Роковой момент приблизился, нужно было переходить к делу, и Богатый решился: - Мне нужно десять картин с расквашенными в дребезги автомобилями десяти разных марок. Сказав это, Богатый взглянул на художника и, не найдя в его лице ничего подозрительного, продолжал говорить и говорить о содержании картин, расписывая подробности.
Взглянув снова на художника, Богатый увидел, что он по-прежнему сидит, болтая ногой, но что-то новое было в лице его. "Очарован, мной очарован, вконец очарован", - подумал Богатый и тут, чтобы вернуть художника из эмпиреев на землю, дотронулся до колена знаменитого маэстро, уже совсем по-приятельски.
Седой художник вскочил, подпрыгнул, воздел руки и застонал: "Ох! ох! Боже мой! Боже мой! Что они со мной делают!? Что они со мной делают!? Отнимают! все отнимают! Вечно, вечно так, так, так, так, так!!" - восклицал он, подпрыгивая на месте.
- Простите, - лепетал Богатый, - я не знал, что у вас болит колено… право не знал!
- При чем тут колено? - взревел художник, и на его рев вышла из соседней комнаты испуганная истерикой мужа красавица жена. Она, словно королева, несла свою гордую голову на длинной шее, выбрасывая из-под белого платья носки золотых туфелек, подобно тому, как разозленная змея выбрасывает свое жало.
Богатый стоял, опустив руки, художник, наоборот, окаменел с воздетыми руками.
- Что тут происходит, Петя!? - спросила она, подходя к мужу и рассматривая в лорнет Богатого. - Вы что тут делаете? - спросила она гостя, продолжая смотреть в лорнет.
Художник взмахнул обеими руками так, словно хотел посадить Богатого на кол. Богатый, действительно, как бы на кол и сел, так у него покраснело лицо и выпучились глаза.
- Простите меня, - сказал Богатый, - я честное слово не виноват, я же не мог знать что у них болит колено.
- Петя, не сердись, тебе вовсе не подобает сердиться, лучше объясни мне, что этот господин в огромных сапожищах хочет. Мне даже смешно, - сказала жена художника и вдруг звонко захохотала.
- Я был подчинен уже той воле, что заставляет океаны нести свои огромные волны к берегам, я слышал шум и тех незримых волн, что заставляют мое сердце биться, я попал в ритм, соединяющий меня с тем, что главное! А этот жалкий тип хватил меня по колену! Ах, все равно меня никто не поймет! Я трагический человек! Понимаешь, трагический! Обязательно меня кто-то собьет, - выкрикивал седой художник в бешенстве.
Но жена в трагедию не верила, гнев мужа ей казался просто капризом.
- Петя, не волнуйся так, тебе вредно. Прости ему, - сказала она и, обращаясь к Богатому, добавила: - Знаете, иногда даже я ему мешаю… Войду в мастерскую с самыми благими намерениями, а он вдруг схватится за голову и чуть не плачет. Это оттого, что я вошла некстати, - с этими словами супруга художника подсела к Богатому и стала его расспрашивать. Богатый излил всю свою душу, рассказал обо всех своих горьких разочарованиях и в конце концов сообщил о цели своего визита.
- Так что же ты, Петенька, отвергаешь выгодное предложение? О, какой ты у меня бека. Подумай, у куплетиста бездарного, безголосого уже есть "Дрин Дрон", яхта, дом на острове Ямайке, а у нас старый "Бидон Каслан"! ах! ах! ах! - заохала супруга. - Умоляю, нарисуй ему десять картин с автомобилями разных марок.
Художник склонил свою белую голову, но так, словно на ней были длинные рога, и забодал воздух молча.
Жена встала и, снова выбрасывая свои золотые змеиные жальца, подошла к безнадежно бодающемуся супругу и положила ему на плечи обнаженные до подмышек руки.
- Капитал при мне! - ободряюще проговорил Богатый.
- Хочу "Дрин Дрон", хочу яхту, - как пятилетняя девочка, выпрашивала себе подарков красавица. - Не хочешь, тогда я сама закажу картины твоему бывшему ученику, он для меня все что угодно сделает.
- Хорошо! - отрывисто воскликнул художник, - говорите, что за картины? - бросил он Богатому вопрос, глядя на него ненавидящими глазами. Но теперь Богатый не смущался уже ничем, он все знал, знал и то, что, когда у жены имеется поклонник, муж ни за что не позволит своей благоверной обращаться к этому третьему лицу через свою голову.
Поэтому он без лишних слов и поклонов повторил все то, чего художник не слышал, унесенный далеко от земли своим творческим трансом.
- Только для тебя я это делаю, - объявил седой художник с любовью глядя на жену и, изменив нежные интонации на неприятные и строгие, сказал Богатому: - Картины будут готовы через неделю, вы их заберете и делайте с ним что угодно, но я их не подпишу своим именем. Понятно?
Богатый чуть не подпрыгнул от радости, он даже и вообразить себе не мог, что выйдет так хорошо, подпись ему была совершенно не нужна.
Он встал и снова отвесил поклон кинематографического принца, но теперь его шляпа проехалась по полу у ног супруги седого художника. Богатый выразил ей глазами свое обожание.
- Да, кстати, вы же дадите задаток! - напомнил художник резким голосом.
- Как же, как же, - заторопился Богатый, вынимая свой увесистый кошелек, как известно, наполовину набитый простыми бумажками. Деньги принимала она и Богатый длил операцию: он выдал ей первый билет, выждал и кокетливо спросил: - Еще?
Она ответила: "Да, еще" - и улыбнулась. Он отслюнил следующий билет и опять повторил вопрос. Снова услышав ответ и получив улыбку, отслюнил третий билет. Таким образом он дошел до последнего денежного знака, который оставил для прикрытия бумажек. После этого Богатый с легким сердцем вышел на улицу.
III
На большой новогодней выставке картин публика ходила по залам, любовалась творениями многочисленных художников. Все веянья времени, все школы были предоставлены вниманию посетителей. Вскоре, однако, как бы некий гигантский пылесос высосал посететелей из всех зал и сосредоточил их огромной толпой перед картинами Богатого. Во всей этой толпе чувствовалась объединенность единоверцев. На выставке повторялось точь-в-точь то же самое, что происходило на улице, когда перед разбитой машиной, скапливались любопытные прохожие. Незнакомые друг с другом люди, взволнованные общими чувствами, мыслями и понятиями, находили в искусстве свое родное, уличное, и потому общий разговор быстро завязался. Каждый хотел показать себя знатоком автомобильного дела, опытным автомобилистом. Рассказывались самые разнообразные случаи автомобильных катастроф. Каждый сравнивал поломку своей машины с тем, что видел на картине Богатого. Говорили о дорогах, совещались о том, по какой дороге лучше ехать. Ругали плохих автомобилистов, жандармов. Перечисляли марки автомобилей, горячо спорили об их качествах и недостатках. Словом, у картин Богатого происходил очень для всех интересный и поучительный диспут.
Дама автомобилистка, вонзив острые каблуки в паркет, шевеля кровавыми губами, долго любовалась разбитым "Дрин Дроном". "А что если там были детки?" - поставила она вопрос.
Мальчишка лет семи, которого мать вела за руку, переводил с картины на картину большие не детские очки и безошибочно назвал девять марок. На десятой картине запнулся и дергая мать за платье, капризно требовал: "Скажи как называется вон та машина?" Мать курила сигарету и, морщась от дыма, силилась прочесть скомканную ушибом надпись на радиаторе. Подоспел услужливый господин. "Это, мой дорогой будущий автомобилист, - сказал он, - "Шиномаз"".
Мальчик засопел носом, очевидно, ему дыханье сперло оттого, что незнакомая марка стала теперь на всю жизнь известной.
Девушка в красных штанах, в сапогах, в куртке, похожей на одежду самоедов, вдруг начала рычать, изображая автомобили разных конструкций, при чем так удачно, что публика пришла в восторг и наградила ее аплодисментами.
Бутуз вырвался из рук матери и понесся по залам, вертя руками, рыча по автомобильному и брызгая слюной. Этот спектакль был так же одобрен.
Словом, у картин Богатого точки зрения самых разнообразных по профессиям людей сходились, и вырабатывалось общественное мнение. И это было безусловно хорошим признаком. Как свет электрический затмевает луну и звезды, так картины Богатого затмевали свет настоящей красоты и настоящего искусства.
А сам Богатый, инкогнито, ходил по залам и потирал руки. В одной из зал он наткнулся на рыжего художника, который проводил время в мрачном одиночестве, у своих двух картин. Никто даже и не останавливался, что бы на них взглянуть, все спешили где был народ, где было весело и шумно.
- Так тебе, дураку, и нужно! - подумал Богатый. Потом он нашел картины седого художника, возле них тоже было пусто.
- Какая пакость эти автомобили с поломанными крыльями! - Услышав эти слова, Богатый оглянулся. Он увидел девушку, которая шла под руку со старцем аристократического вида. Старец ответил:
- На толпу всегда действуют сатанинские чары.
Оглянувшись, Богатый подумал: тем лучше.
На другой день Богатый пришел на выставку с тюльпаном в петлице. Весть о его необычайных картинах уже облетела город. Критики, банкиры, журналисты, находились теперь среди многочисленных зрителей. Администрация выставки успела к этому дню прибавить прожекторов и еще лучше осветить картины новой знаменитости. Да и сама публика принесла с собой немало всяческих аппаратов, дающих возможность изучать искусство научно.
Маленький профессор, направив на картину прибор, изрекал: "Этот автомобиль чудесно изображен, главное, потому, что ясно видно: его вытащили из воды пожарные. Какое великое дело - техника!" - восклицал он.
- Нет! не то, не то! - в азарте кричал другой профессор: - Были бы прилипшие в некоторых местах водоросли.
- А почему? не есть ли взгляд достопочтенного коллеги взглядом рутины? - возражал первый, - наша наука давно уже позаботилась о том, чтобы в реках водорослей не было. А вот пятна кислот отлично видны! Прошу присмотреться, даже видны следы от крючков.
- А я люблю рыбку! - сказала очень громко расфуфыренная старуха, до одури надушенная чем-то ванильным.
- Люблю индустрию! все что индустрия - меня чарует, - сказал человек лет пятидесяти, брови у него были черные, густые, а низ лица как у обезьяны шимпанзе.
Журналисты и критики не обратили на эти слова внимания, а между тем сами были угнетены неразрешимой загадкой. Залы ломились от картин, действительно замечательных, а тут эти автомобили с поломанными крыльями, изображенные кое-как, ляп-тяп и такой успех!
А раз так, приходилось и им мудрить. Ну и мудрили, конечно, находя несуществующие особенности, будто бы разрешающие проблемы современности.
- Автомобили, автомобили! - говорил критик самый бойкий, - как мы, терпите вы всякие невзгоды. Вы наши друзья, вы неотъемлемы от человечества, от прогресса… Ведь вот, как больно нам видеть ваши изображения в таких изъянах и поломках. Не понесется такой несчастный "Дрин Дрон" за город, не повезет измученную рычаньем машин и бензинным дымом семью подышать чистым воздухом, покачаться на травке.
- А есть ли у автомобилей души? - спросила женщина, у которой на груди был крест.
- Безусловно, - воскликнул профессор, - это когда машина разбита вдребезги, а радиоприемник продолжает работать.
- Жаль, что Богатый этого не изобразил, - вмешался в разговор толстяк, с подтеками у маленьких глазок.
На третий день Богатый пришел на выставку, окрыленный успехом, в новом виде. На нем был, широкий до земли, красный плащ, шляпа черная с лиловым пером, огромные розовые туфли на высоких женских каблуках, в довершение всего этого нос Богатого был украшен большими красными очками. Со всех сторон на нем висели транзисторы и различные индустриальные красоты. Под мышкой Богатый нес сверток холста и сверток с кистями. Новый тюльпан, вколотый в петлицу, был сделан индустриальным способом из новоизобретенного материала. Прежний Богатый исчез - теперь это был такой человек, который стоит на командной должности и идет проверять посты.
И по мере того как он двигался, шумные разговоры затихали и с новой силой возникали за его спиной. На Богатом долго задерживались глаза самого разнообразного цвета с одним и тем же выражением затаенного восторга.
Проходя мимо рыжего художника, Богатый, нахально глядя ему в лицо спросил:
- Ну, что? как делишки, молодой коллега?
Несмотря на грим, художник сразу узнал Богатого по голосу и главное по огромным туфлям.
- Ты, сатана! опять? - прошипел рыжий, сжимая кулаки.
Богатый, взмахнув всеми своими аппаратами, звякая ими, словно амуницией, быстро удалился.
В зале, где были его картины, он вдруг ослеп.
- Ну, и проказники вы, господа! - воскликнул он, протирая глаза, под очками, ослепленные вспышками фотографических аппаратов. Поправив очки, он увидел множество лиц, рук, блокнотов, карандашей. Тут ему стукнуло в голову, что среди публики могут оказаться случайно покупатели зонтиков. Мысль эта его напугала. Некое смущение в фигуре знаменитости уловила и толпа.
- Смущается, такой герой смущается, - подумали все. Видеть скромность у знаменитости было всем очень приятно, ибо скромность великих людей, совсем не то, что простого смертного.
Две дамы, с противоположных сторон, дотронулись до плаща, как бы для того, чтобы не только на взгляд, но и на ощупь проверить существование Богатого.
- Маэстро! - воскликнул человек, обвешенный индустрией, - что, по-вашему, лучше: короткая жизнь во славе, или долгая, простая, обыкновенная?
- Долголетие не мешает славе, - ответил Богатый.
- Я в восторге от ваших картин, - возгласила дама, всеми силами своего шарма стараясь обратить на себя внимание.
- Это очень хорошо, - сказал Богатый.
- Вы сочувствуете коммунизму? - спросил густобровый с обезьяньей челюстью.
- Нет, хотя с другой стороны, я конечно преклоняюсь перед некоторыми принципами вашего Ленина, - ответил Богатый. И, помолчав, солидно добавил, - но я его превзошел.
- Вот тебе и раз! - вскричал обиженный коммунист. - Ленина превзойти не может никто! Он гений! Вы только всего-навсего художник, а он все умел!
Тщеславие заговорило в Богатом, да и как ему было не заговорить? Вокруг поклонницы, и некоторые прехорошенькие, поклонники, деловые значительные люди.
- Ваш Ленин мизинца моего не стоит! - крикнул Богатый.
- Ленин в сто раз выше вас! - ответил своей обезьяньей челюстью политик.
- Глупости говорите! - вспылил Богатый, краснея и поводя красными очками туда-сюда наподобье автомобильной прочищалки ветрового стекла. - Ленин! Ленин, вы все им бредите. Моя операция и его, разве можно сравнить?
- Картинки с поломанными автомобилями? - крикнул спорщик.
- Да, и это! А зонтики забыли!? - На этом восклицании Богатый запнулся, принял таинственный вид и начал поворачиваться, пытливо обводя кольцо окружения очками.
- А-аа! Зонтики! - послышался голос из задних рядов, - а я-то сомневаюсь: как будто тот самый мошенник! он, или не он, думаю?… А если б ты, знаменитость, туфли сбросил, так я бы тебя сразу узнал.
- Попался, - подумал Богатый, - вот дурак! как же я так?
- Тайна искусства, - зашептали в толпе. - О, что это за зонтики? ох, как интересно, - политик не унимался и все доказывал превосходство Ленина. Богатый поворачивался, выигрывая время.
Напряжение в толпе росло. Из задних рядов протискивался сквозь народ неприятный свидетель. "Повторяй за мной", - услышал Богатый голос, как бы в себе самом и в то же время как бы посторонний.
- О вы, ценители моего искусства! - слетело с языка Богатого, - как не идет вам, людям цивилизованным, поднимать базарный крик и спор, в то время как я так польщен, так тронут вашим же вниманием! О! О! я не ожидал, никак не ожидал, что дорогая публика не заступится за своего покорного слугу.
- Петь-то ты умеешь, - перебил Богатого голос продирающегося сквозь толпу.
- Мне тут грубят! - плаксиво вымолвил Богатый. - Мне!
Но тут уж никто из приличных людей не сомневался в том, что коммунист и какой-то злопыхатель есть подосланные кем-то провокаторы. Два молодых человека схватили под руки злопыхателя и вывели его вон из зала и сдали его на попечение полицейского. Коммунист же гордо заявил, что он остается при своем мнении, и добавил, что буржуи только могут с ним не соглашаться, но что это ровно ничего не стоит.
- Богатый, умоляю объясните нам тайну: что за зонтики? и какое отношение эта тайна имеет к вашему искусству? - просила красивая брюнетка.
- Кто потерял кисть!? - кричал сторож.
- Это я потерял! - откликнулся Богатый, прорываясь из окружения. Но тут его хватали, просили, увещевали побыть еще, не уходить.
- Я все напишу, я обо всем скажу, я дам интервью, - говорил Богатый, отступая и раскланиваясь. Сторож подал ему кисть, словно цветок. Через два шага на Богатого напали представители автомобильных марок. Они стали разворачивать перед ним прейскуранты с фотографиями автомобилей, объяснять, хвалить свой товар. - Потом, потом! - отстраняя их рукой, говорил Богатый. Он сильно вспотел от страха, ему казалось, что все смотрят на его туфли, поэтому он приседал так, чтобы красный плащ волочился по паркету, скрывал ботинки.
IV
Богатый окружил себя журналами и газетами и принялся читать все то, что имело отношение к выставке. Помня, как история с зонтиками чуть было не подмочила его репутации, он побаивался, что и в прессе появится отзвук. Но по мере чтения страх у него проходил и сомненья рассеивались. Про зонтики ничего не говорилось, зато журналисты натаскали в свои статьи о картинах с изображеньями поломанных автомобилей столько знаменитых имен художников, философов, поэтов и композиторов, что Богатый полез под кровать за энциклопедией. Книжка эта была добыта на помойке, она была сильно растрепана и доброй половины страниц в ней не хватало, ибо она служила Богатому как некое подспорье для практических нужд.
Все же он несколько имен нашел. "Ну, что ж, - думал он, - действительно, меня журналисты вознесли и окружили подходящим обществом, но дураки не пишут о главном: писали бы лучше, по какой цене окружающие меня художники продавали свои картины, тогда бы я мог ориентироваться, а так все это ветер". Надеясь, что а вдруг хоть один журналист найдется поделовитее и посолиднее, Богатый принялся рассматривать остальные журналы.
"Искусство и спекуляция" была озаглавлена статейка, которая привлекла его внимание. Вот, что в ней говорилось.