- Я не знаю, - прошептала Така. - Я ничего не знаю...
- Предположи.
Она закрыла глаза.
- Этот микроб совершенно не похож на Бетагемот, но он сконструирован - я думаю, он сконструирован для той же ниши. Значит, иммунитет против Бетагемота не спасет, но время даст.
- Сколько?
- Не могу даже предположить. Но все остальные - люди без модификаций: симптомы на третий-четвертый день, смерть максимум через четырнадцать.
- Как-то медленно, - заметил Лабин. - Любой некротический стрептококк решил бы проблему часа за три.
- Да. Только больной не успел бы никого заразить, - голос Таки стал совсем глухим. - Там не тупые сидят.
- Ммм. Уровень смертности?
Доктор покачала головой:
- Кен, Сеппуку создали искусственно. Естественного иммунитета против него не существует.
Вокруг рта Лабина заиграли желваки.
- Могу сказать, все еще хуже, - добавил Дежарден. - Я не один на посту. В Северной Америке есть еще несколько и гораздо больше за океаном. И надо вам сказать, моя стратегия ограниченного сдерживания не особо популярна. Есть люди, которые для безопасности с радостью разбомбят ядерными зарядами все побережье.
- Так почему они не сбросят атомную бомбу на тех, кто запустил Сеппуку? - удивленно спросил Лабин.
- А ты попробуй нацелиться на штук десять подводных платформ, которые рассеяны по всей Атлантике и движутся со скоростью в шестьдесят узлов. По правде говоря, некоторые считали, что это ваших рук дело, друзья мои.
- Не наших.
- Да без разницы. У людей руки чешутся нажать на красную кнопку. И я их удерживал лишь потому, что справлялся с Сеппуку без помощи ядерного распада. Но сейчас, уважаемые К и г, вы снабдили ядерное лобби всем, что им было нужно. На вашем месте я бы уже начал копать бункеры. И поглубже.
- Нет. - Кларк покачала головой. - Там сколько народу на колесах было, шесть?
- Приехали только трое, - сказала Уэллетт. - Но они могли отправиться куда угодно. Маршрута они не оставили. И они будут распространять культуру. Высевать в прудах, на полях и...
- Если мы сможем догнать их, то проследим, куда они все слили, - заметил Лабин.
- Но мы даже не знаем, куда они направились. Как мы сможем...
- Не знаю, как. - "Овод" слегка покачивался на воздушной подушке. - Но вам лучше приступить к делу. Вы выкопали яму с дерьмом воистину промышленного масштаба, друзья мои. И если вы хотите использовать хотя бы один шанс из пятидесяти на то, чтобы это место не превратилось в кусок радиоактивного стекла, вам, черт побери, придется серьезно прибраться.
Наступила тишина. Непокорные языки пламени слабо трещали и плевались в отдалении.
- Мы поможем тебе, - прервал молчание Лабин.
- Сейчас, конечно, каждый может внести свою лепту, - ответил Дежарден, - но особенно полезными будут твои навыки, Кен.
Тот поджал губы:
- Благодарю, но я пас. Не думаю, что от меня будет много пользы.
Кларк прикусила язык. "Он, похоже, что-то задумал".
"Овод" на некоторое время завис в неподвижности, словно размышляя.
- А я ведь еще не забыл о твоих навыках, Кен. Я испытал их на собственном опыте.
- А я не забыл о твоих. Ты же можешь мобилизовать целое полушарие за тридцать секунд без всякого напряжения.
- Многое изменилось, друг мой, с тех пор как ты отошел от дел. И на случай, если ты не заметил, от полушария мало что осталось, да и суперсилы у меня уже не те.
Глаза Уэллетт метались между человеком и машиной, следя за пикировкой со смесью возмущения и растерянности. Но ей хватило ума, чтобы держать язык за зубами.
Лабин оглядел обугленный, почерневший ландшафт:
- Твоих ресурсов более чем достаточно. Я тебе не нужен.
- Кен, ты меня не слышишь. Очень многое изменилось. Парочка подъемников - это ничто, так, фоновый шум. Но, стоит мне начать полномасштабную мобилизацию, на это сразу обратят внимание не те люди. И не все, кто на нашей стороне, до сих пор на нашей стороне, - ну вы понимаете, о чем я.
"Он говорит о других правонарушителях, - догадалась Кларк. - Может, Спартак до сих пор борется с Трипом. А может, все они уже сорвались с поводка.
- То есть ты бы предпочел не высовываться, - предположил Лабин.
- Я всегда предпочитал действовать тонко. И даже ты, с твоими довольно примитивными социальными навыками, когда дойдет до дела, будешь гораздо тоньше флотилии огнедышащих дирижаблей-убийц.
"Когда дело дойдет до войны - он это имеет в виду. Частная война психов - вход только по приглашению". Кларк задумалась, сколько вообще сторон на такой войне. И как можно вообще говорить о сторонах? Как заключать союз с тем, кто при первой же возможности нанесет вам удар в спину, если тебе об этом известно? Возможно, сейчас каждый социопат сам за себя", - предположила она.
С другой стороны, это не Лабин последнее время испытывал трудности с выбором стороны.
- У меня есть другие дела, - сказал Лабин.
- Естественно. У вас должна была быть чертовски веская причина, чтобы вернуться сюда. Срединно-Атлантический хребет - свет не ближний.
- Не сказал бы, судя по последним событиям.
- Ага. Кто-то нанес вам визит?
- Пока нет. Но вынюхивают поблизости. И вряд ли это совпадение.
- Не смотри на меня так, Кен. Проболтайся я, они бы сразу отправились к цели.
- Это понятно.
- Тем не менее вы, естественно, хотите знать, кто идет по вашему следу. Кен, я удручен. Почему вы сразу не пришли ко мне? Ах да, вы же думали, что я умер. - Дежарден помолчал и добавил: - А вам повезло, что я вас нашел.
- А мне еще больше, - ответил Лабин, - Тебе нужна моя помощь.
От неожиданного порыва горячего ветра "овод" закачался:
- Ну и отлично. Ты поможешь Америке протянуть еще чуть-чуть, а я попытаюсь найти тех, кто вас преследует. Договорились?
Лабин задумался:
- По-моему, хорошая сделка.
СБОЙ
Крестовый поход, подумала Лени, продолжится без нее.
Впрочем, ее услуги и раньше особо не требовались. А сейчас на повестке дня стояли лишь два дела: спасение людей и убийства, а ей не хватало навыков ни в том, ни в другом. Конечно, это было не совсем так, и Кларк поняла это еще до того, как мысль пришла ей в голову. Если считать по общему количеству смертей, то на всей планете не нашлось бы человека, который мог бы с ней сравниться. Но те жертвы были неизбирательными и неприцельными, безымянным косвенным ущербом, о котором Кларк вообще не думала. Теперь же требования общего блага оказались значительно точнее: конкретные люди, а не все население. Их надо было выследить и - как там Роуэн говорила? - вывести из обихода.
Причем без эвфемизмов. Нет причин убивать носителей, и это если Сеппуку не расправится с ними первым. В конце концов, всего-то три человека отправились меньше дня назад туда, где люди уже давно перестали быть главной частью пейзажа. Вполне возможно, их найдут еще до того, как они успеют заразить других, и нерентабельность масштабов не сделает полное уничтожение единственным приемлемым вариантом. Десять тысяч переносчиков пришлось бы сжечь из-за отсутствия помещений для их содержания, так как таких огромных карантинов просто не было: но десять больных могли поймать, изолировать и обеспечить им медицинский уход, следя за их состоянием и изучая в надежде найти способ лечения. Убивать их не было никакой причины.
"Кен, это не у меня непреодолимая тяга к убийству".
В любом случае это не имело значения. Вскоре Лабин отправится на охоту при полной поддержке Дежардена; и неважно, что им двигало - жажда убийства или страсть к погоне, - Кларк в любом случае будет его только замедлять. Уэллетт уже занялась делами поинтереснее, отправившись в офис УЛН, где, как выразился Ахилл Дежарден, "твои навыки можно использовать с большей пользой". Она уехала, так и не взглянув на Лени, не обмолвившись с ней ни единым словом. Теперь, возможно, она уже сидит на конце линии, которая идет от Лабина, где станет обрабатывать пойманных им больных. На этом коротком маршруте Кларк места не нашлось.
Она не умела спасать и не умела убивать. Однако здесь, в руинах Фрипорта, Лени могла заняться чем-то средним - замедлить процесс. Оборонять крепость. Она могла сделать так, чтобы люди не умерли от опухолей или переломов костей и дождались прихода Бетагемота или Сеппуку.
На прощание Лабин сделал ей последнее одолжение. Он прошел по виртуальному неокортексу Мири, нашел паразита и изолировал его. Тот хитро закопался, и удалить его не получилось; в слишком многих местах он мог спрятаться, слишком многими способами извратить процедуру поиска. Был только один надежный метод полностью избавиться от монстра - вытащить сам физический носитель с памятью.
Склонившись над приборной панелью, Лабин читал диагностические арканы и через плечо выдавал указания. А за ним Кларк - по локоть в кристаллах и микросхемах - резала связи. Кен говорил, какую плату вынуть; она вынимала. Говорил ей, какую схема удалить с нее, используя трезубую вилку с изящными усиками. Она подчинялась. Ждала, пока он проверял и перепроверял остальную систему, переместила лоботомизированный участок, приготовилась выдернуть его снова, на случай, если какая-то часть монстра не попала в карантин. Наконец, решив, что Мири вычищена, Лабин велел Кларк сохранить систему и перезагрузиться. Она без вопросов выполнила приказ.
Кен так прямо и не сказал уничтожить зараженный компонент. Слишком очевидно, не стоило упоминания.
В конце концов, чудовище было частью Кларк.
Как это получилось, она точно не знала; в извращенной логике, которая породила этих демонов и вертела ими по своему усмотрению, лучше разбирались хакеры и эволюционные экологи. Но именно Лени стала основой, чудовище с нее взяло пример, было ее отражением, пусть и искаженным. Как бы иррационально это ни звучало, но Кларк не могла избавиться от чувства, что электронное существо в некотором смысле все еще обязано той плоти и крови, по образу которых оно было создано. Ведь Лени так долго ненавидела, так долго чувствовала ярость; может, эти рефлексии оказались не столь уж искаженными.
Она решила это выяснить.
Кларк не особо дружила с кодами. Она не знала о том, как растить программы или обрезать софт до базовых характеристик. Зато Лени прекрасно знала, как соединять уже готовые компоненты: шкафчики и ящики "Вакиты" были забиты наследством, оставшимся после пяти лет работы. Маленькая субмарина перевезла к Невозможному озеру кучу геодезической аппаратуры, именно в ней ее ремонтировали и проверяли. Скользя сквозь термоклины и ячейки Ленгмюра, она выставляла в слои воды буйки и регистраторы времени-глубины. Она шпионила за корпа- ми, перевозила грузы и служила рабочей лошадкой, превзойдя все технические возможности, предусмотренные конструкторами при проектировании. После пяти лет в ней скопилось немало строительных блоков, Лени было с чем поиграть.
В каком-то ящике она нашла коэновскую панель, к одному разъему подключила батарею, к другому - базовый чип оперативки. Между новыми компонентами замерцал узор из тончайших волокон, когда программы автопоиска панели нашли оборудование и послали приглашение. С пользовательским интерфейсом пришлось потрудиться; беспроводники не годились. В конце концов она нашла старый шлемофон с оптоволоконным кабелем и интегрированной инфракрасной клавиатурой, подключила устройство к панели. Вновь замерцали рукопожатия.
Кларк надела шлем. В воздухе перед ней появилась синяя клавиатура. Лени протянула к ней руки, инфракрасные глаза следили за тем, как реальные пальцы перемещаются по иллюзорным кнопкам. Выбрав карту коэновской панели, она построила ограждение вокруг кучки свободных гнезд, прорезала единственный шлюз и наглухо закрыла его снаружи. На всякий случай установила кнопку тревоги: та уплыла вбок оранжевой искрой в виртуальном пространстве. Даже нажимать не нужно: стоило только пристально посмотреть на нее, и вся система остановится наглухо. Правда, за предохранитель пришлось платить. Шлемофон не видел сквозь фотоколлаген. На время встречи с монстром придется снимать линзы.
Она стянула шлем и осмотрела дело рук своих в реальном мире: два крошечных Платоновых тела и оптоволоконные витки поднимались из ячеистой решетки с пустыми гнездами. Редкие прямоугольные паутинки из изумрудных нитей соединяли дополнительные модули. Рядом располагалась светящаяся малиновым светом граница, огораживающая участок свободной территории.
Тот был полностью автономным и изолированным. Ни антенн, ни беспроводных интерфейсов - ничто не могло послать отсюда сигнал. Ничто, подключенное к этой панели, не могло с нее уйти.
Она внимательно изучила зараженную долю, вырезанную из мозга Мири: на ладони лежало лилипутское ожерелье из оптических модулей и чипов памяти, инертных и изолированных. Внутри вполне могло ничего не остаться; память была энергонезависимой, но, кто знает, какой ей нанесли вред во время экзорцизма? Лени вспомнила, как напоследок решила спровоцировать Кена: "Откуда тебе знать, может, я разбужу эту тварь поцелуем?" - хотя не имела ни малейшего представления о том, как в действительности сделать это. Она хранила детали лишь потому, что не могла их выбросить. А еще надеялась, что, если она заговорит с существом внутри, то оно ответит.
Кларк подняла ожерелье пинцетом с силовой обратной связью, чье прикосновение было нежным, как у ресниц, и поместила память в центр карантинной зоны. Другие детали выпустили зеленые нити, те сошлись за пределами шлюза и остановились.
Лени надела шлемофон, сделала глубокий вдох.
Открыла шлюз.
Перед глазами вспыхнул фейерверк пикселей. Гнев и звериный голод, оскаленные зубы; в сигнале было столько ярости, что он обходил верхнюю часть мозга и втыкал ледяные иглы непосредственно в мозговой ствол.
- Выпусти!..
Лени рефлекторно кинулась в бегство, даже не успев разобрать то, что увидела: оранжевая кнопка тревоги тут же попалась на глаза. Изображение застыло.
Кларк почувствовала, как задыхается. Заставила себя успокоиться.
Неподвижное лицо, черное, зеленое и сияющее. Портрет ярости в инвертированных тонах плоти. Оно ничем не походило на нее. Кроме глаз: тех самых пустых, злобных глаз.
"Только и это теперь не так", - вспомнила Кларк. Она сняла линзы и встретила своего радиоактивного двойника совершенно голой.
"Неужели я была такой?"
Она на несколько секунд задержала дыхание. Пристально посмотрела на кнопку тревоги и отпустила ее.
- Выпусти меня!! - раздался вопль призрака.
Кларк покачала головой:
- Тебе некуда идти.
- Выпусти меня, и я тут каждый адрес в пыль сотру!
- Сначала ответь на несколько вопросов.
- Сама ответь на этот, ты, червивая задница.
Вселенная замерцала и исчезла из глаз.
Ничего, кроме быстрого дыхания Лени и негромкого шипения кондиционера на "Ваките". Спустя пару секунд в пустоте повисло сообщение:
Сбой системы. Включить перезапуск?
Да Нет
Кларк предприняла новую попытку.
- Выпусти меня!
Она покачала головой:
- Скажи мне, чего ты хочешь.
- А чего ты хочешь? - Вопрос, казалось, немного успокоил монстра. И даже рассмешил. - Не надо на меня наезжать, подруга. Я убила столько людей, что тебе не сосчитать.
- За что? Из мести? Из-за Энергосети? Из-за... из-за отца, из-за того, что он творил, пока мама... а тебе какое дело? Да и как ты можешь об этом знать?
Лицо потеряло насыщенность, черно-светлые пигменты поблекли словно в сумерках. Через несколько секунд осталась только тьма, серые пятна и два злых кристаллических овала чистой белизны.
- Ты хочешь убить всех? - тихо спросила Кларк. - Хочешь убить себя?
Лицо уставилось на нее и плюнуло.
- Себя? Да ты...
Темнота и пустота. Сбой системы.
И в следующий раз.
И в следующий.
МАСТЕРСТВО ОХОТЫ
Беспилотник УЛН, плывущий, как пушинка, чуть ниже струйного течения, поймал тепловой след в 03.00. Он нагревал вспомогательную дорогу 23 к северо-востоку от Скоухегена; некоторыми параметрами он походил на другой источник - на два часа старше, - который засек подъемник, перевозящий медикаменты из Портленда. Грузовики обычно не оснащали средствами наблюдения, но после приказа из Садбери настороже были все.
Обе сигнатуры указывали на выхлоп от водородной ячейки, выпуск которых прекратили в 2044 году. Кто-то гнал, как сумасшедший, на старом "Форде Фыоджитив", глубокой ночью уходя вглубь материка по проселочным дорогам.
Одна из носителей Уэллетт ездила на "Форде Фьюд- житив". Лабин настиг ее по ту сторону границы Нью- Гемпшира.
Дежарден снабдил его мотопланом. Тот был медленнее транспорта на воздушной подушке, но с более высокой крейсерской высотой и потреблял меньше джоулей, чем любой вертолет. Лабин летел в западном направлении на примерно двухсотметровой высоте, когда "форд" пустил солнечный зайчик ему в глаза. Машину припарковали на краю кислотного болота, полного ржавых танинов и кривых полузатопленных пней. Заболоченный участок, похоже, рос с тех пор, как Служба ремонта дорог забыла об этой местности; язык черной воды на несколько метров протянулся по осевшему асфальту перед автомобилем.
Но остановился тот по другой причине.
Лабин приземлился в пятидесяти метрах вверх по дороге, подошел к "форду" сзади. Вкладки провели уже привычное диагностическое обследование, заполнив поле зрения Лабина иконками и схемами электрооборудования. Подсознание Кена бунтовало при одной мысли об отключении полезных данных, но иногда те больше отвлекали, чем информировали. Он выключил дисплей в голове; "Фьюджитив" вернулся в реальный мир, как будто слегка сплющился, когда светящиеся внутренности скрылись под грязным пластиковым корпусом.
Блондинка с кофейного цвета кожей сидела на водительском сиденье, упершись лбом в рулевое колесо, длинные прямые волосы скрывали ее лицо. Похоже, Лабина она не заметила.
Он постучал пальцами по окну. Она апатично повернулась на звук. Он сразу же понял, что дело плохо: ее лицо пылало и блестело от пота.
Она это тоже понимала. Изокостюм Лабина говорил о многом, даже не будь она больна.
"Три дня", - подумал Кен.
Дверь была не заперта. Он потянул ее на себя и сразу отступил назад.
- Они говорили нам... что это лекарство, - произнесла она. На столь короткую фразу ей понадобилось два вдоха.
- У вас еще осталось? - спросил Лабин.
Сглотнув, она ответила:
- Немного. Большую часть я уже развезла. - Она покачала головой. - Немного дала Аарону. Пару дней назад.