В свое время отец потратил немалую сумму на то, чтобы пригласить к нам в замок маэстро Гуччи. Матушка не переставала упрекать его, говоря, что за половину этих денег можно было выкупить часть леса, находящуюся в залоге у севильских ростовщиков. Но отец был непреклонен - по его мнению, хорошее образование сыновей было гораздо важнее какого-то там леса. И, хотя батюшка мой под образованием понимал прежде всего владение шпагой и вольтижировку, а не какие-то там латынь и греческий, я навсегда сохранил в своем сердце самую глубокую и искреннюю благодарность этому простому, но благородному человеку, настоящему идальго.
Хотя бы потому, что наука маэстро Гуччи не раз спасала мне жизнь, а латынь и греческий (которые, к слову, я все-таки выучил) - ни разу.
Как я уже упоминал, руки у Верзилы были чрезвычайно длинными, поэтому он все время держал меня на дистанции. Однако, используя хитрые итальянские приемы, я дважды достал его из четвертой позиции - один раз просто оцарапал запястье, а второй - распорол плащ у локтя и, кажется, задел мышцу. Во всяком случае, после этого прыти у него поубавилось, а рука, в которой он держал шпагу, стала подрагивать, как будто клинок ощутимо прибавил в весе.
Сам я по-прежнему вел себя очень осторожно, уходил от его прямых атак и не поддавался на примитивные хитрости, которые, возможно, сумели бы обмануть кого-то из более простодушных фехтовальщиков, но не ученика маэстро Гуччи.
В конце концов Верзила понял, что время работает против него. Рукав плаща у него пропитался кровью, алые капли пятнали усыпанный мукой пол. На мне же не было ни царапины и я по-прежнему был полон сил - тут весь секрет в правильном дыхании. Чем больше я его изматывал, тем больше он терял над собой контроль. Когда он, взревев, подхватил увесистый тюк с мукой и швырнул его мне в голову, я даже не особенно удивился.
Удивился я скорее тому, что тюк пролетел разделявшее нас расстояние очень быстро и сбил-таки меня с ног.
Если бы Верзила в тот момент метнул в меня шпагу или кинжал, мне наверняка пришел бы конец. Но он не решился выпустить оружие из рук и прыгнул ко мне, чтобы прикончить врукопашную. Это его и подвело.
Я увидел, как его огромная туша летит прямо на меня, заслоняя свет из маленького оконца, расположенного под самой крышей сарая. Клинок он благоразумно выставил перед собой, предполагая, что я могу сделать то же самое, и тут уж останется в живых тот, у кого руки длиннее. Но в ту секунду, когда я уже простился с жизнью, тускло блеснувшее лезвие пронзило воздух совсем рядом со мной и распороло мешок над моей головой. Мне на голову посыпалась белая пыль.
Этот болван просто поскользнулся. На полу было много муки, а она довольно скользкая. Верзила промахнулся всего на несколько дюймов, но этого оказалось достаточно, чтобы наша схватка закончилась.
Справедливости ради, должен признать, что я оказался не в состоянии достойно завершить наш поединок. Я был вдавлен в груду тюков тяжестью его тела и не мог даже пошевелиться. Но и противник мой не проявлял никаких признаков жизни - просто лежал на мне, не давая подняться. Потом конвульсивно дернулся, захрипел, и я почувствовал, что под ним растекается что-то горячее и липкое.
Это была кровь. Верзила напоролся на мою шпагу, точно так же, как несколькими минутами раньше Шрам налетел на его клинок. Заслуги моей в этом не было никакой - только благоприятное стечение обстоятельств. Я и шпагу-то не успел толком нацелить, но он был слишком большим, так что промахнуться было сложно.
Убедившись, что мой противник не дышит, я напряг все свои силы, чтобы сбросить его с себя. Получилось это не сразу, но через некоторое время мне все же удалось выбраться из-под тела Верзилы. Я был с ног до головы перемазан кровью и, честно говоря, порадовался, что нападение застало меня в постели. Если бы мерзавцы испортили мой новенький зеленый камзол, это наверняка расстроило бы моих почтенных родителей. Мы, как я уже упоминал, были небогаты, и означенный камзол служил мне единственной праздничной одеждой.
Стянув с себя залитую кровью рубашку, я обнаружил, что на меня пялится мой приятель Гонсало. Он проснулся - исключительно вовремя, надо заметить, - и сидел на куче пустых мешков, глядя на меня, как на ожившего покойника. С такой же смесью ужаса и недоверия в глазах.
- Диего, - пробормотал он, - что это с тобой?
- А что со мной? - Я брезгливо отшвырнул окровавленную тряпку в сторону. - Ничего особенного. На меня всего-навсего напали двое разбойников, имевших намерение зарезать меня спящим. Но, поскольку я сумел убить их прежде, это намерение не осуществилось. Вот и все, мой друг Гонсало.
- Разбойников? - ошеломленно проговорил этот любитель кислого вина. - Ты их… ты что, ранен, Диего?
- Не думаю, - ответил я небрежно. - Пустяки, царапина.
На плече у меня действительно алел неглубокий порез, полученный в самом начале схватки, когда Шрам пытался проткнуть мне горло. Другое дело, что Верзила перепачкал меня с ног до головы, и Гонсало вполне могло показаться, что я истекаю кровью.
Он, шатаясь, поднялся на ноги и бросился ко мне с явным стремлением подхватить меня, если я решу вдруг потерять сознание. Такого удовольствия я ему, естественно, не доставил.
- Разбуди Федерико, - велел я, отстраняя его властным жестом. - Найдите старика и заплатите ему за учиненный разгром. Затем отправьте кого-нибудь за альгвазилом, пусть разберется, что это за шваль.
- Заплатить? - возмутился Гонсало. - Да старый пень нам теперь до гроба должен за то, что у него на мельнице нас чуть не прирезали…
- Нас? - переспросил я. - Мне кажется, речь шла только обо мне. Если бы они хотели убить всех, вы, сони, сейчас разговаривали бы не со мной, а с апостолом Петром.
О том, куда послал бы моих приятелей добрый апостол, я предпочел из вежливости умолчать.
На лице Гонсало отразилось не свойственное ему выражение мучительного усилия - он думал.
- Диего, а зачем этим мерзавцам понадобился именно ты?
- Хотел бы я знать, - ответил я честно.
Наемные убийцы никогда не нападают просто так. Как правило, прежде им должны заплатить и назвать имя жертвы. Значит, можно предположить, что кто-то не любит меня так сильно, что готов даже раскошелиться, лишь бы вычеркнуть имя Диего Гарсия де Алькорон из списков живущих на этой земле.
И теперь, когда непосредственная опасность миновала и у меня выдалась минутка, чтобы осмыслить произошедшее, меня занимал один-единственный вопрос.
Кто?
Глава третья
Комната с белым потолком
- Я ухожу от тебя, - сказала Оксана. - Подай шампунь, пожалуйста.
Она лежала в ванне, скрытая белой горой пушистой пены. Ванна была маленькая, как и вся моя квартира-маломерка, и Оксана, девушка довольно крупная, умещалась в ней, только подтянув колени к животу. В этом месте пенистая гора вздымалась особенно высоко.
Я молча подал ей шампунь. Из-под пузырящейся искристой шапки вынырнула полная белая рука, схватила флакон и утянула его в пенные глубины.
- Ты же не будешь делать глупостей, правда? - спросила Оксана почти жалобно. - Я могла бы тебе вообще ничего не говорить, уйти, пока тебя нет дома, но я хотела, чтобы все было по-честному.
Я не нашелся, что ответить. Последние два дня я почти безвылазно сидел в квартире, один раз только выходил в магазин. За те двадцать минут, что я отсутствовал, она вряд ли успела бы собрать даже свою косметичку.
- Почему ты молчишь? - Теперь в ее голосе звучало раздражение. - Ты задумал что-то ужасное, да? Предупреждаю: если ты собрался кинуть в ванну фен, то я его спрятала.
Недели две назад мы с ней посмотрели американский боевик, в котором наемный убийца расправлялся таким образом с неугодными свидетелями - выжидал, пока жертва решит принять ванну, и бросал в воду включенный в розетку фен. Оксану чрезвычайно впечатлила эта картина, хотя я сомневался, что в реальной жизни дело зайдет дальше обыкновенного короткого замыкания.
- Денис! - Она уже почти кричала. - Почему ты молчишь? Тебе что, все равно?
Отличный вопрос. Было ли мне все равно? Наверное, нет. Да точно нет. Оксана была неплохой девушкой, не слишком умной, но не злой и не подлой. А это в наше время значит немало. Мой школьный приятель Стас, которого подруга кинула на семь тонн зеленых, а потом сдала чеченским бандитам, наверняка бы со мной согласился.
- Нет, - сказал я наконец. - Но ты ведь уже все решила, так зачем зря тратить время?
- Не знаю, - протянула Оксана, - ты мог бы попробовать меня уговорить, чтобы я осталась…
- И ты бы осталась?
- Нет, - она вздохнула, и от белой горы отделилось несколько радужных пузырьков, - но мне было бы приятно.
Не в первый раз я пожалел о том, что не курю. У курильщиков в таких ситуациях масса преимуществ - можно медленно извлекать пачку из кармана, вытаскивать из нее сигарету, щелкать зажигалкой, затягиваться - словом, совершать множество движений, маскирующих твои истинные чувства. Но это все не для меня: перед армией я активно занимался подводным плаванием, не вылезал из морского клуба "Волна" при МАИ, за пять лет объездил все побережья страны - от Белого моря до Камчатки. А курить в клубе считалось дурным тоном. Так что мне пришлось просто скрестить руки на груди и прислониться к исцарапанному боку старой стиральной машинки.
- Ты только не обижайся, - попросила Оксана, - ты хороший парень, но…
- Можешь не продолжать, - сказал я, - все и так понятно.
- Мы слишком разные, - неуверенно проговорила она.
Ну да, разные. Меня всегда удивляло, как можно целыми днями валяться на диване, смотреть идиотские мексиканские мыльные оперы и есть консервированные ананасы. Кто-то ей сказал, что ананас сжигает в организме жир. С тех пор Оксана просто помешалась на ананасах, а поскольку натуральные были нам не по карману, ежедневно опустошала по две-три банки ананасных ломтиков в сиропе. И при этом удивлялась, почему это ей никак не удается похудеть. Я пытался объяснить ей, что в одном только сиропе калорий больше, чем в куске шоколадного торта, но куда там.
- И потом, мне надоело это безденежье! Ты даже на работу нормальную устроиться не можешь, только и делаешь, что бомбишь на своей тачке! На бензин больше уходит, чем ты зарабатываешь! А девушке, между прочим, нужны деньги, чтобы всегда хорошо выглядеть. Знаешь, сколько сейчас стоит приличная тушь?
Что ж, вот с этого и надо было начинать.
- Нормальная причина, - сказал я. - Гораздо лучше, чем первая.
- Какая - первая? - удивилась она.
- Ну, что мы разные. Все люди разные, если уж на то пошло.
Несколько секунд ушло на обдумывание этой информации.
- Ага, ты хочешь сказать, что я ухожу из-за денег?
- Я хочу?
- Ты всегда вывернешь все так, как тебе выгодно!
Конечно, она себя накручивала. И совершенно зря, между прочим, - с деньгами у нас действительно было плохо. Нормальную работу найти не удавалось, а жгучего желания сторожить дорогие машины на автостоянке или втюхивать доверчивым согражданам продукцию "Гербалайф" у меня не возникало. Спасибо отцу, антикварная наша "Волга", купленная им еще в семьдесят лохматом году на заработанные на Кубе боны, по-прежнему бегала, как новенькая.
- …ты даже не слушаешь, что я говорю!
Голос Оксаны вернул меня к реальности. Она уже не сидела в ванне - стояла, уперев руки в бедра, и пена клочьями сползала с нее, плюхаясь в воду. В целом вся картина напоминала классический сюжет "рождение Афродиты из морской пены", только Афродита, как мне кажется, была более стройной и не такой злой.
- Давай не будем ругаться, - попросил я. - Ты решила уйти - уходи. Совершенно не обязательно делать это со скандалом.
Конечно, мне следовало быть тверже и при этих словах выйти из ванной. Потому что только идиот бы не понял - она с самого начала настроилась на ссору. И избежать ее можно было только одним способом - прекратить разговор. Почему я этого не сделал? Возможно, потому, что смотреть на голую Оксану мне было по-прежнему приятно, и она это, разумеется, прекрасно знала. Девушки, даже не очень умные, отлично разбираются в таких вещах.
В конце концов мы все-таки поругались. И продолжали ругаться, пока Оксана в одних трусиках бегала по квартире, собирая свои вещи. Она кричала на меня каким-то визгливым голосом, а я отвечал ей, стараясь говорить спокойно, но чувствуя, как внутри у меня все дрожит от желания заорать в ответ. А потом зазвонил телефон и Оксана, схватив трубку, сказала совершенно другим тоном:
- Да, я уже почти готова, подожди еще пять минут.
И посмотрела на меня с вызовом. Мне вдруг стало смешно: я вспомнил, как мы познакомились. Это случилось полгода назад, в июне, поздно вечером. Оксана с подружкой голосовали у метро "Новогиреево", пытаясь поймать машину до Реутова. Денег у них было мало, поэтому везти их никто особенно не торопился. А для меня тот день складывался вполне удачно: я целый день катал по Москве какого-то делового парня, у которого было назначено несколько встреч в разных концах города - то на проспекте Вернадского, то на "Водном стадионе", то на Пречистенке, - и заработал столько, что можно было до конца недели не думать о деньгах. Мне стало жаль двух девчонок, которым шустрые азеры, промышляющие извозом у метро, предлагали доехать "за так", и я повез их в Реутов. Сначала мы высадили подругу, и Оксана пересела ко мне на переднее сиденье, показывая дорогу. Мы заехали в тихий зеленый двор (ну, то есть я предполагаю, что он был зеленый, - на самом деле была уже ночь и деревья скорее угадывались в темноте) старого четырехэтажного дома, и там она протянула мне две мятые бумажки. Я покачал головой - я еще в пути решил, что не возьму с них денег. Когда удача улыбается тебе, нельзя быть жадным, иначе в следующий раз она улыбнется кому-нибудь другому.
Воцарилось неловкое молчание. Оксана была в коротенькой джинсовой юбке, и я старался не смотреть на ее соблазнительно круглые коленки.
- Хотите пива? - спросила она неожиданно. - Или вы торопитесь?
Июнь был жарким, а ночь - душной и безветренной. Я подумал о том, что бутылка холодного пива пришлась бы очень кстати, и не стал отказываться.
Мы доехали до ночного ларька и купили две пластиковые бутылки пива "Монарх". Холодным его назвать мог разве что обитатель экватора, но и теплым оно все-таки не было. В итоге мы просидели на лавочке перед Оксаниным подъездом до пяти утра, болтая о всяких пустяках. На следующий день я позвонил ей и предсказуемо пригласил сходить в кино. А спустя две недели она переехала ко мне в Кузьминки.
Тогда она была совсем другой - веселой, заводной девчонкой, с которой было хорошо в постели и легко в любой компании. Ссориться мы стали гораздо позже, осенью, когда начались проблемы у моей сестры Насти. Сестра заканчивала школу и собиралась поступать на юридический. Понадобились деньги на репетиторов, причем по каждому из профильных предметов, поскольку успехами в учебе Настя похвастаться не могла. Денег требовалось много, и это сразу же сказалось на нашем и без того довольно тощем бюджете. А потом случилась история с Русланом, и мы поругались уже всерьез.
Мой одноклассник Руслан, как и многие из моих школьных друзей, после армии ушел в криминал, или, как было принято выражаться в его кругу, "в мафию". Ездил на подержанной "бэхе", носил "Адидас" с тремя полосками, таскал с собой тяжелый пистолет ТТ и время от времени устраивал шумные потасовки в любимом заведении южнопортовых бандитов - баре "Тюльпан". При всем этом он был нормальным парнем, из которого при других условиях вполне мог бы получиться толковый инженер - в разных там железках он разбирался бесподобно. В конце октября, когда наши с Оксаной ссоры приобрели удручающе постоянный характер, Руслан позвонил мне и предложил "срубить деньжат по-быстрому".
От меня требовалось подъехать на своей машине в район Марьина Роща и постоять, не выключая мотора, в одном из переулков. За это Руслан сулил мне пятьсот баксов - примерно столько я зарабатывал за две недели обычного извоза.
Внутренний голос шептал мне, что за простое ожидание в машине столько денег не платят, и, разумеется, был прав. Полчаса я скучал за рулем, прикидывая, сколько бензина сожрет работающий вхолостую мотор, а потом где-то совсем рядом загрохотали выстрелы, и мне стало не до скуки. Из-за угла выскочили трое парней в спортивных костюмах, у одного в руках была большая набитая чем-то сумка, у двух других - пистолеты. Я едва не газанул с места, но вовремя узнал в одном из них Руслана.
С треском распахнув дверцы "Волги", парни прыгнули в машину - двое на заднее сиденье, Руслан рядом со мной.
- Гони! - крикнул он незнакомым, срывающимся голосом.
Я не заставил просить себя дважды. "Волга", как выпущенное из пушки ядро, вылетела из переулка и понеслась в сторону Шереметьевской улицы - маршрут я от нечего делать прикинул заранее, еще не зная, что придется спасаться бегством.
- Не туда! - выругавшись, рявкнул Руслан. - Во дворы надо уходить - на трассе они нас с полпинка догонят!
За нами с ревом несся белый "Ниссан Максима". Обычную "Волгу" японец догнал бы без труда, но отцовская "Волга" была необычной. На ней стоял двигатель ЗМЗ-13 мощностью в сто девяносто пять лошадей, и соревноваться с таким движком даже трехлитровому мотору "Максимы" было не под силу. Поэтому я отмахнулся от Руслана и вылетел на Шереметьевскую.
Как я и предполагал, "Ниссан" довольно быстро начал отставать. Когда расстояние между нами увеличилось до ста метров, из окна белой машины полыхнуло пламя.
Впоследствии мне нередко приходилось выступать в роли живой мишени - в меня стреляли из многих разновидностей огнестрельного оружия, включая минометы, - но в первый раз это ощущение трудно даже с чем-то сравнить. Я почувствовал себя очень большим, моя спина стала такой широкой, что, казалось, заняла собой все пространство салона. Одновременно перед глазами промелькнули живописные кадры из голливудских боевиков - залитые кровью затылки, заляпанное мозгами ветровое стекло, развороченное автоматной очередью тело водителя, навалившееся на руль. Гораздо позже я узнал, что прицельно выстрелить с такого расстояния из несущейся на огромной скорости машины невозможно - и наши преследователи открыли огонь не потому, что надеялись подстрелить кого-то из нас, а просто от досады. Но тогда мне было не до рассуждений.
Я на предельной скорости долетел до Звездного бульвара, свернул на него, описав широкую дугу, и ушел на улицу Годовикова. Места эти я знал хорошо - после того как отец вернулся с Кубы, нам дали большую трехкомнатную квартиру на проспекте Мира, около метро "Щербаковская". Когда я вернулся из армии, мама разменяла просторную трешку на двухкомнатную в Медведкове - для себя и Насти - и однокомнатную в Кузьминках - для меня. Но так или иначе, я прожил в этом районе почти десять лет.
"Ниссан" безнадежно отстал, но я не сбрасывал скорость. Вылетев на проспект, я внаглую развернулся через две сплошные и помчался в направлении ВДНХ. Не доезжая гостиницы "Космос", повернул направо и через несколько минут был уже в Сокольниках.
- Ну ты гонщик, - сказал Руслан одобрительно. - Шумахер отдыхает!
Я не ответил. Моя правая нога, та, которой я только что изо всех сил выжимал педаль газа, дрожала так, словно через нее пропускали электрический разряд.