Откуда ни возьмись, над ним появились мухи. Я выстрелил в него еще дважды и зашагал к машине.
Солнце поднималось над прерией, и небо осветилось. Точно занавес подняли.
Да только поспешили – сцена еще не была готова к тому, чтобы предстать перед жадными взглядами скучающих зрителей. Дощатые декорации, изображающие то лес, то дом, то скирды сена, оборачиваются к залу деревянными задниками; софиты частью выключены, частью светят по углам сцены, не освещая ничего, кроме входа за кулисы; рабочие сцены в темно-синих фартуках выносят столы и стулья и недоуменно поворачивают головы, услышав раздающиеся в зале возгласы.
Занавес поднялся, но ни одного из действующих лиц пьесы еще нет там, где ему полагается быть.
Двое вампиров, мужчина и женщина, перепуганные полицейской облавой, таились где-то в темном заброшенном подвале или на одном из этажей какого-нибудь строящегося дома. Голодные до колик, до бешенства, они все же не решались показаться на улице, где каждый был им пищей, но каждый был и врагом.
Голод и бешенство боролись в них со звериным чутьем, предупреждавшим об опасности. И когда голод победит, их уже нельзя будет остановить.
Жители деревни, которую сровняли с землей священники, самую память о ней вытравив из бескрайней прерии, – эти люди брели теперь по длинной дороге вслед за нашим автомобилем, и не было у них более ни дома, ни имени, ни судьбы.
Человек, который видел двоих вампиров и мог бы узнать их среди миллионов и миллионов жителей огромного города, теперь валялся где-то пьяный и дрожащий, и единственное, чего он желал, – это забыть то, что знал теперь только он один.
Солнце поднималось слишком быстро – оттого, наверное, что ничего не знало о человеческих делах и ничего не хотело знать.
Ночь кончилась, но она продолжалась для двух обезумевших от крови тварей. А это значило, что ночь вампиров будет продолжаться и для многих других.
Длинные пальцы Франсуаз небрежно лежали на темном колесе руля. Маленький мальчик, которого она усадила мне на колени, давно уснул, обхватив меня руками и ногами так крепко, что можно было подумать, что он осьминог.
Люди брели по дороге, выстроившись по трое, как велела им Франсуаз. В их глазах по-прежнему стыла усталость, но отчаяния в них уже не было. Ее сменила надежда и сильное, нетерпеливое желание поскорее осуществить ее.
Острые серые глаза моей партнерши время от времени устремлялись на зеркальце заднего вида. Девушка внимательно следила за тем, что происходит с ее паствой, не отстал ли кто, не упал ли, лишившись последних сил.
Ребенок завозился у меня на коленях, и мне пришлось усадить его поудобнее.
– Скоро будет дорога получше. Франсуаз еще больше снизила скорость, чтобы двигавшиеся за машиной люди могли идти помедленнее.
– Нам будет трудно найти помощь, – сказал я. – Люди ненавидят вампиров. Франсуаз выругалась:
– Людям необходимо научиться с уважением относиться к тем, кто их окружает. У тебя точно нет никого в Туррау?
– Прости, любимая, – отвечал я, – я не властелин мира. Я всего лишь принадлежу к клану "бриллиантовых королей".
Солнце поднималось, лаская лучами желтую полосу прерии. Измученные люди не могли идти быстро, а значит, не достигли бы Туррау раньше, чем через пять-шесть часов.
Они нуждались в медицинской помощи, в современных лекарствах, в доброжелательном отношении.
Впереди у них был город, в котором все ненавидели их, боялись и хотели убить.
– Они не дойдут до города, – сказал я. – Они слишком вымотаны.
– Знаю, – со злостью буркнула Франсуаз.
Широкая дорога, ведущая к Туррау, вынырнула из каменистой прерии, точно отхлынули морские волны, обнажив полосу пляжа.
Я обернулся и посмотрел на медленно бредущих крестьян.
– Останови машину, – приказал я.
– Что? – спросила девушка.
– Останови.
Я вылез из машины, осторожно пересадив спящего мальчика на сиденье. Мои часы показывали двадцать одну минуту шестого. Если я еще не разучился считать, мы оказались здесь вовремя.
Люди продолжали идти. Они обступали машину, хватаясь за нее серыми искусанными пальцами. Они заглядывали внутрь, пытаясь встретиться глазами с девушкой. Ожидание и надежда были написаны на их лицах.
– Мы уже дошли? – спрашивали они. – Как хорошо. Мы устали, мы не смогли бы дальше идти. Можно, нас теперь накормят?
Они трогали мою одежду, робко, боязливо. Я встретился взглядом со сгорбленным седым крестьянином, и его глаза зажглись радостью от того, что я обратил на него внимание.
– Что ты собрался делать, Майкл? – спросила Франсуаз по-эльфийски.
– Эти люди не могут идти пешком, – ответил я. – Значит, нам нужна машина.
Франсуаз презрительно взглянула на меня:
– И где ты ее возьмешь, герой?
Я повысил голос и перешел на харранский.
– Машина, – сказал я. – Сейчас мы покатаемся.
– Машина, машина, – загомонили крестьяне. – Как мы устали идти. Дальше мы поедем на машине.
Человек, с которым я встретился взглядом, теперь несмело дергал меня за рукав пиджака.
Я повернулся к нему, и он спросил:
– А где машина?
– Какого черта ты делаешь, Майкл? – сердито спросила Франсуаз. – Ты щелкнешь пальцами, и здесь появится автобус? Не будь кретином.
– Мне не нужно ничем щелкать, – ответил я.
Синеватая дымка вдали заклубилась и раздвинулась. Далеко впереди, там, где горизонт скрывал за собой каменистые просторы прерии, колебался и дрожал воздух.
– Что за черт? – недоверчиво воскликнула Франсуаз.
Я пошел вперед по дороге.
Воздух продолжал колебаться, не давая рассмотреть очертания того, что двигалось по широкой дороге. Я шел вперед неторопливо, с каждым шагом приближаясь к загадочной линии горизонта. Я не спешил.
Люди поворачивали головы и смотрели туда, где сквозь утренний воздух пробивался огромный рейсовый автобус.
– Какого черта, – едва слышно пробормотала Франсуаз. – Откуда он здесь взялся?
Я шел по середине дороги, отфутболивая попадавшиеся под ноги камешки.
– Машина, машина, – переговаривались крестьяне. – Сейчас мы поедем на машине.
Я остановился и поднял руку. Я не знал, будет ли этого достаточно, поэтому стал прямо на пути автомашины.
Водитель автобуса, удивленно выглядывавший в окно, нажал на тормоз. Его загорелое лицо блестело от пота, хотя в пустыне было еще холодно.
Я убедился, что автобус останавливается, и пошел к нему, не ускоряя шага.
– Что-то случилось, сеньор? – обеспокоенно спросил шофер, открывая дверцу.
Я вошел внутрь.
Здесь было жарко – жарче, чем в пустыне; я насчитал около тридцати человек, сидевших на жестких сиденьях. Птицы высовывали головы из плетеных корзин, слышалось визжание свиней. Люди наклонялись и вытягивали шеи, стремясь узнать, что случилось.
Я бросил взгляд на документы, укрепленные на приборной панели.
– Транспортное агентство Туррау, – прочитал я. – Если я правильно помню, автобус принадлежит вам, сеньор?
– Да. – В голосе шофера слышалось беспокойство. – Я – хороший водитель. У меня никогда не было проблем с моим автобусом.
– Это хорошо, – сказал я. – Сколько он стоит?
Шофер посмотрел на меня, на сей раз с опаской. Однако хороший костюм всегда производит на людей благоприятное впечатление. Тогда, прежде чем начать вскрывать асфальт, я снял пиджак, и теперь мог носить его поверх испачканной и порвавшейся рубашки.
Водитель ответил; он полагал, что от богато одетого темного эльфа скорее стоит ожидать хороших чаевых, нежели подвоха.
– Хорошо, – согласился я. – Я покупаю автобус.
– Что? – спросил шофер.
Я вынул бумажник и отсчитал необходимую сумму.
– Здесь в два раза больше, – сказал я. – За то, что машина станет моей немедленно.
Зеленые прямоугольнички динаров в моих руках приковали к себе его взгляд. Я понимал, что водитель завысил сумму и на эти деньги сможет купить себе три таких же автобуса.
– Но как же пассажиры? – волнуясь, спросил он. Ответ, которого он от меня ждал, был: "Черт с ними, с пассажирами".
– Следующий рейс через полтора часа? – уточнил я.
– Да.
Я повысил голос:
– Кто из вас спешит в город так сильно, чтобы отказаться от сотни динаров?
Наверное, это был единственный рейс на этой дороге, когда пассажиры получали деньги за то, что выходили из автобуса.
Я сел за руль и кивнул стоявшему на обочине водителю.
– Сеньор, – заволновался он, – а вам не нужен еще автобус? У моею брата есть Я усмехнулся и поехал вперед.
– Только не говори, что захватил с собой расписание автобусов, – фыркнула Франсуаз.
– Когда я отправляюсь в пустыню, – ответил я, – где нет такси, отелей и даже не продают гамбургеры, я всегда предварительно узнаю, как смогу оттуда вернуться.
Девушка скривила губы, передразнивая меня.
Дорога входила в узкую щель, бледневшую между камнями пустыни и колесами нашего автомобиля, и оставалась где-то за нашей спиной.
Солнце уже успело подвесить свой круг в вышине небосклона, и свет стекал с него, как стекают капли дождя с подвешенной на крюк намокшей шляпы.
Изнемогшие от долгой дороги, жители разоренной деревеньки спали, устроившись на жестких сиденьях. На их лицах теплилась безмятежность, основанная на безграничной уверенности – чувства, которыми сломленные и потерявшие было всякую надежду люди нередко Готовы одарить каждого, кто предложит им в обмен надежду, порой так поспешно.
Теперь мне и моей партнерше предстояло оправдать безграничное доверие, которую питали к нам эти обессилевшие люди. Они поверилив наше всемогущество. Ответственность тяжелым грузом давила мне на плечи, давила сильнее, чем мне хотелось это показать.
Нет ничего проще, чем щелкнуть пальцами и совершить небольшое чудо; но никто, кроме чародея, не знает, как сложно подготовить его.
Я не пустил Франсуаз за руль автобуса, разрешив ей занять место поблизости.
– Не смей и думать об этом, – зло прошипела девушка.
Усевшись, она обнаружила, что ей будет неудобно закидывать ногу за ногу, и это разозлило ее еще больше.
– О чем? – спросил я.
– Ты знаешь о чем. Ее серые глаза сузились.
– Я вижу, как у тебя губы сжаты. Я обещала помочь этим людям, а не ты. Ты не должен чувствовать себя в ответе за них.
– Я в ответе за тебя.
– Черт.
Она сердито обернулась, не следит ли кто-нибудь из крестьян за нашим разговором.
– Я же знаю, как ты ненавидишь ответственность и обязательства. И я не собираюсь тебе их навязывать. Я пожал плечами.
– В тот день, когда я тебя увидел, я стал твоей собственностью.
Я подал автобус вправо, чтобы пропустить грузовик, двигавшийся по самой середине дороги.
– И теперь я занимаюсь лишь тем, что удовлетворяю твои капризы.
– Ты гадкий и мерзкий подхалим, – сказала Франсуаз.
Она помолчала, глядя на дорогу. Потом повернулась ко мне.
– Сколько ты отдал за автобус? Я отмахнулся.
– Пустяки, кэнди. За эти деньги я всего-навсего мог бы купить пару породистых скаковых лошадей. Будем надеяться, что это племенной автобус.
– Я верну тебе деньги.
– Поцелуй меня, и мы будем в расчете.
– Не делай так больше ради меня, – сказала она.
– А ради кого мне что-то делать? – спросил я. Она улыбнулась, но так, чтобы я этого не видел.
– Мне кажется, они все заснули. – Франсуаз расправила плечи и сладко потянулась.
– Ты тоже можешь вздремнуть, – сказал я. – Нам еще долго ехать до города.
– Вот еще. – Она помолчала. – А что мы станем делать в городе? Может быть, ты наконец скажешь, что ты придумал? Или мне стукнуть тебя об руль?
Я бросил взгляд на часы.
– Тебе придется подождать еще пару минут, кэнди. Девушка дернула уголком губ.
– Майкл, – угрожающе сказала она.
– Хорошо, – согласился я. – Попробуй догадаться.
– Не смей играть со мной.
– Домашних животных заводят, чтобы с ними играть, Френки. Подумай. У нас есть полтора десятка человек, которым нужна помощь. В городе, куда мы их везем, их с радостью сожгут на костре, разложенном на площади Республики. Итак?
– Ты хочешь перевезти их через границу?
– Ты умная девочка.
Я вновь сверился с часами.
– Поэтому я разрешу тебе достать телефончик и понажимать кнопочки. Сможешь найти в памяти номер генерала Доусона?
– Командующего военно-морской базой эльфов на границе с Аспоникой?
– Именно.
– Хочешь, чтобы нам дали эскорт из трех эльфийских миноносцев, Майкл?
– Всего лишь транспортный вертолет для перевозки раненых. После того, как мы помогли его дочери, связавшейся с порнобизнесом, думаю, генерал не откажет нам в подобной просьбе.
– Ты хитрый интриган.
– Стараюсь. Звони.
Франсуаз начала набирать номер.
– Думаешь, власти Аспоники позволят пересечь границу военному вертолету?
Я усмехнулся и, не удержавшись, потрепал ее по щеке.
– В этом-то вся и прелесть, Френки. На боках транспортных военных вертолетов эльфов, предназначенных для перевозки раненых, находится вовсе не символика армии.
– А чего же? – недоверчиво спросила она.
– Красного Креста. А для него границы открыты.
– Где ты научился так мошенничать?
– У тебя. Пусть приземлятся в том же аэропорту, где мы оставили самолет. А теперь можешь сказать, как ты мною восхищаешься.
– Тебе долго придется ждать.
Частный аэропорт располагался в пригороде Туррау. Здесь, всего в нескольких милях от океанского берега, яркая зелень и шелестящие кроны деревьев пытаются заставить человека забыть, что он стоит у границ пустыни.
Серая каменная поверхность стены, подобная дыму затухающего костра, вырастала из потрескавшейся земли. Она ловила неверные поцелуи солнечных лучей, и свет терялся в глубоких трещинах, ручейками прорезавших камень.
Контрольная вышка поднималась над стеной далеко впереди; белый спортивный самолет заходил на посадку, широкими крыльями альбатроса пытаясь ухватить в воздухе солнечный свет и не дать ему пролиться на бетонную полосу аэродрома.
Высокие ворота были закрыты; металл начинал прогреваться, впитывая в себя тепло. Блестящая панель переговорного устройства играла, подхватывая лучи и отбрасывая их бликами в сторону океана.
– Для чего они обносят частные аэропорты стенами, Френки? – спросил я.
– Может, они хотят запереть самолеты и не знают, что те умеют летать, – проговорила Франсуаз.
Я опустил боковое стекло, но этого оказалось недостаточно. Переговорная панель, при помощи которой я только и мог связаться с администрацией аэропорта и обеспечить нам проезд внутрь, находилась чересчур низко, и я до нее не дотягивался.
– Ни один кретин не приезжает сюда на автобусе, – прокомментировала Франсуаз. – Тебе придется спешиться, герой.
Она проследила за тем, как я спускаюсь, на ее пухлых губках появилась довольная улыбка.
– Транспортный вертолет уже прибыл. – Я вернулся в кабину и стал ждать, пока откроются ворота.
– Я не глухая, бэйби.
Створки раздвигались, словно цветные стеклышки калейдоскопа.
– Через полчаса, – сказал я, – мы прибудем в город Дроу.
Франсуаз выпрыгнула на прокаленный солнцем бетон и приложила руку козырьком к глазам.
Серо-зеленая массивная птица транспортного вертолета, все еще взмахивая широкими, вздрагивающими лопастями, стояла на взлетной полосе.
Пилот компании "Амбрустер Даймондз", управлявший нашим самолетом, поспешил ко мне, на бегу придерживая фуражку.
– Самолет ждет вас, мистер Амбрустер, – доложил он. – Эти люди прибыли полчаса назад.
– Хорошо, Патрик, – сказал я. – Будьте готовы к взлету. Мы полетим на вертолете, станете нас сопровождать.
– Да, сэр.
Франсуаз осматривала аэропорт, пристально и настороженно.
– Боишься засады, кэнди? – усмехнулся я, прикоснувшись к ее бедру.
Франсуаз бросила быстрый взгляд на тех, что все еще продолжал дремать в салоне автобуса.
– Здесь их ненавидят, Майкл, – сказала она.
– За стеной – может быть, – отвечал я. – Но это частный аэродром. В его пределах любят всех, кто хорошо платит.
Френки не нашла что возразить и выразила свое несогласие тем, что наступила мне на ногу.
Человек в военной форме выпрыгнул из вертолета и направился к нам.
– Солдатики держат машину под парами, – заметил я. _ Это хорошо. Значит, мы сможем отправляться.
Человек подошел ко мне и протянул руку.
– Полковник Биллингс, – сказал я, – не ожидал встретить вас здесь.
Он крепко пожал мне руку.
– Я должен был полететь сам, – сказал он. – После того что вы сделали для мисс Доусон, мы все ваши должники.
Он говорил искренне, хотя, пожалуй, обманывал сам себя.
Биллингс не подал руки моей партнерше и вообще сделал вид, будто не замечает ее. Я не стал его винить, хотя Франсуаз не меньше моего сделала для того, чтобы положить конец порнографической карьере малютки Доусон.
После знакомства с моей партнершей миссис Биллингс перестала заниматься сексом со своим мужем. Через пару месяцев она ушла от него к другой женщине.
Иногда достаточно небольшого толчка.
– Я взял с собой шестерых надежных ребят, – продолжал Биллингс. – Они помогут устроить ваших людей в вертолете и не станут потом болтать об этом.
– Это хорошо, – сказал я.
– Ладно, ребята. – Полковник Биллингс повысил голос. – За работу.
Он обратился ко мне:
– Только теперь я понял, как засиделся на этой базе, мистер Амбрустер. Я уже давно не принимал участия в спасательных операциях.
Я кивнул.
Автобус стоял настолько близко к вертолету, насколько это было возможно, не мешая взлету. Франсуаз вошла внутрь и вынесла на руках маленького мальчика. Девушка подняла его так бережно, что он не проснулся, только его слабые ручонки цепко обхватили мою партнершу, словно во сне он только и ждал, когда кто-нибудь возьмет его на руки.
– Давайте, ребята, – говорил Биллингс – Побыстрее.
Солдаты выводили из автобуса проснувшихся крестьян и помогали им добраться до вертолета. Люди шли нерешительно; они осматривались вокруг, пытаясь понять, где они и каким чудом здесь оказались Я стоял, сложив руки на груди, и озабоченно наблюдал за этим.
Все шло слишком гладко, и у нас имелось очень мало шансов на то, чтобы так же гладко завершить это дело.
– Беспокоитесь, мистер Амбрустер? – спросил полковник.
– До тех пор, пока мы не окажемся на эльфийской территории, – ответил я, – я буду беспокоиться.
– Разумно, – ответил он.
Человек в цветной рубашке с двумя расстегнутыми верхними пуговицами появился из здания аэропорта.
Френки повернулась, взгляд ее серых глаз устремился на него.
– Кто это? – спросил полковник.
Я не ответил; я посмотрел, как солдаты переводят людей, одного за другим, из автобуса в транспортный вертолет.
Оставалось еще примерно половина.
– Кто это? – Голос Биллингса звучал резче.
– Управляющий аэропорта, – ответил я.
– Это плохо?