– Ты прав. – Род Лан отбросил 947-го. Он сделал это то ли рукой, то ли силой своего взгляда, но так, словно солдат вообще не обладал массой, а его смертельный захват был не крепче объятий грудного младенца. – Пусть 7003-й застрелит этого недоумка!
Один из телохранителей вельможи полез под пиджак за оружием. Солдаты 947-го и люди Рода Лана в это время поднимались на ноги, а со всех сторон по полу яруса бежали вооруженные шокерами охранники заведения и полицейские в скафандрах и прозрачных шлемах.
– Нельзя! – взвизгнул толстяк. – Закон Рангула гарантирует безопасность и безымянным!
7003-й чуть замешкался, заметив сомнение на лице "венценосного". Набежавшая же Служба безопасности не сразу решила, кого хватать, но затем конечно же остановила выбор на простых рядовых Ростера.
– Не нужно шума! – продолжал скулить толстяк, обращаясь к Роду Лану.
– Да, – пробормотал "венценосный". – Ланкорус, Ланкорус... – Он повелительным тоном обратился к работникам клуба: – Отпустите всех и пошли вон! Мы так развлекаемся... Видите: жертв нет, увечий тоже. Я не в претензии...
Постепенно порядок восстанавливался. Солдаты заправляли форму, телохранители массировали вывихнутые десантниками руки, работники клуба принесли новый стол и убрали битую посуду.
– Ты до меня дотронулся! – сказал Род Дан, уперев ледяной взгляд в 947-го. – А я не могу тебя убить, хотя этого требует мое чувство собственного достоинства. Что будем делать?
– В каком смысле? – с недоумением спросил 947-й.
– Моя честь запачкана, безымянный. Твои предложения?
– Мои? – удивился сержант. – У меня нет предложений.
– Зря. Это в твоих интересах... – "Венценосный" на мгновение задумался.
– Ладно, – сказал он наконец. – Отложим до лучших времен и попробуем вернуть мне хорошее настроение...
Наглый юнец бесцеремонно подсел за стол к только-только начавшим занимать свои места десантникам и махнул официантке, выражая жестом недовольство ее нерасторопностью. Солдаты в молчаливом ошеломлении наблюдали, как стол заполняется все новыми и новыми яствами...
В итоге получилось, что они сидели вместе: семь десантников, представитель высшей цивилизации и его толстый советник. Телохранители стояли на некотором расстоянии, женщины танцевали. Понимая, в какой щекотливой ситуации они оказались, солдаты хранили молчание и лишь для приличия изредка клали себе что-нибудь на тарелку или наливали в бокал. Род Лан погрузился в себя и сидел, царственно выпрямив спину, высоко задрав подбородок, и то ли что-то слушал из невидимых источников информации, то ли над чем-то размышлял. И лишь добродушный толстяк позабыл о сути инцидента, пил, ел, веселился и подмигивал танцевавшим вокруг стола стриптизершам...
В какой-то момент Род Лан очнулся.
– Вы участвовали в лотерее? – неожиданно спросил "венценосный".
– В какой лотерее? – отозвался меньше всего расположенный общаться и сильно расстроенный испорченным вечером 947-й, не желая обидеть ранимого вельможу молчанием.
– В Общегалактической лотерее крови. Слышал о такой?
– Слышал. – 947-й пожал плечами, давая понять, что подобные глупости не для серьезных людей.
– Но не участвовал? – подхватил Род Лан. Не понимая, почему так оживился "венценосный", 947-й посмотрел на него с удивлением.
– Пойдем! – Род Лан поднялся и потянул за собой недоумевающего сержанта. – Все оставайтесь здесь! Мы скоро вернемся... – Он усадил на прежнее место потянувшегося следом толстяка. – Не беспокойся, я никого не трону! Все уже в порядке... Сиди!
Прошагав по тротуару целый квартал, 947-й решил наконец расставить точки над "и".
– Куда мы идем?
"Венценосный" посмотрел на него внимательным пронизывающим взглядом, словно хотел вытащить на поверхность саму суть неудачливого сержанта.
– Мы уже близко.
– Близко к чему?
– Ко Дворцу игрищ.
– Зачем?
– Хочу, чтобы ты поучаствовал в Лотерее крови.
– Зачем?
– Честно сказать? – Род Лан остановился и посмотрел так, что у 947-го побежали по коже мурашки. – Хочу все же тебя убить.
– Н... не понял? – пробормотал сержант.
– Если тебе повезет, я тебя убью. Не понимаешь? Если тебе повезет, ты станешь именитым. Если ты станешь именитым, я смогу вызвать тебя на поединок чести и проучить за сегодняшнюю выходку.
– А если не стану именитым? Род Лан пожал плечами:
– Тогда разойдемся так. Ты мне ничего не должен, я – тебе.
– Но лотерея стоит денег...
– Я заплачу. Идет?
947-й неуверенно кивнул. По правде говоря, ему ничего не грозило – вероятность победить в Лотерее крови считалась бесконечно малой. Побеждал, по слухам, один из миллиона, а то и из миллиарда.
Принцип лотереи был следующим. Безымянные участники платили деньги и сдавали кровь, чтобы определить своих разбросанных по всему космосу генетических предков. Появившиеся на свет в Эмбриональных центрах под контролем и с подачи "Единой программы рождаемости", триллионы жителей галактики ничего не знали о своих родителях, предоставивших в свое время банкам центров семя и гены. Существовала вероятность, что один или оба генетических предка – именитые или даже знатные. В этом-то и заключался выигрыш: обнаруживший благородные корни победитель получал право и возможность изменить свою жизнь и перебраться из самых нижних слоев общества в самые и самые высокие
Более того, он становился именитым: приобретал словесные имя и фамилию... Несбыточная мечта, за которую к тому же приходилось платить немалые деньги.
"Почему бы и не удовлетворить прихоть этого знатного бледного безумца? – думал 947-й. – Сдам кровь и расстанемся по-хорошему. Позабудем, что когда-то встречались. Жизнь разведет нас в разные стороны. Меня – барахтаться в чужом дерьме, его – изнывать от безделья где-нибудь на вершинах человеческого Олимпа..."
Во Дворце игрищ все сверкало, переливалось, слепило глаза и притягивало искусственно распространяемым мускусом азарта и адреналина к игровым столам и автоматам; к спортивным стендам, площадкам и бассейнам; к тренажерам, имитаторам и испытательным комплексам... Ходили слухи, что в таких местах сколачивались целые состояния. 947-й и сам мечтал когда-то побывать во Дворце игрищ в каком-либо из мирных миров... но, конечно, не так и не при таких обстоятельствах.
Зал лотереи светился самой солидной рекламной вывеской – людям внушалось, что Лотерея крови – не просто игра, а обязательный серьезный ритуал, совершение которого – гражданский долг каждого сознательного индивида обитаемого космоса. Сержанту улыбнулись две симпатичные брюнетки, его усадили в огромное светящееся кресло, сделали довольно болезненную пункцию и, наконец, вручили пластиковую карточку с заверением, что по истечении десятидневного срока в любом центре распространения лотереи можно будет ознакомиться со своими результатами и, вполне вероятно, даже получить долгожданный и вожделенный выигрыш...
ГЛАВА 3
947-й увидел, что его ноги взлетают выше головы, затем на какое-то мгновение почувствовал состояние невесомости, а после тяжело рухнул на пружинящий пол ринга. 535-й тут же надавил коленом на его грудную клетку – еще бы мгновение несобранности, и поединок был бы проигран – опытный боец намеревался применить болевой захват. Опомнившись, сержант успел повернуться на бок, сбросил колено противника, ударил того в спину и вскочил на ноги.
Вновь они оказались друг против друга. Удар ногой – блок, удар рукой – блок. Серия взаимных ударов, прыжки, уходы. Разошлись, выжидая и подгадывая момент для броска...
Если бы только ему удалось победить на внутреннем чемпионате! Победа прибавила бы несколько баллов для поступления в школу младшего офицерского состава и, что еще важнее, – продлила бы срок отпуска на одну-две декады. Было бы дополнительное время на подготовку к тестированию.
К сожалению, судьба издевалась над сержантом – по результатам жеребьевки он уже на отборочном туре встретился с чемпионом прошлого сезона. Конечно, победа над 535-м означала бы беспрепятственное шествие к самому финалу, но как тут победишь, если твой противник – спортсмен, круглый год не выбирающийся из тренажерного зала? У него здоровый, отлаженный организм – никаких боевых операций, никакого переутомления, недоедания, ранений, нервных стрессов... Тренировки регулярные, спарринг-партнеры – мастера боевых искусств...
"С такими мыслями ты не продержишься! – остановил себя 947-й. – Чего раскис раньше времени? Задача-то упрощается – один бой и – пан или пропал!"
Удар – блок, удар – блок, удар – блок. Сержант понимал, что превосходит свои лучшие результаты, но не питал иллюзий – отставание по очкам постоянно увеличивалось. Прыжок, серия ударов ногами– увлекся и едва ушел от нового захвата...
В самый разгар поединка среди зрителей и судей появилось новое лицо – лейтенант летного состава в красивом, строгого покроя черном мундире и фуражке с золоченой кокардой. Этот человек протиснулся к самому ограждению.
– Сержант, – не думая о том, что может помешать бою, громко выкрикнул подошедший. – Вам приказано немедленно явиться к капитану корабля!
– Сейчас, сэр! – 947-й попытался переварить услышанное, не отвлекаясь при этом и от поединка. Капитан корабля? Ему – к капитану? Совершенно невозможно. Но слово "корабля" могло и послышаться...
Лишившись сосредоточенности, сержант тут же получил несколько ударов кулаками – один по челюсти, два по корпусу.
– Сэр, – задыхаясь, увертываясь от новых ударов, бросил 947-й. – Позвольте... закончить... поединок... На лице лейтенанта выступили красные пятна.
– Ты, что, солдат, сдурел?!! – во все горло заорал офицер. – Немедленно к полковнику!!!
От неожиданного крика все замерли: и дерущиеся, и рефери, и поддерживавшие выступавших свистом и активной жестикуляцией болельщики. 535-й повел плечом, как бы говоря: "Сам видишь, надо идти".
– Переодеться-то хоть можно? – уже перепрыгивая через ограждение, спросил 947-й.
– Не можно, а нужно. Одна минута!
Полковник находился на капитанском мостике – часть корабля, где до сей поры не бывал ни один солдат-пехотинец. Мостик представлял собой платформу с креслами и узкой приборной панелью, расположенную в центре сферического помещения, на стены которого выводился круговой обзор космического пространства, передаваемый с многочисленных камер на носу, в хвосте, сверху и снизу ракетоносца – так что находившийся на мостике человек чувствовал себя как бы выброшенным наружу, единственным живым существом на многие световые годы... как, должно быть, чувствовал себя сам корабль, если бы к стальному великану были применимы человеческие ощущения.
Старший офицер корабля сидел в высоком жестком капитанском кресле, совершенно один и в глубокой задумчивости. Приглушенное освещение подчеркивало еще больше благородные черты этого волевого лица, обрамленного седыми волосами. Годы безупречной службы сделали Аль Рида уважаемым и любимым всеми, даже теми, кто никогда его не видел и знал о своем командире лишь понаслышке. И причиной тому, конечно же, была не только приятная, располагающая к себе внешность...
947-й оробел. Лейтенант провел его прямо на капитанский мостик и оставил перед креслом, в котором сидел, задумавшись, полковник Аль Рид. Еще по пути сюда сержант перебрал в голове все возможные и невозможные причины, по которым именитый капитан корабля пожелал лицезреть простого, ничем не выдающегося безымянного десантника. Но нет, таких причин не было, да и просто не могло быть...
– Присаживайтесь, – тихо сказал полковник.
– Сэр? – 947-й подумал, что ослышался. Сидеть в присутствии старшего офицера!
Капитан открыл глаза и посмотрел на десантника. Теперь 947-й понял, почему в частях говорили, что Аль Рид не допускает ошибок – на сержанта смотрели мудрые, всевидящие глаза старого человека.
– Присаживайтесь, 947-й, – спокойно повторил полковник.
Недоуменно пожав плечами, сержант робко присел на соседнее кресло перед какими-то сенсорными панелями, сразу приобретшими яркость, подвижность и цветовую насыщенность.
– Не дотрагивайтесь до них, и они вас не тронут, – мягко улыбнулся полковник, заметив, как 947-й вздрогнул.
– Сэр?
– Не догадываетесь, зачем вы здесь? – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Аль Рид.
– Никак нет, сэр!
– Говорите тише, прошу вас, сержант. И не надо этого... "сэр" – у нас с вами неформальная беседа. Я хочу поговорить не как полковник со своим сержантом, а как человек с человеком. – Капитан помолчал, не отводя от десантника вопрошающего взгляда. – Ладно, не буду больше испытывать ваше терпение. Причина, почему я вас вызвал, – вот это предписание.
Полковник протянул сержанту полимерный листок. Еще не прочитав ни единого слова, 947-й обратил внимание на необычное для армейской почты число гербов и защитных знаков.
– Здесь сказано, – полковник смотрел на 947-го так пристально, как будто надеялся, что реакция солдата на сообщение позволит ему сформулировать какое-то очень важное для себя заключение, – что вы, 947-й, – победитель Общегалактической лотереи крови...
– Что?! – От неожиданности сержант даже позабыл прибавить "сэр", хотя твердо решил, что лучше отклонить предложенную "неформальность", не рисковать и не выходить за рамки уставных отношений.
– Хотите сказать, что не сдавали кровь на анализ? – нахмурился офицер.
– Сдавал, сэр. – Покрываясь потом, 947-й припомнил события на Рангуле. – Но прошло две недели, сэр, я уже думал...
– Почему лотерея? Подозревали благородное происхождение? Ожидали от жизни большего?
– Никак нет, сэр. Я хотел...
– Не нужно оправдываться, юноша. Вы же не проиграли, а победили! Следовательно – не зря подозревали. Ваше место среди именитых. И очень скоро я смогу пожать вашу руку как равный равному.
947-й затравленно посмотрел на полковника, не понимая, шутит ли тот или говорит серьезно, но склоняясь к мысли, что, скорее всего, шутит. Возможно, на корабль просочились слухи об инциденте с молодым эльтаром, возможно, весь этот разговор – проверка, за которой последует весьма суровое наказание. Солдат ведь не должен стараться перескочить через голову своих командиров. Офицерское звание и тем более имя нужно заслужить потом и кровью, а не стараться получить его на тарелочке с голубой каемочкой...
– Вы ведь мечтали о военной карьере? – Полковник сделал ударение на слове "военной". – Подавали прошение о приеме в школу младшего офицерского состава? Нет? Впрочем, никто ведь не осудит, если решите и вовсе оставить службу – это теперь ваше право, да и личное дело...
– Сэр! – 947-й, очнувшись, протянул информационный листок обратно. – Поверьте, здесь какая-то ошибка...
– Ошибки нет, сержант. А документ оставьте себе – он предназначался для вас и вам передан. В нем, в частности, вам предписывается прибыть к Кольцу Литиса по заданным координатам. Там вас будет ожидать корабль, который и доставит вас непосредственно к месту получения выигрыша.
В голове 947-го все окончательно перепуталось. Меньше всего он хотел бы лететь бог знает куда, к какому-то там "кольцу", за невесть каким призом... Но... приказ есть приказ.
– Слушаюсь, сэр! – Сержант поднялся на ноги. – Прикажете отбыть немедленно?
Полковник изумленно поднял брови.
– Вы хотите лететь туда сами? – Он широко улыбнулся наивности десантника. – У нас на базе нет катеров, способных преодолеть подобное расстояние!
947-й уже хотел признаться, что не понимает, как же ему поступить, но Аль Рид его опередил:
– Мы отправимся туда вместе, – сказал он.
– Сэр?!
– Я лично доставлю вас по месту предписания. 947-й потрясение открыл рот. Задействовать целый ракетоносец для перевозки одного человека...
– Сэр, это же невозможно. – Сержант твердо посмотрел в глаза полковнику. – Наши солдаты на Клероне ждут смены. Если у меня есть выбор, я не могу допустить, чтобы из-за одного меня...
– Благородно, но глупо, – то ли неодобрительно, то ли давая понять, что другого он и не ожидал, сказал Аль Рид. – Во-первых, разумеется, у вас НЕТ выбора. Во-вторых, не думаете же вы, что решение об изменении курса боевого корабля принято мною из личной симпатии к бойцу, которого я вижу сейчас впервые в жизни? Нет, 947-й! Я, как и вы, получил соответствующее распоряжение и намерен его исполнить. И не берите на себя больше ответственности, чем вам захотят ее выделить. Если командование считает, что доставка сержанта с личным номером 947-й к Кольцу Литиса важнее, чем присутствие моего корабля на орбите Клерона, значит, тому есть веские основания, политические, экономические или стратегические – это не касается ни меня, ни вас. Мы оба попросту будем беспрекословно исполнять приказы нашего руководства. Понимаете меня, сержант?
Десантник вытянулся – судя по тону старика, фамильярности с его стороны больше ждать не приходилось.
– Так точно, сэр!
– Надеюсь, что это так. – Полковник кивнул головой. – Маршрут "Эдвайрса Готта" уже изменен. Ориентировочное время прибытия в пункт назначения – через пять стандартных суток. Сейчас и до встречи с посланцами Высших вы можете быть свободны. – Старик посмотрел на десантника с прежними интересом и теплотой во взгляде. – Только одна маленькая просьба, сержант: если общество бывшего командира не тяготит вас слишком сильно, я бы хотел познакомиться с вами поближе, ведь не каждый день мои солдаты пополняют круги высшего света. Мне бы хотелось узнать, что вы за человек, сержант. Скажу больше, мы можем быть друг другу интересны – я вам не меньше, чем вы мне. Поэтому не обижайтесь, что попрошу провести эти пять суток здесь и со мной, а не в своей роте, с друзьями, с которыми вы наверняка предпочли бы попрощаться как можно любезнее. Это не приказ, 947-й, привыкайте – теперь это всего лишь просьба.
– Кольцо Литиса, сэр! – доложили на мостик полковнику.
947-й огляделся. Он не имел представления, почему это место называли "кольцом". Вокруг кресел на капитанском мостике панорама не изменилась и не отличалась ничем особенным – те же бесконечно далекие звезды на фоне безжизненной абсолютной черноты. Возможно, слово "кольцо" относилось не к географическим особенностям звездной спирали, а к человеческой деятельности – лайнеры дальнего следования часто двигались не по прямой, а по кольцевому маршруту мимо ядра галактики.
– Что теперь? – спросил у Аль Рида сержант, чувствуя, что начинает нервничать в преддверии надвигающихся перемен.
– Теперь ждем, – отозвался старый полковник.
– Мы не дадим о себе знать?
– Они свяжутся сами. Больше мне, как и вам, ничего не известно.
Они ждали около часа. Внезапность, с которой появились гости, стала нешуточным потрясением для пилотской группы "Эдвайрса Готта" – ни один навигационный прибор, ни один сверхсовременный радар и ни один зонд ракетоносца не заметили громадину, тихо подкравшуюся к военному кораблю на расстояние чуть более десяти километров, то есть по космическим меркам – буквально вплотную, катастрофически, невероятно близко. Невидимый и неощущаемый, таинственный призрак неожиданно включил наружное освещение, разлившись на черном фоне открытого космического пространства красно-фиолетового цвета каплей, которая превосходила размерами "Эдвайрс Готт" по крайней мере раз в десять.