- Да, нервничаю, - согласилась она, пыхнув сигаретой. - Я нервничаю вот уже несколько дней. Так о чем я хотела сказать? Ах да! Мы же практически не в силах найти человека, если он умер уже здесь, в долине. Как правило, умерший воскресает вновь очень далеко от места своей гибели.
И поэтому я все мучаюсь мыслью: что со мной будет, если тебя убьют? Мы никогда не увидимся снова, и пусть даже я буду знать, что ты где-то воскрес, для меня ты все равно будешь потерян. А я не смогу перенести этого, Дик! Ты единственный человек, кого я по-настоящему - действительно по-настоящему! - любила.
- Ты полюбишь другого, миллион других, и не менее сильно, Фил. Поверь мне. У нас с тобой впереди целая вечность. А ты представь себе, что прошла хотя бы сотня лет. Будем ли мы любить друг друга через сто лет так же страстно - или же наскучим друг другу до смерти? Сколько новых людей мы повстречаем за это время? Чьи руки будут обнимать нас тогда, чьи губы будут нам клясться в вечной любви?
- Многие пары на Земле жили до девяноста и даже до ста лет, сохранив свою любовь, - обиженно заметила Филлис.
- Это голословное утверждение. Многие из этих верных супружеских пар не распались лишь в силу привычки или потому, что постарели и сделались никому не нужны. Кто знает, как бы все обернулось, если бы им, как и нам, вернули вечную молодость? Разве стали бы эти пары так же коротать вместе вечера, довольствуясь друг дружкой? Ведь старичкам не приходится подавлять сексуальное влечение к другим людям и заставлять себя хранить верность насильно!
- Дик, когда ты так говоришь, я порой сомневаюсь, любишь ли ты меня?
- А что я такого сказал? - пожал плечами Блэк.
- Что? Побойся Бога, Ричард Блэк! Ты просто упрямый, тупой и самодовольный осел! И как я только могла терпеть тебя целых двенадцать лет?
- Только что ты собиралась прожить со мной вечность, - усмехнулся Блэк.
- Это и правда слишком долгий срок!
- Вот и я о том же.
Филлис повернулась и ушла, охваченная гневом. Блэк, несмотря на усмешку, был не на шутку озадачен ее поведением. Он рассеянно взглянул на иероглифы, бегущие по чисто вымытой стене, и его внезапно осенило. Ну конечно! Сегодня у нее начало месячных. А это значит, что любая мелочь, которую в другое время она даже не заметила бы, действует ей на нервы. Да плюс еще конфликт с Мюрелем, очередное напоминание об Изабель, тревожная неуверенность в его чувствах - и вот результат.
Блэк мельком подумал, и уже не в первый раз, о веществах, обеспечивающих стерильность обитателей долины. Женщины по-прежнему, как и на Земле, реагировали на лунные фазы, мужчины по-прежнему извергали семя - но никакая жизнь не завязывалась в глубинах женского чрева.
Похоже, подумал Блэк, пожимая плечами, им никогда не разгадать загадки своего бесплодия. Здесь не было микроскопов, чтобы увидеть, есть ли в мужском семени сперматозоиды, и не повреждены ли женские яичники или гормоны каким-то невидимым веществом.
Блэк вошел в так называемую больницу - большую палату с двадцатью койками. Доктор Уинтерс поздоровался с ним - невысокий пухлый человечек с блестящими бледно-голубыми глазками и вечной насмешливой улыбкой на устах.
- Что у тебя новенького, Джо?
Уинтерс пожал плечами и изящно взмахнул рукой.
- Все прекрасно. Ни одного случая проказы, сыпного тифа, холеры, малярии, полиомиелита, слоновой болезни, фрамбезии, сифилиса, гонореи, гноетечения, дифтерии, пневмонии, оспы, кори, менингита, филяриатоза, ленточных глистов, амебной дизентерии, скарлатины, брюшного тифа, паучьих укусов и ногтоеда.
Доктор тихонько хихикнул. Шутка получилась так себе, без соли.
Блэк даже не улыбнулся - он никогда не смеялся из вежливости.
- Здравствуй, Ванда! Как ты себя чувствуешь? - спросил он, подойдя к одной из бамбуковых кроватей.
- Не очень, Дик. Грудь болит - мочи нет, и даже виски, что дает мне доктор, не помогает.
Рак. Никакого болеутоляющего, кроме спиртного, а запасы его ограничены.
На следующей койке лежал человек с изуродованными, точно клешни, руками, и изогнутым в виде вопросительного знака позвоночником.
Артрит.
- Почему ты не дашь доку убить меня, Дик? Сам я еще Бог знает сколько промучаюсь. А он бы избавил меня от страданий.
- Как ты хочешь, чтобы он убил тебя? Утопил, пырнул ножом или дал по мозгам как следует?
- Если честно, Дик, я бы хотел, чтобы меня засунули в мешок и бросили в Реку.
- Мы подумаем, как тебе помочь.
Следующей пациенткой оказалась девушка в смирительной рубашке, сплетенной из стеблей травы. Волосы ее разметались по подушке, глаза были закрыты, губы беспокойно шевелились, произнося бессмысленные для всех, кроме нее, слова.
- Удалось тебе связаться с ее любовником? - спросил Уинтерс.
- Один из моих агентов нашел его на берегу Реки, милях в пятистах отсюда.
- Что он сказал?
- Он не вернется к ней. Женщина, с которой он живет сейчас, нравится ему гораздо больше.
- Он единственный, кто в силах спасти эту девушку. Если он к ней вернется, она, возможно, выкарабкается.
- Не надейся. Он говорит, что не хочет быть привязанным к женщине, которую не любит.
Блэк задумчиво уставился на искаженное мукой лицо и подумал о Филлис. Как она отреагирует, если он скажет, что больше не любит ее?
- Ну что ж, - сказал Уинтерс, - я не могу его винить. С какой стати он должен жить с ней против собственной воли? А если она свихнулась, так сама и виновата. Он, в конце концов, не врач. У него своя жизнь. Но я хотел бы, чтобы он появился хоть ненадолго и попробовал поговорить с ней. Тогда я мог бы попытаться вытащить ее из тьмы. Мне не терпится опробовать новые способы, которые продемонстрировал мне Чарбрасс.
- Чарбрасс?
- Вот именно. Великий молчальник. Я был благодарен ему, когда он показал мне поразительно эффективную терапевтическую методику двадцать первого века, по сравнению с которой все, что я когда-либо слышал, выглядит абсолютно примитивным. Но в то же время мне ужасно хотелось наподдать ему по загорелым ягодицам за то, что он так долго молчал.
"Бога ради, приятель! - говорю я ему. - Мы с вами знакомы шесть лет, и вы прекрасно знаете, как мне отчаянно нужны эффективные методы лечения! И тем не менее вы до сих пор держали язык на замке. Почему?"
А он отвечает в этакой своей ленивой манере, полуприкрыв глаза: "Но, док, вы же меня не спрашивали!"
- Вообще-то он инженер. Возможно, он не считал себя большим специалистом по врачебной части?
- Он говорит, что обладает дилетантскими познаниями. Но они значительно превосходят все, чему меня когда-то учили.
Блэк пристально посмотрел на девушку.
- Скажи, а на Земле она не была душевнобольной?
- Была. Она скончалась в психушке. Но здесь проснулась совершенно нормальной.
- Те, кто ее воскресил, заодно и вылечили.
- Да, как вылечили и все прочие болезни, соматического происхождения и психосоматического. Они исчезли, по крайней мере временно.
- Знаешь, - промолвил Блэк, - странная вещь, но идиоты в долине не воскресли.
- И дети до пяти лет тоже. А женщины, умершие на Земле беременными, пробудились с пустыми чревами.
- Куда же подевались идиоты, дети и эмбрионы?
- Ты меня спрашиваешь? - откликнулся Уинтерс. - Это одна из загадок долины. Если начнешь слишком сильно ломать над ними голову, то в конце концов либо сопьешься, что довольно сложно из-за ограниченного количества спиртного, либо свихнешься, как эта бедная девчушка.
- Похоже, облегчить ее страдания можно только с помощью эвтаназии.
- Да. Она проснется где-то в другом месте, здоровенькая и готовая начать все с начала.
Блэк взглянул на человека, скрюченного артритом.
- Думаешь, методика Чарбрасса ему поможет?
- Я хочу попробовать. А что?
- Ну, я собираюсь поставить вопрос об эвтаназии неизлечимо больных перед Общим советом. Глупо заставлять людей мучиться.
Уинтерс потер ладони, просияв насмешливой улыбкой.
- О, тогда для меня настанет райская жизнь! Быстренько похороню свои ошибки - и буду лечить только сломанные ноги да зубы дергать. Кстати, и времени на рыбалку будет больше. О, счастливая долина, где врач может исцелять своих пациентов умерщвлением! Жаль, что так не было принято на Земле.
Блэк рассмеялся, а затем рассказал врачу о Гольдберге и попросил избавить одержимого от его мании.
- Насколько я понял, в свое время он был довольно известным комическим актером. Если тебе удастся исправить этот сдвиг в его мозгах, он станет ценным приобретением для нашей обители. Певцы, шуты и жонглеры нам нужнее химиков или профессоров английской филологии.
- Да, - кивнул Уинтерс, - лишенные бумаги и пишущих машинок, люди снова повернулись к Слову. Хороший рассказчик ценится на вес золота - вернее, ценился бы, если бы тут водилось золото. Что ни говори, а в этом мире, скудном на развлечения, даже второсортный водевиль - целое событие.
- Короче, постарайся как-нибудь помочь ему, ладно?
Блэк повернулся, но Уинтерс схватил его за рукав.
- Погоди минутку, Дик. Хочу тебя кое с кем познакомить. Вновь воскрешенная - появилась на Базарной площади сегодня утром. Я пристроил ее в комнату в Замке, пускай потом сама решает, где ей поселиться. Она выразила желание поработать в больнице уборщицей, пока не подыщет занятие поинтереснее. Долго ждать ей, впрочем, не придется.
Уинтерс закурил сигарету и со смаком выпустил дым, сияя голубыми глазками.
- Да, долго ждать ей не придется, потому что любой мужчина будет рад поселить ее в своей хижине. Ах, что за штучка, Дик! Сексуальность из нее так и прет. Порода! Настоящая женщина, можешь мне поверить… А вот и она. Анн де Сельно собственной персоной.
Доктор сложил ладони трубочкой, протрубил: "тра-та-та-та!" и поклонился.
ГЛАВА 7
Анн де Сельно оказалась невысокой и женственно округлой. Изумительной красоты каштановые волосы, круглое лицо, блестящая загорелая кожа, щеки и припухлые губы ярки от природы, на подбородке - небольшая, но притягивающая взоры ямочка. И огромные глазищи с черными, как омут, радужками. В них искрился насмешливый огонь, сжигавший вас дотла.
Не классическая красавица, она была одной из тех женщин, чью прелесть не в состоянии уловить ни пленка, ни кисть. Эти неуклюжие инструменты способны запечатлеть лишь скучную плоть. Напиши кто-то портрет Анн, и вы увидели бы довольно среднее, почти невзрачное лицо. Только проницательный взгляд и острый слух могли подсказать вам, какая редкая птица залетела в ваши края.
Блэк был очарован ею буквально в первый же миг. Не желая расставаться с ней, он продолжал ее слушать и отвечать. Анн засыпала его вопросами о Телеме, он же, в свою очередь, спросил, как она умерла. Это был обычный вопрос; все воскрешенные любили поговорить о своей смерти: кто совершенно спокойно, а кто в трагических тонах, в зависимости от натуры.
- О-ла-ла! - сказала Анн. - Я так рада, что вырвалась оттуда. Там было слишком много мрачных мужчин. У них никогда не хватало времени поболтать и посмеяться - взоры исподлобья, проклятия сквозь зубы и вечная резня направо и налево. Нет, это не для меня.
Анн была кем-то вроде Елены Троянской. Подруга самозваного короля, захватившего власть над группой французов семнадцатого столетия, она сбежала с заезжим принцем, жившим выше по течению Реки. Между двумя странами разразилась война. А в перерывах между боями премьер-министр и генерал занимались любовью с Анн за спиной у принца. Министр вынашивал планы убийства; генерал собирался прикончить принца и министра и сделать Анн своей официальной возлюбленной.
- И что же с ними случилось?
- О, я ужасно устала от этих неуклюжих зануд, которые требовали от меня клятв в вечной любви - как будто на свете бывает такая штука! Ну, я и удрала с оперным певцом, баритоном. Обожаю баритоны, знаете ли. Они на меня действуют куда сильнее, чем теноры и басы. Но нас поймали, и генерал задушил меня собственными руками.
Анн провела рукой по золотистой округлой шее и добавила:
- Слава Богу, что следов насилия при воскрешении не остается.
- Да уж! - рассмеялся Блэк. - Грех портить такое совершенство!
- Благодарю вас, месье Блэк. - Анн пристально взглянула на него: - Вы один из самых безобразных мужчин, каких я видала! О, не вздрагивайте, пожалуйста. Вообще-то это комплимент. Вы безобразны, но очень привлекательны. Точно гибрид дьявола с богом. Вы пугаете меня - то есть пугали бы, будь я способна бояться мужчины, - и в то же время притягиваете почти неотразимо… если можно так сказать. У вас, конечно же, есть подруга?
- Филлис Макбейн. Я вас познакомлю.
- Хорошо. Я должна увидеть женщину, у которой собираюсь отбить мужчину.
- Вы довольно откровенны.
- А почему бы и нет? Я даже на Земле редко лицемерила. А здесь так и вовсе нет причины лгать. Впервые воскреснув в долине, я пережила приступ ужаса - ведь я высмеивала идею загробной жизни, а в мое время богохульников сжигали на кострах, если вы помните…
- …не в вашей стране, мадам, - сказал Блэк.
- Верно, однако риск все-таки был. Но, как я уже сказала, когда я попривыкла к жизни в долине, которая с первого взгляда показалась мне такой убогой и нищей, то поняла, что в каком-то смысле здешняя жизнь гораздо богаче земной, и решила, воспользовавшись этим преимуществом, делать все, что захочу.
- В таком случае, добро пожаловать в Телем, тут вам самое место, - поклонился Блэк.
- Вы правы, месье. Только не забывайте: я говорю что хочу и делаю что хочу. Должна признать, это не раз доводило меня до беды, правда исключительно оттого, что мужчины принимали все слишком всерьез. Например, я сказала Жан-Жаку: мы будем любить друг друга какое-то время, а потом ты мне надоешь. В ответ он заявил, что убьет меня. После чего я тут же его разлюбила. Однако убил меня не он, а его генерал. Надо сказать, пока он меня душил, я успела дать ему сдачи, месье Блэк. Я пнула его по les poires, и он на время отпустил мою шею. Но потом очухался и довел дело до конца. Очевидно, успешно, иначе бы меня здесь не было.
- Мы у генерала в долгу, - произнес Блэк. - Его потеря стала нашей находкой.
Анн поблагодарила его и снова начала задавать вопросы.
Блэк рассказал ей о Розыскном Агентстве, распространившем свои филиалы уже на три тысячи миль вверх и вниз по Реке, о том, какую сигнальную систему он установил, чтобы получать известия от агентов, а также о своей надежде с помощью агентства сплотить всю англоговорящую часть населения долины.
- О! - воскликнула француженка. - Значит, вы надеетесь, что однажды ваше РА превратится в РАЙ!
- Pas exactment, мадемуазель, - рассмеялся Блэк. - Здесь не будет ни богов, ни ангелов. Люди возьмут управление страной в свои руки. И это будет самое демократическое правление на свете.
- Ах, месье, вы же не дурак! Вы и вправду верите, что толпа способна управлять собой?
- Здесь - да. Это вам не Земля. В нашем распоряжении целая вечность, чтобы исправлять свои ошибки.
- Или наделать новых.
- Верно, однако население здесь, в долине, потенциально стабильное. У нас нет стариков, слабосильных, неприспособленных. Наши мозги, в принципе, должны со временем сделаться столь же гибкими, как вены и артерии. Нам не нужно воспитывать детей, передавать им свой жизненный опыт и пытаться уберечь от наших же промахов.
Здесь каждый человек стареет только в смысле опыта. И, естественно, повторяя одни и те же ошибки вновь и вновь, в конце концов чему-нибудь да научится.
- Месье выглядит прожженным циником, но в душе он идеалист. У него гораздо больше веры в способность людей учиться на собственных ошибках, нежели я предполагала. Что касается меня - mon Dieu! Я думаю, что человеческая глупость безмернее вечности. Человек скорее позволит разорвать на мелкие кусочки самого себя, чем свои идеи или предрассудки. Он будет стоять за них насмерть - и погибать тысячу раз, а потом воскресать тысячу и один раз, но с пути своих предков не свернет.
- Надеюсь, вы ошибаетесь, мадемуазель. Вы видите мир в черном цвете.
- Но это и ваш цвет. Вы же король Ричард!
- Я все-таки не такой Ричард, как у Шекспира.
Они помолчали, а потом Блэк заговорил, поддавшись искушению, которого не мог и не хотел побороть:
- Сегодня я собираюсь проверить заставу, охраняющую проход к руднику. Может, составите мне компанию? С гор открывается чудный вид на Телем, и я расскажу вам, чего мы добились и о чем мечтаем.
- С удовольствием, месье.
- Тогда жду вас на северо-западном углу Базарной площади. В полдень.
Выйдя из больницы, Блэк не спрашивал себя, с какой стати так внезапно пригласил эту женщину. Он отдавал себе отчет в том, что с ним происходит. Такое же чувство вызывали у него в первые годы совместной жизни Изабель и Филлис.
А теперь - Анн.
И тут Блэк увидел Филлис, которая стояла в дверях и, очевидно, наблюдала за ним какое-то время. Заметив, что он ее увидел, Филлис перестала хмуриться и спросила:
- У тебя здесь еще дела или возвращаемся в агентство?
Блэк обернулся в поисках Анн, чтобы представить ее, но та испарилась. Он почувствовал облегчение.
- Пойдем.
Когда они вошли в кабинет Блэка, Филлис спросила его, кто эта женщина. Он рассказал.
- Интригующая история. Она красива?
- Ты же видела ее.
- Я имею в виду - на твой взгляд.
- Она привлекательна, но в Телеме найдется немало женщин красивее нее.
- По-моему, она слишком толстая.
- Хм-м. Скорее, пышная - но если прибавит хоть фунт, то и впрямь станет грузноватой.
- Но она никогда не прибавит?
- Откуда мне знать?
- У тебя острый глаз на такие вещи.
- Я мужчина. И, естественно, неравнодушен к женским прелестям.
- Она остроумна?
- Да.
- И смешлива?
- Да.
- Ярко выраженная личность?
- Да.
- Выделяется в толпе?
- Ни разу не видел ее в толпе, но думаю, что выделяется.
Блэк уселся за стол.
Филлис опустилась на свой стул.
- По-моему, я что-то слышала об этой Анн де Сельно, - протянула она. - Или читала.
- Возможно. - Блэк закурил сигарету. - Она жила в конце семнадцатого - начале восемнадцатого века. Имела репутацию женщины остроумной, страстной и была хозяйкой одного из самых знаменитых французских салонов того времени.
Услыхав его последние слова, Филлис выпрямилась на стуле.
- Ну да, вспомнила! У нее было столько любовников, что биографы сбились с ног, пытаясь их сосчитать. Проститутка, хотя и высокого пошиба.
- Вряд ли. Она никогда не дарила своей благосклонностью тех, кто ей не нравился. А если и принимала подарки, то они не влияли на ее расположение к дарителю.
- И все-таки она проститутка.
- Ты сегодня довольно сурова в своих суждениях, Филлис. Это на тебя не похоже.
- Она мне не нравится.