Остаток дня Клемент Гилберт провел в безумной спешке; впрочем, ему было не привыкать. Он постарался прокрутить как можно больше дел из назначенных на завтра и даже провел совещание с директорами. Попросил мисс Каррингтон перегнать кое-что на его компьютер, чтобы поработать дома, да и завтра - в пути. Все это было не так трудно, но не удавалось отделаться от навязчивых мыслей, мешающих работать. Он же знал, притом совершенно твердо, что аккумулятор такой колоссальной емкости не может разместиться в чемоданчике для деловых поездок. Не может! В таком объеме вещества - любого вещества - не имеется достаточного количества электронов, вертящихся на рубашках атомов. Емкость аккумулятора жестко связана с его объемом как раз потому, что она зависит от количества свободных электронов, то есть в конечном итоге от количества атомов. Но, возможно, он чего-то недопонимает? Больше всего ему хотелось немедля рвануть на аэродром и улететь в Анн-Арбор, к Горовику. То, чего проф не знает об атомных оболочках, можно уложить в стаканчик для виски и накрыть листом крыжовника, как говаривал Диккенс… Но лететь было никак нельзя, ибо громадная машина компании "Дженерал карз" вертела шестернями неумолимо, она не допускала непредвиденных отлучек своего президента и владыки - даже завтрашняя поездка наверняка вызовет сбои.
Не выйдет полететь к Горовику, нет… Вечером бы вышло, да он ложится с петухами…
Он все-таки попросил мисс Каррингтон поймать Горови-ка по телефону, и сомнения разрешились сами собой: проф улетел в Европу, на симпозиум.
Ближе к концу дня принесли запечатанный конверт от Мабена. Си-Джи вскрыл конверт немедля и обнаружил в нем справку о Берте Эйвоне. Одно из чудес, которые умел творить начальник спецслужбы: получил всю информацию и наверняка из разных источников. Итак, досье.
Берт Стивен Эйвон, родился в … году, холост, детей не имеет, доктор химии, магистр математики, живет в Хоуэлле, штат Мичиган. Владелец фирмы "Мичиган электрик". Личное состояние, включая недвижимость, оценивается в 10-20 миллионов. В полицейских записях не присутствует, кредитная история безупречна, долгов нет. Особых пристрастий не отмечено.
Очень достойно, подумал Си-Джи. Не стал тратить денежки, чтобы построить свой чудо-автомобиль - заказывать по деталям в разных фирмах. Учредил, видимо, свою фирму, и на ней все и построил. Ага, вот оно! Среди всякой шелухи - вроде того, что Эйвон не замечен ни в предосудительных знакомствах, ни, напротив, в знакомствах с известными людьми - указана специализация "Мичиган электрик": мелкосерийное и нестандартное электрооборудование для авиационных компаний, в частности, для "Рокуэлл интернейшнл".
Все понятно. Поэтому на него такое подробное досье - работает на оборонку. И поэтому так фирменно выглядят его автомобильные электромоторы.
Дьявольщина и дьявольщина, думал Си-Джи. Очень все достойно и надежно выглядит, и физиономия его внушает доверие, не будь я Клем Гилберт, но ведь дело-то невозможное!
И снова, в десятый, наверное, раз подумал: а что, если этот человек изобрел "холодный" ядерный генератор? Это еще недавно тоже казалось невозможным, хотя, в отличие от аккумулятора, и не запрещалось законами природы. Нет, это нереально. Полвека ведущие страны мира тратят миллиарды на "мирный атом", и ничего не получается - да что там миллиарды! Какие умы, какие коллективы ученых поразбивали себе лбы, изошли тщетными надеждами! Ничего не получается, а если и получится, то прямым преобразованием атомной энергии в электрическую здесь и не пахнет; предвидятся котлы, паровые турбины и так далее.
В студенческие годы Си-Джи прочел несколько книг по этой проблеме - грустную повесть о разбитых надеждах.
Ну ничего, подумал он, скоро мы все узнаем доподлинно. Подумал и вызвал к себе Мабена.
Жак Мабен - француз из Нового Орлеана - до некоторого момента не имел в истории ЭИ собственной роли, участвовал в ней только как верная тень господина Гилберта. Верность его имела причины. В звездный час молодого директора "Дженерал карз", едва ли не в день, когда он стал президентом компании, Мабена выставили из ФБР по ложному обвинению в связи с наркодельцами. Подробности здесь не важны; специальный агент Мабен оказался на улице - разумеется, без пенсии, без медицинской страховки и с тремя детьми - мал мала меньше. А служил он в Нью-Йорке, и его непосредственный начальник, знавший, что Мабена "подставили", был приятелем Кеннета Гилберта, отца Клема. И случайно поприсутствовал при перепалке отца с сыном - насчет кадровой политики Клема. Отец рычал, что нельзя увольнять сразу треть ведущего персонала компании, что она немедленно вылетит в трубу и тому подобное. "Рехнулся ты, сын, начальник-то охраны никак не может быть виноват, что "Джи Си" выпустила непопулярную машину!" - орал он.
Из за странностей английского языка "Джи Си" - это аббревиатура слов "Дженерал карз". Впрочем, Клем тогда еще не получил кличку "Си-Джи".
Услышав вопли приятеля, старый полицейский наставил ухо, улучил минуту и порекомендовал Мабена в начальники охраны. Клему с его знаменитой проницательностью. тоже хватило минуты, чтобы Мабена принять и назначить ему оклад втрое больший, чем в ФБР, плюс акции и соответствующую пенсию в будущем.
Опальный офицер, не знавший, как снискать себе хлеб насущный, дерзко выставил свои условия: жесткая охрана для господина Гилберта и его семьи, во-первых, и полная свобода рук в проверке нью-йоркского персонала, во-вторых.
Первые два года, пока - по мнению Мабена - не улеглись страсти уволенных функционеров, - охрана действительно была очень жесткой. Си-Джи иногда проклинал этого квадратного коротышку с бугристой физиономией и замашками Наполеона. И за прошедшие семь лет Мабен не стал краше ни внешне, ни в ухватках.
Сейчас он явился, угрюмо-почтительно выслушал распоряжения президента корпорации, сказал "Слушаюсь, сэр", а затем, как и ожидал его шеф, пробурчал:
- Следовало бы послать двоих людей в машине сопровождения, сэр.
- Спасибо, не нужно. Хватит одного Миллера.
- Он ничего не заметит. Ребята - мастера своего дела, сэр. В Вашингтоне они сменят машину. Си-Джи потерял терпение в отрезал:
- Не разрешаю. Позаботьтесь о приборе. Все.
Через десяток минут Мабен вернулся с карманным измерителем радиации. Покачал головой и вернулся в свой отдел - горевать.
Умник, напротив, провел остаток дня весело и бездельно. Едва он высадил Клема у небоскреба "Дженерал карз", как позвонил Рон и спросил; "Ну?" Умник ответил вопросом на вопрос:
- Ты где? На Манхэттене?
- В музее.
- О Господи! В каком?
- "Фрик коллекшн".
- А я там не бывал, - изумленно прогудел Умник. Он представить себе не мог, чтобы Рональд Басс поперся в музей. - Обожди-ка…
Посмотрел на карте: вот он, этот музей. Рядом.
- Жди у входа, я сейчас подъеду.
"Хвоста" за ним как будто не было - хорошо; держит слово господин автомобильная акула. Экий на вид застенчивый пижон, а ведь акула!
Рон действительно торчал на ступеньках небольшого старомодного дворца, на фоне полированной бронзовой доски - наверное, чтобы Умник не спутал это место с каким-нибудь другим. Как всегда, он был в глубокой задумчивости и не заметил ни "гурона", ни английской пары, выплывшей нз дверей. Пришлось погудеть; Рон очнулся,
- Ну? - спросил он, усевшись на свое место.
- Завтра едем в столицу и обратно демонстрируем возможности.
- Гилберт едет?
- Едет.
- Угу, А потом?
- Полагаю, заговорим о контракте.
Рональд кивнул. Он тратил минимум энергии на разговоры - предпочитал объясняться жестами и междометиями. Словоохотлив становился, только объясняясь с инженерами и рабочими насчет конкретного дела. Но писал, как ни удивительно, мастерски - он был патентным поверенным и компании "Мичиган электрик", и самого Умника.
(По непостижимым американским законам, человек не может сам подать заявку на изобретение в Патентное бюро; это должно делать через патентного поверенного, и заявка должна идти за его подписью. Безумная страна - точно вам говорю…)
- Домой? - спросил Рон,
- Господи, помоги мне терпеть этого человека! - провыл Умник. - Домой, говоришь? В эту конуру? А ты что полдня делал, идол?
- Гулял. Уолл-стрит, потом сюда.
- Пешком ходил?
- Угу, - сказал Рон и вдруг прибавил:
- На мост Верразано не поеду. - Помолчал и выпалил:
- Три раза уже ездили!
Дело в том, что Умник обожал мост Верразано, обожал с детства, хотя через этот висячий мост его возили к тетке, еще более стервозной, чем его мамаша. Красота арок Верразано, его невесомая грандиозность были единственным утешением в ненавистных экспедициях к тетушке. И три предыдущих пустых дня он начинал с поездки на запад Бруклина и на мост - на верхнюю полосу непременно, потом примерно миля по Стейтен-Айленду, разворот, и еще раз на тебя накатываются громадина невесомой арки, ошеломительные изгибы несущих тросов, и - трап-трап-трап - хлопает под колесами покрытие моста, и надвигается дальняя арка…
- Ну и не поедем, - миролюбиво сказал Умник. - Подумаешь… А куда поедем? И тут Рон произнес целую речь;
- Нашел подходящее кафе. Таймс-сквер, Очень уютно.
- Есть стоянка?
- Нет.
- Какого же черта… А, ладно, едем - хоть посидим, как люди…
Штука в том, что большинство платных гаражей им не годилось; гаражные служители сами заводят авто на место и сами его возвращают. Иные стоянки, если они и наличествовали в этой части Манхэттена, были чужакам неизвестны, - а кроме того, с открытых стоянок машины, как известно, воруют. То, что Умник решился поставить драгоценную машину на улице и засесть в кафе, свидетельствовало о некотором беспамятстве, что ли, и Рональд взглянул на друга изумленно. Но спорить не стал - с гениями не спорят. А еще он знал, что угнать их голубую машинку почти невозможно: замки он ставил сам, открыть их было нельзя, и под рулевой колонкой был секретик, но если подберут ключ и раскусят секретик, то ни одному сумасшедшему не придет в голову выдвинуть ключ из замка - а иначе машина не поедет. И наконец, любое вторжение даст сигнал на их с Бертом биперы. Дистанция до мили.
- Уф, полдня не курил, - с чувством сказал Умник, разжигая сигарету.
- Это как?
- Проклятые пуритане, при виде сигареты плюхаются в обморок, - объяснил Умник.
Он был прав наполовину: не курил и не терпел табачного дыма сам Си-Джи, а вот Энн у себя в кабинете покуривала.
Они отлично посидели в баре уютного кафе; такого набора хороших вин Умник давно не видел и на радостях заказал бордо 1968 года. Потребовал улиток и еще какую-то чертовню, так что Рон только хлопал глазами. Умник болтал с барменом, когда у того было время, а оно по преимуществу было, потому что, как бармен выразился, "эти траханые недоноски в легислатуре запретили курить в траханых местах кроме как возле бара, если вокруг этого траханого бара, парень, есть пространство, чтобы дым развеивался, а кафе, сам видишь, стоит пустое".
Так они провели остаток дня, на мост Берразано не поехали, а вечером в номере мотеля принялись обсуждать, как разворачивать производство ЭИ в массовом масштабе, - хотя и решили когда-то, давным-давно, что таких разговоров до заключения контракта не будет.
Ночью пошел дождь, он не унялся и утром. "Гурон" блестел под фонарями, как лакированный; через улицу у овощной лавки корейцы натягивали тент. Господь Бог, похоже, отменил рассвет на этот день, и Умник ворчал и чертыхался, выезжая на скоростное шоссе Гоуэйнос - слепили огни встречных машин, а на Манхэттене стало еще хуже. Однако они не опоздали: "кондор" подъехал чуть позже них, мигнул фарами, приглашая двигаться следом. Экспедиция началась. Умник перестал ворчать и впал в неприятнейшее из своих состояний, угрюмое молчание, разрешить которое можно было только двумя способами: посадить гения за рабочий стол или поднести ему стаканчик неразбавленной водки. Езда на дальние расстояния при плохой погоде раздражает непривычного человека, а Умник невесть уже сколько лет не ездил дальше, чем на двадцать миль, - за исключением недавнего путешествия в Нью-Йорк: добрых 750 миль , конечно, однако они ехали с ночевкой и отдыхом среди дня,
Если не считать дурного настроения Умника, все складывалось хорошо. Позвонили из машины в машину по телефону, поговорили - вполне дружелюбно, Через два часа по общему согласию остановились в сервис-центре, и тут Джордж Миллер растерялся. На его памяти босс ни разу не посещал такие места - куда мог впереться любой грязнуля и потенциальный носитель вреда, - а тут он еще оказался в компании с такой подозрительной личностью, как этот господин Басс. Джордж почему-то невзлюбил Рональда с первого взгляда. Си-Джи, стараясь не рассмеяться, велел ему сходить в туалет и в буфет, если хочется, а потом уж сопроводить и его туда же. Джордж неохотно удалился, за ним сонно поплелся Рон, а Си-Джи пересел в машину Умника, прихватив с собой маленькую сумочку.
Умник угрюмо покосился на эту штуковину. Было уже позднее утро, дождь давно остался позади, небо просветлело, так что каждая мелочь и вблизи, и вдалеке вырисовывалась очень четко, словно картину мира, доселе туманную, навели на резкость.
Си-Джи молча расстегнул сумочку и достал прибор.
- А-а, - проворчал Умник, - Проверочка… Ну, мерь…
Си-Джи включил измеритель радиации. Показания были те же, что у него в кабинете, когда Мабен показывал, как пользоваться приборчиком.
- Тут должно быть поменьше, чем в вашем засранном городишке, - изрек Умник.
- А если завести двигатель?
- На ходу то есть? А то же самое. Нет у нас радиации, нету, хоть ты задавись.
"Тяжелый какой тип, - подумал Си-Джи. - Гений, тоже мне…"
- Не обращай внимания, - вдруг прогудел Умник. - Это не я, это день тяжелый.
Он словно читал мысли Клема. Си-Джи отвернулся, с досадой сознавая собственное смущение, и сказал:
- Послушай, Берт, я бы с удовольствием посидел за рулем.
Он заранее знал, что скажет Эйвон, - нельзя, мол, потому-то и потому-то. Так и вышло, но причина оказалась основательная - если резко отпустить педаль акселератора, получается некий эквивалент торможения двигателем-моторы на колесах начинают вырабатывать электроэнергию, посылают ее обратно в аккумулятор и так эффективно тормозят, словно и впрямь прихватились настоящие тормоза. Нужна привычка, надо хоть часок поездить по спокойной дороге, а на большом шоссе наверняка попадешь в неприятность - стукнут сзади.
Слушая гудение Берта, президент "Дженерал карз" разглядывал обширную, почти пустую в этот час стоянку вокруг сервис-центра, гряду низких холмов на западной стороне шоссе и само шоссе, особенно само шоссе. Асфальтовое полотнище, расчерченное белыми разделительными пунктирами (ночью они светятся под фарами), с бетонным забором, разделяющим встречные полосы… Уставленное знаками, указателями, предупредительными надписями, снабженное через каждую милю аварийными телефонными аппаратами… И все это уложено на пяти-, или десяти-, или Бог-знает-сколько-футовую подушку из гравия и бетона, и все это ухожено и постоянно ремонтируется, и полотно регулярно прерывается широкими площадями, перечеркнутыми линиями будок со шлагбаумами, где надлежит платить за проезд… И призрачно гудящая, нескончаемая череда автомобилей, мчащихся между пунктирами разметки, - днем и ночью, днем и ночью, - а если лететь над дорогой на вертолете - что для Си-Джи было последние годы привычней, - то можно увидеть, как рядом с этой живой полосой, и чуть поодаль, и поперек, и под углом бегут ее сестры, узкие и широкие, платные и бесплатные, со светофорами и без, и по всем, по всем полосам мчатся такие же нескончаемые разноцветные потоки.
Клем вспомнил, как еще мальчишкой познал это ощущение открытия - что дорога, по которой ты едешь сейчас в потоке машин, вовсе не единственная на свете. Его везли куда-то по "парковому шоссе" - это особый вид дороги, обычно она обсажена деревьями по бокам, и на разделительной полосе тоже деревья, - так вот, в одном месте шоссе выскочило на холм, там не стало деревьев, и открылся вид на равнину - где же это было? - зеленую, поблескивающую озерами и расчерченную линиями автомобильных трасс. Под холмом вползала в туннель шестиполосная змея, почти сплошь покрытая машинами, причем особенно много было громадных фургонов, а немного дальше эту широченную змею пересекал мост, и по нему шла дорога поуже - параллельно парковому шоссе. И дальше, за озером, шли еще дороги, и еще. Много…
Эти странные мысли пролетели за какие-то секунды. Действительно, странные для человека, выросшего, можно сказать, в обнимку с автомобилем и вложившего немало денег в строительство дорог. Но Си-Джи не был ординарным человеком.
Басс и Миллер вышли из дверей сервис-центра, и Умник объявил:
- Ага, теперь нас тоже сводят пописать, тогда и поедем.
Так они в мире и согласии добрались до стольного города Вашингтона, где Умник наотрез отказался посетить представительство "Дженерал карз", а господин Гилберт, разумеется, посетил, вызвав панику среди персонала. Потом они двинулись в обратный путь, причем Си-Джи уселся в электромобиль рядом; с Роном, перенявшим руль у Умника; теперь паника охватила Джорджа Миллера - но легкая уже, парень стал свыкаться с диковинной ситуацией. Недалеко от Балтиморы хозяин вернулся в "кондор" и более своего телохранителя не нервировал.
На Манхэттен приехали засветло. Миновали туннель Линкольна, и сейчас же Умник буркнул:
- Сворачивай налево.
Рон вопросительно хмыкнул; тогда Умник добавил:
- Все равно куда. Уходим от них. Налево.
Эйвон рассчитал правильно: через тридцать секунд затренькал телефон - Си-Джи:
- Берт, все в порядке?
- Уху.
- Но мы не поговорили!
- Давай поговорим…
- Я готов подписать предварительный контракт… и есть темы для обсуждения.
- Сегодня хочешь подписывать, что ли?
- Ну, сегодня, думаю, не получится. Встретимся завтра утром… Нет, время уточним по телефону. Согласен?
- Угу. Контракт составишь сам, - распорядился Умник. - Никаких адвокатов, парень.
- До встречи, - сказал Си-Джи, и оба остались наедине со своими мыслями. Как, впрочем, бывает почти у всех людей и почти всегда.
И странно, что в этот день, перевернувший его жизнь, - а Си-Джи понимал, что именно так оно и есть, - мысли его бродили Бог знает где. Почему-то он думал, каково Энн целыми днями сидеть одной - хохотушке Энн, любительнице пикников и конных прогулок в веселой компании. Или велосипедных прогулок,
Подумал мимолетно о том, что если ЭИ захватит мир, на дорожной сета перемена не отразится - только заправки исчезнут, но это будет не так уж скоро.