби все было до лампочки. Похоже, они ни о чем не думали.
На Бату была голубая пижама, которая нравилась Эрику больше всех. На ней вздымаются бело-голубые волны в стиле Хокусая, и на самом гребне волн болтаются лодки с совами - очень серьезными и умными. Если подойти поближе, видно, что совы крыльями сжимают газеты, а если еще приблизиться - можно прочитать дату и заголовок:
"Цунами смыло киску за борт, все пропало".
Бату много времени потратил на то, чтобы заново разложить сласти, на этот раз разделив их на жевательные конфеты и леденцы. Неделю назад он расположил их таким образом, что по первым буквам названий сластей, если читать слева направо, а потом вниз, можно было прочитать первое предложение из романа "Убить Пересмешника", а потом еще и строчку из турецкой поэзии. Что-то о луне.
Зомби вошли и вышли, и Бату убрал свою тетрадь. Он сказал: