- Как ты думаешь, это нечто живое?
- Не знаю, оно слишком мощное, чтобы мы могли постичь или измерить его. Тебе, конечно, известна теория Аррениуса, согласно которой жизнь достигла Земли в форме спор, которые перемещались через пространство в световых потоках. Что ж, и это вполне возможно, но что дало жизнь самим этим спорам?
- Ну, это старая загадка про курицу и яйцо, споры могли быть пылью, выбросами далеких туманностей. Или же эта огромная сила, рожденная пространством, была настолько мощной, что вложила жизнь в эту пыль в ближайшей галактике. Этого я тоже не знаю. Так… строю теории. Но все это - лучистая энергия, вибрация, невообразимая мощь - связано как-то с Пламенем.
Усталое лицо Крэддока просветлело.
- Ничтожная крупица этой энергии однажды упала на Землю вместе с метеоритом. Скорее всего, она была микроскопической, иначе наша планета погибла бы. Неконтролируемое расширение энергии погубило бы все живое. Кое о чем я догадался сам, а остальное мне подсказали записи, которые я нашел в Паитити.
- Записи? Откуда они здесь? Кто их оставил?
- Тогда я об этом еще не знал, в этой долине не было никого, никакой разумной жизни, только птицы, насекомые, дикие свиньи, тапиры и ягуары. Да, да, именно ягуары, Брайан, - это очень важно. Так вот, записи я нашел в том самом замке, где сейчас живет Паррор. Это было удивительно похоже на письменность индейцев. Думаю, что когда-то индейцы получили свой язык именно отсюда. Как бы там ни было, истина открылась мне, Курупури дало жизнь этой стране, Паитити. Микроскопическая частица энергии сделала Амазонку самым плодородным и изобильным местом на Земле.
Рафт кивнул.
- Продолжай. Как же все это действует?
- Циклично, как на всех солнцах, гигантах и карликах, и в туманностях. Но наша жизнь слишком коротка, чтобы мы могли заметить эту цикличность. Когда Пламя разгорается, освобождается определенный вид энергии. И результат… совершенно необычен.
- Время ускоряется?
Крэддок медленно покачал головой.
- Нет, объективно нет. Происходят метаболические трансформации, изменяется, и притом невероятно, скорость обмена веществ. Это касается не только людей, млекопитающих, но и вообще всего живого. Когда Пламя находится в пике очередного цикла, человек рождается, живет и умирает в один миг, хотя для него самого проходит целая жизнь. На неживую природу все это, конечно, не влияет, ведь излучение не может заставить камень падать быстрее. Оно влияет только на живые клетки, животный мир и растения. Вот так это происходило.
- Пламя пробуждалось, - поясняла по ходу разговора Джанисса, - и его свет озарял все вокруг жизнью.
- Да, когда-то очень давно все так и было, - продолжил Крэддок. - Первый Род - те, кто построил эти замки, - они здесь жили, эволюционировали, но потом… потом Пламя опустилось. Нет, нет, они не погибли, но сейчас, и это очевидно, излучение действует отрицательно. Когда сила Пламени снижается до определенного уровня, его лучи становятся губительными для всего живого. Ткань клеток может и обновляться, но могут развиться и раковые клетки. Пламя опускается, и начинается регресс. Это странно и страшно.
- Я видел, что осталось от Первого Рода, - заметил Рафт. - Эти чудовища в пещере.
- Да, они предчувствовали свою судьбу и подготовились. Они были великими учеными и нашли способ, с помощью которого можно было разжечь Пламя, не дожидаясь смены цикла, но сделать этого они не смогли, слишком велика была опасность. Малейшая ошибка - и Пламя вышло бы из-под их контроля, а это означало бы полное разрушение всего живого. Космическое излучение, ставшее неуправляемым, Пламя поглотило бы само себя, и в тот же миг жизнь в Паитити остановилась бы навсегда.
- Значит, они не сделали этого.
- Нет, они ждали, и каждое новое поколение считало, что отмеренное ему время оно проживет, и перекладывало эту задачу на своих детей. А их дети - дальше. В конце концов, Первый Род выродился, люди превратились в зверей, и им было уже не под силу справиться с этой задачей. Они помнили только об одном, о Пламени, и нашли путь к той пещере, где ты их видел. Близость к излучению поддерживает в них жизнь, они существуют так и размножаются там, во тьме, уже очень, очень давно.
Райт нахмурился.
- А люди-кошки? Откуда появились они?
В глазах Крэддока мелькнул ужас.
- Их создал я. Я… разбудил Пламя.
8. Харн Чудовищный
Рафт очень ясно увидел эту сцену тридцатилетней давности. Молодой, теряющийся в догадках, восторженный Крэддок один во всем мире знает о невероятной межгалактической Силе, которая бушует в недрах джунглей. В этот миг Рафт и сам мог понять то искушение, которое толкнуло Крэддока вмешаться в неведомые силы природы.
- Я разбудил Пламя. Конечно, мне помогли записи, которые я нашел и, хотя я не понял всего, что в них было, но усвоил вполне достаточно, чтобы действовать. Даже слишком, наверное… И тогда, - Крэддок поднял и показал Рафту свои изуродованные руки, - я достиг цели и… проиграл, потому что Пламя, хотя оно и безудержно бушевало, так и не достигло своего максимума. Мне еще повезло, и я спасся.
И вновь на измученном лице Крэддока отразился ужас.
- В том пылающем аду я смотрел на свои руки и видел, как изменяется их живая плоть. Я видел, Брайан, человеческую ткань, которая корчилась в муках, чернела и превращалась. во что-то… дьявольское, и даже когда я уже убегал, то чувствовал то место, где раньше были мои пальцы. Я чувствовал, как они корчились, сгорая в огне!
Он глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее:
- Я убежал в джунгли и там ампутировал этот ужас. У меня был с собой хирургический набор, и мне удалось сделать это без анестезии, в те времена ее у меня просто не было. Тогда я думал, что никогда больше не вернусь в Паитити. С карьерой, конечно, было покончено, мои руки уже не были руками. Но что-то удерживало меня на Амазонке. Я слишком близко подошел к Пламени, оно коснулось меня, и после этого я уже не мог уехать из Бразилии. Иногда я думал, что барабаны Ютахи именно мне рассказывают о Курупури.
Он покачал головой.
- И Курупури вернулось ко мне тридцать лет спустя. Паррор нес с собой знак Пламени, когда спускался вниз по реке, и индейцы почувствовали это. Невероятная сила посылала свои сигналы через джунгли. Когда я впервые увидел Паррора на станции, я ощутил ту же самую энергию жизни, которую испытал на себе в Паитити, хотя она и была слабее. Ошибиться я не мог, и в сердце моем поселился страх.
Паррор подошел ко мне в лаборатории и отдал записную книжку. Он выследил меня по ней. Знаешь, в джунглях есть свой лесной телеграф, и Паррор как-то узнал мое имя. Когда он уходил из Паитити, его шансы отыскать меня были равны нулю. Но он все же надеялся на то, что я все еще жив, и на возможность меня найти. И ему повезло - он нашел. Он сказал мне, что я должен отправиться вместе с ним в Паитити, но я, конечно, отказался. И вот тогда появился ты.
- Помню, - кивнул Рафт. - Но ты был один в лаборатории, хотя я и слышал кусок твоего разговора с Паррором.
- Не забывай о его метаболизме, в нашем медленном мире он, когда хочет, может передвигаться с невероятной скоростью. Ему приходилось сдерживать себя и делать все медленно, когда мы на него смотрели. Он просто выбежал так быстро, что ты не успел его заметить, а чуть позже он загипнотизировал меня с помощью зеркала. Я знал, что делаю, но изменить ничего не мог, до тех пор, пока не проснулся здесь, в замке. Теперь я знаю истину, но беспомощен, как ребенок.
- А в чем истина? В том, что за тридцать лет примитивные животные эволюционировали в людей-кошек?
- Это были ягуары, которые обитали в долине, - поправил его Крэддок. - И ты ошибаешься, это произошло не за тридцать лет. Тридцать миллионов, а может быть, миллиардов лет Пламя излучало энергию. Я же говорил тебе, что человеческая жизнь могла вместиться в одну секунду, в один миг. То, на что в нашем мире уходят эры, в Паитити произошло за тридцать лет. Метаболизм и скорость протекания жизненных процессов здесь так высоки, что за несколько дней или даже часов ягуары превратились в дикарей, а затем - в разумных существ. Их лапы стали руками. Они научились ходить прямо. Если бы в те дни мы посмотрели на Паитити сверху, то увидели бы буквально растекающиеся тени, тающую и изменяющуюся живую плоть.
Крэддок умолк посмотрев на свои руки.
- Да, - продолжил он успокоившись, - люди-кошки эволюционировали и стали разумными. Они создали свою культуру, опираясь на то, что оставили им их предшественники. Все остальные формы жизни зашли в тупик. В любой среде господствует только один вид, здесь этим видом стало кошачье семейство. Но позже Пламя вновь начало опускаться. Мне удалось пробудить его искусственно и совсем ненадолго. В течение одного-двух ближайших поколений Пламя опустится до опасного уровня, и тогда излучение вновь, как и много миллионов лет назад станет гибельным, как это уже было при жизни Первого Рода.
Рафт быстро перевел дыхание.
- Наконец-то я начинаю понимать, что к чему.
- Так вот, - продолжал Крэддок, - Паррор увел меня насильно и я был нужен ему, потому что записей, оставленных Первым Родом и хранивших тайну Пламени, уже не существовало. Я оставил их еще тогда в пещере, и пробудившееся Пламя поглотило их. То же самое случилось бы и со мной, останься я там чуть дольше. Паррор думал, что я знаю, как вновь пробудить Пламя.
- А разве ты не знаешь?
- Я не понял всего, что было в записях, - признался Крэддок. - Я тебе говорил уже, что могу разбудить Пламя, но не управлять им. А это слишком опасно.
- Даже Паррор не станет так рисковать, - снова вмешалась Джанисса. - По крайней мере, до тех пор, пока он не будет знать все точно, он за это не возьмется.
Крэддок поспешно поднял руку.
- Кто-то идет. Кажется, это Паррор.
Джанисса взяла зеркало.
- Мы не можем говорить, пока он не уйдет, не рассказывай ему ни о чем, Крэддок.
- Смогу ли? - отозвался валлиец, и его. лицо подернулось серой пеленой.
Рафт, обессиленный, откинулся назад, он был весь в испарине, и Джанисса с сочувствием смотрела на него.
- Это непростой путь, и он не известен нам до конца, но мы должны снова пройти по нему, - сказала она.
- Да. А что касается лично меня, то я бы хотел собственными руками свернуть шею этому Паррору или поймать его в прицел винтовки.
- Ну что ж, возможно, тебе это удастся, но позже, - лицо ее помрачнело. - Пойми, нас подстерегает значительно большая опасность, Крэддок прочел записи, хотя и не все понял.
- И что?
- Он многое забыл, но в его памяти это сохранилось и может быть восстановлено, и если это произойдет, то Паррор узнает все, что было известно Первому Роду.
- Он может проникнуть в память Крэддока, да? Наверное, что-то вроде мнемоники… гипноза, насколько я понимаю.
- Не совсем так, - на лице девушки явственно проявилась тревога. - Он работает над устройством, которое может помочь ему.
Рафт сжал губы.
- И если у него это получится, он попытается разбудить Пламя?
- Конечно, это и есть самое опасное, - сказала Джанисса. - Допустим, Первый Род знал, как сдерживать Курупури, но они ни разу так и не проверили это на опыте, и мы не знаем, правильными ли были их расчеты, ведь так обстоят дела?
- Не знаем, - подтвердил Рафт.
Джанисса волновалась.
- А вдруг Пламя, вырвавшись на свободу, уничтожит Паитити, ведь многие из нас думают так же, как Первый Род, - мы можем спокойно прожить свою жизнь и оставить решение этой задачи нашим детям. Но Пламя быстро опускается, все быстрее и быстрее течет вода в реке. Мы не знаем, когда оно достигнет опасной отметки. А царь… он медлит с решением.
- На чьей он стороне?
- Этого никто не знает, - она пожала плечами. - Мы не можем прочесть мысли Дарума. Многие в Паитити хотят жить спокойно, как это было всегда, и предпочитают откладывать решение, а не рисковать. Но есть и другие, которые думают иначе. Я и сама не знаю, что выбрать, Брайан, но твердо уверена в одном, в своем долге. Во мне течет кровь царей Паитити, и я должна хранить Пламя. Если будет надо, я встану против Паррора. Если царь примет решение, я подчинюсь ему. И вот еще что, в памяти Крэддока есть ответ, а в нем, в этом ответе - наша жизнь или смерть.
Рафт посмотрел в открытое окно на туманную завесу, висевшую над гигантской пропастью, и проговорил:
- Видишь ли, Джанисса, теперь я тоже в этой игре и не знаю пока, где и как я пригожусь, но я уже не сторонний наблюдатель. - Он твердо посмотрел на девушку. - Я не люблю, когда мной помыкают. Дарум, Паррор и даже ты относитесь ко мне и Крэддоку, как к пешкам в этой игре, и нам трудно доказать обратное, потому что мы слишком мало знаем.
Джанисса, не мигая, смотрела на Рафта. Он продолжил:.
- Мы оказались втянутыми во все это и больше всего мы хотим одного, выбраться отсюда и вернуться в наш мир. Если ты поможешь нам, мы поможем тебе, и давай будем откровенны, ты ведь не против того, чтобы Паррор узнал, как управлять Пламенем, но ты не хочешь, чтобы он действовал вопреки воле царя. Я прав?
- Да, ты прав.
- Отлично, значит, весь вопрос в том, чтобы убедить царя, что я - Брайан Рафт. Сейчас я его пленник, потому что он принимает меня за Крэддока.
Ее зеленые глаза вспыхнули.
- Я недавно узнала, что Дарум вышел из замка с отрядом солдат.
- Выходит, он поверил мне! Он сам пошел за Крэддоком.
Неожиданно Рафт умолк потому, что понял, что царь не поверил ему на слово и решил развязать гордиев узел своей неуверенности одним ударом. Просто пойти к Паррору и выяснить все уже там, на месте.
- Паррор так хитер, - сказала Джанисса. - Я не знаю… - Она помотала головой, и грива ее вьющихся волос растрепалась.
- Итак, мне-то что делать? - спросил Рафт. - Сидеть и ждать, пока Дарум вернется обратно в замок?
Девушка задумалась.
- Я еще раз попробую зеркало, - сказала она наконец, и, взяв зеркало в руки, стала вглядываться в его мутную поверхность.
Рафт заметил, как она вздрогнула и побледнела.
- Что случилось? - спросил он.
- Подожди, - проговорила она, останавливая его жестом руки. - Нет, ничего не получается. Я чувствую заслон.
Она выпрямилась и спрятала зеркало в складках платья.
- Похоже, что Крэддок в трансе, - сказала она. - Дело не в зеркале, Крэддок находится под гипнозом. Паррор ведет его куда-то, и мне не удалось рассмотреть куда, но из замка они уже точно ушли.
Рафт прикусил нижнюю губу.
- И ты никак не можешь связаться с Крэддоком?
- Я могу уловить только отдельные его мысли. Больше ничего.
- А куда они идут? Попробуй узнать, Джанисса, это может здорово нам помочь.
Джанисса снова вынула зеркало и склонилась над ним, сосредотачиваясь. Рафт заметил, как у нее на лбу от напряжения выступили капельки пота.
- Не могу, его сознание закрыто.
- Попробуй еще раз!
Но она неожиданно опустила зеркало.
- Нет, нет, только не Харн! Он не мог туда пойти! - растерянно бормотала она.
Рафт взял ее тонкие руки в свои.
- Харн? Это там, где Пламя?
Джанисса отшатнулась от него, она вся дрожала и, казалось, была на грани слез.
- Нет, нет. Просто я думала, что он пойдет по невидимой дороге, но в Харн… У него, должно быть, есть какая-то защита, о которой я ничего не знаю. Иначе это самоубийство.
- Что такое Харн? Где это находится?
- У истока великой реки, - ответила Джанисса, - той самой, что течет под Замком Доирады. Харн там, но люди туда не ходят.
- Почему?
Джанисса, казалось, ушла в себя.
- В Саду Харна жизнь, не похожая на нашу. Там есть существа, которые… которые… я не знаю. Я никогда не была в Саду Харна, но я была рядом, и там, на границе Сада, что-то прикоснулось к моему сознанию, что-то холодное, гадкое, ужасное и пугающе отвратительное.
Рафт громко засмеялся.
- Ох, уж эти мне призраки! Мне бы мою винтовку, я бы им показал.
- Харн - это очень опасно, - тихо проговорила девушка. - Если Паррор знает, как защитить себя там, он много умнее, чем я думала, но я боюсь за Крэддока.
- Напрасно. До тех пор пока ему нужен Крэддок, Паррор будет заботиться о нем не хуже, а может, и лучше чем о самом себе. Очевидно, Харн это запрещенная зона Паитити, а это как раз на руку Паррору. Там у него будет достаточно времени выведать у Крэддока все, что тот знает о пробуждении Пламени.
В Джаниссе произошла какая-то перемена.
- Это очень меняет дело, Брайан. Получается, что когда Дарум придет в замок Паррора, он увидит, что тот ушел, - сказала она. - А если царь узнает, что Паррор отправился в Харн, и поспешит за ним, то сможет настичь его в пути. - Гибкое, грациозное тело Джаниссы изогнулось, и она встала. - Да, это меняет наши планы. Я должна предупредить Дарума.
- Я пойду с тобой, - сказал Рафт.
- Нет, тебе нельзя, и потом, ты не сможешь пройти там, где я, - она показала рукой в сторону балкона. - А за дверью стража.
- О страже я сам позабочусь.
- Ты не такой сильный, а я должна идти быстро.
Она уже направилась к балкону, но Рафт успел схватил ее за руку.
- Скажи мне хотя бы, как открывается дверь! - попросил он.
Она лукаво улыбнулась.
- Выбери самое яркое пятно света и положи на него свою руку. Но лучше - дождись меня, Брайан. Иногда у двери бывает не один замок.
Они уже вышли на балкон, и Джанисса легко перекинула ногу через перила.
- Ты вернешься? - спросил ее Рафт.
- Обещаю, - ответила Джанисса.
"Она переменчива, как ветер", - вспомнил Рафт слова Дарума. Интересно, насколько можно было верить этой девушке-кошке, этому невероятно красивому созданию из другого мира? Рафт крепко схватил ее за руки и привлек к себе. Худое, но сильное тело девушки напряглось, она сопротивлялась, и все же губы Рафта коснулись ее губ. После поцелуя он отпустил ее.
- Теперь, по крайней мере, тебе будет не так легко меня забыть, - сказал он с легкой усмешкой.
Джанисса смотрела на него, с удивлением дотрагиваясь пальцами до своих губ.
- Нет, - сказала она загадочно. - Этого я точно не забуду.
Она скользнула вниз, ее ловкое тело изогнулось и почти слилось с камнем, чтобы не задеть острые лезвия. Рафт провожал ее взглядом, пока тонкая фигура девушки не исчезла за одной из башен, а потом, почти с прежними сомнениями, вернулся в свою великолепную тюрьму.
Решения он все еще не принял. Знал он теперь достаточно много, но для немедленных действий ничего не подходило. Разве что… - он поднял голову и посмотрел на дверь. Пришла пора воспользоваться ключом Джаниссы для того, чтобы открыть дверь. Он же не хочет сидеть здесь и ждать, пока возвратятся Джанисса или царь. Рафт отыскал тяжелую металлическую статуэтку, обмотал ее шелковой лентой и подошел к двери. Внимательно всмотревшись в полупрозрачную поверхность, он обнаружил на ней светящиеся пятна, которые медленно, точно лунные блики на воде, двигались внутри овала.