* * *
Глубоко под Кзинтом жила религиозная секта - Берущие. Первый Юлий как-то мельком видел их. Укрытые в гигантской пещере, обогреваемой внутренним теплом земли, они не задумывались об изменениях температуры в верхней атмосфере. Однако они поддерживали связь с Панновалом и получили оттуда сообщение, которое повлияло на их жизнь сильнее, чем любые изменения температуры.
Хотя это сообщение было многократно перефразировано, пока добралось до ведущих вялое животное существование Берущих, оно содержало очень привлекательную для них мысль и, казалось, абсолютную истину.
Берущие - и мужчины, и женщины - одевались в мантии, которые окутывали их с головы до ног. В профиль они походили на полураскрытый бутон цветка, склоненный вниз. Эта мантия называлась чарфрул.
И чарфрул можно было рассматривать как символ мышления Берущих. Их философия за много поколений оказалась настолько зашифрованной, закодированной, что понять ее уже не мог никто. Они были одновременно и эпикурейцы, и пуритане. Даже в жестких ограничениях их религии находились парадоксы, которые приводили к различным формам неврозов гедонизма.
Вера в Великого Акха была вполне совместима с их парадоксами по одной простой причине: Великому Акха нет дела до людей. Он действительно борется с разрушительным светом Вутры, но борется не за людей, а за себя. Ему наплевать на человечество. Вся их философия была основана на том, что они были уверены в ничтожности, бессилии людей.
И через много лет после своей смерти пророк Нааб изменил все. Учение Нааба постепенно проникло из Панновала в пещеру Берущих. Он утверждал, что если люди предадутся похоти и разврату до такой степени, что никто даже не будет знать, кто его родители, тогда Великий Отец, сам Акха, обратит внимание на них. И он позволит им участвовать в войне против Вутры. Человечество - и это была основная идея пророчества Нааба - не будет бессильным и слабым, если решит пойти по этому пути. В Панновале оно не было таким убедительным, потому что люди там имели возможность действовать. Но здесь, в пещере, вспыхнули чарфрулы.
Всего год потребовался, чтобы Берущие изменили свой темперамент. Старая, зашифрованная, непонятная философия превратилась в поклонение и покорность каменному богу.
Те, кто не смог приспособиться к требованиям новой морали, были наказаны мечом или бежали, чтобы избежать удара меча.
В угаре диалектической революции Берущим было мало преобразовывать себя. Так всегда бывает. Революционеры всегда хотят преобразовать и других. И тогда был предпринят поход Веры. Через сотни миль подземных коридоров Берущие несли слово новой веры. И первой остановкой на пути стал Панновал.
Панновал был безразличен к вернувшемуся учению своего собственного пророка, который был казнен и забыт много лет назад. Панновал был активно против вторжения фанатиков.
Милиция приготовилась к битве. Фанатики тоже. Они не знали ничего лучше, чем умереть за веру. Если при этом умрут и другие, то чем больше, тем лучше. Их предки, общаясь с ними, призывали их к бою. И фанатики ринулись в бой. Милиция делала, что могла, но после дня кровавой битвы бежала.
Итак, Панновал склонился перед новым режимом. Поспешно были собраны все чарфрулы, чтобы их сжечь. Те, кто не смог примириться, либо были казнены, либо бежали.
Те, кто бежал, нашли путь в бескрайние равнины севера. Они вышли из пещер тогда, когда сходил снег и появилась трава. Они выжили. Ведь на небе были два светила, и Вутра умерил свою ярость.
Год за годом они шли к северу в поисках пищи и жилища. Они прошли вдоль реки Ласвалт на великую восточную равнину. Они нападали на мигрирующие стада йелков и гуннаду. И они все шли к Чалцу.
В то же самое время повышение температуры стронуло с места жителей холодного континента Сиборнел. Волна за волной новые колонисты двигались на юг, через Чалц, в Кампаннлат.
Однажды, когда на небе был один Фреир, идущие на север из Панновала встретились с колонистами из Сиборнела. И случилось то, что случалось много раз до этого и что будет случаться еще очень много раз.
Вутра и Акха свидетели этому.
Таково было состояние мира, когда Малый Юлий оставил его. В Олдорандо прибыли торговцы солью из Кзинта с вестями о лавинах и наводнениях. Юлий - уже совсем старый - поспешил вниз, чтобы поговорить с ними, но поскользнулся на ступеньках и сломал ногу. Через неделю вызвали святого человека из Борлиена, и Лейнтал Эй получил восхитительный подарок - костяную собачку с двигающейся челюстью.
Начиналась новая эпоха - правления Нахкри и Клилса.
Глава V
Двойной закат
Нахкри и Клилс находились в одной из комнат башни, делая вид, что сортируют оленьи шкуры. На самом деле они смотрели в окно, удивляясь тому, что видят.
- Не могу поверить своим глазам, - сказал Нахкри.
- Я тоже не могу поверить, - ответил Клилс. Он рассмеялся, и брат хлопнул его по спине.
Они смотрели на высокую старуху, бегущую вдоль берега реки Ворал. Вот фигура скрылась за башней, затем появилась снова. Однажды старуха остановилась и, схватив горсть грязи, вымазала себе голову и лицо, затем снова побежала на заплетающихся ногах.
- Она сошла с ума, - сказал Нахкри, любовно поглаживая пробивающиеся усы.
- Да. Полностью обезумела.
За старухой бежал еще один человек. Юноша. Лейнтал Эй бежал за своей бабкой, следя, чтобы она ничего не сделала с собой. Она бежала впереди, громко плача. Он бежал за нею, угрюмый, молчаливый, готовый вмешаться.
Нахкри и Клилс посмотрели друг на друга.
- Не понимаю, почему Лойл Бри ведет себя так, - сказал Клилс. - Ты помнишь, что говорил отец?
- Нет.
- Он говорил, что Лойл Бри вовсе не любит дядю Юлия, а только притворяется.
- А, помню. Зачем же она притворяется теперь, когда он умер? Это бессмысленно.
- У нее какой-то план. Она же очень хитрая и умная. Она что-то замышляет.
Нахкри выглянул на лестницу. Внизу работали женщины. Он закрыл дверь и повернулся к младшему брату.
- Что бы ни предпринимала Лойл Бри, это сейчас не важно. Этих женщин не поймешь. Важно то, что дядя Юлий умер, и теперь мы должны править Эмбруддоком.
Клилс испуганно посмотрел на брата.
- А Лойланнун? Лейнтал Эй? Как они?
- Он еще ребенок.
- Это не надолго. Ему семь лет, и через некоторое время он станет полноправным охотником.
- Еще нескоро. Это наш шанс. Мы сильны - по крайней мере, я. Народ примет нас. Они не захотят, чтобы ими правил ребенок, а кроме того, они все тайно презирают его отца, который пролежал всю жизнь с этой сумасшедшей. Нужно обдумать, что сказать каждому, что пообещать им. Времена переменились.
- Это так, Нахкри. Скажи им, что времена переменились.
- Нам нужна поддержка мастеров. Я пойду и переговорю с ними. А ты старайся держаться подальше. Я слышал, что совет считает тебя дурачком, от которого одни неприятности. Затем мы привлечем на свою сторону лучших охотников, таких, как Аоз Рун, и все будет нормально.
- А как насчет Лейнтала Эй?
Нахкри ударил брата.
- Хватит о нем. Мы сможем приструнить его, если он будет мешать.
Нахкри созвал совет этим же вечером, когда Беталикс ушел с неба, а Фреир неуклонно катился к горизонту. Большинство охотников и ловцов животных уже вернулось. Нахкри приказал запереть ворота.
Когда толпа собралась на площади, появился Нахкри. Поверх своей оленьей шкуры он накинул стаммель - шерстяную накидку в красно-желтых тонах. Этим он думал придать себе достоинство и значительность. Он был среднего роста с толстыми ногами. Лицо у него было круглое, уши большие. Он вытянул вперед нижнюю челюсть, чтобы придать лицу выражение зловещего превосходства.
Начал он издалека, напомнив людям о том, какое хорошее было правление во времена триумвирата, когда правили старый лорд Уолл Эйн, его отец Дресил и дядя Малый Юлий. Это была комбинация отваги и мудрости. Сейчас, когда племена объединились, отвага и мудрость являются общим достоянием. И теперь он хотел бы продолжить традицию, но в несколько ином виде, так как времена изменились. Он и его брат будут править вместе с советом, и их уши всегда будут открыты любому, кто захочет высказать свое мнение.
Он напомнил всем, что угроза нападения фагоров продолжает оставаться, что торговцы солью из Кзинта привезли известие о религиозной войне в Панновале. Поэтому Олдорандо должно объединиться еще сильнее и наращивать свою мощь. А для этого все должны работать еще больше. И женщины тоже.
Женский голос прервал его.
- Слезай оттуда и иди сам работать!
Нахкри потерял дар слова. Он раскрыл рот и не знал, что ответить. Из толпы заговорила Лойланнун. Лейнтал Эй стоял рядом с нею, опустив голову. Страх и ярость душили его.
- У тебя нет никакого права стоять здесь. Ни у тебя, ни у твоего пьяницы-брата, - сказала она. - Я дочь Юлия. Здесь стоит мой сын, Лейнтал Эй, который, как вы знаете, скоро будет мужчиной. Я почерпнула много мудрости и знаний от своих родителей. Пусть будет триумвират, как было при вашем отце Дресиле, которого все уважали. Я требую, чтобы я правила с вами, чтобы я имела свой голос. Скажите, люди, что у меня есть все права на это. А когда Лейнтал Эй вырастет, он займет мое место. Я обучу его.
С горящими щеками Лейнтал Эй посмотрел вокруг из-под опущенных ресниц. Ойра бросила ему ободряющий взгляд и кивнула.
Некоторые мужчины и женщины стали кричать за нее, но Нахкри уже оправился от смятения и перекричал всех.
- Никогда женщина не будет править Олдорандо, пока я здесь. Кто слышал такое? Лойланнун, должно быть ты сошла с ума, как твоя мать. Мы все знаем, что тебя постигла беда - погиб твой муж. Мы все скорбим об этом. Но сейчас ты говоришь чепуху.
Все повернулись и посмотрели на пылающее лицо Лойланнун. Она отвернулась и сказала:
- Сейчас другие времена, Нахкри. Сейчас мозги важнее, чем горло. Если говорить честно, то многие из нас не доверяют ни тебе, ни твоему брату.
Все возбужденно заговорили, соглашаясь с Лойланнун, но один из охотников, Фаралин Ферд, сказал:
- Но она не может править нами. Она всего лишь женщина. Я, пожалуй, предпочту, чтобы правили эти два мошенника.
Со всех сторон зазвучал добродушный смех, и Нахкри победил. Пока толпа радовалась, Лойланнун протолкалась через нее и пошла куда-то плакать. Лейнтал Эй неохотно пошел за нею. Ему было жаль мать, он восхищался ею, но он также понимал, что женщина не может править племенем. Еще никогда такого не было, как сказал дядя Нахкри.
Когда Лейнтал Эй вышел из толпы, его догнала женщина и взяла за руку. Это была Шей Тал, подруга его матери, молодая, симпатичная, с острым взглядом и хорошей фигурой. Она иногда приходила к ним и приносила хлеб Лойл Бри.
- Если ты не возражаешь, я пойду с тобой, чтобы успокоить твою мать. Я знаю, она смутила тебя. Но когда люди говорят чистосердечно, они нередко смущают нас. Я восхищаюсь твоей матерью, как восхищалась ее родителями.
- Да, она смелая. Но все же люди смеялись.
Шей Тал испытующе посмотрела на него.
- Да, люди смеялись. Но многие из тех, что смеялись, тем не менее восхищаются ею. Они боятся. Многие люди всегда боятся. Помни это. Мы должны попытаться изменить их.
Лейнтал Эй, внезапно успокоившийся, шел рядом с нею и улыбался.
Фортуна благоволила Нахкри и Клилсу. В первую же ночь поднялся сильный южный ветер, который завывал между башнями не слабее, чем знаменитый Свистун. На следующий день рыбаки сказали, что река кишит рыбой. Женщины с корзинами пошли на берег и натаскали очень много. Ее посолили в запас, и осталось еще предостаточно, чтобы устроить праздник в честь новых правителей, Нахкри и Клипса.
Однако ни Клилс, ни Нахкри не обладали большим умом. Хуже того, ни тот, ни другой не умели ладить с людьми. А на охоте они тоже ничем не проявили себя. Они часто ссорились друг с другом. И так как они оба понимали свои недостатки, они много пили, а в пьяном виде ссорились еще больше.
Правда, везение не оставляло их. Погода продолжала улучшаться, в окрестностях было много оленей, болезни не обрушивались на город. Нападений фагоров тоже не было, хотя охотники изредка видели их неподалеку.
В Олдорандо продолжалась жизнь: монотонная, но сытная.
Правление братьев не нравилось никому. Не нравилось охотникам, не нравилось женщинам, не нравилась Лейнталу Эй.
Несколько молодых охотников заключили своего рода союз, они сопротивлялись всем попыткам Нахкри заставить их охотиться по отдельности. Лидером в этом союзе был Аоз Рун, сейчас он уже был мужчиной в полном расцвете сил. Он был большой и сильный, с решительным характером. Он мог бегать так же быстро и долго, как и олени. В качестве одежды Аоз Рун носил шкуру черного медведя, и поэтому его можно было узнать издали.
Этого медведя он выследил и убил в одиночку. Гордясь своей ловкостью и силой, он один притащил тушу этого медведя в город и бросил перед своими друзьями в башне, где они жили. А после празднества заказал мастеру Датнилу Скару выделать эту шкуру.
Было нечто особенное и в том, как Аоз Рун стал жить в башне. Он происходил из семьи Уолла Эйна, и по наследству ему досталось присматривать и распоряжаться брассимпсами. Поле брассимпсов возле города играло очень важную роль в местной экономике и обеспечении населения продуктами. Но Аозу Руну не понравилась тирания семьи, и он ушел из нее и устроился жить в башне среди своих друзей. Это были преданный Элин Тал, беззаботный Фаралин Ферд, упрямый Тант Эйн. Они пили за глупость Нахкри и его брата. И эти веселые выпивки были известны всем.
Аоз Рун был человеком, чье мужество было заметно даже в том обществе, где мужеством обладали все. И он твердо верил в единство племени.
Несмотря на то, что у него была дочь Ойра, рожденная ему чужой женщиной, соплеменницы вздыхали по нему. Он заметил нежные взгляды подруги Лойланнун - Шей Тал, и ее красота не оставила его безучастным. Однако он не отдал никому свое сердце. Он предвидел, что настанет день, когда Нахкри и Клилс встретятся с серьезными трудностями и не смогут справиться с ними. Он считал, что он будет лучшим правителем племени, и намеревался править один. Поэтому не хотел, чтобы какая-нибудь женщина завладела его сердцем.
А пока Аоз Рун сплачивал своих друзей и много занимался Лейнталом Эй, чтобы тот примкнул к нему, когда станет настоящим охотником.
Как-то раз Аоз Рун и Лейнтал Эй возвращались с оленьей охоты на юго-западе от Олдорандо отдельно от остальных. Им пришлось ехать по трудной местности, где было много толстых цилиндров раджабаралов. Здесь они наткнулись на десять торговцев, которые лежали вокруг костра и спали после выпивки. Аоз Рун и Лейнтал Эй нацепили на себя черепа животных и криками разбудили спящих. Те были перепуганы до смерти, двое из них сбежали, но остальных восьмерых двое охотников без труда взяли в плен. Эту историю потом многие годы часто пересказывали в Олдорандо.
У этих восьмерых торговцев имелось оружие, зерно, шкуры и прочий товар. Они были из Борлиена, жители которого были известны всем как нечестные люди, и совершали путешествие от моря, к югу от Кзинта, на север. Некоторые из них оказались известными в Олдорандо - своим мошенничеством и обманом. Аоз Рун и Лейнтал Эй обратили их в рабов, а имущество разделили между жителями поселения. Личного раба Аоза Руна, совсем молодого парня, звали Калари.
Этот эпизод еще больше прославил Аоза Руна. Вскоре он уже оказался в прямой оппозиции с Нахкри и Клилсом, но уклонялся от столкновения, считая, что время еще не пришло.
Среди мастеров гильдий тоже росло беспокойство. Один юноша по имени Датка, из гильдии кузнецов, решил уйти из гильдии, так как считал, что срок ученичества слишком большой. Он предстал перед братьями. Но те не смогли добиться у него покорности. Датка куда-то исчез, и его не видели целых два дня. Затем одна из женщин сказала, что он лежит в одной из нежилых комнат в башне, с расцарапанным лицом.
Тогда Аоз Рун пошел к братьям и сказал, что он может взять его к себе охотником. Он заявил:
- Охота дело совсем не легкое. Пока что дичи много, но придет время, и нам снова придется голодать. Нас, охотников, мало. Пусть Датка приходит к нам, если хочет. А почему не попробовать? Если он будет плох, то мы сами выгоним его. Он одного возраста с Лейнталом Эй. Они смогут учиться вместе.
Там, где находился Нахкри, наблюдая за рабами, доящими кобыл, царил полумрак. В воздухе стояла пыль. Потолок был совсем низким, и Нахкри приходилось пригибаться. Было ясно, что он не собирается уступать Аозу Руну.
- Датка должен подчиниться законам, - сказал Нахкри, задетый упоминанием о Лейнтале Эй.
- Позволь ему охотиться, и он будет подчиняться законам. Мы заставим его добывать пищу еще до того, как заживут ссадины у него на лице.
Нахкри сплюнул.
- Какой он охотник? Он ремесленник. Его никогда не обучить.
Нахкри боялся, что секреты гильдии кузнецов выйдут за стены города. Ведь эти секреты тщательно охранялись.
- Если он не хочет работать в гильдии, пусть хлебнет нашей нелегкой жизни. Посмотрим, выживет ли он.
- Он молчалив и угрюм.
- Для охотника это хорошее качество.
И Нахкри отпустил Датку. Датка привязался к Лейнталу Эй, как и предполагал Аоз Рун. И постепенно он становился хорошим охотником.
Хотя он был молчалив, Лейнтал Эй принял его как брата. Они были одинаковы и по росту, и по сложению, но лицо Лейнтала Эй было круглым и веселым, а лицо Датки вытянутым и угрюмым, а взгляд все время направлен вниз.
Они все время находились вместе, и старухи стали говорить, что их ждет одинаковая судьба, как это они говорили о Дресиле и о Малом Юлии. Но снова люди ошибались: их судьбы оказались совсем разными. Датка достиг таких больших успехов в искусстве охоты, что Нахкри стал покровительствовать ему и даже хвастался своим даром предвидения: ведь это он освободил Датку от принадлежности к гильдии и разрешил ему стать охотником. Датка молчал и смотрел в землю, когда мимо проходил Нахкри. Он никогда не забывал, кто избил его. Бывают такие люди.
Лойл Бри очень изменилась после смерти своего мужа. Если сначала она сидела безвыходно в своей комнате, то теперь, старая и больная, бродила по окрестностям Олдорандо, разговаривая с собой или напевая. Люди боялись ее, и никто к ней не подходил, за исключением Лейнтала Эй и Шей Тал.
Однажды на нее напал медведь, которого согнали с гор участившиеся ливни. И когда она ползла домой, вся израненная и изувеченная, на нее набросилась стая волков, которые убили и наполовину съели ее. Ее отыскали, и женщины с плачем принесли домой то, что от нее осталось.
А затем экстравагантная Лойл Бри была похоронена традиционным образом. Многие женщины искренне оплакивали ее, рожденную во времена снегов и холода, для многих разогнавшую мрак неведения, сумевшую жить в племени и в то же время оставаться вне его. Она заслуживала восхищения: многие хотели быть такими, как она, но не умели.
Многие прошли через ее обучение. Нахкри и Клилс пришли тоже выразить свое уважение старой тетке, хотя и не побеспокоились вызвать отца Бондорлонганона, чтобы провести обряд похорон по всем правилам. Они стояли поодаль от скорбящих людей и перешептывались. Шей Тал с Лейнталом Эй поддерживали плачущую Лойланнун, которая не проронила ни слова, когда ее мать опускали в могилу.
Когда они покидали место погребения, Шей Тал услышала за собой голос Клилса:
- …и тем не менее, брат, она всего лишь женщина.