Паула Янсон жила в престижном районе Амстердама в четырехкомнатной квартире, оставшейся от мужа - Томаса Янсона, известного шоумэна. Три года назад, до рождения сына, счастье застилало ей глаза. Быть женой популярной личности плюс делать карьеру самой, плюс… В общем, были у нее только плюсы. Когда родился Вилли, вместе с ним появился всего один, но очень жирный минус. Сразу же после этого события Томас ушел из ее жизни. Сначала - хлопнув дверью квартиры, а потом - когда захлопнулась перед его лицом крышка гроба: творческий полет закончился быстро и трагически - в прошлом году он умер от передозировки… Пауле остались шикарная квартира, "Ягуар" нового поколения, как и положено в этом случае - цвета свежей крови, и маленький Вилли….
Когда они вошли в квартиру, в просторной детской еще горел свет. На бежевом ковре с высоким ворсом сидел мальчик лет трех в голубой пижаме. Видимо, он готовился ко сну. Малыш складывал из конструктора башню, и потому по всему ковру были разбросаны "стройматериалы" - кубики. Рядом с ним расположилась совсем юная худенькая девушка, больше похожая на девочку-подростка лет тринадцати.
- Вилли!
Услышав голос матери, мальчик от неожиданности выронил пластмассовый кубик. Он медленно повернулся лицом к входящим, и у Кати защемило сердце: сын Паулы был дауном. Она знала таких детей, потому что несколько раз видела их, увлекаясь в студенческие годы благотворительностью. Тогда она посещала специальное заведение для детей с подобными отклонениями и очень удивлялась, как они похожи друг на друга, и мальчики, и девочки. Такой же отрешенный взгляд круглых, чуть заплывших, глаз, такой же маленький нос, такие же пальцы-барабанные палочки…
Вилли посмотрел в сторону вошедших и что-то промычал:
- Мы-мы, ммм…
Девчушка сидела молча. Она просто посмотрела на Паулу и улыбнулась. Видимо, нянька должна была идти домой.
- Хелен, давай я тебя провожу домой, уже совсем поздно.
И, словно отвечая на молчаливый вопрос Кати, добавила:
- Не удивляйся, она немая…
- Подожди, Паула, а разве мальчику не нужна нянька с "голосом"?
- Эх, знала бы ты, сколько они сейчас стоят… Да еще и какие засранки! Могут избить ребенка… А Хелен - здесь, по соседству, да и почти даром… Ну все, прекратим, а то еще и слезы хлынут.
Вилли сейчас будет спать, видишь, он уже носом клюет, а мы давай-ка с тобой пройдем в гостиную…
…Они сидели в белых креслах из мягкой кожи за квадратным журнальным столиком, который стоял на добротных резных ножках посреди комнаты. Паула приготовила легкий салат, разложила по тарелочкам закуски из полуфабрикатов и достала из бара массивную пузатую бутылку коньяка с темно-зеленой этикеткой, демонстрирующей дороговизну напитка.
- И как у тебя со Стасом? Получается? - она поднесла узкий высокий бокал к губам, словно пытаясь насладиться ароматом напитка на расстоянии. - Ведь он стал вроде бы как последней пристанью для тебя?
- А почему ты так решила? - в голосе Кати появились настороженные нотки. Ей не понравились слова Паулы, но еще больше - интонация.
- Как же! Столько заводила романов, а замуж так и не вышла! Посмотри на себя, подруга, ведь ты из тех, о ком говорят: "Ей уже за тридцать".
Катя поставила на стол бокал, который грела в ладони, и тупо посмотрела в огромное зеркало в такой же резной, как и ножки столика, оправе. Оно висело как раз напротив, занимая добрую половину стены. На нее смотрело лицо миловидной девы с вполне правильным европейским профилем. Обычный прямой нос, пусть и не "греческий", темно-коричневые глаза, чуть вьющиеся, почти до плеч, каштановые волосы… Да и одежда ничего - сама сконструировала. Брючки стильные, укороченные и зауженные, цвета шоколада, под цвет глаз и волос, блузка - цвета пряной горчицы, подчеркивает скрытые под ней достоинства…
- Да я не в прямом смысле… Так ты вроде бы и ничего, но немного надо поработать над собой: повысить самооценку, избавиться от комплексов… Да-с, увереннее надо быть, увереннее…
- Паула, я совсем растерялась… Стаса посылают на стажировку… в Лондон, в Английский банк…
- Хм-м… Это плохо… Для тебя плохо, не для него…
- Вот и я о том же…
- Надолго?
- На год.
- Ну все, считай, потерянный он… Сама подумай, такой видный парень, да еще и банкир, да еще и сын хозяина банка… Эх, Катюша… Давай лучше выпьем, как говорят у вас, "за нас, за бабе"!
- Откуда ты знаешь?
- А у нас ваши девочки работают на подиуме. Да и не только "на", но и "под" - тоже…
На Паулу накатилась волна смеха, как будто вспомнила что-то забавное, и она расхохоталась так громко, что зазвенели на столе тарелки.
- Закрыли тему! - Катя проявила совершенно не присущую ей решительность, и Паула замолчала, а потом и вовсе хлюпнула носом:
- Да, за все в этой жизни нам приходится платить. Вот я - посмотри, какую квартиру имею! А машину? Эта модель два года назад признана в Великобритании самой роскошной! А вот в личной жизни - не клеится, да и ребенок… Так что одно получила - другим заплатила…
Паула жадно выпила последние капли коньяка, бултыхавшегося на дне бокала.
- А вот оставить сына… Не смогла! Хотя еще в роддоме мне говорили, что могу написать заявление… Катюш, я на минутку проведаю Вилли, хорошо? Посмотрю только, уснул ли он…
…Сон пришел быстро, Катя едва успела положить голову на подушку. Театральное представление продолжилось. В этот раз на фоне черного бархата появились люди в тех самых масках, которые Катя уже успела хорошо разглядеть. Актеры молча прошли слева направо под перезвон колокольчиков и других необычных инструментов и… растворились в воздухе. И тут нависла над бархатом огромная тень той самой птицы - с орлиным клювом и с человеческим телом. Она прижала руки к груди, раскрыла крылья веером и выдавила из себя гортанные звуки:
- Когда Катарина простит Альберта и вместе с ним приедет в центр земли, туда, где проходит ось мира… Когда они вдвоем пройдут тропой очищения… от матери всех храмов… и положат дар богам… Когда боги скажут, что Альберт получил прощение…
"Да у нее же простреленное горло! - подумала Катя. - Поэтому и звуки такие "проржавевшие", как из трубы!"
- И что тогда? - переспросила она у птицы.
- Когда Катарина простит Альберта… - "заезженной пластинкой" продолжали выплескиваться ржавые звуки…
А колокольчики звенели и звенели, словно с моря дул легкий бриз и играл "музыкой ветра", которую Катя и не думала вешать перед входом в свою спальню.
Глава 2
День второй
Красный "Ягуар" степенно двигался по свежим с утра, умытым легким ночным дождем, улицам. Они раскрыли свои ладони в знаке приветствия и демонстрировали старинные невысокие здания, очень похожие друг на друга, но в то же время имеющие совершенно разные элементы декора. Это все равно, что одна коллекция одежды. Ткани для нее берутся одни и те же, например, лен. И отделка единая, например, вышивка. Но все модели получились бы у Кати разные: у одной - сарафан на бретельках с оборкой по низу юбки, у другой - удобное платье с коротким рукавом и с подчеркнутой талией. Его лучше всего выделить широким поясом с пряжкой, которая должна сочетаться с вышивкой на груди…
Машина проехала по узкому мосту, выложенному серым гранитом, и остановилась рядом со зданием из красного кирпича. Мост был настолько необычным, что Катя невольно повернула голову, засмотревшись на него. Он стоял не на привычных сваях, а на трех трубах огромного диаметра, через которые и бежала вода, и проплывали небольшие лодки. В заводи правильной круглой формы отражалось не только строение из четырех этажей и невысокой мансарды, но и ослепительно голубое, как нежный шелк, небо вместе с ватными белыми облаками.
Высокие прямоугольные окна тоже блестели под солнцем, отражая небесную лазурь - то самое небо, которое упало в "синие глаза Амстердама".
Ярко-красный "Ягуар" доехал до паркинга, который загибался вовнутрь двора, дабы не загородить фасад здания с фирменным знаком Дома моделей, и остановился.
- Волнуюсь немного, - призналась Катя. - Мне же еще и выступать…
Придерживая длинный шлейф матово-молочного платья, она шагнула на асфальт, едва не задев такими же светлыми - в тон платья, туфельками, небольшую лужу.
- Спокойствие… - Паула по-хозяйски огляделась, прежде чем ступить своими еще более изысканными туфлями на тротуарную плитку. - Это я тебе говорю, как твой психолог…
- Тьфу ты, заладила одно и то же. Гордишься своей профессией?
- А то!
Презентация Дома моделей уже начиналась. Она проходила по традиционному сценарию: вот сейчас предоставят слово организаторам, потом - известным кутюрье с мировым именем, и, наконец, гостям с именем поменьше, хоть и тоже - известным.
- … В Зале истории Дома моделей мы уже выставили более ста экспонатов. Среди них - публикации в престижных журналах, призы и дипломы победителей международных конкурсов, и конечно же - эскизы моделей. - Ведущий презентации Поль Бонсель чеканил слова хорошо поставленным голосом. - Среди них достойное место занимают работы художника-модельера из России…
Поль сделал небольшую паузу, видимо, так было задумано по сценарию, и продолжил:
- Представляю вам гостью из Санкт-Петербурга Катарину Блэнк!
Присутствующие зааплодировали. По залу прошел легкий шепоток, как будто прошуршало платье из тяжелого шелка.
- Давай, Катя! - Паула толкнула ее своим острым логтем в бок.
- Удачи!
Катя с едва заметным румянцем - и от волнения, и от легкого коктейля, выпрямила спину, как когда-то учила Анна Павловна Строганова, ее первый "модельный" педагог, и сделала несколько шагов вперед. Она бросила взгляд на зал, чтобы "поймать" излучение коллектива, охваченного единой творческой идеей, и улыбнулась, это излучение почувствовав.
Справа от нее через окно-витрину открывался вид на тот самый мост и то самое небо в заводи - "голубой глаз Амстердама". Легкий тюль светло-розового цвета позволял любоваться городским пейзажем, и только по бокам был прикрыт мягкими складками плотных штор, переливающихся оттенками от розового до бордового. В помещении, предназначенном для таких целей, не могло быть уродливых, приевшихся в офисах, жалюзи. Слева, перед длинными рядами фуршетных столов, прохаживались гости, мелькали девочки в ярких коротких юбчонках с подносами в руках. Чуть поодаль стояли кресла в стиле модерн в тон шторам. На одном из них сидела Паула.
Кате показалось, что присутствующие, как единый организм, в унисон дышали, а их платья и костюмы в унисон шелестели, когда появлялись несколько секунд тишины, как сейчас.
- Дамы и господа! Я рада приветствовать вас на столь замечательном мероприятии - презентации Дома моделей "Европейские традиции"!
Катя взглянула на Паулу, сжимавшую обе кисти рук в кулак - это был их знак.
- Коко Шанель, Джорджо Армани, Пьер Карден, Ив Сен Лоран… Эти имена знают все, их произносят с придыханием… Этим людям подражают, им завидуют, их боготворят… Но так же, как не бывает множества гениальных поэтов, певцов, музыкантов, не может быть и множества кутюрье с известным мировым именем… И все же каждый представитель нашей модной и востребованной профессии - это единичный творец, личность. Если удивляет и ублажает публику, не топчется на месте, а всегда идет вперед. Не вслед за модой, а впереди нее…
Катя бросила взгляд на Поля. Тот с интересом разглядывал журнал… Слушая или не слушая ее?
- В интервью журналу "Studio БАнтураж" я рассказала о сочетании несочетаемого: комфорта и авангардизма, высокого и обычного, нарядного и повседневного. Такой почерк присущ модельерам, призванным подчеркивать неповторимость человека, его внешних данных и внутреннего мира. Так что, на мой взгляд, дизайнер одежды - это и психолог, и абстрактный мыслитель тоже. А какие возможности таят в себе национальные традиции костюма! Из этого родника можно черпать элементы художественного дизайна до бесконечности!
Катя обвела взглядом разодетых дам в изысканных вечерних туалетах и мужчин в элегантных смокингах. "А будет ли это им интересно?" - скользнула по лицу некоторая неуверенность. Секунда - и Катя ее переборола:
- У нас, у русских, говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Так что приглашаю вас посмотреть эскизы моих работ с использованием национальных элементов русского и нидерландского народов…
Ей показалось, что у того самого "единого организма" платье зашелестело особенно громко. Легкое шуршание выражало озабоченность и удивление одновременно. Захочет ли этот "организм" окунуться в "преданья старины глубокой?"
После презентации к Кате подошел Поль. Рядом с ним стоял высокий молодой человек с рыжей копной волос. Этот цвет ничуть не портил его внешности, напротив, он так гармонировал со строгим черным смокингом, с тугой накрахмаленной белоснежной манишкой и черным матовым галстуком-бабочкой. Глаза у молодого человека были тоже с рыжей искринкой, озорные.
Катя бросила взгляд на шелковые лацканы рукавов и чуть не прыснула со смеху: она вспомнила, как на предмете "История костюма" девчонки хохотали, когда узнали, почему эти лацканы шелковые. Оказывается, чтобы легко стряхивать пепел с "курительного пиджака", именно такое предназначение было у него первоначально. Стряхивать с трубки - верх неприличия, так как пепел должен сам падать куда ему заблагорассудится, а стряхивать с лацканов - можно.
- Познакомься, наш коллега из Германии Питер Кельц.
- Вообще-то я нидерландец, но сейчас живу в Германии, - поправил тот Поля. - У меня в Дрездене свой бизнес…
- Катарина, ты поужинаешь с нами? - перебил его Поль. Он словно торопился куда-то, или хотел побыстрее собрать компанию.
- Спасибо за приглашение, у меня этот вечер занят. Я иду в Оперу.
- Неужели на "Летучий Голландец"? - Питер опустил глаза, продолжая незаметно разглядывать на Катиной шее подвеску ручной работы с зелеными изумрудами, плавно стекавшую в глубину декольте.
- Да.
- А вы знаете, что именно в Дрездене была первая постановка этой оперы? И было это… М-м… Да, было это…
- В тысяча восемьсот сорок третьем году, - закончил фразу Поль.
- Так давно? - Катя искренне удивилась. - А я читала в детстве эту легенду…
Они постояли еще немного, разговаривая ни о чем и обо всем, как и положено на раутах. "Нужно ли мне идти в оперу? - спрашивала себя Катя. - Может быть, лучше остаться в этой компании?" Но внутренний голос подсказывал ей, что изменять свои планы не стоит, вот и Анна Павловна говорила о том же.
Они обменялись визитками. Катя держала в руке два плотных глянцевых прямоугольничка и с ужасом думала: "Боже! А у меня нет визитки Буди! Да и у него - моей… А если потеряемся?" "Чушь! - ворчал второй внутренний голос. - Есть всего лишь одно здание Нидерландской оперы. Если вы договорились встретиться там - флаг тебе в руки! Вперед - и с песнями!"
Здание театра оказалось современной постройкой из красного кирпича, стекла и бетона. Оно было полукруглым, и стояло, как и Дом моделей, рядом с "голубым глазом Амстердама", по-матросски выпирая грудь почти вплотную к воде. Столько каналов, водоемов, бассейнов и других "водных емкостей", пожалуй, не было ни в одном другом городе мира.
Буди встретил ее возле входа, и они торжественно прошествовали в "музыкальный храм".
- Как прошла презентация?
- Отлично! Чуть не забыла, что иду в оперу. - Катя пробежала взглядом по его лицу, чтобы уловить реакцию на сказанное. Но он не проявил никаких эмоций. Был таким же серьезным и задумчивым. Пожалуй, последнего в нем даже прибавилось.
- У тебя что-то случилось? - Катя задала этот вопрос скорее не для того, чтобы сопереживать ему, ей казалось, того требуют правила этикета. Вспомнились американские фильмы, когда к раненой девушке, зажимающей фонтан крови, подходят люди и спрашивают: "У тебя все в порядке?"
- Нет-нет… Все в порядке…
Катя опять чуть не прыснула: "Вот ведь, только подумала… И что это мне сегодня так весело?"
- Немецкая опера на Рейне - это нечто фантастическое, - произнес Буди. - Сейчас ты сама убедишься в этом. А в Нидерландах ценят искусство. Ты знаешь о том, что здесь недавно поставили "Евгения Онегина"? Это Штефан Херхайм сделал поклонникам русского искусства такой дорогой подарок! А в прошлом году в Амстердаме была постановка оперы Римского-Корсакова "Сказание о невидимом городе Китеже и деве Февронии". Ваш Дмитрий Черняков признан за эту работу лучшим сценографом года…
- Ты столько знаешь…
- Это - моя работа. Ведь ты можешь рассказать то, чего я не знаю об известных кутюрье! - Буди широко улыбнулся, как будто подслушал, что Катя как раз и говорила о них на презентации.
С первыми же звуками увертюры она "улетела" далеко-далеко, на просторы океана. Сначала спокойное, море вдруг забурлило, яростно поднимая гребни волн, и послышался грозный клич Голландца…
- Это валторны и фаготы заиграли… - прошептал Буди.
Катя молчала. Когда-то она слышала звуки этих инструментов, но очень давно, еще в детстве.
- А это на фоне духовых инструментов звучит английский рожок… - продолжал объяснять Буди.
"Какая светлая мелодия, волнующая и завораживающая, - подумала Катя. - Скорее всего, она и ассоциируется с образом главной героини…"
В бухте, куда выбросило штормовой волной норвежских моряков, появился еще один корабль. Таинственный капитан в черном, а это и был Голландец, начал арию о своей роковой судьбе. Только раз в семь лет позволено ему причаливать к берегу в поисках девушки, которая сама захочет сохранить ему верность до самой смерти. От проклятия, которое нависло над капитаном, может избавить только такая невеста, но ее он пока не нашел, несмотря на то, что скитается по морям уже несколько столетий.
Вполне благородный внешне Голландец предлагает норвежскому капитану Даланду неслыханное богатство, если тот отдаст ему в жены свою дочь. И алчный норвежец тут же соглашается на сделку и приглашает незнакомца в свой дом. Удивительно, но здесь уже висит портрет Летучего Голландца - героя легенды, которая полностью захватила воображение Сенты, дочери Даланда.
В это время молодой охотник Эрик просит у Сенты согласия выйти за него замуж. Ей жаль юношу, но она поглощена мыслями о Летучем Голландце. Диалог прерывается - отец привел с собой человека, так похожего на изображенного на портрете героя… И девушка, не раздумывая, дает клятву нежданному гостю, что станет ему женой, преданной до гроба.