Борацци вынул трубку изо рта, внимательно посмотрел мне в глаза, затем потрогал рану рукой, раздвинул ее пальцами. Куги дернулся, и из раны вытекла бесцветная капля густого биоэлектронного активатора.
- Серьезно… - протянул Борацци и снова посмотрел на меня подозрительным взглядом. От него разило спиртным и табаком, но это никак не сказывалось ни на взгляде, ни на речи. - Мне это кое-что напоминает…
- Мне тоже, - кивнул я.
- Положите его, - распорядился медиколог.
Я бережно опустил Куги на траву. Борацци выбил о каблук пепел из трубки, сунул ее в карман, затем присел перед имитантом на корточки и принялся бесцеремонно ворочать кугуара с боку на бок, раздвигая складчатую кожу.
- Прокол, еще прокол… - показал он пальцами две точки на коже Куги между складками. - Это же какой силой надо обладать, чтобы разорвать шкуру имитанта… - Он встал. - Раны старые, получены около десяти часов назад. По времени совпадает…
- Полагаете, Куги их получил в то же время, когда погиб Марко?
- По времени - да, но был ли кугуар рядом с Марко, этот вопрос не в моей компетенции, а в вашей.
- Вы сказали, это серьезно. Что-нибудь можно сделать?
- Я имел в виду совершенно другое. Для человека - серьезно, а для имитанта… Зашью, и завтра будет скакать как ни в чем не бывало, только со шрамом на боку.
- Занести его в манипуляционную?
- Ни в коем случае! Он совсем обесточен, пусть лежит на солнце, подзаряжается. Сейчас вынесу паяльник и сошью рану.
- Паяльник?! - изумился я.
- Именно! - фыркнул Борацци. - Это ваши раны я буду зарубцевывать молекулярным сшивателем, а шкуру имитанта лучше паяльником.
Борацци ушел в коттедж, через минуту вернулся с высокочастотным паяльником, присел перед кугуаром и повернул его на бок.
- Не дергайся, - предупредил он имитанта. - Для тебя это щекотка, а не боль.
Медиколог надел на левую руку защитную перчатку, сомкнул пальцами края раны и поднес к ней жало паяльника. Послышался треск разряда, шипение, от раны потянулась струйка дыма, запахло жженой синтетической кожей. Куги сносил операцию стоически, и хотя я знал, что он почти нечувствителен к боли, казалось, что в его огромных глазах, жалобно смотрящих на меня, плещется страдание. Странно, биочипы отключились, а привязанность имитанта ко мне осталась неизменной. Хотя… Может быть, я и не прав - не скулил же он ночью у дверей коттеджа.
- Все. - Борацци встал, морщась, помахал перед лицом рукой. - Ну и вонища… Надо было респиратор надеть.
Он присел на ступеньки, достал из кармана фляжку, отхлебнул.
- Хотите? - протянул мне.
- Нет, спасибо.
Не отрываясь, я смотрел на багрово-черную полосу обуглившейся кожи на боку Куги.
Борацци перехватил мой взгляд.
- Через пару дней заживет, останется блеклый шрам, - сказал он, вынул из кармана трубку и вставил в нее колпачок с табаком. - А сейчас лучше его оставить здесь, пусть набирается энергии на солнышке.
Он закурил.
- Присаживайтесь.
Я сел рядом на ступеньки.
- Вы можете снять с него мнемограмму? - спросил я.
- С Куги? - Борацци хмыкнул и покачал головой. - Вы хотите извлечь из памяти имитанта эпизод, когда он получил ранение? Вряд ли получится. В принципе возможно, но… Когда вам нужно освежить память и вы используете мнемоскопирование, то вспоминаете конкретный эпизод, и мнемограф высвечивает малейшие детали. А как заставить Куги вспомнить то, что нужно? К тому же подстройки мнемографа под имитанта займут не меньше недели, а память у кугуара короткая.
- А что-нибудь из головы Марко извлечь можно? Я слышал, что после смерти сканированием мозга можно извлечь информацию о последних минутах жизни.
- Слышал он… - Борацци поморщился. - Можно, но не с трупа Марко. Кто-то в курсе методики, поэтому выжег мозг высокочастотным излучением. Как я сейчас шкуру имитанта. Хотите посмотреть?
- Если нет особой необходимости, то лучше не надо.
- Что, природная брезгливость? - нехорошо осклабился Борацци. - Или очередная "легенда", вроде высотобоязни?
- С "легендами", дорогой мой Рустам, покончено. Все уже в курсе, кто я такой, или вы хотите, чтобы представился по полной форме?
- Зачем? - Он пожал плечами. - Знать не желаю, кто вы на самом деле. Вдруг окажется, что агент СГБ - тоже "легенда"?
Он посмотрел на меня с ехидным прищуром, но мне показалось, что в зрачках медиколога промелькнуло холодное любопытство. Будто он на самом деле подозревал во мне кого-то иного, а не агента службы галактической безопасности.
- Такая же "легенда", как и ваш алкоголизм, - не остался я в долгу. - Пьете много, разит от вас как из бочки, но что-то не пьянеете, язык не заплетается, мысли ясные. К чему бы это?
Задавая вопрос, я пытался выяснить, не он ли мой коллега на подстраховке. Но ничего не добился.
- Хэ-хэ… - беззаботно хохотнул Борацци. - С этой "легендой" я уж лет десять не расстаюсь. Повидали бы с мое трупов, тоже бы запили.
Он положил трубку на ступеньки, достал фляжку и снова отхлебнул. То ли действительно был алкоголиком, то ли считал, что не пришло время раскрываться.
- Ладно, побалагурили и хватит, - сказал я. - Считаете, что Марко погиб насильственной смертью?
- Так же, как считаете вы, - пробурчал Борацци, вновь прикладываясь к фляжке. - Не заметил на вашем лице удивления, когда сообщил о выжженном мозге.
- Какую еще информацию вы можете сообщить по результатам вскрытия?
- Мизерную, - буркнул Борацци. - Ориентировочно смерть наступила в половине двадцать шестого часа местного времени от внезапной остановки сердца. Отнюдь не криминальная причина, хотя в медицинской карте патологий сердечной деятельности у Марко Вичета не отмечено. Но даже с абсолютно здоровыми людьми такое иногда случается, и если бы не сожженный мозг и то, что труп сбросили с платформы, причины смерти выглядели бы вполне естественными.
- Как он мог упасть на плато, если защитное поле не отключалось?
- Этого я не знаю, это ваша прерогатива. Я же могу констатировать, что труп Марко Вичета упал с километровой высоты, о чем свидетельствуют характерные повреждения тела.
- Что еще?
- Больше ничего интересного. Вряд ли вас заинтересует, что он ел на ужин, что пил. Ни алкоголя, ни наркотических или токсичных веществ в крови не обнаружено.
- Следы на одежде?
- Со времени смерти до момента обнаружения прошло более шести часов. А биотраттовая ткань комбинезона удаляет самые сильные загрязнения за три часа. Не пробовали вытирать жирные пальцы о комбинезон? Через пятнадцать минут и следов от пятен не останется.
- Предпочитаю вытирать руки салфетками.
- Надо же! - не преминул съязвить Борацци. - Неужели во время обеда вы пользуетесь вилкой и ложкой?
Я пропустил колкость мимо ушей.
- Что у него было в кулаке?
- Ничего.
- Вы полагаете, что пальцы могли рефлекторно сжаться в кулак во время остановки сердца?
- Вряд ли. Мышцы предплечья в момент смерти были напряжены так, будто он собирался кого-то ударить.
- Ну вот, а вы утверждаете, будто ничего интересного сообщить не можете.
- Это лишь допущение.
- Что вы можете сказать о разрыве комбинезона?
- Только то, что по характеру образования он похож на рану на теле имитанта.
- Каким предметом это можно сделать?
- Понятия не имею! Разорвать комбинезон, как, впрочем, и шкуру имитанта, человеку не по силам. Проткнуть, порезать межмолекулярным лезвием - это да, а разорвать - силенок не хватит. Кстати, в двух местах на комбинезоне неподалеку от прорехи имеются микроскопические проколы, как и на теле Куги.
- А если это крючок?
- Да что угодно! Я уже объяснил - сил не хватит.
- Человек не сможет… - задумчиво протянул я. - А биокибер?
- Ни в коем случае. То есть сил у него хватит с избытком, но установочная программа не позволит причинить человеку вред. А убрать установочную программу можно, только разрушив структуру биоэлектронного мозга.
Я отвел взгляд и немного помолчал. Интересную мысль высказал медиколог, практически о том же я подумал, глядя на биокибера-геолога на препараторском столе в коттедже Марко Вичета. Только Борацци не видел биокибера… Совпадение или оговорка? Или намек? Так сказать, приглашение поиграть на чужом поле по чужим правилам? Что ж, попробуем, в конце концов, иного мне не остается.
- Значит, говорите, без разрушения структуры носителя установочную программу удалить нельзя?
- Не говорю, а утверждаю. Технология изготовления кристаллоидных носителей подразумевает нахождение в узлах кристаллической решетки молекул установочных программ. Экранировать их нельзя, а без них кристаллоид распадается.
- Вы хорошо разбираетесь в бионике?
- Постольку, поскольку специальности родственные. Но до инженера-биомеханика мне далеко.
- Не прибедняйтесь, имитанта-то сотворили.
Я кивнул в сторону Куги, неподвижно лежащего на траве.
Борацци кисло поморщился.
- Такого зверя может сделать и ребенок, используя биокибернетический набор "Сделай сам". Рисуете на дисплее фантастического зверя, задаете параметры, физиологические функции, инстинкты, повадки, характер, и если программа составлена корректно, то воссоздание зверя происходит без вашего участия. Ни бионику, ни медикологию знать для этого необязательно.
- Понятно, - покивал я. - И все-таки, вы сможете разобраться, каким образом с носителя удалена установочная программа?
Борацци недоуменно посмотрел на меня.
- Элементарно. Способ удаления легко определяется по типу разрушения носителя.
- Тогда прошу вас провести такую экспертизу, - сказал я, вставая с крыльца.
- Прямо сейчас?
Лицо Борацци скуксилось, словно у ребенка, выражая крайнюю степень неудовольствия.
- Будьте так любезны пройти со мной в лабораторию Марко Вичета. Там лежат останки биокибера с уничтоженной установочной программой.
- Э-эх… - тяжело вздохнул Борацци и, кряхтя, поднялся со ступенек. - Работаешь, работаешь, а тебе ни спасибо, ни благодарности…
Он выразительно посмотрел мне в глаза и похлопал ладонью по карману. Послышалось бульканье во фляге.
- Идемте, - сказал я, проигнорировав намек, и направился к коттеджу Марко Вичета.
Недовольно бурча, медиколог последовал за мной.
- И где же ваш биокибер? - мрачно поинтересовался он, когда мы вошли в коттедж.
- В лаборатории. Прошу за мной.
Мы прошли в лабораторию, подошли к препараторскому столу, и я отдернул штору.
Биокибер-геолог исчез без следа, и поверхность стола блестела стерильной чистотой.
- Где останки биокибера?
- Деструктуризированы согласно вашему распоряжению, - спокойно ответил секретарь.
От возмущения у меня перехватило горло, я замотал головой.
- Когда я отдавал такое распоряжение?!
- Полчаса назад, перед уходом.
Я ошалело посмотрел на Борацци. Он неопределенно крякнул и отвел взгляд в сторону.
- Похоже, моя консультация здесь не нужна, - сказал он, развернулся и направился к выходу. Не поверил он мне ни на грош.
Я догнал его на крыльце.
- Рустам…
- Что еще?
Он обернулся и смерил меня недоверчивым взглядом. Совсем, как при первой встрече, когда я выбрался из посадочной капсулы. И пошатывало меня сейчас точно так же.
- Э… - начал было я, но, наткнувшись на неприязненный взгляд, не стал ничего говорить в свое оправдание. Все слова вылетели из головы. Я махнул рукой и попросил: - Дайте, пожалуйста, флягу.
- Флягу? - Борацци склонил голову набок, заинтересованно посмотрел на меня, его взгляд потеплел, в нем появилось понимание. Просьба оказалась намного действенней любых оправданий. - А чего ж не дать? Можно.
Он вынул из кармана флягу, протянул мне. Я отхлебнул, но вкуса не почувствовал и приложился еще. Борацци вежливо кашлянул, но я флягу не вернул. Тогда он похлопал себя по карманам и разочарованно вздохнул:
- Эх, трубку на ступеньках забыл…
Глава 11
Дома меня ждало сообщение от Ютты.
- Привет, - сказала она с экрана. - Улетаю на руины Мегаполиса и вернусь поздним вечером. Захочешь есть - нажми кнопку заказа и получишь сюрприз. Пока!
Она послала воздушный поцелуй и. отключилась.
Похоже, Ютта всерьез взялась за осаду моей холостяцкой независимости и вела ее по всем правилам женского искусства обольщения - многие мужчины капитулировали при планомерной гастрономической атаке их желудков. Это гораздо действенней, чем секс и клятвы в вечной любви.
Фугас, который Ютта заложила под стены моей крепости, оказался угрем, запеченным в сметане. Конечно, синтетическим, но вкусным, и лучше, чем стандартные комплексные обеды. Запив угря морсом из тамарианской тыквы, я разомлел. Все-таки есть в женщинах еще что-то, кроме секса… Может, мне и не стоит сопротивляться?
Заказал чашечку кофе и только тут вспомнил, что всего три часа назад никакого "сюрприза" не было, и я завтракал стандартными блюдами, мечтая о чем-нибудь этаком, приготовленном женской рукой… Послеобеденную осоловелость как ветром сдуло.
- Каким образом Ютта вошла в мой коттедж? - строго поинтересовался я у секретаря.
- В коттедж никто не входил, - бесстрастно ответил секретарь.
- Тогда каким образом был заказан обед? - повысил я голос.
- Обед был заказан по внешней связи.
Я смущенно крякнул. Идиотские вопросы. Что-то я стал маниакально подозрителен: в самых простых, элементарных вещах мерещится черт знает что!
Прихлебывая кофе, я отстранился от всего несущественного и вернулся в трезвую действительность.
Расследование убийства инженера-биомеханика выходило за рамки обыденных представлений и требовало нетривиального подхода. Чтобы лишний раз в этом убедиться, я запросил у секретаря сведения о том, что происходило в коттедже с двадцати пяти часов до половины второго ночи, и получил ожидаемый ответ: "Сведений не имеется". Выходит, кто-то мог воздействовать не только на отдельно взятую систему жизнеобеспечения, но и на весь комплекс систем на платформе. Вероятно, таким же образом было отключено и защитное поле вокруг платформы. Как, впрочем, и выведены из строя биокибер-геолог, мои биочипы и ассист. Причем этот кто-то обращается с комплексом систем жизнеобеспечения весьма виртуозно и контролирует его постоянно - иначе как расценить сообщение секретаря коттеджа Марко Вичета, что это я отдал распоряжение о деструктуризации останков биокибера-геолога? Но все это средства достижения цели, а какова сама цель? Поиск "зеркал мрака", их охрана или что-то другое, никак не связанное с мифическими зеркалами? Тогда зачем он копался в информотеке, вычищая сведения о "зеркалах мрака", причем делая это странным образом - убрав все данные, кроме экспедиций Минаэта, и зачем-то введя в качестве действующих лиц событий почти столетней давности некоторых членов "Проекта "М"? Зачем это нужно? Что это - попытка направить меня по ложному пути? Тогда почему в давней истории я тоже представлен как один из участников? Или дезинформация не для меня, а для кого-то другого, скажем, моего агента-дублера, чтобы вызвать ко мне недоверие и обособить нас друг от друга? Если агент - медиколог, то попытка, кажется, увенчалась успехом… С другой стороны, исходя из богатейшего опыта оперативной работы, я знал, что никогда не следует проводить параллели между мотивациями поступков представителей различных рас Галактического Союза. Иногда они оказываются настолько неадекватны человеческим представлениям, что никоим образом не оправдываются с точки зрения земной психологии.
К прискорбию, биочипов, которые могли подсказать что-либо о психологии иных рас, я лишился, другой логики, кроме человеческой, у меня не было, "поэтому приходилось рассчитывать только на самого себя.
- Соедини меня с медикологом, - попросил я секретаря.
- Что еще? - недовольно отозвался с темного экрана Борацци.
- Для начала видеть вас на экране.
- Еще чего?! - возмутился он. - Быть может, я сейчас сижу на унитазе!
- Фи, Рустам…
- Тогда не задавайте бестактных вопросов! - отрезал он. - Выведу сейчас на экран препарированный труп Вичета, сами к унитазу поспешите. Если ваша брезгливость не такая же "легенда", как высотобоязнь.
Ни в унитаз, ни в препарированный труп я не поверил, как и в то, что он сейчас пьет. Скорее всего, как и я, занимался анализом ситуации и не хотел афишировать свою деятельность.
- Далась вам моя "легенда", - досадливо поморщился я. - К месту и не к месту поминаете. Сварливый вы человек.
- Какой есть! Что надо?
- Чтобы вы сопоставили характер повреждений комбинезона Марко Вичета и ран на теле Куги.
- Я уже все сопоставил и вам рассказал! У вас что-то с памятью?
- С памятью у меня все нормально. Я хочу, чтобы вы сопоставили расположение проколов и раны в шкуре имитанта с аналогичными повреждениями комбинезона.
- Гм… - Борацци понизил тон. - У вас все?
- Пока все.
По характерному щелчку я понял, что медиколог отключился.
- Пить меньше надо, нервы беспричинно шалить не будут, - пробурчал я в пустой экран.
Я попытался вспомнить последний разговор с Марко Вичетом, но в памяти почему-то возник его фантом, висящий в воздухе у крыльца. Интуиция подсказывала, что память не просто так воспроизвела его - что-то в этом было, но что именно? Я прикрыл глаза, попытался проанализировать возникшую картинку и, кажется, понял, в чем дело. Подключился к мнемографу, снял мнемограмму, а когда на экране возникла четкая картинка, попросил секретаря определить по артикуляции губ, что говорит фантом и есть ли смысл в его кривляний.
Секретарь анализировал минуты три.
- Если опустить непроизвольное подергивание губ во время колебаний фантома в воздухе, то можно предположить, что он трижды повторяет одну и ту же фразу.
- Какую?
- Как трудно быть живым…
От неожиданности я отпрянул от экрана, и меня охватила оторопь.
- Как?.. - непроизвольно вырвалось из горла.
- Как трудно быть живым, - повторил секретарь.
На экране дергался фиолетовый фантом Марка Вичета и беззвучно шевелил губами. Фраза, приведенная секретарем, точно соответствовала движению губ. От такого заявления мертвеца можно и в загробный мир поверить… Действительно, трупом быть спокойнее - мертвые сраму не имут. Ничего они не имут, в отличие от живых. Впрочем, знаю я одного, которому трудно жить, и он покойников считает наилучшими пациентами. Но там, как говорится, совсем другая патология…
Да, но что этой фразой хотел сказать фантом Марко Вичета? Неужели это его последние слова перед смертью? Или это аберрации моей памяти, непроизвольно скорректировавшие движение губ фантома?
- Насколько точна мнемограмма? - спросил я.
- Девяносто восемь процентов достоверности.
- Могли ли два процента исказить артикуляцию губ настолько, чтобы изменить смысл фразы?
- Этого недостаточно для смыслового искажения. Два процента недостоверности могут сказаться лишь на произношении - добавить шепелявость, заикание, но не более.
- М-да… Что ж, и на этом спасибо.
- Пожалуйста, - индифферентно отозвался секретарь. - Вас вызывает медиколог.
- Соедини.