- Эй! - крикнул я. - А что с Президентом?
Дэвидсон оглянулся через плечо.
- С ним-то? С ним все в порядке, ни единой царапины.
Через несколько минут вернулась рассерженная Дорис.
- Пациенты! - произнесла она так, будто это бранное слово. - Я ему должна была двадцать минут назад укол сделать, чтоб подействовал еще до больницы. А сделала, когда он в машину садился.
- Что за укол?
- А он не сказал?
- Нет.
- М-м-м… в общем-то, никакого секрета тут нет. Ему левую кисть ампутируют и пересаживают новую.
- Ого!
Теперь он, подумал я, уже не расскажет, чем кончилось, потому что увидимся мы не скоро: когда руку пересаживают, это не шутка; его дней десять под наркозом продержат. Снова решил попытать Дорис:
- А что со Стариком? Он ранен? Или раскрыть эту тайну будет против ваших священных правил?
- Говоришь много, - строго ответила она и сунула мне стакан с какой-то мутно-белой жижей. - Пора еще раз подкрепиться и спать.
- Рассказывай, а то я выплюну все обратно.
- Старик? Ты имеешь в виду шефа Отдела?
- Кого же еще?
- С ним, слава богу, все в порядке. - Она состроила недовольную физиономию. - Не приведи господь такого пациента.
10
Еще дня два или три меня держали в постели и обращались со мной, как с ребенком. Впрочем, я не возражал: последние несколько лет мне просто не доводилось отдыхать по-настоящему. Болячки заживали, и вскоре мне предложили - вернее, приказали - делать легкие упражнения, не покидая палаты.
Потом как-то заглянул Старик.
- Ну-ну, симулируешь, значит?
Я залился краской, но все же нашелся:
- Какая неблагодарность, черт побери! Достань мне штаны, и я тебе покажу, кто симулирует.
- Остынь. - Старик посмотрел мою больничную карту, потом сказал Дорис: - Сестра, принесите этому человеку шорты. Я возвращаю его на действительную службу.
Дорис уперла руки в бока и заявила:
- Вы, может, и большой начальник, но здесь ваши приказы не имеют силы. Если лечащий врач…
- Хватит! Принесите ему какие-нибудь подштанники.
- Но…
Старик подхватил ее на руки, поставил лицом к двери и, хлопнув по попке, сказал:
- Быстро!
Она вышла, недовольно бормоча, и вскоре вернулась с доктором.
- Док, я послал ее за штанами, а не за врачом, - добродушно сказал Старик.
Тот юмора не оценил и ответил довольно холодно:
- А я бы попросил вас не вмешиваться в лечебный процесс и не трогать моих пациентов.
- Он уже не ваш пациент. Я возвращаю его на службу.
- Да? Сэр, если вам не нравится, как я справляюсь со своими обязанностями, я могу подать в отставку.
Старик парировал тут же:
- Прошу прощения, сэр. Иногда я слишком увлекаюсь и забываю о принятом порядке вещей. Не будете ли вы так любезны обследовать этого пациента? Если его можно вернуть на службу, он нужен мне как можно скорей.
У доктора на щеках заиграли желваки, однако он сдержался.
- Разумеется, сэр.
Он долго изучал мою карту, затем проверил рефлексы.
- Ему еще потребуется время, чтобы восстановить силы… Но можете его забирать. Сестра, принесите пациенту одежду.
"Одежда" состояла из шорт и ботинок. Но на базе все были одеты точно так же, и, признаться, при виде людей с голыми плечами, без паразитов, у меня даже на душе становилось спокойнее. О чем я сразу сказал Старику.
- Ничего лучше мы пока не придумали, - проворчал он, - хотя база теперь напоминает пляж, полный курортников. Если мы не справимся с этой нечистью до зимы, нам конец.
Мы остановились у двери с надписью: "Биологическая лаборатория. Не входить!"
Я попятился.
- Куда это мы идем?.
- Взглянуть на твоего дублера, на обезьяну с твоим паразитом.
- Так я и думал. Нет уж, увольте. - Я почувствовал, что дрожу.
- Послушай, сынок, - терпеливо сказал Старик, - тебе нужно перебороть себя. И лучше будет, если ты не станешь уходить от встречи. Знаю, тебе нелегко. Я сам провел несколько часов, разглядывая эту тварь и пытаясь привыкнуть к ее виду.
- Ты ничего не знаешь. Не можешь знать! - Меня так трясло, что пришлось опереться о косяк.
- Да, видимо, когда у тебя на спине паразит, это все воспринимается по-другому. Джарвис… - Он замолчал.
- Вот именно, черт побери! По-другому! И ты меня туда не затащишь.
- Нет, я не стану этого делать. Но, очевидно, врач был прав. Возвращайся, сынок, и ложись обратно. - Старик шагнул за порог.
Он сделал три или четыре шага, когда я позвал:
- Босс!
Старик остановился и повернулся ко мне с непроницаемым лицом.
- Я иду, - добавил я.
- Может быть, не стоит?
- Справлюсь. Просто это трудно… вот так сразу… Нервы…
Мы пошли рядом, и Старик участливо взял меня под локоть.
Прошли еще одну запертую дверь и очутились в помещении с влажным теплым воздухом.
Обезьяну поместили в клетку. Ее торс удерживало на месте сплошное переплетение металлизированных ремней. Лапы безвольно висели, словно она не могла ими управлять. Обезьяна подняла голову и зыркнула на нас горящими ненавистью и разумом глазами. Затем огонь во взгляде угас, и перед нами оказалось обычное животное, в глазах - тупость и боль.
- С другой стороны, - тихо сказал Старик.
Я бы не пошел, но он все еще держал меня за руку. Обезьяна следовала за нами взглядом, но ее тело надежно удерживала рама с ремнями. Зайдя сзади, я увидел…
Хозяин. Тварь, которая бог знает сколько ездила у меня на спине, говорила моим языком, думала моим мозгом. Мой хозяин.
- Спокойно, - сказал Старик. - Ты привыкнешь. Отвернись пока, это помогает.
Действительно помогло. Я несколько раз глубоко вздохнул и попытался сдержать бьющееся сердце. Потом заставил-таки себя смотреть на паразита.
Ужас, собственно, вызывает не сам его вид. И дело не в том, что ты знаешь о способностях паразитов: то же самое чувство я испытал и в первый раз, еще до того, как узнал, что это за твари. Я попытался объяснить свои мысли Старику, и он кивнул, не отрывая глаз от паразита.
- Да, у других то же самое. Безотчетный страх, как у птицы перед змеей. Возможно, их основное оружие. - Он отвел взгляд, словно даже его дубленые нервы не выдерживали такого зрелища.
Я тоже не трогался с места, заставляя себя привыкать и пытаясь удержать завтрак внутри. Говорил себе, что теперь хозяин уже не страшен, что он ничего не может мне сделать. Затем отвел взгляд и обнаружил, что Старик наблюдает за мной.
- Ну как? Уже легче?
Я снова взглянул на хозяина.
- Немного. Но больше всего на свете я хочу его убить. Убить их всех! Я бы всю свою жизнь убивал и убивал этих тварей. - Меня опять начало трясти.
Старик задумался, глядя на меня, затем протянул свой пистолет.
- Держи.
Я не сразу понял, в чем дело. Своего оружия у меня не было, поскольку мы пришли сюда прямо из больничной палаты. Я взял пистолет и бросил на Старика вопросительный взгляд.
- Э-э-э… зачем?
- Ты же хочешь ее убить. Если тебе это нужно, вперед. Убей. Прямо сейчас.
- Ха! Но ты же говорил, что тварь нужна для изучения.
- Нужна. Но если ты считаешь, что должен ее убить, убей. Это ведь твой хозяин. Если для того, чтобы вновь стать человеком, ты должен ее убить, не стесняйся.
Вновь стать человеком. Мысль звучала в мозгу, как набат. Старик знал, какое мне нужно лекарство. Я уже не дрожал. Оружие, готовое извергать огонь и убивать, лежало в ладони, как влитое. Мой хозяин…
Я убью его и вновь стану свободным человеком. Если хозяин останется в живых, этого никогда не произойдет. Мне хотелось уничтожить их всех, отыскать и выжечь всех до единого, но первым делом - этого.
Мой хозяин… Повелитель. До тех пор, пока я его не убью. Почему-то мне показалось, что, останься я с ним один на один, мне ничего не удастся сделать, что я замру и буду покорно ждать, пока он не переползет ко мне на спину и не устроится, захватывая мой мозг, всего меня.
Но теперь я мог его убить!
Уже без страха, с переполняющим меня ликованием, я прицелился.
Старик по-прежнему смотрел на меня.
Я опустил оружие и неуверенно спросил:
- Босс, положим, я убью этого паразита. А другой есть?
- Нет.
- Но ведь он нужен.
- Да.
- Тогда… Черт, зачем ты дал мне пистолет?
- Ты сам знаешь. Если тебе нужно, убей. Если сумеешь обойтись, тогда им займется Отдел.
Я должен был. Даже если мы убьем всех остальных, пока будет жив этот, я так и не перестану трястись в темноте от страха… А что касается других, то в одном только Конституционном клубе можно взять сразу дюжину. Убью этого, и мне уже ничего не страшно: я сам поведу туда группу захвата. Учащенно дыша, я снова поднял пистолет.
Затем отвернулся и кинул его Старику. Тот поймал оружие на лету и спросил:
- В чем дело?
- А? Не знаю. Когда я уже совсем собрался нажать на курок, мне стало достаточно просто знать, что я могу это сделать.
- Я тоже так решил.
На душе у меня стало тепло и спокойно, словно я только что уничтожил врага или был с женщиной, словно я в действительности убил эту тварь. Я мог повернуться к ней спиной и даже не злился на Старика.
- Черт, у тебя все решено заранее! Как тебе нравится выступать в роли кукловода?
Но он шутки не принял.
- Это не про меня. Обычно я лишь вывожу человека на дорогу, которой он сам хочет идти. А настоящий кукловод - вот он.
Я обернулся.
- Да… Кукловод. Только ты думаешь, что знаешь, насколько точно угадал, но это не так. И я надеюсь, никогда не узнаешь.
- Я тоже, - сказал он серьезно.
Теперь я мог смотреть на хозяина без содрогания и, не отводя взгляда, сказал:
- Босс, когда вы с ним закончите, я его убью.
- Заметано.
Прервал нас человек, который неожиданно влетел в лабораторию. В шортах и в белом лабораторном халате он выглядел довольно глупо. Не Грейвс, другой. Кстати, Грейвса я больше никогда не видел - наверно, Старик его просто съел.
- Прошу прощения, шеф, я не знал, что вы здесь. Я…
- Да, я здесь, - перебил его Старик и направил пистолет ему в живот. - Почему ты в халате?
Человек посмотрел на пистолет с таким выражением лица, будто происходящее показалось ему неудачной шуткой.
- Э-э-э… Так я же работал. Не ровен час обольешься чем, а там у нас растворы бывают…
- Снять!
- А?
Старик повел пистолетом и сказал мне:
- Приготовься.
Человек торопливо скинул халат. На плечах у него ничего не было, красной сыпи на спине тоже.
- Теперь ты возьмешь этот халат и к чертовой матери сожжешь, - приказал Старик. - А затем вернешься к работе.
Залившись краской, человек шмыгнул к двери, но у порога остановился и спросил:
- Шеф, вы уже готовы к этой… э-э-э… процедуре?
- Скоро буду. Я дам знать.
Когда дверь за ним закрылась, Старик тяжело вздохнув, убрал пистолет и проворчал:
- Вот так всегда. Отдаешь приказ. Знакомишь всех. Заставляешь каждого расписаться. Можно даже вытатуировать приказ на их хилых мощах, и все равно находится какой-нибудь умник, который считает, что его это не касается. Ученые…
Я снова повернулся к своему хозяину. Вид его по-прежнему вызывал у меня отвращение, но теперь оно сопровождалось обостренным - и не совсем, по правде говоря, неприятным - ощущением опасности.
- Босс, - спросил я, - а что вы собираетесь с ним делать?
- Я хочу его допросить.
- В смысле… Как это? Обезьяна ведь не…
- Да, обезьяна говорить не может. Нам придется найти добровольца. Человека.
Когда я сообразил наконец, что он имеет в виду, ужас охватил меня почти с прежней силой.
- Неужели вы и в самом деле… Это невозможно, такого даже врагу не пожелаешь!
- Возможно! И я на это пойду. Что должно быть сделано, будет.
- Вы не найдете добровольца!
- Одного уже нашли…
- Да ну! И кто же это?
- …но я не хотел бы использовать того человека. Мне нужен другой.
Сама мысль об этом казалась мне отвратительной, и я не стал скрывать своих чувств.
- Доброволец он или нет, это все равно грязное дело. Ладно, один у вас есть, но второго такого психа вы долго искать будете.
- Может быть, - согласился Старик. - Но, тем не менее, я не хотел бы использовать первого добровольца. А допрос нам необходим, сынок: мы ведем войну при полном отсутствии разведывательных данных. Мы не знаем нашего врага, не можем вести с ним переговоры. Нам неизвестно, откуда он и что из себя представляет. Все это мы должны выяснить, потому что от этого зависит наше выживание. Говорить с паразитом можно только через человека. Значит, так мы и сделаем. Но мне по-прежнему нужен доброволец.
- А что ты так на меня смотришь?
- Да вот, смотрю.
Я, в общем-то, задал вопрос в шутку, но он ответил таким тоном, что я чуть заикаться не начал.
- Ты… да ты с ума сошел! Нужно было убить эту заразу, когда ты дал мне свой пистолет. Знал бы заранее, что ты задумал, так бы и сделал. Но чтобы я добровольно позволил снова посадить паразита себе на спину - нет уж, увольте.
Он продолжал, словно и не слышал меня:
- Кто угодно тут не подойдет. Нужен человек, который сможет это выдержать. Джарвис, как оказалось, был недостаточно крепок, сломался. А ты все-таки выжил.
- Я? Да, один раз выжил. Но второй раз я просто не вынесу.
- Но у тебя больше шансов остаться в живых, чем у кого-то еще. Ты уже доказал, что способен, что тебе это по силам, а если взять кого-то другого, я рискую потерять агента.
- С каких пор это начало тебя беспокоить? - съязвил я.
- Поверь, это беспокоит меня всегда. Я даю тебе последнюю возможность решить: согласен ли ты на эксперимент, зная, что это необходимо, что у тебя больше всех шансов и что пользы от тебя будет больше, чем от других, потому что у тебя уже есть опыт? Или ты предпочитаешь, чтобы вместо тебя рисковал своей психикой и своей жизнью какой-то другой агент?
Я попытался объяснить ему, что у меня на душе. Мысль о том, что я умру, находясь во власти паразита, была просто невыносима. Почему-то мне казалось, что такой смертью я заранее обрекаю себя на бесконечные муки в аду. Но еще хуже было бы вновь почувствовать на спине паразита и остаться в живых. Вот только нужные слова никак не шли на язык, и я беспомощно пожал плечами.
- Можешь меня уволить, но есть какие-то пределы тому, что человек может вынести. Я не соглашусь.
Он повернулся к интеркому на стене.
- Лаборатория, мы сейчас начинаем. Поторопитесь.
- А объект? - донеслось из динамика, и я узнал голос человека, что влетел незадолго до этого в комнату.
- Первый доброволец.
- Значит, взять стенд поменьше? - с сомнением спросил человек.
- Да. Тащите все сюда.
Я двинулся к двери.
- Далеко собрался? - резко спросил Старик.
- Как можно дальше отсюда, - так же резко ответил я, - Я не хочу в этом участвовать.
Он схватил меня за руку и рывком развернул.
- Придется тебе остаться. Ты знаешь о них больше всех, и твои советы могут оказаться полезными.
- Отпусти.
- Ты останешься - либо по своей воле, либо я прикажу тебя связать, - раздраженно сказал Старик. - Я сделал скидку на болезнь, но твои фокусы мне надоели.
У меня уже не осталось сил спорить.
- Что ж, ты здесь главный.
Лаборанты вкатили в комнату кресло на колесиках, хотя, по правде сказать, этот предмет обстановки больше напоминал электрический стул: ремни для запястий, локтей, лодыжек и колен, крепления у пояса и груди, но спинка была срезана, чтобы плечи жертвы оставались открытыми.
Кресло установили рядом с клеткой обезьяны, затем убрали ближнюю к нему стенку. Обезьяна наблюдала за приготовлениями внимательным, настороженным взглядом, но по-прежнему не могла пошевелить безвольно висящими конечностями. Тем не менее, когда сняли стенку клетки, мне снова стало не по себе, и я остался на месте только из опасения, что Старик действительно прикажет меня связать. Лаборанты закончили приготовления и отошли в сторону. Открылась дверь, и в комнату вошли еще несколько человек, среди них Мэри.
Я растерялся. Мне очень хотелось ее увидеть, и я пытался отыскать ее через медсестер, но они или действительно не знали, кто она, или получили на этот счет какие-то распоряжения. Теперь мы наконец встретились, но при таких обстоятельствах… Черт бы побрал Старика! Ну зачем приглашать на такое "представление" женщину, пусть даже женщину-агента? Должны же быть какие-то рамки.
Мэри бросила на меня удивленный взгляд, затем кивнула. Меня это немного задело, но я все понял: не время и не место для пустых разговоров. Выглядела она отлично, только очень серьезно. На ней был такой же наряд, как у сиделок, но без этого нелепого шлема и панциря на спине. Вместе с ней в комнату вошли несколько мужчин с записывающей и прочей аппаратурой.
- Готовы? - спросил начальник лаборатории.
- Да, поехали, - ответил Старик.
Мэри подошла к креслу и села. Двое лаборантов опустились на колени и принялись застегивать ремни. Я смотрел на все это, словно в оцепенении. Затем схватил Старика за руку, отшвырнул в сторону и, подскочив к креслу, раскидал лаборантов.
- Мэри, - крикнул я, - ты с ума сошла! Вставай.
Старик выхватил пистолет и навел на меня.
- Прочь, - приказал он. - Вы, трое, взять его и связать!
Я поглядел на пистолет, на Мэри. Она не двигалась - ноги у нее уже были пристегнуты, - и только смотрела на меня полным сочувствия взглядом.
- Ладно, Мэри, вставай, - тупо сказал я. - Мне захотелось посидеть.
Лаборанты убрали первое кресло и принесли другое. То, что приготовили для Мэри, мне не подходило: оба делались точно по фигуре. Со всеми затянутыми ремнями ощущение возникало такое, будто меня залили в бетон. Спина чесалась невыносимо, хотя никого мне пока туда не посадили.
Мэри в комнате уже не было. Я не видел, как она ушла, да это и не имело значения. Когда приготовления закончились, Старик положил руку мне на плечо и сказал:
- Спасибо, сынок.
Я промолчал.
Как пересаживали мне на спину паразита, я не видел. И не особенно интересовался. Впрочем, даже если бы мне захотелось посмотреть, ничего бы не вышло: я просто не мог повернуть голову. Обезьяна один раз взревела, потом завизжала, и кто-то крикнул: "Осторожней!"
Затем наступила такая тишина, словно все затаили дыхание. Спустя секунду что-то влажное опустилось мне на шею, и я потерял сознание.
Очнулся я со знакомым ощущением нахлынувшей вдруг энергии. Я понимал, что влип, но рассчитывал как-нибудь выкрутиться. Страха не было: я испытывал презрение и не сомневался, что как-то их перехитрю.
- Ты меня слышишь? - громко спросил Старик.
- Орать-то зачем? - ответил я.
- Ты помнишь, зачем ты здесь?
- Вы хотите задавать вопросы. За чем дело стало?
- Что ты из себя представляешь?
- Глупый вопрос. Во мне шесть футов один дюйм, в основном мышцы и совсем немного мозга. Вешу я…
- Не о тебе речь. Ты знаешь, с кем я говорю - ты!