Я с этими самоцветами встречался только в красочных описаниях различных фэнтэзи и еще видел мамино колечко с маленьким бриллиантиком. Так что, мог лишь предположить, что тут есть зеленые изумруды, золотистые топазы, красные рубины. Кристаллическая радуга сияла на этих драгоценностях. Сколько может стоить изумруд величиной с голубиное яйцо я и представить не мог. На всякий случай набрал на компьютере: "изумруд цена" и нашел любопытную заметку. "Нелегальные сбытчики принесли резкий изумруд для продажи оперативникам, представившимся криминальными ювелирами. Встреча происходила неподалеку от метро "Красные ворота". Камень весил 420 (!) каратов и стоил на мировом рынке не менее $1.5 млн., а на черном рынке за него можно было выручить в два раза больше. Просили за него $200 тыс., затем снизили цену до $150 тыс. Примечательно, что изумруд был не ограненным, видимо, не смогли найти ювелира". Судя по соотношениям, указанным в таблицах интернет-справочника масса бриллианта в три карата имеет диаметр девять миллиметров. Там же написано, что изумруд легче алмаза, а алмаз легче рубина. Это значит, что изумруд в один карат будет выглядеть крупнее алмаза в один карат, а рубин будет выглядеть мельче алмаза. В общем, у этого первобытного ребенка в самодельном мешочке явно находилось несколько миллионов долларов. Да уж, всё чудесатее и чудесатее.
Не терпелось задать вопросы, проверить свои филологические раскопки. Да и камни жгли руки - одного бы хватило, чтоб прекратить мою пенсионерскую нищету.
Я тронул мальчика за плечо и тут же взлетел в воздух и, приложившись к стене, рухнул на пол. Горло мне жестко зажал сгиб детской руки.
Глаза в глаза - и пацан уже на ногах. Кланяется, просит прощения, что не узнал черепаху. В смысле, наверное просит, так как "черепаха" звучит в аккомпанементе скрежета и фырчания.
Видя, что я не понимаю его наречия, мальчик подошел ко мне вплотную, задрал мне футболку и присосался к левому соску. Движения и поступки были настолько неожиданны, что я не успел ему помешать и стоял, как дурак, не решаясь даже погладить его по голове.
Первая мысль была испуганная - укусит. Это, наверное, больно, когда откусывают сосок! Вторая - поспокойней. Я неожиданно вспомнил, как в одной из моих журналистских командировок в те, далекие времена СССР, я у мингрелов попал на обряд, в котором главенствовал мужчина-усыновитель. После особой молитвы он дал усыновляемому целовать себя в обнаженную грудь, и это послужило символом установления родительских и сыновних отношений. В результате образовывалось родство равносильное кровному и усыновленный превращался в родного сына.
Я тогда написал очерк и до сих пор помню, что у первобытных народов была распространена процедура усыновления в виде сосание молока из груди матери. Она применялась как при усыновлении малолетних, так и взрослых. Подобный обряд существовал, например, у черкесов. Глава семейства призывал к себе усыновляемого, в присутствии всех обнажал грудь своей жены и усыновляемый три раза дотрагивался до ее груди. Этим символом глава семейства давал знать присутствующим, что усыновляемый был как бы вскормлен грудью его жены и становится отныне сыном в семействе. Вообще этот обряд имел широкое распространение. Он был известен киргизам, осетинам, кабардинцам, абхазам. А вот у мингрелов целовали мужика.
Мои лихорадочные мысли прервал очередной поступок мальчика. И, хоть он был более понятен, но вверг меня в еще большее смущение. Мальчик отклеился наконец от моей груди, пал на колени и приподняв мою ногу, поставил ее себе на голову.
- Левос, - сказал он отчетливо, - левос.
Наверное это следовало трактовать так: дворник-пенсионер-эмигрант помимо своей воли превратился в отца и господина какого-то непонятного мальчишки.
Который, вдобавок, запросто таскает на себе миллионные ценности.
4
Потом был поздний завтрак, во время которого мальчик опять демонстрировал элегантность пользования древним столовым прибором - руками. Ну, а потом я безуспешно пытался общаться и все изыскания в старинных языках оказались бесполезными. Лишь на las (производное от lezen - читать) он среагировал, но весьма странно: начертил пару иероглифов.
Или рун?
Я не нашел ничего лучше, чем вытащить из инета элементарную обучалку русского, ту, где картинки простенькие мультики с соответствующими словами, фразами. Уж если он нехитрый словарный набор черепахи со львенком почти сразу усвоил, то с этим тоже сможет справиться. Говорят, что дикари способны к языкам, их мозг не забит всякой ерундой, как у нас.
Мальчик прилип к экрану. С первого показа освоил методику управления остановкой и повтором клавишами, и перестал обращать на меня внимания.
Я быстро собрался и пошел за покупками, тщательно заперев входную дверь. Я решил порадовать пацаненка сладостями, которые сам покупал редко. Диабет - проклятие современных стариков!
Я шел по выжженному беспощадным солнцем поселку, в котором даже обильные деревья казались не свежими от зелени, а искусственными, с восковыми листьями. Я шел мимо домов, лишенных малейших признаков творческой архитектуры - светло-желтыми коробками из бетона с маленькими окнами и почти без балконов. Основой местного максимализма было желание спрятаться от гневного Солнца.
В магазине работал кондиционер, так что можно было не сдерживать дыхание, как на улице. Жара всех приезжих заставляла дышать коротко, экономно. Местные же, не обращали на нее внимание.
Рубленая ветчина, нарезки колбас, шпроты (интересно, понравится ли ему этот деликатес), бисквитный торт, апельсиновый сок. И, пожалуй, большую бутылку кагора. Заслужил, после всех этих экстримов.
На обратном пути я купил дыню и виноград без косточек.
Мальчик, похоже, не обратил особого внимания на мое отсутствие. Тем ни менее, на возвращение среагировал, встал со стула.
Светловолосый, стройный он в моей рубахе до пяток, распахнутой на безволосой груди, был похож на девчонку. Эта мысль мелькнула буквально на секунду и волевой разум тут же убрал ее, как извращенную. Но чуткий, будто звереныш, пацан как-то уловил ее и задрал рубашку, демонстрируя эрогированность своего мальчишеского естества. Да уж, мою старческую эректильную дисфункцию, или по "девичьей фамилии" - импотенцию этот дикарь подвергает серьезным испытаниям.
Я нахмурился.
- Хотеть нет? - сказал парень с неуловимым акцентом. - Хотеть да, когда?
Ни фига себе, интеллект!
- Потом поговорим, - попытался я уклонится от объяснений.
Пацан опустил рубашку и медленно уточнил:
- Черепаха хотеть потом? Черепаха сейчас хотеть нет?
- Да, да! Сейчас нет хотеть. Потом говорить об хотеть.
Всегда сомневался в необходимости коверкать речь с иностранцами, а сейчас и сам не заметил, как перешел на своеобразный пиджин russian.
- Говорить? Говорить хорошо. Потом говорить хорошо-хорошо. Черепаха ждать.
И он невозмутимо вернулся к компьютеру, не уделив внимания моим покупкам.
Воспользовавшись моментом затишья и разложив в холодильнике продукты, я присел за стол и открыл тетрадь с толстым переплетом. Компьютер компьютером, но некоторые мысли, как и стихи, хочется записывать по-старинке, пером. Мальчишеская сексуальность меня смутила, слишком уж это бесстыдство выбивалось из рамок бытия. Будь я помоложе, наделал бы ошибок, разрушил только возникающие отношения с тайной.
Но тот огромный срок, который я успел пройти по жизни, многому научил. Теперь я отчетливо понимал, что пацан - дитя иной культуры, иных нравственных обычаев. Чем-то, наверное, напоминающих правила поведения Древнего Рима, где эротические игры с дедушкой были столь же невинны, как поглаживание по голове. Его постоянная готовность тоже была объяснима, ведь он признал мой высокий статус, следовательно соблазнить меня, понравиться мне ему крайне важно, престижно. Если ассоциировать его поведение с возможным поведением девушки свободных нравов, оказавшейся в зависимых гостях у какого-нибудь царя, то это поведение сразу становится более чем нормальным. Следовательно, я со своей моралью просто обижаю его. Или - что еще хуже - как бы набиваю себе цену, тем принижая мальчика.
А если провести параллель с, например, людоедом, то хорош бы я был, выхватывая из его рук жареную ляжку врага, размахивая руками и крича об всечеловеческих ценностях. Съели бы меня за компанию!
Так что, не стоит размахивать руками. Время все расставит по своим местам.
- Я хожу, ты хожу, он хожу? - повернулось ко мне "сексуальное чудовище".
- Я хожу, ты ходишь, он ходит, - поправил я. Склонения выдумали какие-то неприятные грамотеи, без них жизнь учеников была бы лучше.
- Я уметь мало говорить на Вашем языке. Только слова я знаю немного. Я буду учиться все еще. Я быстро учусь.
Да уж, что быстро - то быстро.
- Скажи, что это? - спросил я, выкладывая на стол все его имущество.
- Черепаха, - быстро ответил мальчик, подвигая мне тот, который с камнями, - Черепаха иметь это.
- Я не черепаха, меня зовут Роман, Рома. А как тебя зовут?
- Мое общий название Левос. Секретный имя для отец, друг, хозяин - Лео. Я уже говорить тебе это, когда склонять голова перед. Скажи ты секретный имя?
Ну, точно этот ребенок из очень первобытного племени. Мистическое отношение к именам было распространено в прошлом. А нынче только евреи, пожалуй, верят, что имя дает человеку помощь всех его прежних носителей. Именно по этой причине сложилась традиция давать ребенку два, а то и три имени, при этом обеспечивая ему опеку дедов и прадедов, носивших эти имена. Какое же "секретное" имя ему назвать, что б не разочаровать. Как же - такой крутой дед и без секретного имени! Надеюсь, псевдоним журналистский подойдет. Тоже в своем роде секретное имя, ведь за раскрытие посторонним тайны псевдонима предусмотрено уголовное наказание.
- Сорока, - сказал я, - мое секретное имя Сорока.
- Хорошо, - мальчик открыл второй кисет и достал оттуда несколько шариков. - Оружие. Показывать?
- Оружие! - удивился я. - Не понял?
Мальчик достал из-за ворота куртки длинный шнурок, не замеченный мной при обыске, продел в него золотистый шарик, бегло огляделся, сосредоточился на деревянной вешалке на ножках в углу комнаты, резко двинул. Шарик унесся в угол с космической скоростью и тут же вернулся в ладонь, а вешалка с хрустом переломилась в основании.
- Ни фига себе! - только и смог сказать я.
Мальчик продел в шнурок второй шарик и закрутил эту конструкцию, перебрасывая с руки на руку. Если первая демонстрация напоминала обычный кистень, то сейчас я наблюдал своеобразные нунчаки.
Мальчик протянул один шарик мне. Как это я в прошлый осмотр не обратил внимание на его тяжесть. Будто свинцовый, но цвет… Тьфу, похоже, что это золото. Ничего себе оружие.
- Металл, какой металл, знаешь?
- Мягкий, - ответил мальчик, - мягкий, тяжелый. Удобно.
Он взял свою шапочку и показал, как гнутся в пальцах те крылышки, которые я принял за декоративные. Да, золото мягкий металл. Но пальцы для такой демонстрации нужны посильней, чем у меня.
Пока я пытался осмыслить, свалившееся на меня чудо, мальчик похлопал длиннущими ресницами и сказал:
- Надо работать, хотеть говорить быстро. Могу?
- Да, конечно. Занимайся, сколько хочешь. Учись.
5
Тут следует сделать небольшое отступление и рассказать о себе. Это поможет понять все то, что случилось потом.
Всю жизнь я был фаталистом, жил одним днем, жил на полную катушку. Поэтому и остался на старости лет в одиночестве и почти без средств к существованию.
Но я и не рассчитывал дожить до таких лет, иначе отложил бы что-нибудь из тех больших средств, которыми иногда располагал. Последний раз, например, за пару месяцев не только ухитрился растратить больше ста тысяч долларов, но, из-за полнейшей финансовой неграмотности, вложился не в тот банк и потерял семьсот тысяч вместе с фирмой - издательским центром и типографией. Часть оборудования было куплено по лизингу, так что имущество описали. А тут еще грянул очередной дефолт…
В общем, жил я жадно, как будто завтра наступит конец света. Перепробовал уйму профессий, ориентируясь не на доходность каждой, а интересность процесса. Собственно, играл… В геолога, в ветеринара, в начальника питомника служебных собак, в грузчика, в радиста на рыболовецком сейнере, в золотоискателя, в охотника за жень-шенью, в зоотехника передвижного цирка, в бизнесмена, в стюарда международных авиалиний, в сотрудника уголовного розыска…
Сейчас, когда записываю эти профессии, сам удивляюсь, сколь много перепробовал, повидал. И работал на совесть, пока игра не надоедала. Пожалуй, только журналистом и писателем я оставался всегда, так как на любой должности писал в газеты, журналы, в стол…
Так же игриво я относился к учебе. Успел поучиться на военного летчика, на зоотехника, на врача; окончил международную школу кинологов, курсы горноспасателей, пять курсов факультета журналистике в престижном университете… Откуда, кстати, ушел перед защитой. Пришел к выводу, что диплом - пустая трата времени, бумажка, нужная кому-то для карьеры. Но не мне.
Конечно, я мог сделать ученую карьеру. Например, как филолог. Или - социолог. Но опять-таки, зачем? Вот, несколько лет назад халтурил в инете фрилансером, написал под заказ три кандидатских по филологии и по педагогике и одну докторскую по старославянским языкам. Как бы доказал самому себе, что мог, могу. Но, не интересно.
Что еще о себе. Сидел. Три раза, третий - на строгом режиме, пятерик.
На зонах почти не работал, хорошо питался, одевался. По первой ходке на Севере под Красноярском был учителем русского языка и литературы. В смысле, числился каким-то рабочим, а сам учил зэков. Во второй "командировке", - тоже в холодных краях, в Заполярье: "Норильсклаг", формально был библиотекарем, а на самом деле писал офицерам курсовые по юриспруденции (они почти все учились заочно). До сих пор помню некоторые аспекты криминалистик, гражданского права, арбитражного процесса, правоведения… В третий раз, когда тюрьма была спровоцирована КГБ - заразился туберкулезом, а в тубзоне и так не работают.
Да, чуть не забыл, а то сложится у кого-то неправильное впечатление. За что сидел?
Тут вообще малореальные причины, которые у нормальных граждан не случаются. И если одну - за кражу еще можно объяснить происками КГБ, то второе происшествие похоже на злое чудо.
Короче, первый раз меня явно посадили за стих (я пишу стихи, говорят - неплохие): прочитал в ресторане со сцены стих о Ленине. Начинался он скромно:
Снимите шапки перед мавзолеем,
в котором прах задумчивый лежит.
Лежит спокойно беспокойный Ленин.
У стен Кремля старинного лежит…
Ну, а дальше шел текст, для времен СССР излишне наглый.
Снимите шапки, не спеша войдите
И этот труп спокойно разглядите,
И этот труп спокойно разглядите,
Чей на портретах радостный оскал.
Как долго он Россией торговал!Теперь лежит, нахохлился, как кочет,
И над Россией проданной хохочет,
И жалок голый черепа овал.
И скулы Чингис-хана, не ссыхаясь,
Рельефно выступают под глазницы,
И все идет толпа к немой гробнице,
Чтоб поклонится? Или чтоб понять?Но мертв под желтой кожей мощный череп,
И тягостно обычаю поверить,
Что мертвых неэтично оскорблять.
Его иконы мрачною усмешкой
На мир глядят. Люд молится поспешно,
Вдыхая сладкий смрад от трупов книг.
И - никто, чтоб проколоть гнойник.Снимите шапки. В этом мавзолее
Лежит, как идол, равнодушный Ленин.
Сквозь узкое окошко виден рот,
На вечную усмешку осужденный,
И, словно на заклание, народ
К нему идет, Свободой угнетенный.
Естественно, я был пьян, естественно, в зале был кто-то из Комитета. Но арестовали меня не за стихи, а на вокзале. Ждал поезда, стоял на перроне, в правой руке балетка (были такие фирменные чемоданчики в те времена, когда не было кейсов, а с сумками ходили только спортсмены), подходит пассажир и просит:
Присмотри за моим портфелем, я за пивом сбегаю. И ставит портфель слева от меня. Вскоре поезд появился. Я поднял с асфальта свою балетку и его портфель, попятился по платформе, чтоб составом не задело. А меня хвать за руку. Два мента. Мигом слепили дело по статье 144 (кража). И тот пассажир свидетелем выступал на суде.
Во второй раз дело было так. Я работал начальником питомника служебных собак на ж/д товарной станции. Шел с обходом и вижу, как к моему охраннику у товарного вагона пристает здоровенный мужик. А в вагоне этом по описи находится взрывчатка. Это уж, не говоря о том, что посторонним вообще по товарной станции ходить запрещено. Я привязал собаку, чтоб не порвала наглеца, подошел. Мужик, конечно, пьяный, попер на меня буром. Взял его на мельницу, уронил нежно, чтоб не покалечился. А он как заорет! Лежит и корчится, будто рожает.
Оказалось, в земле слегка торчал ржавый арматурный прут, его из-за травы не было видно, и он насадился на этот прут прямой кишкой. Разорвал себе все там, да и боль адская. Через пару месяцев на суд и то пришел в раскоряку. Меня до суда под подписку отпустили, и все в охране были уверены, что мне ничего не грозит. Собаку не спустил, хотя имел право, оружие не применял, хотя имел право. Знакомые хлопцы из НИИ так вообще подсчитали, что вероятность попадания в этого мужика метеорита больше, чем то, что случилось.
Тем ни менее, влепили пятерик. Отсидел четыре с половиной.
Это я вспоминаю только те отсидки, что случились при советской власти. Были и другие.
Но что-то мой маленький гость отошел от компьютера и хочет контакта. Допишу свою краткую биографию попозже. В ней много было непонятных случаев. Например, люди, мне неприятные, как-то начали умирать, стоило мне об этом мельком подумать. Или лебедь упал к моим ногам…
- Да, да, Левос, ой - извини, забыл, что секретное имя нельзя упоминать всуе, Лео, сейчас.
Потом допишу.