Хеллстром подошел к бетонной арке, ведущей на питательный пункт второго уровня, и увидел Салдо, ожидающего его в условленном месте. На Салдо можно положиться. Это немного успокоило Хеллстрома. Он понял, как сильно стал зависеть от этого молодого человека. Не произнеся ни слова, он подошел к Салдо. Они вошли в помещение и поели у конвейера, выпив общий для всех бульон из Котла. Хеллстрому всегда доставляло удовольствие есть пищу простых работников. Дополнительная пища лидера удовлетворения ему никогда не доставляла. Она была способна увеличить вдвое продолжительность жизни, но в ней недоставало одного ингредиента, называемого Хеллстромом "объединяющей силой".
"Иногда нам нужен общий знаменатель", - подумал он. Никогда эта мысль не была столь очевидной, как во время кризиса.
Салдо жестом дал понять, что ему не терпится перейти к сути дела, но Хеллстром, и тоже жестом, попросил его подождать, сам понимая при этом, что ему хочется оттянуть неприятное для него сообщение. Хеллстром внезапно ощутил всю хрупкость организма Муравейника. Одомашненный мир, который они искали для человечества, казался сейчас всего лишь готовой расколоться хрупкой скорлупой. Это было так ясно и твердо в руководстве Муравейника и так туманно и неубедительно на практике. Как он ни старался, он не мог найти подсказки в руководстве…
Из руководства Муравейника: "Муравейник движется в сторону развития невербальной базы существования человечества. Главная цель Муравейника - найти эту базу, затем создать новый язык, соответствующий нашим нуждам. Прежде всего, в свете ясного сообщения из мира насекомых, мы избавляемся от ошибок прошлого".
Они не избавились от ошибок прошлого. Они, возможно, никогда от них не избавятся. Дорога впереди вырисовывалась длинная, точная в своих деталях. Никто не может знать, сколько времени может понадобиться, чтобы по ней пройти, и сколько волчьих ям ждет их на этом пути. Триста или более лет назад, во времена устных традиций, они говорили о "сотне лет или около того". Как быстро эта ошибка обнаружилась! Появилась тогда новая истина: Муравейнику может понадобиться тысяча лет и более, если только Внешние не погибнут случайной смертью. Тысяча лет до того момента, когда одомашненная планета станет их владением.
Хеллстром однажды подумал о том, как знакомые стены Муравейника могут сотни раз искрошиться и быть восстановлены, прежде чем Муравейник исполнит свое предназначение и его работники возьмут контроль над всей поверхностью планеты.
Что за фантазия! Эти стены, может быть, простоят еще не более нескольких часов и никогда не будут восстановлены. Задача вдохнуть в Муравейник уверенность никогда не казалась ему такой трудной. С неохотой Хеллстром жестом показал Салдо начинать, отмечая с отвращением уверенность молодого человека в том, что несколько слов с руководителем позволят решить все проблемы.
- Фэнси выкрала из запасников Муравейника бридинг-ампулы, - сказал Салдо. - Нет официальной записи…
- Но почему она их взяла? - перебил его Хеллстром.
- Бросить вызов вам, Совету, Муравейнику, - сказал Салдо. Он, очевидно, думал, что она спятила.
- Мы не должны торопиться с выводами, - сказал Хеллстром.
- Но она опасна! Она может…
- Пусть пока ей никто не мешает, - сказал Хеллстром.
- Возможно, сейчас она выражает желания всего Муравейника.
- Пытаясь спариться с Перуджи?
- Почему нет? Мы пользовались этим методом получения Внешней крови много раз. Перуджи был выбран для нас диким Внешним миром. Он живое воплощение успеха.
- Успеха какой ценой?
- В любом случае нам нужны сильные люди, мы должны их получать. Возможно, Фэнси знает лучше остальных, как бороться с этой угрозой.
- Я в это не верю! Я думаю, она использует эту болтовню о перенаселенности как предлог, чтобы покинуть Муравейник. Вы знаете, как она любит Внешнюю еду и удобства.
- Это возможно, - сказал Хеллстром, - но почему она хочет уйти? Полагаю, твое объяснение поверхностно.
Салдо, казалось, был оскорблен упреком. Несколько мгновений он молчал.
- Нильс, я не понимаю тебя.
- Я сам этого до конца не понимаю, но поведение Фэнси не так просто, как тебе кажется.
Салдо вопросительно смотрел на лицо Хеллстрома, словно что-то в нем могло дать ему ключ к пониманию. Что знал такого Хеллстром, чего не знали другие? Хеллстром являлся потомком первых колонистов того, настоящего Муравейника. Может быть, он получил специальные инструкции из таинственного источника мудрости - как поступать в такого рода кризисах? Внимание Салдо было отвлечено тем, что происходило слева от него: чашки с бульоном двигались по конвейеру, как только кто-нибудь брал последнюю в ряду. Работники ели рядом с ними, не обращая на старших специалистов особого внимания. И это воспринималось естественно. Химические выделения говорили работникам, принадлежат ли посторонние Муравейнику. Но, попади сюда Внешний, и если работники не увидят его сопровождающих или же если выделяемые Чужаком запахи не будут скрыты, он немедленно будет отправлен в Котел безголосыми работниками, озабоченными только удалением опасной массы протеина. Поведение работников как будто было нормальным, но Салдо в этот момент впервые ощутил то же чувство, что и Хеллстром чуть раньше, - Муравейник ранен, и рана глубокая. В движениях появилась скованность, в походке стала заметна воинственность.
- Есть какие-нибудь осложнения, о которых мне ничего не известно? - спросил Салдо.
"Да, какой ум у этого парня!" - подумал Хеллстром, переполняясь гордостью.
- Вполне возможно, - сказал Хеллстром.
Он повернулся, сделал жест Салдо следовать за ним и вышел в галерею. Они завернули в первый же боковой проход и быстрым шагом направились в комнату самого Хеллстрома. Войдя в нее, Хеллстром показал Салдо на стул, но сам растянулся на кровати. О-хо-хо! Как он устал!
Салдо послушно уселся и посмотрел вокруг. Он был здесь и раньше, но в данных обстоятельствах место выглядело несколько странно. Смущающее отличие искало его внимания, но он не мог понять, в чем оно состоит. Наконец он понял, что отличием был приглушенный шум, доносящийся из служебного туннеля за дальней стеной комнаты. От него нельзя было совсем избавиться. Возможно поэтому Хеллстром не хотел перейти жить в лучшую комнату. Также ощущались слабые запахи тревоги. Все кризисные потоки фокусировались здесь.
- Да, обнаружились осложнения, о которых никто из них ничего не знает, - сказал Хеллстром, начиная разговор с ответа на заданный в пункте питания Салдо вопрос. - В этом наша проблема, Салдо. Вызывающие тревогу события будут происходить, и мы должны быть готовы справляться с ними на их условиях. Как говорят Внешние, мы должны быть настороже. Тебе понятно?
- Нет, - покачал головой Салдо. - О каких событиях идет речь?
- Если бы я мог описать их, к ним бы не подходило определение неизвестных, - сказал Хеллстром печальным голосом.
Заложив руки за голову, Хеллстром искоса посмотрел на Салдо. Молодой человек показался ему таким же хрупким, как и Муравейник. Чем может изобретательность Салдо помочь в предотвращении надвигающейся катастрофы? Ему только тридцать четыре года. Образование, полученное в Муравейнике, дает показную искушенность в житейских делах, светскость, невиданную во Внешнем мире. Наивность Салдо была наивностью Муравейника. Он не знал свободы, которую мог испытать Снаружи. Он не знал, как это быть по-настоящему диким. Только опосредствованно, через книги и другие атрибуты системы образования, Салдо познавал неуправляемый характер дикой жизни за стенами Муравейника. Было бы время, и Салдо мог получить необходимый опыт, как получил его Хеллстром. Молодой человек принадлежал как раз к тому типу, который Муравейник должен посылать в кипящий котел дикого человечества. Но многое из того, что он там узнает, будет возвращаться к нему ночными кошмарами. Он, как и любой другой специалист, будет прятать это в особой капсуле сознания в глубинах своего "я".
"Точно так же, как и я окружил стенами мои худшие воспоминания", - подумал Хеллстром.
Не стоит отрицать такие воспоминания, стоя на пороге Котла. Они крадучись выползают из неожиданных прорех в созданной защите.
Полагая, что долгое молчание Хеллстрома вызвано неодобрением, Салдо потупил взор.
- Мы не можем знать, что с нами может случиться, но мы должны быть, во всяком случае, готовы к любым неожиданностям. Теперь мне это понятно.
Хеллстрому хотелось выкрикнуть: "Я не совершенен! Я не безошибочен!"
Вместо этого он спросил:
- Как продвигается "Проект 40"?
- Как вы узнали, что я только что этим интересовался? - спросил Салдо с благоговейным страхом. - Я не упоминал об этом.
- Все мы, несущие дополнительное бремя ответственности, регулярно интересуемся ходом работ по "Проекту 40", - проворчал Хеллстром. - Так как, каково состояние дел?
- Ничего нового. Впрочем, они быстрыми темпами строят новую модель, которая…
- Они изменили свое мнение относительно ее перспектив?
- У них появились новые аргументы, касающиеся генерации сверхвысокой температуры.
- Еще что-нибудь?
Салдо поднял глаза и посмотрел на Хеллстрома. Несмотря на явную усталость Хеллстрома, оставался еще один вопрос, который нельзя было не обсудить.
- Несколько работников из группы гидропоники были замечены на верхнем уровне около часа назад, - сказал Салдо. - Насколько мы смогли понять, они выражали настоятельное желание выйти на поверхность.
Хеллстром сел на постели, забыв об усталости.
- Почему мне не сказали немедленно?
- Мы справились с ситуацией, - сказал Салдо. - Вина в общей тревоге. Всех их отрегулировали химически, и они вновь приступили к работе. Я организовал патрулирование на всех галереях с целью предотвращения возможных волнений. Я поступил неправильно?
- Нет, все верно. - Хеллстром вновь опустился на постель.
Патрулирование! Конечно, это было в их силах на данный момент. Но это говорило о том, насколько глубоко был потревожен Муравейник. Фэнси была права: предсказания о пороге переполненности не принимали в расчет кризисы, подобные этому.
- Были среди них главари? - спросил Хеллстром.
- Несколько потенциальных, но…
- Они разлагают остальных, - сказал Хеллстром.
- Нильс! Всего несколько работников из…
- Тем не менее они роятся. Это есть в расчетах наших самых ранних записей. Ты знаешь об этом. Мы ожидали этого и пытались предвидеть начало. И мы достигли предела.
- Нильс…
- Ты говоришь о цифрах. Но дело не в цифрах. Общая численность населения в данном объеме присутствует в наших расчетах, но здесь что-то другое. Молодые работники и потенциальные матки, во всяком случае, чувствуют позыв покинуть Муравейник. На свой страх и риск. Это роение.
- Как мы можем предотвратить…
- Возможно, мы не можем.
- Но мы не можем позволить этого сейчас!
- Не можем. Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы отсрочить роение. Допустить это сейчас означает конец. Необходимо включить фильтры на максимальную мощность на несколько часов, а затем перевести в оптимальный режим.
- Нильс, подозрительный Внешний среди нас может…
- У нас нет другого выхода. Необходимы чрезвычайные меры. Тихая прополка населения может потребоваться, если…
- Котел?
- Да, если давление станет слишком высоким.
- Работники из группы гидропоники, которые…
- Держи их в поле зрения, - сказал Хеллстром. - И даже Фэнси и ее сестер.
Частные инструкции Перуджи, данные им Даниэлю Томасу Олдену: "Джанверт получил в свое распоряжение специальный номер и код, необходимые для того, чтобы позвонить президенту. При любой попытке Джанверта позвонить президенту, любой секретной попытке воспользоваться телефоном вы должны остановить его, используя силу в случае необходимости".
Перуджи настроил приемник отеля на симфоническую музыку, руководствуясь, как оказалось, ложной идеей, что она его отвлечет. Снова и снова он возвращался мыслями к той женщине на ферме Хеллстрома.
Фэнси.
Какое странное имя.
Этот мотель был выбран потому, что в занимаемой им комнате через заднее окно можно было организовать визуальную связь с лагерями, расположенными на горе Стинс, которые разбили его группы поддержки, выдающие себя за отпускников. Перуджи знал, что ему достаточно махнуть рукой в заднем окне, чтобы войти в контакт с любой из трех групп. Лазерный приемопередатчик даст им возможность побеседовать так, словно они находились в одной комнате.
Перуджи беспокоило, что он оставил Коротышку Джанверта руководителем этих групп.
Ситуация ему не нравилась, и, пока сгущались сумерки над бурым ландшафтом за окном, Перуджи заново обдумал полученные инструкции и сделанные приготовления.
Насколько умно было ограничивать Джанверта прямым приказом: "Вы должны предупреждать центр о намерении предпринять неоговоренные заранее шаги в течение тех периодов, когда вы вне досягаемости на ферме"?
Оговоренные шаги можно было пересчитать по пальцам, и касались они узкого круга вопросов: поездки в Фостервилль за провизией и визуальное наблюдение за Линкольном Крафтом; смена расположения лагеря при необходимости; сообщение между лагерями для передачи объектов наблюдения и обеспечения его непрерывности…
До сих пор Джанверт не давал поводов себе не доверять. Его контакты удовлетворяли всем требованиям надежности.
- Шеф знает, что вы идете без связи?
- Да.
- Мне это не нравится.
- Это моя забота, не твоя, - отрезал Перуджи. "Кем этот выскочка себя возомнил?"
- Я хотел бы сам побывать на ферме, - сказал Джанверт.
- Ты не должен пытаться это сделать без соответствующего указания из центра и только в случае, если я не вышел на связь в предусмотренное время.
- Я не сомневаюсь в ваших способностях, - сказал Джанверт участливым тоном. - Меня просто беспокоят многие темные пятна в этом деле. Хеллстром бравирует отсутствием уважения к нам.
Перуджи подозревал Джанверта в имитации участия. Это ему казалось излишним.
- Ферма - моя проблема, - сказал Перуджи. - Твоя проблема - наблюдать и докладывать.
- Должна быть возможность наблюдать за вами, когда вы внутри и без передатчика.
- Вы все еще не можете нащупать слабое место в их защите?
- Если бы это удалось, я сразу сообщил бы!
- Успокойся. Я знаю, вы стараетесь.
- За этими стенами - ни звука. У них за этими стенами, наверно, хитрая система глушения. Масса странных звуков в долине, но ни один мы не можем идентифицировать. Механизмы, и, судя по звукам, серьезные механизмы. Подозреваю, у них имеется оборудование, способное обнаружить наш зондаж. Сампсон и Рио ночью выдвинутся на позицию Y-6 со своими приборами. Они в основном занимаются зондированием.
Джанверт делал все правильно. Перуджи подумал: "Почему я не доверяю ему? Так и будет жить этот коротышка с подозрением, вызванным из-за своего насильного рекрутирования? - и рассердился на себя: Нехорошо отдаваться потоку мыслей. Что в действительности затеял Шеф?"
Магнетическая женщина на ферме Хеллстрома - могло ли так быть, что она просто дразнила его? Многие женщины находили его привлекательным, и его крупное тело сочилось животной силой, что и могло объяснить случившееся.
Вздор! Ее подослал Хеллстром!
"А что если Шеф смотрит на него тоже как на расходуемый материал?"
- Вы еще на связи? - спросил Джанверт.
- Да, - сердито и резко прозвучал ответ.
- Откуда у вас ощущение, что может быть больше людей, чем видно нам? Туннель?
- Да, в общем, но еще больше - неосязаемые причины. Передай в центр, Коротышка. Я хочу, чтобы снабжение фермы было взято под контроль. Какое количество продуктов и прочее. Осторожно, но досконально.
- Я займусь этим. Вы хотите, чтобы я поручил это дело ДТ?
- Нет. Пошли Ника. Я хочу оценить, на сколько людей рассчитаны продукты.
- О’кей. Шеф сказал вам об алмазах для бурения?
- Да. Они были привезены приблизительно в то время, когда здесь были Карлос и Тимена.
- Странно, не так ли?
- Складывается причудливая картина, - сказал Перуджи. - Но природу ее еще предстоит разгадать. - Он попытался понять, для каких бурильных работ могут понадобиться алмазы кинокомпании. Объяснения этому просто не было, и бесполезно было гадать, не имея информации. Более вероятно получить неправильный ответ, чем правильный, и, в любом случае, уверен в нем он быть не может.
- Я согласен, - сказал Джанверт. - Что-нибудь еще?
- Нет. - Перуджи выключил связь, уложил устройство в пакет и спрятал его в футляр бритвенного прибора.
Джанверт сегодня был более разговорчив, чем обычно; откровенная покладистость этой маленькой свиньи не могла быть ничем иным, кроме притворства.
Перуджи думал об этом, лежа на постели в темной комнате. Он знал, что был отрезан, что лишен даже защиты со стороны Шефа, и удивлялся, что заставляло его продолжать.
"Потому что я хочу разбогатеть, - подумал он. - Стать богаче, чем эта сволочь из Совета. И буду, если смогу наложить руки на этот чертов "Проект 40"".
Консультация по сценарию, говорит Нильс Хеллстром: "На экране аудитория увидит бабочку, вылупляющуюся из кокона. Мы увидим много больше, и, в более глубоком смысле, мы хотим, чтобы и аудитория увидела то, что мы видим, подсознательно. Бабочка персонифицирует нашу собственную долгую борьбу. Это долгая темнота человечества, когда дикие воображали, что они говорили друг с другом. Это метаморфоза, трансформация нашего Муравейника в спасении вида людей. Это предзнаменование дня, когда появимся мы и покажем нашу красоту восхищенной Вселенной".
- Передатчик у него в наручных часах, - сказал Салдо. - Мы успели засечь его прежде, чем он его отключил.
- Хорошая работа, - сказал Хеллстром.
Они стояли в электронном мраке сарая, на командном пункте службы безопасности. Работники вокруг них бесшумно выполняли свою работу с чувством решимости в каждом движении. Ничто не должно пройти незамеченным через их защиту.
- Зондаж, который мы зафиксировали, идет со стороны горы Стинс, - сказал Салдо. - Мы определили их нахождение на карте.
- Отлично. Неуспех их подстегивает, или они успокаиваются?
- Успокаиваются. Я подготовил опытную группу, которая завтра отправится в ту зону на пикник. Они там развлекутся, а завтра вечером сообщат об увиденном.
- Не рассчитывай на то, что они много узнают.
Салдо кивнул.
Хеллстром закрыл глаза от утомления. Похоже, ему не удастся хорошо отдохнуть, а то малое для отдыха, что удавалось урвать, не позволяло восстановить силы. В чем они нуждались и чего им никогда не достичь, это отправить Перуджи паковать чемоданы, ответив на все его вопросы, в действительности не ответив ни на один из них. Эти таинственные, прощупывающие вопросы о металлургии и изобретениях раздражали Хеллстрома. Что это могло иметь общего с "Проектом 40"? Изобретения - да, возможно. Но металлургия? Он решил сообщить об этом вопросе в лабораторию при первой возможности.