Кловис стояла напротив, все еще испуганная, но рыдания ее прекратились. Ему показалось странным, что ее нагота не возбуждала его.
Джанверт кивнул Хеллстрому, стоявшему в шаге от него в полутемной комнате над сараем-студией. В зеленом свете телевизионных экранов лицо Хеллстрома казалось смертельно бледным.
- Расскажи ему, - сказал Хеллстром.
Голос Мерривейла разносился по всей комнате из микрофона, установленного на панели управления.
- Привет, Джо, - сказал Джанверт, умышленно используя первое имя Мерривейла при обращении. - Эдди Джанверт на проводе. Думаю, ты узнал мой голос, но я могу представить дополнительные доказательства. Я тот, кому ты присвоил номер и код президента, припоминаешь?
"Проклятье! - подумал Мерривейл, протестуя внутренне против фамильярного тона и обращения по имени. - Это Джанверт, нет сомнений".
- Что происходит? - сказал Мерривейл.
- Если ты не хочешь, чтобы вся эта планета стала одним большим моргом, то прислушайся к моим словам и постарайся воспринять их серьезно, - сказал Джанверт.
- Послушай, Коротышка, - сказал Мерривейл. - Что за чепуху вы все несете об уничтожении планеты…
- Ты заткнись и слушай! - рявкнул Джанверт. - Ты понял?! У Хеллстрома имеется оружие, рядом с которым атомная бомба выглядит как игрушечный пистолет. Те ребята в Машине, агенты ФБР, о которых беспокоился твой приятель, - они выведены из строя миниатюрной версией этого оружия. Это переносное оружие позволяет убивать людей на расстоянии или переводить их в бессознательное состояние. Можешь мне поверить, я видел его в действии. А теперь…
- Коротышка, - прервал его Мерривейл, - думаю, мне лучше приехать на ферму и…
- Да, приезжай, конечно, - сказал Джанверт, - но у тебя есть сомнения, советую от них избавиться. И если ты попробуешь еще раз напасть на ферму, а я подозреваю, что тебе может прийти в голову эта мысль, я воспользуюсь номером и кодом президента, данным мне тобою, и позвоню ему, чтобы ввести его..
- Слушай, Коротышка! Твое правительство не…
- Плевать на правительство! Оружие Хеллстрома нацелено как раз на Капитолий. Они уже продемонстрировали его эффективность. Почему ты не проверил его действие?
- Проверил что? Небольшое землетрясение, которое мы…
- Новый остров недалеко от побережья Японии, - сказал Джанверт. - Люди Хеллстрома перехватывают сообщения со спутника Пентагона. Они знают о нем и о предупреждении об опасной сейсмической волне в бассейне Тихого океана.
- Что за чушь ты порешь, Коротышка? - грубо спросил Мерривейл. Произнося эти слова, Мерривейл нагнулся над столом, взял ручку и написал на листе бумаги: "Гаммел, проверь!" Гаммел прочитал написанное, кивнул и передал записку одному из агентов, шепотом дав указания.
Джанверт заговорил снова, его голос раздавался четко, словно он пытался объяснить что-то непослушному ребенку.
- Я предупреждал тебя, что надо слушать внимательно, - сказал Джанверт. - Муравейник Хеллстрома - только один небольшой выход из гигантского комплекса туннелей. Эти туннели раскинуты под огромной площадью и уходят в глубину до пяти тысяч футов. Эти туннели укреплены специальным бетоном, способным противостоять, по словам Хеллстрома, взрыву атомной бомбы. Я ему верю. Здесь, в этих туннелях, живет около пятидесяти тысяч человек. Поверь мне, прошу, поверь.
Мерривейл вдруг понял, что внимание его приковано к вращающимся кассетам магнитофона Гаммела, он поднял взгляд и увидел потрясение в глазах присутствующих.
Мерривейл подумал: "Дерьмо собачье! Если Коротышка говорит правду, то это уже не наше дело, а дело военных". Но в глубине души он верил словам Коротышки. Просто не могло столь дикое утверждение быть ложным. Мерривейл нагнулся над столом и написал: "Надо связаться с военными".
Прочитав написанное, Гаммел задумался, затем кивком показал другому помощнику прочитать и исполнить. Помощник прочел, поглядел вопросительно на Гаммела, который решительным жестом подтвердил команду, и опять же кивком показал ему подойти поближе. Гаммел что-то шепнул ему, лицо того побледнело, и он пулей выскочил из комнаты.
- Хотя твой рассказ совершенно невероятен, - сказал Мерривейл, - я, на время, ему поверю. Однако ты должен понимать, что я не совсем свободен в своих действиях. Проблема носит столь глобальный характер, что я не…
- Ты, сукин сын! Если ты нападешь на Хеллстрома, с планетой будет покончено.
Мерривейл замер в шоке, прижав крепко трубку к уху. Так не обращаются подчиненные к начальнику.
В доме Муравейника Хеллстром нагнулся к Джанверту и прошептал:
- Скажи ему, что Муравейник готов к переговорам. Старайся выиграть время. Спроси его, почему он де связался с Пентагоном по случаю возникновения нового острова. Скажи ему, что мы готовы обратить в прах площадь в несколько сот квадратных миль вокруг Вашингтона, если ему нужны дополнительные доказательства.
Джанверт передал это Мерривейлу.
- Ты сам видел это оружие? - спросил Мерривейл.
- Да!
- Опиши его.
- Ты что, спятил? Они не дадут мне этого сделать. Но я видел его и видел его уменьшенный вариант.
Первый из помощников Гаммела вернулся и хрипло прошептал в ухо:
- САЛС!
Гаммел взял ручку и написал: "Пентагон подтверждает. Они высылают отряд коммандос".
- Коротышка, ты действительно веришь, что они смогут? - спросил Мерривейл.
- А я о чем толкую все это время, черт возьми?! Ты еще не связался с Пентагоном?
- Коротышка, мне неприятно об этом говорить, но мне кажется, что несколько атомных бомб одна за другой…
- Ты безмозглый идиот! Перестанешь ты делать из себя идиота?
Мерривейл в ярости смотрел на телефон.
- Коротышка, я настоятельно тебя прошу изменить тон и выбирать выражения. Этот, э… как ты его называешь, смахивает на некое извращение, которое необходимо…
- Я звоню президенту! - сказал Джанверт. - Ты знаешь, что это в моих силах. Ты сам мне дал номер и код. Он ответит. Ты со своим Агентством можешь катиться…
- Коротышка!
Мерривейл испытывал бешенство с примесью внезапного страха. Слова Джанверта могли иметь под собой основу. Военные выяснят это быстро, но звонок к президенту может иметь широкий резонанс. Полетят головы.
- Успокойся, Коротышка, - сказал Мерривейл. - И послушай меня. Как я могу быть уверен, что ты говоришь правду? Ты рисуешь отчаянную ситуацию, в которую мне невероятно трудно поверить. Даже если здесь есть что-то, отдаленно похожее на правду, ясно, что решать должны военные, и у меня нет никакой альтернативы, кроме как…
- Ты, задница! - рявкнул Джанверт. - Ты что, не понял ничего из сказанного? Один неверный шаг - и здесь не будет Мира, где бы военные могли что-то решать! Ничего не будет! Эти люди могут взорвать планету, распылить любой приглянувшийся им ее кусочек. И вы не сможете им в этом помешать. Планета на кону - вся, целиком, ты поймешь это наконец?
Гаммел протянул руку и взял Мерривейла за руку, в которой тот держал трубку, привлекая к себе внимание. Мерривейл посмотрел на него.
Гаммел показал ему лист бумаги, на котором было написано: "Продолжайте разговор. Спросите о личной инспекции на месте. Пока у нас нет уверенности, мы не можем рисковать".
Мерривейл сложил в задумчивости губы. Продолжать? Сумасшествие. Взорвут мир, надо же! Он сказал:
- Коротышка, я уверен, что глубокие сомнения…
Неожиданно Гаммел опустил наушники, выхватил трубку у Мерривейла и, оттолкнув его в сторону, кивком показал своим двум помощникам попридержать его.
- Джанверт, - сказал Гаммел, - это Ваверли Гаммел. Я говорил с тобой несколько минут при твоем первом звонке. Я старший агент ФБР. Я слышал весь разговор и, во-первых, готов вести переговоры…
- Они блефуют! - крикнул Мерривейл, пытаясь вырваться из цепких рук агентов. - Они блефуют, ты, идиот! Они не могут…
Гаммел зажал рукой трубку и сказал своим людям:
- Уберите его отсюда и закройте дверь.
Он снова вернулся к разговору с Джанвертом, пояснив:
- Это был Мерривейл. Я приказал удалить его из комнаты. В сложившейся ситуации у него отказали нервы. Я сам собираюсь заняться этим… этим муравейником и поэтому хочу взглянуть на него, или что ты под ним понимаешь. Но мне нужно сначала обеспечить временную приостановку активных воздействий с нашей стороны до тех пор, пока я не дам о себе знать. Разумеется, мною будет установлен временной лимит моего выхода на связь. Нет вопросов, Джанверт?
- Наконец нашелся один умный, - сказал Джанверт. - Благодарение Богу. Одну минуту.
Хеллстром склонился к Джанверту и что-то тихо ему сказал.
- Хеллстром говорит, что он тебя примет на этих условиях, - сказал Джанверт, - и тебе будет разрешено переговорить отсюда со своим руководством лично. Ты можешь ему доверять, это мое мнение.
- Хорошо, - согласился Гаммел. - Скажи мне точно, куда я должен прибыть.
- Остановись у сарая, - велел Джанверт. - Здесь все начинается.
Больше всего Хеллстрома удивляло, что он совсем не чувствовал усталости. "Ну, вот и все, - думал он. - Впереди у Муравейника много времени". Это казалось очевидным. Среди диких Внешних попадались разумные люди - такие как Джанверт или этот агент, с которыми можно договориться. Эти люди поймут опасность жала Муравейника. Многое изменится в этом мире. Хеллстром знал, в каком направлении им надо двигаться дальше. Он придет к соглашению с правительством Внешних касательно условий, в которых Муравейник сможет продолжить свое существование, незаметное для диких масс. Секретность, конечно, не удастся хранить бесконечно. Муравейник сам об этом позаботится. Они размножатся довольно скоро, и Внешние никакими силами не смогут это предотвратить. Роды будут следовать за родами, и дикие будут ассимилированы, для них будет оставаться все меньше и меньше места на этой планете, разделяемой ими сейчас с людьми будущего.
Из отчета Джозефа Мерривейла Совету Агентства: "Как вам уже известно, наше участие в этом деле блокировано - близорукое решение. С нами консультируются по этой проблеме время от времени, и я могу в общих чертах охарактеризовать мнение, сложившееся об этом деле в Вашингтоне.
Моя личная точка зрения состоит в том, что политика попустительства омерзительному культу Хеллстрома не прекращается, и ему, вероятно, позволят продолжать съемки своих порочных фильмов.
Дебаты в правительстве ведутся вокруг следующих противоположных подходов к решению проблемы:
1. Взорвать их, не думая о последствиях. Эту точку зрения я разделяю, но число ее приверженцев постоянно уменьшается.
2. Выиграть время, заключив секретное соглашение с Хеллстромом, и, временно храня все дело в тайне от общества, одновременно начать широкомасштабную программу, нацеленную на уничтожение того, что в официальных кругах все чаще называют "Хеллстромский ужас"".
Говард Фаст
Разум божий
рассказы
Без единого звука
Вечером 3 апреля, стоя у окна своего большого уютного дома и восхищаясь видом заката, Альфред увидел, как над горизонтом поднялась странная рука. Сдвинув большой и указательный пальцы, она потушила солнце, словно свечку. На мгновение наступили сумерки, которые кончились так же внезапно, как и начались: казалось, кто-то нажал на выключатель.
Так, впрочем, и было. Это сделала его жена. Она включила свет во всем доме.
- Боже мой, Эл, - воскликнула она, - что-то уж очень быстро стемнело, а?
- Это потому, что кто-то погасил солнце.
- Что за ерунду ты городишь, - отозвалась она. - Кстати, сегодня мы ждем в гости Бенсонов к ужину и на бридж, так что приоденься получше.
- Хорошо. Ты не видела закат?
- У меня много других дел.
- Да. Я только имел в виду, что если бы ты видела закат, то заметила бы, как из-за горизонта появилась эта ручища, ее большой и указательный пальцы раздвинулись, потом сошлись и потушили солнце.
- Ну-ну, Эл, ради Бога, не удваивай ставки во время игры. А если уж удвоишь, то твердо верь в них. Обещаешь?
- Странное дело эта рука, черт возьми. Она вернула все мои детские представления об антропоморфизме.
- А что это такое?
- Ничего. Совсем ничего. Я приму душ.
- Только не надо болтать об этом весь вечер.
За ужином Эл Коллинз спросил у Стива Бенсона, видел ли он закат.
- Нет… нет, я был в душе.
- А ты, Софи? - обратился Коллинз к жене Бенсона.
- Да некогда было. Я меняла рубец на платье. Интересно, как поборницы женских прав собираются поступить с рубцами? В них вся суть нашего порабощения.
- Это одна из шуток Эла, - объяснила миссис Коллинз. - Он стоял у окна и увидел, как из-за горизонта появилась эта ручища и погасила солнце.
- Ты действительно видел, Эл?
- Честное скаутское. Большой и указательный пальцы сначала раздвинулись, потом сошлись. Пшик… Солнце погасло.
- Просто прелесть! - воскликнула Софи. - У тебя замечательное воображение.
- Особенно когда он делает ставки, - заметила его жена.
- Она никогда не забудет, как эту проклятую ставку удваивали и переудваивали, - сказала Софи. Было ясно, что сама Софи тоже никогда не забудет этого.
- Интересно, но неосуществимо, - сказал Стив Бенсон, который работал инженером на фирме Ай-би-эм. - Это небесное тело имеет диаметр почти миллион миль. Температура внутри него - более десяти миллионов градусов, а в ядре атомы водорода превращаются в гелиевый пепел. Поэтому твои слова - всего лишь поэтический образ. Солнце просуществует еще очень долго.
После второго роббера Софи Бенсон заметила: либо в доме Коллинзов холодно, либо она заболевает.
- Эл, поверни терморегулятор, - попросила миссис Коллинз.
Команда Коллинзов выиграла третий и четвертый робберы, и миссис Коллинз пожелала гостям доброй ночи с плохо скрываемым превосходством победителя. Эл Коллинз проводил их до машины, раздумывая о том, что, в конце концов, жизнь представляет собой странный процесс обособления и отчуждения. В городе это необыкновенное явление заметили бы миллионы людей; здесь же Стив Бенсон принимал душ, а его жена меняла рубец на платье.
Для апреля эта ночь была слишком холодна. Лужицы, оставшиеся после недавнего дождя, замерзли, а усыпанное звездами небо было так прозрачно, будто на дворе стояла середина зимы. Бенсоны приехали без пальто, и, пока они бежали к машине, Стив в шутку заметил, что Эл, возможно, был прав насчет солнца. Бенсон никак не мог завести машину, и Альфреду пришлось стоять дрожа от холода, пока гости не уехали. Потом он посмотрел на наружный термометр: тот показывал всего шестнадцать градусов по Фаренгейту.
- Ну, мы разбили их в пух и прах, - заметила его жена, когда он вернулся в дом. Он помог ей прибраться, и, пока они занимались всем этим, она спросила, что он имел в виду под антропоморфизмом.
- Есть такое примитивное понятие. Знаешь, в Библии сказано, что Бог создал человека по своему образу и подобию.
- Неужели? Должна тебе сказать, что в детстве я беспрекословно верила во все это. Что ты собираешься делать?
Он стоял у камина и подумывал о том, чтобы разжечь огонь.
- В апреле? Да ты, наверное, с ума сошел. Кроме того, я уже вычистила камин.
- Я завтра снова вычищу его.
- Знаешь, я пошла спать. Мне кажется, ты совсем рехнулся, если хочешь развести огонь так поздно, но я не собираюсь с тобой спорить. Ты сегодня в первый раз не завышал ставки - это приятная неожиданность.
Дрова были сухими, огонь излучал тепло, и на него было приятно смотреть. Коллинз никогда не упускал возможности понаблюдать за пляшущими языками, и теперь он не спеша смешал виски с водой и уселся перед камином, потягивая коктейль и припоминая все свои небольшие научные познания. Зеленые растения погибнут через неделю. После этого исчезнет кислород. "Как скоро?" - подумал он. Два дня… десять дней… он не мог вспомнить, но не имел ни малейшего желания открыть энциклопедию и выяснить. Станет очень холодно, ужасно холодно. Он с удивлением заметил, что не ощущает страха, не испытывает вообще ничего, кроме легкого любопытства. Перед тем как лечь, он снова посмотрел на термометр. Температура опустилась до нуля. Войдя в спальню, он увидел, что жена уже спит. Он тихо разделся, положил на постель еще одно стеганое одеяло и улегся рядом. Она пододвинулась к нему. Почувствовав рядом с собой тепло ее тела, он вскоре уснул.
Cephes 5
Третий офицер (не настоящий офицер, а стажер - помощник офицера) шел по коридору огромного межзвездного корабля в направлении комнаты для медитаций. Целых четыре года он провел за изучением одиннадцати классов межзвездных кораблей, но теперь в реальности все казалось ему новым, внушающим благоговение и бесконечно более сложным - тем более, что этот корабль принадлежал ко второму классу, располагая полной автономностью и неограниченной дальностью полетов. В отличие от других кораблей, его назвали не именем планеты, на которой он был построен, а в честь планеты назначения Cephes 5. Как все санитарные корабли, он имел разрешение на посадку в любом порту Галактики.
Офицер знал, как ему повезло, что на стажировку он попал именно на этот корабль. Ему было двадцать два года, и в нем еще хватало романтики на то, чтобы во всем сомневаться и за все благодарить судьбу.
Корабль взлетел всего три дня назад, и все эти три дня новоиспеченного младшего офицера мучили медицинскими тестами, прививками, инструктажами и ознакомительными прогулками. Сейчас он оказался свободен и целеустремленно направился в комнату для медитаций.
Это была длинная комната с приятным золотистым освещением, потолок и стены которой казались отделанными слоновой костью. В разных местах были навалены груды подушек. Здесь уже отдыхали около дюжины из ста двадцати членов экипажа. Каждый из присутствующих сидел на тонкой подушке, скрестив ноги, выпрямив корпус. Руки сложены, глаза опущены - в общем, поза более или менее общая для любой планеты Галактики. Третий офицер выбрал место и сел на подушку, скрестив голые ноги. Одет он был только в хлопчатобумажные шорты.
Он, как всегда, попытался раствориться в осознании своего "я", развеять сомнения и страхи, погрузиться в целостность Вселенной, став частью бесконечно большего "Я", но ничего у него не получилось. Он был заблокирован, смущен и обеспокоен, его разум перескакивал с мысли на мысль, успевая между тем формировать странные и неприятные фантазии.
Он посмотрел на других мужчин и женщин в комнате, но они сидели молча, очевидно, не обеспокоенные странными и пугающими мыслями, роящимися у него в мозгу.