Серега теперь - полный абстинент. Пьет только воду, да и то разбавленную. Устроился на новую работу, теперь он фотомодель, на нем в салоне красоты прически отрабатывают. Я часто захожу к нему. Мы пьем крепкий чай, смотрим на небо и разговариваем о разных вещах. Сидим мы на кухне: комната у него завалена глушителями, хромированными патрубками, амортизаторами, пружинами и всяческими прочими железками; Серега собирает мотоцикл, на этот раз - самый обычный, хотя тоже "Харлей-Дэвидсон", модели Indien. В принципе Кабанчик его уже почти собрал и теперь ломает голову, как его вытащить на улицу с девятого этажа - эта слоняра не проходит ни в коридор, ни в лифт, а разбирать его обратно он почему-то не решается. Чай у Сереги всегда немного отдает машинным маслом. Все стены, там, где не висят постеры с мотоциклами, облеплены плакатами с изображением Сэйлор Мун - глазастой длинноногой школьницы в матроске из японского мультсериала: после всего произошедшего Сережка здорово "подсел" на анимэ. На самом почетном месте у него висит плакат, где эта Сэйлор Мун, в чем мама родила, сидит верхом на мотоцикле. Когда начинает темнеть, я обычно собираюсь и ухожу: ночевать я у Сереги как-то больше не решаюсь. А ежа мы сдали в зоопарк.
4.10- 22.12, 2001
Пермь
ИВАН-ДУРИЛКА
Лихорадочно хлопая крыльями, Горыныч стремительно пикировал к лесу. Мешал боковой ветер, правым крылом приходилось загребать сильнее, чем левым, и с непривычки вскоре заболело плечо.
- Левее, левее бери! - время от времени покрикивала Правая голова - большая любительница ничего не делать и давать советы.
- Заткнись! - коротко приказала Главная, и в эту секунду, заложив крутой вираж, не смогла сориентироваться. Годы и близорукость сделали свое черное дело, и появившееся прямо по курсу раскидистое дерево было замечено всеми троими слишком поздно.
- Атас!!! - запоздало вскрикнула Правая, и в тот же миг Змей со всего разлету влепился в толстый корявый ствол. Сверху градом посыпались жухлые осенние листья, сучья всевозможных форм и размеров и гигантское количество желудей. Левая голова, застрявшая в развилке мощных ветвей, выплюнула кусок коры, скосила глаза и мрачно констатировала:
- Дуб.
Змей Горыныч медленно встал, раздвинув ветви, высвободил застрявшую Левую голову и, кряхтя и потирая ушибленные места, тяжелым неспешным шагом направился в глубь леса.
- Опять шандарахнулись, - со злостью бормотала Левая голова. - Когда-нибудь ты всех нас угробишь! Где ты прятался, когда на небе раздавали мозги?
- Будет ворчать-то, - хмуро огрызнулась Средняя. - Ну, упали, ну, стукнулись… с кем не бывает? Подумаешь, дуба дали… Забыл что ли, как лет этак сорок тому назад в грозу нас громом треснуло? И ничего - живем…
- Хорошо тебе рассуждать. - Когтистая лапа осторожно ощупала подбородок, после чего Левая голова продолжила: - А я тогда, между прочим, неделю без памяти провалялся.
- Во-во! - оживилась Правая. - Неделю мы тебя под мышкой таскали, измучились оба. На лавку положишь - бац! - упал, ирод, грохот на всю избу… Яга опять же недовольна была. А…
Осекшись на полуслове, Правая голова толкнула носом Главную, после чего обе некоторое время пристально вглядывались в Левую. Затем хором спросили:
- Утка где?
- Ут… Какая утка? - всполошилась пострадавшая голова и тут же спохватилась: - Ах утка! Кажись, того… проглотил.
Потоптавшись на месте, Змей Горыныч сел на землю, и между головами началась ожесточенная перебранка.
- А ну пусти! Пусти, кому г'рю!
- Че ты разорался-то, че, а?
- Нет, а ты кто такой?
- Только без рук!
- Чего беситесь, все равно брюхо-то одно…
- А ты ва-ще молчи!
- Нет, змеи добрые, вы только посмотрите, а! Как охотиться, так у него, вишь ли, голова кружится, а вот пожрать на дармовщинку…
- Ну не заметил я, не заметил! Сами-то тоже хороши. Трахнулись об дерево, у меня аж искры из глаз. Открываю глаза - нет утки. Может, я ее и не глотал вовсе, может, лежит она сейчас там, под деревом спокойненько…
Это соображение на некоторое время ввергло Змея в размышления. Несколько минут он сидел молча и неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям, наконец Правая голова вздохнула и пробормотала:
- Нет, кажется он ее все-таки проглотил. А может, и нет…
- Гм! - неуверенно согласилась Средняя.
- Че делать будем?
- Возвращаться надобно, - резюмировала Правая, и Змей, тяжело топая, направился обратно к месту катастрофы.
Несколько раз обойдя вокруг пострадавшего дуба и безо всякой надежды поворошив ногою палую листву, он почесал живот, и Средняя голова сказала:
- Все же съел… Что Яге скажем?
Левая голова, виновато потупившись, покосилась на остальных.
- Может, соврем, что ничего не попалось?
- Ну уж нет! - вспылила Средняя. - Айда к реке. Натягаем старухе на уху, авось не осерчает.
Две крайние головы поспешно закивали, соглашаясь.
- Кто снаружи? - спросила Правая и тут же с азартом заявила: - Чур, я первый!
- Я т-те дам первый! - разъярилась Средняя и погрозила Правой кулаком. - Жребий потянем.
Змей сорвал три веточки, размером с хорошую березку каждая, одну сломал пополам и воткнул все три до половины в землю.
- Короткая - снаружи, - объявила Средняя голова. Короткую вытащила Правая.
- О! А че я говорил!
- Дуракам везет; - хмуро пробормотала Левая.
Добравшись до речки, Змей потрогал воду ногой, поежился, поплескал под мышками, с шумом погрузился целиком и занялся рыболовством - две головы под водой хватали всю подвернувшуюся рыбу, а третья торчала снаружи и глубоко дышала за троих. Время от времени на поверхности появлялась одна из голов с трепещущей рыбиной в зубах и швыряла добычу на берег. Наконец из воды вынырнула Левая голова, сжимая в пасти огромного осетра.
- М-м-м? - вопросительно промычала она. Правая голова, склонившись на длинной шее, придирчиво осмотрела трофей и кивнула:
- Сойдет.
Пыхтя и отдуваясь, Змей вылез на песок. Левая голова с шумом высморкалась.
- Вечно я бозле губания броздужаюсь, - гнусаво посетовала она.
Собрав пойманную рыбу в охапку, Горыныч углубился в густые прибрежные заросли и вскоре исчез в лесных сумерках.
Едва лишь он скрылся, на опустевший берег крадучись выбрался заросший бородой детина в кольчужной рубахе поверх кафтана, заржавленном граненом шишаке и с массивным мечом на старом кожаном поясе. Руки его в кольчужных рукавицах судорожно сжимали голову коня, который бился, испуганно храпел и пятился назад.
Поглядев из-под ладони Змею вослед, мужик довольно крякнул, поправил меч и гордо выпятил грудь.
- Вот он, аспид! - хрипло сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Вот он, змей! Ну, таперича держись!
Взгромоздившись в седло, мужик толкнул коня каблуками в живот и медленно въехал под зеленые лесные своды.
Уха из осетрины старуху Ягу немного умаслила, и Горыныч, облегченно вздохнув, направился к своей пещере с охапкой свежей рыбы и бутылью домашней бабкиной бражки под мышкой.
- Горик! - Бабка высунулась в окошко, повела длинным крючковатым носом с волосатой бородавкой на самом его кончике и, разглядев Змея, крикнула вслед: - Я седни кой-куда в гости собираюсь, так что раньше завтрева не жди!
- Ла-адно! - за всех ответила Средняя голова.
- Вот удружила, дура старая, - хмуро заметила на это Правая. - Куды ей в гости на старости лет? Ей-то что, а нам опять круглые сутки караулить…
- А ты не бузи, - строго заметила Средняя, - чай, не чужое стерегем. Свое, кровное.
- Да я че, я ниче… Уж и сказать нельзя.
Потоптавшись у входа в пещеру, Змей попытался счистить с ног грязь, потом махнул рукой и полез так. В небольшом каменном углублении навалена была внушительных размеров мусорная куча, состоявшая в основном из всевозможных птичьих перьев, сухого мха, прелой листвы и трав. Запустив лапу в самую глубину ее, Змей вытащил оттуда круглое массивное яйцо и направился к выходу.
Безуспешно пытаясь просмотреть его на свет, он вертел яйцо так и сяк, прикладывал к уху всех трех голов поочередно, потом грустно вздохнул и сунул его обратно в кучу, после чего уселся у входа, подперев лапами две крайние головы. Средней голове, как и всегда, подпорки не хватило, и она, присмотрев нагретый солнцем валун, примостилась на нем. Правая голова, подтянув к себе пузатую глиняную бутыль, зубами выдернула пробку и заглянула внутрь.
- Брага! - радостно объявила она и стала оглядываться в поисках посуды.
- Все сроки миновали, - мрачно заметила Левая. - Сколько ж еще ждать?
- Это хорошо, что долго лежит, - заметила Правая. - Это значит, что сын будет.
- Дурак ты…
- Почему это - дурак? - обиделась Правая. - Примета есть такая. - Правая лапа проворно разливала содержимое бутыли по кружкам. - Третьим будешь?
- Н-ну… э-э-э…
- Да че там, давай.
- Хы!..
Глиняные чашки стукнулись краями. Опустели. Вслепую нашарив рыбешку, Правая голова сунула ее в пасть и поморщилась, когда по горлу проскребли колючки.
- Ох!
- Эк тебя корежить… - сочувственно покивала Средняя. - Окунишка попался?
- Он, проклятый…
Горка рыбы быстро уменьшалась.
Месяца четыре прошло с тех пор, как счастливая избранница Змея, Скарапея Аспидовна, в которой он души не чаял, выполнила свои супружеские обязанности и удалилась в Муромские леса. Хоть там изредка и пошаливали татары, все же было поспокойнее и опять же не так голодно. А Змей, который на своем веку разменивал уже девятый десяток, остался охранять свое будущее потомство.
Старая знакомая, имени которой уже давно никто толком и не помнил и которую все звали просто Баба-Яга (хоть она и утверждала, что пришла сюда из древних мест и род свой ведет чуть ли не от греческих богов и богинь, а посему и звать ее надобно - Баба-Ягиня) взялась подсобить, а то караулить драгоценную кучу сутки напролет кому же в радость? Ночью Змей бодрствовал, сменяя головы на карауле, а днем пещеру охраняла бабуля. Горыныч в это время шатался по окрестным лесам, промышляя, чем бог пошлет. Бог посылал то утицу, то зайчонка, а то и кабанчика, всякое бывало. Хватало и самому на прокорм, и бабке за добро отплатить. Так прошло все это время.
Выпятив к небу сытый живот, Горыныч с довольным вздохом развалился на зеленой лужайке, подставляя вечернему солнышку то одно крыло, то другое, и постепенно его так разморило, что он с трудом стал воспринимать окружающее. Изба на курьих ножках, которую на время оставила хозяйка, сперва бесцельно бродила по опушке леса, попыхивая дымящейся трубой, потом решительно направилась в чащу и вскоре скрылась за деревьями. Пару раз ухнул филин. "Девять", - машинально отметила Средняя голова и, сонно потянувшись, лениво приоткрыла один глаз. Левая и Правая головы сладко похрапывали, наверняка представляя себе во сне жаркие объятия ненаглядной своей супружницы…
А перед самым носом Змея, на сивом лобастом тяжеловозе сидел верхом какой-то человек и остервенело таращил глаза. Конь бил копытом и храпел, испуганно роняя клочья пены с трясущихся губ. Звякая всевозможными железками и ругаясь вполголоса, мужик полез рукой куда-то за спину и извлек на свет колчан со стрелами и лук.
- Померещится же спьяну… - пробормотала Средняя голова, про себя размышляя, что, пожалуй, пора будить сменщицу. - Эй, просыпайся! - толкнула она Правую.
- Что, уже обед? - не открывая глаз, слабым голосом пробормотала та.
- Уже, уже, - ответила Средняя. - Хорош дрыхнуть. Примай караул.
- Сейча-ас… - Правая голова зевнула, потянулась и, открыв глаза, с недоумением уставилась на человека. Затем поспешно толкнула уже уснувшую Среднюю.
- Ну что там еще? - недовольно пробормотала та.
- А… э… вроде как мужик… - неуверенно сказала Правая. Когтистый палец указал на конника, который трясущимися руками пытался наложить стрелу на тетиву. - Откуда он взялся?
- Что? Где? - Средняя открыла-таки глаза. - Это ты зачем палец? Ах это… Это сон.
- Сон?! Чей?
- Ну, мой. И вообще отстань, я спать хочу.
В этот момент стрела стукнулась о грудь Горыныча, отскочила и упала на траву. Хмель окончательно вылетел из Правой головы.
- Подъем!!! - взревела она. Левая голова резко вскинулась и возмущенно зашипела, треснувшись макушкой в потолок пещеры.
- Что, гроза?! - спросонья заметалась она.
- Хуже… Вон, гляди.
Увешанный железяками детина к тому времени уже спрыгнул на землю, схватил копье и, прикрываясь круглым деревянным щитом, стал приближаться, выкрикивая всякие междометия. Змей испуганно попятился и замахал обеими лапами.
- Мужик! Эй, мужик, ты че, малость того, а? - Левая голова хотела покрутить пальцем у виска, но в суматохе попала себе в глаз и охнула от боли.
- Че надо-то? - визгливо крикнула Правая. В минуты волнения она обычно непроизвольно переходила на фальцет.
Человек остановился, осторожно высунул из-за щита бородатую физиономию и, выставив вперед для верности копье, спросил:
- Змей?
- Ну, Змей, - согласилась Средняя голова. - А что?
- А где бабуля?
- Я за нее.
- Слышь, мужик, - подытожила Левая, - тебе чего? Вояка некоторое время лихорадочно соображал, что сказать дальше.
- Ты эта, как его… - сдвинув на лоб шишак, он почесал в затылке и наконец нашелся. - Это ты, стало быть, за Марью-царевну выкуп требоваешь?
- Чего-о?! - Глаза у Правой головы, потеснив глазные щитки, от удивления полезли на лоб. - Вы… выкуп?
Головы переглянулись.
- Да я третий месяц дома сижу! - взорвалась Средняя, и Змей, тяжело переваливаясь, затопал вперед. - Какая Марья? Какая царевна? Охренел, мужик, да?
- Не подходи! - взвизгнул тот, прикрываясь щитом. - Изувечу! Не трожь! А-а-а!
Он швырнул копье, промазал и лихорадочно потянул из ножен у седла меч. Конь, испуганно заржав, взвился на дыбы, с силой ударил в землю копытами и, взбрыкивая, понесся к лесу.
- Стой! - всполошился мужик. - Тпру, кому говорю! Отдай меч, волчья сыть! Травяной мешок!
Прихрамывая и потрясая кулаками, он некоторое время носился за конем, оглашая поляну всяческими обидными прозвищами, пока наконец не выдохся и не остановился посреди лужайки, тяжело дыша. Вытер пот.
Средняя голова деликатно кашлянула, напоминая о своем присутствии. Мужик вздрогнул и оглянулся.
- Пуганем? - тихо шепнула ей на ухо Правая.
- На што? - отозвалась та.
- Чтоб неповадно было… Давай, ляпни че-нь'ть, ты же умеешь.
- Кха-ха-ха! - прочистила горло Средняя и взревела на весь лес первое, что пришло на ум: - Конь на обед, молодец на ужин!!!
Левая голова, прыснув, залезла под мышку и затряслась там от беззвучного смеха. Мужик побледнел и выхватил нож.
- А-а, ножичек! - ехидно протянула Правая, и обе головы облизнулись с показной жадностью.
- Ну, ну… Ножичком…
- …ножичком, значит…
- …меня бить собрался?
- Отлезь! - рявкнул "молодец", сорвал голос и сипло добавил: - Убью!
Из леса послышалось дикое ржание коня - видимо, плутая в потемках, он наткнулся на логово бабкиной избы. Та спросонья напинала бедной кляче и сама в жуткой панике удрала поглубже в чащобу.
- Ой, не могу! - донеслось из-под мышки, и утирающая слезы Левая голова вынырнула наружу. - Ох, потешил… Ты кто хоть будещь-то, а?
Мужик отступил на шаг и взмахнул ножом.
- Ну, хватит, хватит, - примирительно сказала Средняя голова. - Ты это брось. Пошутили и будет. Я ведь, по правде сказать, и не крал никого. И чего ты сюда приперся, никак в толк не возьму… Э-э-э… как там тебя?
- Иван, - хмуро сказал тот. - Можно - Ваня.
- И чего ж ты, Ваня, по лесам шляешься? Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
- От дела лытаю… - грустно вздохнул тот, почесал в затылке и, сорвав с головы шишак, в сердцах так шваркнул им оземь, что тот погнулся. - А, пропадай моя телега, все четыре колеса! Понимаешь, э-э-э… Змей… Ты ведь Змей?
- Ну, да. Это я.
- Понимаешь, Змей, все ходят по свету, хотят чего-то, славы себе ищут. Войн уж почитай лет пять никаких нет, а мне прославиться - во, как надо! Мечта у меня, понимаешь, на княжеской дочке жениться… Ну, вот, понимаешь… и решил, понимаешь… это… А, да и так все ясно… Отпустил бы ты меня, а?
- Да я вроде тебя не держу… Вот только не суйся сюда больше, лады? Заповедное место. Ищи себе славы в других краях. Конь твой, кстати, где-то рядом бегает. Волков бабка поизвела, к утру покличешь - прискачет. Лошади нашего духу боятся.
- Эт' точно… - угрюмо закивал Иван, замялся, смущенно огляделся по сторонам и, понизив голос, заговорщически зашептал: - Слышь, друг! А может, ты мне кого присоветуешь? Я б его ухлопал - глядишь, и мне слава, и тебе польза. Бабу-Ягу, там, или Кощея Бессмертного. А?
- Ягу не трожь, - сердито сказала Средняя голова. - Да и если Змеев где увидишь - тоже не лезь. А не то - под землей найду, да там и оставлю. А Кощей помер намедни.
- Ишь ты! - поразился тот. - Как это? Как это помер? Не могет такого быть! Он же бессмертный!
- Ни лешего ты не смыслишь в наших колдовских делах. Кощей - он и есть Кощей. Сволота одна. Из вас он вышел, из людей. Ал… хи… Тьфу! Ал-хи-мией да магией всякого колдовства поднабрался. Вреднючий был - страсть! Сущий бес. Его окрестная нежить так и прозвала - "Кощей - Бес Смертный". Помер он. Над златом зачах. Опыты какие-то с ним делал, ну и траванулся. А жаль - ты б мог его уложить… ежели, конечно, сам бы жив остался.
- А вот Соловей-разбойник… Его как? Можно?
- А! Вот его можно, можно! - оживилась Левая голова, вспомнив, что оный вражина хозяйничает в местах отдыха Скарапеи Аспидовны, и две другие головы согласно закивали. - Ентот гад, Соловей-хан со своими головорезами третий год в Муромских лесах никому проходу не дает. Режет всех. Ты его излови, коли не добрались еще до душегуба, - и дело с концом!
- Ага… Ну, ты извиняй. А то я ведь что? Я ведь, когда слух пошел, что ты Марью увел, я и решил ее того… спасти. - Мужик вздохнул. - А вишь, как вышло. Оговор, видать. Так что, извиняй, Змей Тугарин, ежели что не так…
- Тугарин? - хором переспросили головы и переглянулись.
- Ты че, мужик, совсем с ума сошел? - осведомилась Правая. - Ты посмотри на меня: какой же я тебе Тугарин?
Богатырь совсем опешил и теперь стоял и переводил взгляд с одной головы на другую.
- А… разве… нет?
- Конечно, нет! Тугарин, он только по названию Змей. А я - Горыныч! Горыныч я! Ты, когда через реку проезжал, указатель видел или не видел? Ясно же написано - "р. Горынь". Какой я после этого Тугарин?
- Да не умею я читать… - машинально выдавил Иван и озадаченно поскреб в затылке. - Бли-ин! - протянул он, и в глазах его как будто проступило понимание. - Так что же, получается, я обознался? Так, что ли?!
- Что ли, так, - подтвердил Змей Горыныч. Детина вдруг схватился за голову и забегал по поляне, потрясая кулаками и время от времени пиная несчастный шишак.
- Дык что же это я! Как же это я! Ой, беда, беда, огорченье! Надыть, свернул не там… Ай-яй-яй… - Он остановился и топнул ногой. - Ведь уйдет, уйдет поганый!
Три головы с неподдельным интересом наблюдали за этой беготней.