Неожиданно сознание Аоза Руна пронзила мысль. Ведь никто не поверит, что братья убили друг друга, раз они лежат по разные стороны башни. Он схватил руку Клилса и попытался сдвинуть его. Но труп был неподвижен, как будто он прирос к земле. Аоз Рун наклонился, подхватил тело подмышками и дернул изо всех сил. Труп не сдвинулся с места, как будто Аоз Рун лишился всей своей силы. Задыхаясь, охотник подошел с другой стороны, схватил тело за ноги. Где-то вдали кричали на реке гуси, словно посмеиваясь над его стараниями.
Наконец Аозу Руну удалось сдернуть примерзшее тело. Клилс упал лицом вниз и примерз рукой и одной стороной лица. Теперь они оказались поврежденными. Аоз Рун поволок его по мерзлой земле к Нахкри, бросил там и постарался вычеркнуть всю эту неприятную сцену из памяти. Затем побежал к северным воротам.
Здесь было много полуразвалившихся башен, окруженных раджабаралами - и частично ими же и разрушенных. В одном из этих памятников времени над рекой Ворал он нашел себе убежище. Одна из комнат на втором этаже башни была во вполне сносном состоянии. Лестница давно сгнила, но Аоз Рун сумел взобраться туда по выщербленной каменной стене. Он стоял, задыхаясь от боли и держась рукой за стену. Затем он выхватил кинжал и стал освобождаться от одежды.
Медведь, в шкуре которого ходил Аоз Рун, умер в далеких горах. Ни у кого в городе не было такого меха. Но Аоз Рун рвал с себя эту шкуру, резал ее на части.
Наконец он остался голый. Он стыдился даже сам себя. Обнаженное тело не было частью культуры племени. Собака внизу выла и царапалась о стену.
Все его тело, плоский живот, мощная мускулатура, были покрыты огненными пятнами. Оно как будто горело от колен до шеи.
Прикрыв рукой пенис, он, как безумный, бегал по комнате, крича от боли.
Для него этот огонь был как бы наказанием за убийство. Убийство! Вот за что несет он кару. Его темный разум не мог признать другой причины. Ни на секунду он не вернулся памятью в прошлое, к событиям на охоте, когда ему пришлось бороться с фагором. Ни на секунду он не мог предположить, что на него перекинулся лишай, который был присущ фагорам, но с которым организм фагоров приспособился справляться. Аоз Рун знал слишком мало, чтобы делать такие заключения.
Земная Станция Наблюдения плыла в небе, все замечая и фиксируя.
Оборудование на борту станции позволяло наблюдателям узнавать о планете то, о чем даже не подозревали ее обитатели. Они изучали жизненный цикл насекомых, которые приспособились паразитировать на фагорах и на людях. Они изучали расположение горных пород Гелликонии. И все факты, собранные, проанализированные, отправлялись на Землю, как будто планета Гелликония разбиралась по атомам и переправлялась через всю Галактику в другую систему. Но, разумеется, это была только информация, голые факты, которые заносились в справочники и энциклопедии.
А когда, глядя с Аверна, два светила Гелликонии поднимались над горизонтом из-за хребтов Никтрихк, было видно, что некоторые пики доходят до стратосферы, и это была настолько величественная картина, что некоторые романтически настроенные обитатели станции, забыв про голые беспристрастные факты, любовались незабываемым зрелищем.
Спотыкаясь и ругаясь, закутанные фигуры пробирались сквозь густой туман к большой башне. Холодный ветер с востока свистел между башнями, хлестал по лицам людей.
Они вошли в башню, закрыли за собою дверь, выпрямились и облегченно вздохнули. Затем стали подниматься по каменной лестнице, которая вела в комнату Аоза Руна. Эта комната обогревалась горячей водой, текущей по трубам в стене. Другие комнаты в башне, где жили рабы и некоторые охотники, были дальше от источника тепла и, следовательно, холоднее. Но сегодня ледяной ветер, проникающий сквозь тысячи трещин, пронизывал холодом все.
Аоз Рун устроил совещание Совета. Первое с тех пор, как он стал лордом Олдорандо.
Последним прибыл старый мастер Датнил Скар, глава гильдии разделывателей кожи. Он был самым старым из присутствующих. Он медленно появился в дверях, осторожно осматриваясь, опасаясь западни. Старики всегда боятся перемен в правительстве. Две свечи горели в глиняных сосудах на полу, устланном шкурами. Их неверное пламя было наклонено в сторону запада.
В неверном свете этих свечей мастер Датнил увидел Аоза Руна, сидящего на деревянном стуле. Остальные девять человек сидели на полу. Шестеро из них были мастера гильдий. Им он поклонился каждому по отдельности, после почтительного приветствия Аозу Руну. Остальные двое мужчин были Датка и Лейнтал Эй, сидящие рядом. По ним было видно, что они готовы отстаивать свое место в этой комнате. Датнил Скар недолюбливал Датку за его скрытность и за то, что он променял благородное ремесло на беготню по горам за зверем.
Единственной женщиной здесь была Ойра, которая сидела, опустив глаза. Она устроилась за стулом отца и поэтому была вся в тени.
Все эти лица были известны старому мастеру, как известны черепа на стенах крепости - черепа фагоров и других врагов города.
Мастер Датнил сел на пол рядом со своими собратьями-ремесленниками. Аоз Рун хлопнул в ладоши, и в комнате появилась рабыня с подносом, на котором стоял сосуд и одиннадцать деревянных кружек. Мастер Датнил, когда взял себе кружку с налитым рателем, сразу понял, что эта посуда когда-то принадлежала старому лорду Уолл Эйну.
- Приветствую всех вас, - сказал Аоз Рун, подняв чашку, и все выпили густую сладкую жидкость.
Аоз Рун заговорил. Он сказал, что собирается править с большей твердостью, чем его предшественники. Он будет, как и раньше было, во всем консультироваться с Советом, состоящим из мастеров семи гильдий. Он будет защищать Олдорандо от всех врагов. Он не позволит женщинам и рабам вмешиваться в жизнь города. Он гарантирует, что никто голодать не будет. Он позволит людям консультироваться с призраками в любое время, когда они пожелают. Он считает, что академия и учение - это напрасная трата времени, когда все женщины должны работать.
Многое из того, что он говорил, не имело смысла, или означало только то, что он собирается быть правителем. Он говорил, и нельзя было не заметить, что говорит он как-то странно - как будто непрерывно борется с демонами. Изредка его глаза загорались безумным блеском, и он стискивал ручку кресла, как будто преодолевая ужасные муки. Так что, несмотря на то, что его речь имела мало смысла, его манера говорить внушала трепет, даже ужас. За окнами свистел ветер, и голос Аоза Руна то гремел раскатами грома, то затихал до шепота.
- Лейнтал Эй и Датка будут моими помощниками. Они будут следить за тем, как выполняются мои приказы. Они молоды и энергичны. Впрочем, хватит болтовни.
Но один из мастеров прервал его твердым голосом:
- Лорд, ты действуешь слишком быстро для наших медлительных мозгов. Некоторые из нас недоумевают, почему ты назначил своими заместителями этих сопляков, когда среди нас есть зрелые люди, которые будут служить лучше.
- Я сделал свой выбор, - сказал Аоз Рун, потирая свой бок.
- Но, может, ты поторопился. Посмотри, сколько есть людей нашего поколения… Элин Тал, Тант Эйн…
Аоз Рун ударил кулаком по ручке кресла.
- Нам нужны молодые, способные действовать. Я выбрал. Вы можете идти. Все.
Датнил Скар медленно поднялся.
- Наш лорд, прости меня, но то, что ты выгоняешь нас, вредит тебе. Ты болен? Ты страдаешь?
- Черт побери, неужели вы не можете уйти, если вас просят. Ойра…
- По обычаю, члены Совета должны поднять тост за начало правления.
Аоз Рун поднял глаза вверх, опустил их.
- Мастер Датнил, я знаю, что у вас, стариков, короткое дыхание, но длинные речи. Оставьте меня. Идите, а то я и вас заменю. Идите, благодарю вас всех, но идите.
- Но…
- Идите! - крикнул он, и весь сжался от боли.
Старики поднялись и пошли, тряся головами в знак недовольства, и перешептываясь между собой. Плохое предзнаменование!
Лейнтал Эй и Датка тоже вышли.
Как только он остался наедине с дочерью, Аоз Рун упал на пол и стал кататься по нему, стеная и царапая себя.
- Ты принесла мне бальзам от жены Датнила, девочка?
- Да, отец, - она достала кожаный сосуд с серым жиром.
- Ты натрешь меня всего им.
- Я не могу сделать это, отец.
- Ты можешь и сделаешь.
Глаза ее сверкнули.
- Я не сделаю. Ты слышал, что я сказала? Пусть тебя натирает твоя рабыня. Разве не для этого она здесь? Или я позову Рол Сакиль.
Он вскочил, выругался, схватил ее.
- Ты сделаешь это. Я не могу позволить, чтобы кто-нибудь видел мое состояние. Поползут слухи. Они все поймут! Ты сделаешь это, или я сломаю тебе шею. Ты такая же упрямая, как и Шей Тал.
Когда она застонала, Аоз Рун сказал ей:
- Закрой глаза, если ты такая стыдливая, и натирай. Ты можешь не смотреть, только делай побыстрее, а то я сойду с ума.
Когда Аоз Рун раздевался перед нею, он сказал со все еще безумным блеском в глазах:
- И будь поласковее с Лейнталом Эй. И не спорь, я видел, как он смотрит на тебя. Когда-нибудь настанет ваша очередь править Олдорандо.
Он снял штаны и встал перед нею весь обнаженный. Девушка отвернулась, крепко зажмурила глаза. Ее стало мутить от отвращения. И все же она не могла забыть то, что увидела мельком: обнаженное тело отца все было покрыто ярко-красными пятнами.
- Давай побыстрее, глупая девчонка! Я же умираю, неужели ты не понимаешь?
Она протянула руку и стала втирать серую мазь в грудь и живот.
А позже Ойра выбежала из башни и подставила свое разгоряченное лицо ледяному ветру, а затем ее стало долго и мучительно рвать.
Таковы были первые дни правления ее отца.
Группа кочевников мади лежала, завернувшись в лохмотья, и неспокойно спала. Они отдыхали в горной расщелине во многих милях от Олдорандо. Их часовой тоже спал.
Каменные стены окружали людей. Под воздействием морозов камень расщепился на тонкие слои, которые усыпали всю землю. Растительности здесь не было никакой за исключением редких колючих кустов, горькие листья которых неохотно ели даже аранги.
Кочевники были застигнуты густым туманом, который нередко покрывал землю в этой горной стране. Настала ночь, и они улеглись там, где их застала темнота. Беталикс уже выплыл на небо, но сильный туман сгущал тьму, и кочевники еще спали.
Один из командиров легионов молодого кзаххна, Йохл-Гхар Вирриджк, стоял на небольшой возвышенности и смотрел, как его отряд из гиллот и притов выстраивается в оборонительный порядок.
Десять взрослых мади спали в тесной темноте расщелины. С ними было трое детей и один грудной ребенок. Они сопровождались стадом из семнадцати арангов - животных с густой шерстью, которые обеспечивали жизнь мади, давая им все необходимое.
У мади не существовало жестких родственных границ. Особенности их существования были таковы, что у них отсутствовало табу на кровосмешение. Сейчас они лежали, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло. Их рогатые животные лежали вокруг них, чтобы защитить своих хозяев от обжигающего холода. Только часовой находился снаружи круга, но и он спал, положив голову на ляжку одного из арангов. У мади не существовало оружия. Единственным их способом защиты было бегство.
Они надеялись на туман, который укроет их от врагов. Но зоркие глаза фагоров обнаружили их. Отряд Йохл-Гхарр Вирриджка отделился от главных сил Хрр-Брахл Йпрта из-за непогоды и трудных условий похода. Воины изголодались, устали.
И вот теперь они подняли копья и дубинки. Хруст снега под их ногами заглушался храпом и стонами спящих мади. Еще несколько шагов. Часовой проснулся и привстал, полный ужаса. Сквозь густой туман одна за другой, как призраки, появлялись грозные фигуры. Он вскрикнул. Его товарищи зашевелились. Слишком поздно. С дикими криками фагоры накинулись на них, нанося удары без пощады.
В доли секунд все было кончено. И сами мади, и их животные лежали мертвыми. Они стали пищей для воинов молодого кзаххна. Йохл-Гхар Вирриджк приблизился, отдавая приказы, как распределить пищу.
Сквозь туман Беталикс - тусклый красный шар - смотрел на пустынный каменистый каньон.
Это был год 361-й после Малого Апофеоза Великого Года 5 634 000 После Катастрофы. Поход длился уже восемь лет. Еще пять лет, и легионы прибудут к городу Сынов Фреира, куда они стремились. А пока никто не смог обнаружить никакой связи между судьбой Олдорандо и той катастрофой, что разыгралась в горном каньоне.
Глава VII
Фагоры предпочитают холод
- Лорд он, или нет, но он придет ко мне, - гордо сказала Шей Тал Ври, когда они не могли уснуть светлой ночью.
Но лорд Эмбруддока имел свою гордость, и он не приходил.
Его правление было не лучше и не хуже предыдущих. У него были прохладные отношения с Советом по одной причине и со своими помощниками по другой.
Совет и лорд сходились по некоторым вопросам только для того, чтобы сохранить мирную жизнь в городе, но в одном вопросе они были единодушны: вопросе об академии. Она должна быть уничтожена в зародыше. Так как женщины работали сообща, то запрещение им собираться вместе и беседовать было бы бессмысленным. Но отношение к обучению было враждебным и со стороны лорда, и со стороны Совета.
Шей Тал и Ври встретились с Даткой и Лейнталом Эй.
- Ты же понимаешь, что мы хотим делать, - говорила Шей Тал. - Вы должны убедить этого упрямца изменить свое решение. Вы же ближе к нему, чем я.
Но результатом этой встречи было лишь то, что Датка положил глаз на тоненькую Ври, а Шей Тал стала еще более величественной и надменной.
Однажды Лейнтал Эй вернулся из одной из своих экспедиций и вызвал Шей Тал. Весь испачканный грязью, он сидел на корточках возле женской башни, пока не появилась Шей Тал.
С нею было два раба, которые несли корзины с хлебом. Между рабами смирно шла Ври. Она сопровождала рабов, которые разносили готовый хлеб по домам Олдорандо. Шей Тал взяла один хлеб и с улыбкой дала его Лейнталу Эй. Тряхнув головой, она отбросила назад свои густые волосы.
Лейнтал Эй поднялся, благодарно улыбнулся и стал есть, топая ногами, чтобы согреть их.
Нынешняя погода по характеру походила на нового лорда. Хотя и начинало теплеть, но этот прогресс происходил в ужасных конвульсиях. Сейчас снова наступили морозы, и даже на ресницах Шей Тал появился иней. Вокруг стояла белая замерзшая тишина. Река еще несла свои темные воды, но берега уже были скованы ледяным припаем.
- Как дела, мой юный помощник? Я тебя так редко теперь вижу.
- Охота была трудной. Пришлось ходить очень далеко. Правда, теперь стало холодно, и олени приблизятся к жилищам людей.
Он стоял и с беспокойством смотрел на нее, закутанную в плохо выделанные меха. В ее холодном спокойствии было нечто, что заставляло людей восхищаться ею, но и держаться от нее подальше. Прежде чем она заговорила, Лейнтал Эй понял, что она ощущает его состояние.
- Я часто думаю о тебе, Лейнтал Эй, как думала о твоей матери. Помнишь ее мудрость? Не забывай ее и не выступай против академии, как это делают некоторые твои друзья.
- Я знаю, что Аоз Рун восхищается тобой.
- Я знаю, как он это демонстрирует, - вырвалось у нее.
Увидев его беспокойство, Шей Тал взяла его за руку и пошла с ним, расспрашивая, где он был. Он снова и снова смотрел на ее точеный профиль, когда рассказывал о разрушенной деревне, на которую наткнулся в дикой пустыне. Она полузасыпана камнями, ее пустые улицы похожи на русла пересохших рек, по берегам которых стоят дома без крыш. Все деревянные части сгнили или растащены. Каменные лестницы ведут в дома, где уже давно нет полов, пустые глазницы смотрят на окружающие камни. Очаги засыпаны снегом, в домах гнездятся птицы.
- Это последствия катастрофы, - сказала Шей Тал.
- Так случилось, - сказал он и продолжал говорить о небольшой группе фагоров, на которых он наткнулся. Это были не воины, поэтому они испугались его, впрочем, как и он их.
- Ты так рискуешь собою.
- Мне нужно… мне нужно иногда уходить.
- Я никогда не покидала Олдорандо. И мне тоже нужно путешествовать. Но я живу как в тюрьме. Мы все здесь узники.
- Мне так не кажется, Шей Тал.
- Потом ты поймешь. Сначала наша судьба сформировала наши характеры, а теперь характеры определяют судьбу. Впрочем, хватит, ты еще молод для этого.
- Но я достаточно взрослый, чтобы помочь тебе. Ты знаешь, почему боятся академии. Она может нарушить привычное течение жизни. Но ты объясни, что знания только послужат благу, увеличат достаток. Разве это не так?
Он смотрел на нее, наполовину улыбаясь, наполовину издеваясь, и она, посмотрев ему в глаза, подумала: "Да, я теперь понимаю, почему Ойра так тянется к нему". Она тряхнула головой и улыбнулась в ответ.
- Тебе нужно доказать свою правоту.
Шей Тал подняла красивую бровь и не сказала ничего. Он поднял руку с грязными пальцами к самому ее лицу. На ладони лежали ростки двух трав, в одной семена были расположены в виде миниатюрных колокольчиков, а другая напоминала метелку.
- Ну, что наша ученая скажет относительно этих трав? Как они называются?
После минутного замешательства она сказала:
- Это овес и рожь. Когда-то наши предки выращивали их.
- Я сорвал их там, возле покинутой деревни. Вероятно, там были раньше целые поля… до катастрофы. Там есть и другие странные растения. Из этих зерен можно делать хороший хлеб. Олени больше любят овес и обходят рожь.
Он положил колосья ей в ладонь, и она ощутила, как усики ржи щекочут ее руку.
- Так зачем ты принес их?
- Сделай из них хлеб. Докажи всем, что знание тоже может делать вклад в нашу жизнь. Это сразу поднимет твой авторитет.
- Ты умеешь мыслить, - сказала она.
Он смутился:
- О, там растет много такого, что мы могли бы использовать для себя.
Он уже пошел прочь, когда она окликнула его:
- Ойра стала очень мрачной. Что беспокоит ее?
- Ты такая мудрая, я думал, что ты должна знать.
Сжав в руке колосья и завернувшись поплотнее в мех, она ласково сказала:
- Идем, поговорим немного. Ты же знаешь, что я люблю тебя.
Он натянуто улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. Он не мог сказать ни ей, никому другому о том, как то, что он был свидетелем убийства Нахкри и Клилса, омрачило его душу. Пусть они были дураки, но они были его дяди и наслаждались жизнью, как и остальные люди. Ужас так и не покинул его, хотя прошло два года. Он также прекрасно понимал, что испытывает Ойра. Его чувства по отношению к Аозу Руну стали резко отрицательными. Это убийство отвратило от него даже дочь.
Лейнтал Эй был вынужден молчать, и ему казалось, что он тоже причастен к убийству. Теперь он стал таким же молчаливым, как и Датка. Если раньше его уводили в путешествия любопытство и страсть к новому, то теперь его уводили из города беспокойство и ощущение вины.
- Лейнтал Эй! - Он повернулся к Шей Тал.
- Пойдем, посидим со мной, пока не вернется Ври.
Это приглашение смутило его, но он был доволен.
Он быстро пошел за нею, надеясь, что никто из охотников не видит его. После уличного холода душное тепло сделало его сонным. Мать Шей Тал сидела в углу и ковырялась с чем-то. Раздался рев Свистуна. На улице уже начало темнеть.
Лейнтал Эй поздоровался со старухой и сел на шкуры рядом с Шей Тал.