- Ничего подобного раньше не слышал, но, с другой стороны, я такого насмотрелся за последнее время, чему никогда бы не поверил в Элвритсхолле. Я думал, они живут в основном в больших городах или в лугах с тритингами.
Бинабик поднял руку и похлопал паренька маленькой рукой.
- И меня обучали так, хотя многие из них проживают за пределами равнины, в пустынных степях на востоке.
После того как они проехали еще немного, Слудиг снова спешился, чтобы поискать следы обитаемого жилья. Он вернулся, качая головой, и обратился к Врену. Карие глаза ребенка не мигая смотрели на него.
- Где ты живешь? - спросил риммерсман.
- Со Схоуди, - последовал ответ.
- Это далеко? - спросил Бинабик. Мальчик пожал плечами. - Где твои родители? - Жест повторился.
Тролль обернулся к товарищам.
- Схоуди - имя его матери. Или, с вероятностью, так именовывают какой-то городок около Тринсаби. Вполне возможно также, что он потерял себя от кочевого табора, хотя эти дороги, я имею уверенность, даже в лучшие времена использовались мало. Как мог он жить долго в суровых условиях такой зимы, как эта?.. - Он пожал плечами, очень похоже на жест мальчика.
- Он останется с нами? - спросил Саймон. Слудиг раздраженно фыркнул, но ничего не сказал. Саймон сердито обернулся к риммерсману. - Мы же не можем бросить его здесь умирать!
Бинабик успокаивающе помахал рукой.
- Нет, не питай страха. Так или иначе, я предполагаю, здесь живет не только один Врен.
Слудиг согласился:
- Тролль прав. Здесь кто-то должен жить. Все равно, брать с собой ребенка нелепо.
- Это же самое очень недавно говорили о Саймоне, - тихо заметил Бинабик. - Но я согласен с твоим первым утверждением. Мы имеем должность отыскивать его дом.
- Он может пока ехать со мной, - сказал Саймон. Риммерсман сделал недовольную гримасу, но передал ему несопротивляющегося ребенка. Саймон обернул его плащом, как это делал Слудиг.
- Спи, Врен, - прошептал он. Ветер выл в разрушенных домах. - Ты теперь у друзей. Мы отвезем тебя домой.
Мальчик пристально взглянул на него, серьезный, как служка при торжественной церковной церемонии. Маленькая рука выскользнула из-под одежды, чтобы похлопать Домой по спине. Врен прислонился к нему своим тощим телом, и Саймон взял вожжи в одну руку, чтобы другой поддерживать мальчика. Он показался себе очень старым и ответственным.
Стану ли я когда-нибудь отцом? - думал он, пока они скакали в сгущающейся мгле. Будут ли у меня сыновья? Дочери?
У всех людей, кажется, отцы погибли: отец Бинабика - в снежном обвале, у принца Джошуа - от старости, у помощника свечника Джеремии, насколько помнил Саймон, отца унесла чахотка; отца Мириамели можно считать все равно что погибшим. Он подумал о собственном отце, утонувшем еще до его рождения. Неужели это удел всех отцов, как у кошек и собак: сотворить детей и исчезнуть?
- Слудиг? - окликнул он. - У тебя есть отец?
Риммерсман обернулся, на лице его проступило раздражение.
- Что ты имеешь в виду, парень?
- Я имею в виду, жив ли он.
- Насколько мне известно. - Риммерсман фыркнул. - Мне до него и дела нет. Мне наплевать на старого хрыча, будь он хоть в аду. - Он снова повернулся к заснеженной дороге.
Я буду не таким отцом, решил Саймон, крепче прижимая к себе ребенка. Врен зашевелился под его плащом. Я останусь со своим сыном. У нас будет дом, и я никуда не уеду.
Но кто будет матерью? Ряд смутных образов, случайных, как снежинки, мелькнул перед мысленным взором: Мириамель, недоступная на балконе своей башни в Хейхолте, служанка Эфсеба, сердитая старая Рейчел и леди Воршева с ее недружелюбным взглядом.
А где будет у него дом? Он оглядел беспредельную белую пустыню вокруг и приближающийся призрачный Альдхортский лес. Как можно надеяться на постоянное жилье в этом безумном мире? Обещать это ребенку было бы ложью. Дом? Найти бы ночлег, защищенный от ветра!
От его горького смеха Врен заерзал; Саймон плотнее запахнул плащ.
Приблизившись к восточной окраине Гринсаби, они так и не встретили ни одной живой души. Не заметили они и следов недавнего пребывания людей. Они еще раз расспросили Врена, но не смогли выудить ничего, кроме имени Схоуди.
- Схоуди твой отец? - спросил Саймон.
- Это женское имя, - заявил Слудиг, - риммерское.
Саймон сделал новую попытку:
- Схоуди твоя мать?
Мальчик покачал головой.
- Я живу со Схоуди, - сказал он, причем произношение было таким четким, несмотря на акцент, что Саймон снова усомнился, правильно ли они определили его возраст.
Было еще несколько одиноких заброшенных поселений, разбросанных среди холмов вдоль Белой дороги, но они встречались все реже. Опустилась ночь, заполнив просветы между деревьями чернильными тенями. Спутники были в пути уже слишком долго и давно пропустили время еды, по мнению Саймона. Темень сделала их поиски бессмысленными. Бинабик как раз начал разжигать сосновую ветку, чтобы использовать ее как факел, когда Саймон увидел свет огонька в лесу, в стороне от дороги.
- Посмотрите! - закричал он. - Мне кажется, там костер! - Отдаленные заснеженные деревья, казалось, отражали красноватый отблеск.
- Дом Схоуди! Дом Схоуди! - закричал мальчик, подпрыгивая так, что Саймону пришлось приструнить его. - Она будет рада!
Путники на миг замерли, глядя на мигающий огонек.
- Поедем осторожно, - промолвил Слудиг, сжимая рукоятку своего канукского копья. - Это очень странное место для жилья. У нас нет оснований считать его дружеским.
У Саймона пробежали Мурашки по коже от слов Слудига. Если бы можно было положиться на Торн и носить его у пояса! Он ощупал свой костяной нож и несколько успокоился.
- Я поеду вперед, - сказал Бинабик. - Я очень меньше, и Кантака очень тише двигается. Мы будем ехать и смотреть. - Он что-то тихо сказал, и волчица соскользнула с дороги в густую тень, причем хвост ее показался струйкой дыма.
Прошло несколько минут. Саймон и Слудиг, не переговариваясь, медленно продвигались по заснеженной дороге. Не отрывая глаз от теплого отсвета, трепетавшего на вершинах деревьев, Саймон погрузился в неглубокую дремоту, из которой его внезапно вывело появление тролля. Кантака широко улыбалась, красный язык свешивался из пасти.
- Имею предположение, что это старое аббатство, - сказал Бинабик, лица которого почти не было видно из глубины капюшона. - Во дворе горит костер, и вокруг него усадились несколько человек, но они похожи на детей. Я не увидел никаких признаков лошадей и никакой засады.
Они тихонько проехали вперед до вершины невысокого холма. Костер, окруженный маленькими пляшущими тенями, горел перед ними на дне огражденной деревьями поляны. За ним высились стены аббатства, сложенные из красного камня, покрытого потрескавшейся штукатуркой. Это было старое здание, сильно пострадавшее от времени и непогоды: длинная крыша в нескольких местах провалилась, дыры были похожи на раскрытые рты, обращенные к звездам. Некоторые деревья просунули свои ветви прямо в маленькие окна, как бы спасаясь от холода.
Пока они молча смотрели на все это, Врен тихонько выскользнул из рук Саймона и соскочил с лошади, покатившись в снег. Он поднялся, отряхнулся по-собачьи, а потом полетел к костру. Некоторые из сидевших возле костра фигурок обернулись и радостно закричали. Врен постоял среди них, возбужденно размахивая руками, потом толкнул переднюю дверь здания и исчез в темном помещении.
Когда прошло некоторое время и никто не появился, Саймон вопросительно взглянул на Бинабика и Слудига.
- Это, кажется, действительно его дом.
- Мы что, поедем своим путем? - спросил Саймон, надеясь на отрицательный ответ своих спутников. Слудиг посмотрел на него и раздраженно фыркнул.
- Было бы глупо упустить возможность провести ночь в тепле, - сказал риммерсман ворчливо. - Нам все равно пора устраиваться на ночлег. Но ни слова о том, кто мы и что делаем. Мы солдаты, сбежавшие из гарнизона в Скопи, - если кто спросит.
Бинабик улыбнулся:
- Я одобряю ход твоих рассуждений, но не думаю, что меня можно принять за риммерсманского воина. Пошли, взглянем на дом Врена.
Они поскакали вниз с холма. Маленькие фигурки, может быть, полдюжины числом, возобновили свои танцы и игры, но при приближении верховых остановились и замолчали. Это были одетые в лохмотья дети, как и предположил Бинабик.
Все глаза обратились на прибывших. Саймон почувствовал, как его подвергают доскональному осмотру. Дети разного возраста - от трех-четырех лет до восьми или немного старше. Среди них была девочка с такими же как у Врена черными волосами и глазами, но было там двое или трое светловолосых, не иначе как риммерров. У всех были настороженные широко раскрытые глаза. Когда Саймон и его друзья спешились, все головы повернулись к ним одновременно. Не было сказано ни слова.
- Привет, - сказал Саймон. Самый ближний к нему мальчик пристально смотрел на него, по лицу малыша скользили отблески огня. - Твоя мать здесь? - мальчик продолжал молча смотреть.
- Ребенок, которого мы привезли, вошел внутрь, - заметил Слудиг. - Конечно, взрослые там. - Он перехватил рукоятку копья, и полдюжины пар глаз осторожно проследили за его движением. Риммерсман направился с копьем к двери аббатства, которая захлопнулась за Вреном, и прислонил его, к облупившейся штукатурке.
Он многозначительно оглядел молчаливую публику.
- Никто не смеет это трогать, понятно? - сказал он. - Гиял эс, кюнден! - Он похлопал по своему мечу в ножнах и постучал в дверь. Саймон оглянулся на Торн - закутанный в кожи сверток на одной из вьючных лошадей. Он подумал, не внести ли его с собой, но решил, что это вызовет нежелательное внимание. Все же сомнение не ушло. Столько жертв принесено, чтобы добыть этот черный меч, и ставить его привязанными седлу, как старую метлу…
- Бинабик, - проговорил он тихонько. - Как ты думаешь…
Тролль покачал головой.
- Не стоит беспокоиться, я имею уверенность, - прошептал тролль. - Во всяком случае, если бы эти дети захотели его взять, у них не будет в достаточности сил, чтобы его унести.
Тяжелая дверь распахнулась. Маленький Врен стоял на пороге.
- Входите, люди. Схоуди говорит, входите.
Бинабик соскочил с Кантаки. Она потянула носом воздух и ускакала в том направлении, откуда они приехали. Дети у костра с большим интересом проследили за ее исчезновением.
- Пусть поохотится, - сказал Бинабик. - Она не любит бывать в человеческих жилищах. Пойдем, Саймон, нам предложили гостеприимство. - Он прошел мимо Слудига за Вреном внутрь дома.
Огонь, не меньший, чем костер снаружи, горел и потрескивал в камине, отбрасывая дикие пляшущие тени на затянутую паутиной штукатурку. Первым впечатлением Саймона от этого помещения было ощущение, что это звериная нора. Огромные кучи одежды и соломы, а также более странные предметы были беспорядочно навалены повсюду.
- Добро пожаловать, незнакомцы, - произнес кто-то. - Я Схоуди. У вас есть еда? Дети очень голодны.
Она сидела на стуле у огня, окруженная детьми младше тех, что были во дворе. Некоторые из них взбирались ей на колени, другие сидели у ног. Первой мыслью Саймона было, что она сама ребенок, хоть и большой; но, приглядевшись, он понял, что она его возраста или даже старше. Белесые волосы, бесцветные, как нить шелкопряда, обрамляли круглое лицо, которое могло бы быть чрезвычайно хорошеньким, несмотря на отдельные недостатки, если бы она не была такой толстой. Ее бледно-голубые глаза жадно смотрели на вновь прибывших.
Слудиг, не привыкший к такой тесноте, огляделся с подозрением.
- Еда? У нас ее мало, госпожа. - он на миг задумался. - Но мы можем с вами поделиться.
Она небрежно махнула рукой. Ее пухлая рука чуть не столкнула с колен спящего младенца.
- Неважно, мы как-то обходимся. - Она говорила на вестерлинге с сильным риммерским акцентом. - Садитесь и расскажите мне о новостях в мире. - Она нахмурилась, скривив красные губы. - Где-то должно быть пиво. Вы, мужчины, любите пиво, не так ли? Врен, найди пиво. И где желуди, за которыми я тебя посылала?
Слудиг вдруг встрепенулся.
- Ой! - он смущенно достал из кармана плаща желуди Врена.
- Хорошо, - сказала Схоуди. - А теперь пиво.
- Сейчас, Схоуди, - Врен заторопился по проходу, уставленному табуретками, и исчез в потемках.
- Если я имею позволение на такое спрашивание, то как вы можете здесь проживать? - поинтересовался Бинабик. - Это очень изолированное место.
Схоуди его жадно рассматривала. Брови ее изумленно взлетели.
- Я думала, что ты ребенок. - В голосе ее было разочарование. - А ты просто маленький человечек.
- Канук, моя леди. - Бинабик изобразил поклон. - То, что ваш народ именовывает тролль.
- Тролль! - Она в восторге захлопала в ладоши. На этот раз один из младенцев скатился таки с ее обширных колен на одеяло, свернутое у ее ног. Малыш не пробудился, а другой моментально вскарабкался на освободившееся место. - Так замечательно! У нас никогда раньше не бывали тролли? - Она повернулась и крикнула в темноту: - Врен! Где пиво для этих людей?
- Откуда все эти дети? - поинтересовался Саймон. - Они все ваши?
На ее лице появилось настороженное выражение.
- Да. Теперь мои. Родителям они не нужны, поэтому они живут у Схоуди.
- Да, но… - Саймон был обескуражен. - Ну, это очень благородно с вашей стороны, но как вы их кормите? Вы сказали, что они очень голодны.
- Да, я знаю, что поступаю хорошо, но я так была воспитана, - сказала Схоуди, уже улыбаясь. - Господь наш Узирис сказал, чтобы я их призрела.
- Да, - пробормотал Слудиг. - Это так.
Врен вернулся, с трудом удерживаясь руках кувшин пива и несколько треснутых глиняных кружек. Эта пирамида опасно покачивалась, но ему помогли поставить все на стол и налить путешественникам пива. Ветер снаружи усилился, и огонь в камине заметался.
- Хороший у вас огонь, - заметил Слудиг, отирая пену с усов. - После вчерашней бури было, наверно, трудно найти сухие дрова.
- О, Врен наколол мне дров еще весной. - Она протянула пухлую руку и погладила мальчика по головке. - Он у меня и за мясника, и за повара. Хороший мальчик, мой Врен.
- И никто белее старший не проживает здесь? - спросил Бинабик. - Я не хотел бы получать обвинения в непочтительности, но вы, я предполагаю, слишком молоды, чтобы выращивать этих детей без оказывания помощи.
Схоуди внимательно посмотрела на него, прежде чем ответить.
- Я вам уже сказала, что их матери и отцы ушли. Здесь нет никого, кроме нас. Но мы прекрасно обходимся, правда, Врен?
- Да, Схоуди, - веки мальчика отяжелели, он привалился к ее ноге, наслаждаясь теплом.
- Итак, - сказала она, вы говорите, что у вас есть какая-то еда. Почему бы вам ее не достать, чтобы поделиться с нами? Мы сможем здесь приготовить поесть. Проснись, Врен, ленивый мальчишка! - Она легонько похлопала его по голове. - Просыпайся! Пора готовить ужин!
- Не будите его. - Саймону стало жалко черноголового мальчонку. - Мы сами позаботимся о еде.
- Ерунда, - сказала Схоуди. Она снова легонько тряхнула сопротивляющегося Врена. - Он страшно любит готовить ужин. Вы сходите за тем, что у вас есть. Вы ведь переночуете, правда? Потом, нужно же поставить лошадей в конюшню. Мне кажется, конюшня за углом здания. Врен, вставай же, ленивец! Где конюшня?
Лес плотно прилегал к задней стене аббатства, где находились конюшни. Старые деревья, припорошенные снегом, мрачно раскачивались, пока Саймон и его товарищи стелили свежую солому в стойло и заполняли корыто снегом, чтобы попоить лошадей было впечатление, что конюшни иногда использовались по назначению: в скобах торчали остатки обгоревших факелов, а разрушающиеся стены были кое-как залатаны, но было трудно угадать, когда последний раз ею пользовались.
- Нам все вещи взять в дом? - спросил Саймон.
- Предполагаю, да, - ответил Бинабик, ослабляя подпругу на одной из вьючных лошадей. - Не думаю, что имеют желание украдывать что-нибудь, кроме еды, но кто знает, куда и что может исчезнуть.
От разгоряченных лошадей резко пахло потом. Саймон протер сильные бока Домой.
- Вам не кажется странным, что здесь никто не живет, кроме детей?
Слудиг коротко рассмеялся.
- Эта молодая женщина постарше тебя, Снежная Прядь, и объем у нее приличный к тому же. Женщины в ее возрасте часто имеют собственных детей.
Саймон покраснел, но Бинабик опередил его раздраженный ответ.
- Мне кажется, - сказал тролль, - что Саймон говаривает с необыкновенной разумностью. Здесь много странного, и, не будет вреда в повторном спрашивании хозяйки.
Саймон обернул Торн своим плащом, прежде чем нести его по снегу в аббатство. Изменчивый меч в этот момент был совершенно легким. Он, казалось, пульсировал, но Саймон не был уверен, что это ощущение не исходит просто от его дрожащих рук. Саймон поместил Торн у очага, гае они собирались спать, и накрыл его сверху седельными сумками, словно пытаясь обездвижить спящего зверя, который, проснувшись, способен набедокурить.
Ужин был странным сочетанием непривычной еды и необычной беседы. Кроме остатков сушеного мяса и фруктов, которыми снабдили их путешественники, Схоуди и ее малолетние подопечные выставили на стол миски с горькими желудями и кислыми ягодами. При обследовании кладовых Врену удалось обнаружить заплесневелый, но съедобный монастырский сыр и несколько кувшинов мускусного риммергардского пива. Из всего этого удалось устроить ужин, которого хватило на всех, хотя и понемногу. Детей оказалось не меньше дюжины.
Бинабику не удалось улучить минутки для расспросов во время еды. Те из подопечных Схоуди, кто по возрасту мог покидать пределы аббатства, рассказывали разные небылицы о своих похождениях в тот день, - о приключениях столь невероятных, что вымысел был очевиден. Одна маленькая девочка рассказала о полете на верхушку сосны, чтобы добыть волшебное перо сороки. Один из мальчишек постарше рассказал, что нашел сундук с золотом великана в лесной пещере. Врен, когда пришел его черед, поведал о преследованиях ледяного демона со сверкающими глазами, от ледяных объятий которого его спасли Саймон и его товарищи, разгромившие это чудовище мечами на мелкие льдинки.
Схоуди по одному сажала к себе на колени младших во время еды и выслушивала все эти россказни как зачарованная. Она награждала тех, кто доставил ей наибольшее удовольствие, лишним куском со стола. Получивший был в восторге, и Саймон подозревал, что съедобная награда и была самым главным стимулом этих небылиц.