Опять пробрался в носовую часть. Закрепил ремень, элементарно завязав его узлом, на какой-то скобе, и стал спускаться, плавно соскальзывая по ремню. Опустившись на пол, а точнее на переднюю переборку, в которой имелся очередной люк, я стал осматриваться уже внимательней. На одной из стен стоял тот самый стол. Понятно, что ножки прикручены к полу, который теперь стал стеной. Было бы не плохо его отвинтить и вытащить на поверхность. Мне же здесь жить, так почему не со столом? Правда неизвестно, как он поведет себя с местной атомарной системой. Может опять, вспышка, и нет у меня стола.
Стол был несколько странноват. Он имел очень вытянутую форму. Когда заглянул на поверхность столешницы, то увидел там звездную карту. То есть, это могло быть что угодно, но я сразу для себя решил, что это, звездная карта. Она была выполнена в некотором объеме из прозрачного пластика. Хоть убейте меня, но я не понимал, почему одни шарики, изображавшие планеты, были ближе к столешнице, а другие удалены от нее на своеобразных прозрачных горках. Потрогал прозрачную массу, она была похожа на плотный холодец и со стола не свалилась. Было бы интересно найти эту планету на такой карте. Хоть какая-то зацепка. Хотя, что я себя успокаиваю. Отправной точки нет. Нет точки привязки. Как появился здесь, не знаю, как буду возвращаться, тоже. Одна надежда, что придет добрый дядя и скажет, иди, мол, вон туда, там сядешь на такси и через час будешь дома. Но с холодцом все же интересно. Если это карта, то, как ее читать? И почему она вытянутая в одну сторону. Логичнее предположить, что карта должна быть круглой ли квадратной. То есть равноудаленной от центра. Теоретически, насколько позволяет заглянуть какой-нибудь телескоп или куда можно добраться транспортным средством, в частности, таким космическим кораблем.
Еще раз начал рассматривать карту. Она мне все больше и больше напоминала какой-то путь. Может они, как и мы живут на краю своей галактики и эта карта как бы срез сектора, когда смотришь от центра. Еще только начав развивать свою очередную теорию, сам уже знал, что она ошибочная, не укладывается она в каноны логики. Ведь тогда было бы проще положить такой сектор на бок и выполнить его в объеме по толщине сплюснутой галактики. Нет. Она напоминает какой-то путь. Ладно, хватит гадать, мне это все равно не поможет. Я переключился на другие объекты, находящиеся в этом помещении. Я бы назвал его штурманской рубкой. Все же мне кажется, что отсюда управляли пусть не всем полетом, но определенно каким-то его участком. Точно, а может это как раз путь из одной галактики в другую. Какая-нибудь кротовая нора. Я еще раз пролез к столу. Скорее всего, начальная точка находится ближе к корме корабля, а конечная, соответственно, ближе к носу. Как бы по направлению полета. Но для меня это ничего не дает, так как я и наших-то звезд не знаю, кроме знакомым всем, большой и малой медведиц с традиционной Полярной звездой. Еще вспомнились созвездия Орион и Южный крест, но как называются сами звезды, хоть убей, не знаю. Да даже если бы это была наша галактика, то с другого ракурса знакомые нам созвездия будут выглядеть по-другому. Я еще раз полюбовался этой объемной картой. Потом мне пришла в голову мысль поднести клешню к различным элементам карты. Эффекта не было. Я махнул рукой на возможность определиться в этой части вселенной. Обведя взглядом это помещение я больше ничего примечательного не нашел. Дальше, через следующую переборку я не проберусь, так как у меня выгорела палка, которую я принес с собой и которая была использована для прорезания ходов в корабле. Нужно идти за новой, а то и несколько прихватить.
1.7. Глава 7.
Выбирался из корабля достаточно долго. Это вниз спускаться легко, а когда пытаешься ползти по ремню, то сразу скажу, удовольствие не из приятных. До шлюза полз на четвереньках. Если так и дальше пойдет, то, в следующий раз, я буду выбираться из корабля два дня. Кроме этого у меня засела одна мысль в голове. Мне нужно было определить, я в корабле спустился ниже, чем уровень того грунта, который окольцовывает воткнувшийся нос корабля. Понятно, что никаких измерительных приборов у меня нет, что все мои прикидки будут на глаз. Но все равно, должен же я иметь представление о глубине моего погружения в недра чужого звездолета. Появилась мысль сплести веревку из травы или из коры, но я не знаю, как поведет себя эта веревка, при соприкосновении с элементами корабля. Может, как и с палкой или орехами, начнет взрывать куски корабля.
Вообще интересно, на меня не действует ни одно, ни другое. Палку я носил в руках, а орехи не только держал в руках, но и ел, и ничего. В корабле я прикасался ко всему, до чего мог дотянуться и тоже, ничего. То есть я получаюсь изолятором, для двух этих атомарных систем. Вот такие мысли роились у меня в голове, пока я пробирался к шлюзу. По пути нарезал крепежных ремней. Нужно сделать относительно безопасный путь наверх. Когда наружный люк открылся, я с наслаждением вдохнул свежий воздух. И тут в голове прозвучал тревожный колокольчик. А как же воздух. Ну, пусть он не попал дальше шлюза, но шлюз то ведь является неотъемлемой частью корабля. Вот это да, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Одни сплошные загадки.
Между тем я начал подниматься вверх. Так же, как и когда спускался, было очень трудно находить опору, так как расстояние частенько было такое, что я мог нащупать точку опоры только пальцами рук. Но сейчас у меня были ремни. В опасных местах я обвязывался ремнем и привязывал его свободный конец там, где я стоял. На подъем ушло около часа, так что я уселся на кормовую часть корабля, и еще минут двадцать просто отдыхал. Теперь нужно было спуститься за моими корзинками и проверить, как я буду с ними подниматься. Навязанные ремни по всему пути сделали спуск достаточно легким. Внизу я просто связал обе корзинки одной травяной веревочкой и повесил их на спину через шею. Так они не соприкоснуться с материалом корабля. Теперь предстояло самое неприятное, я должен был, разбежавшись, допрыгнуть до края воронки. Это метра четыре в длину и примерно два в высоту. Если то, что в длину не представляло проблемы, то в высоту я никогда настолько не прыгал. Максимум это приблизительно свой рост. Да и то, как прыгают спортсмены. Мы по молодости научились так прыгать в ворох тряпья, так что стиль прыжка, гарантирующего высоту метр семьдесят, я имел. Но здесь он совсем не подходил. Нужно прыгать прямо, как бежишь, и, по возможности, приземлиться на живот, чтобы удержаться на обрывистом краю. Конечно это невыполнимая задача, но попробовать то стоит, другого выхода нет. Я запрятал между торчащими дюзами отрезанную клешню, чтобы не таскать ее с собой. Она мне будет нужна только здесь. Орешки скоро кончатся, да и попытку выбраться нужно проводить тогда, когда у тебя есть силы.
Разбег, толчок, и вот моя грудь получает болезненный удар, который выбил весь воздух из легких. Руками я зацепился за край воронки и рывком выбросил свое тело на спекшуюся землю. Корзинки за спиной болтались, и часть орехов из них просто вылетела. Что еще я потерял при прыжке, было уже не интересно, так как я начал съезжать обратно к краю. Стекловидные шарики разного размера заскрипели под моим весом. Переведя дух, я принялся выбираться на ровный грунт. Я переступал боком, ставя ступню на ребро. Еще минут двадцать такого подъема и вот уже горизонтальная поверхность под сводами огромной плиты основания пирамиды. Найдя знакомую щель, я по ней выбрался наружу. Здесь ничего не изменилось. Все так же светило местное солнце, и чахлая растительность жалась к стенам пирамиды. Мне подумалось, что можно выбрать время и попытаться взойти на этот зиккурат. Первая встреченная мною пирамида была на порядок ниже этой. Видимо эта высота отражает ее главенство. Может, есть и более высокие пирамиды, но мне они пока не встречались. Все эти рассуждения бродили в моей голове, пока я искал уже знакомый мне орешник и еще меня интересовали старые стволы, из которых я мог бы выломать несколько палок. Палки требовались, чтобы проводить вскрытие недоступных участков корабля. Вскоре я наткнулся на место, где на землю когда-то упало что-то большое. Деревья были сломаны, образуя небольшую просеку. Я направился по проторенной просеке, по дороге подбирая подходящие мне палки. У меня получилось два пучка. В одном были короткие палки, размером до моего пояса. Их я и буду использовать внутри корабля, а вторые напоминали древки копий. Длиной они были с мой рост, оставалось только придумать, как организовать им каменные наконечники. Камень здесь отличался от того, какой резал мне ноги в первый день моего пребывания в этом мире. Самое главное у меня есть древки для копий, и несколько я просто заточу как карандаш. Это можно будет сделать на больших камнях. Я буду просто обтачивать древко как на наждачной бумаге, пока не получу приемлемой остроты кончик. Конечно, метать такое копье будет бесполезно, так как отсутствует утяжеленный наконечник, который не позволит копью в полете кувыркаться.
Я бродил недалеко от лаза внутрь пирамиды. Но если палки и древки попались мне почти сразу, то орешник не спешил это делать. Я излазил все близлежащие скопления деревьев, своеобразные рощицы, но орешника так и не нашел, зато обнаружил необычные ягоды темно-фиолетового цвета. Меня подвело то, что я, на протяжении нескольких дней не подвергался никакой опасности, если не считать, что я чуть не свалился в глубокую яму. Но там все было предсказуемо, и я поскользнулся только благодаря своей неуклюжести. В общем, я съел несколько ягод. Я не скажу, что у них был какой-нибудь противный привкус, или во рту появилась горечь, или еще какие-то нездоровые симптомы. Нет, все было вкусно и только где-то далеко, на краешке сознания, прозвучало, что не следует есть много незнакомой пищи. Это меня и спасло. Неожиданная резкая боль и помутнение рассудка навалились почти одновременно, но я все же уловил краешком сознания тот неимоверный уровень боли, который и погасил мое сознание. Что я делал, и сколько это продолжалось, сказать не могу. Однако обнаружил я себя на вершине зиккурата, причем вены были вскрыты, а кровь моя стекала по специальным желобкам с жертвенника. Как ни странно, но я ничего не бросил. Все палки и древки будущих копий были со мной. Обнаружилось и лукошко с орехами и моей обувкой, из коры местных деревьев.
Я с трудом оторвал свои руки, которые как будто магнитным полем притягивались к жертвеннику. Едва я распрямил спину и встал с колен, как услышал над собой голоса.
- Удивительно, что ты преодолел тягу к жертвенному камню. Ты напоил нас вкусной кровью смертный. Хотя нет, ты не относишься к категории смертных, мы не можем определить кто ты, однако, готовы выполнить одно твое желание и ответить на один вопрос.
Так, ну, желание у меня одно, вернуться домой, а вот вопрос, он будет один, и его нужно будет сформулировать так, чтобы получить как можно больше информации об этом мире. С другой стороны, зачем мне информация об этом мире, если я собираюсь его покинуть. Нет, спрошу более приземленные вещи.
- Мое желание, вернуться домой, а вот вопрос, который меня интересует, это, я умер?
- Ты озадачил нас, неизвестный. Мы не можем определить, откуда ты попал сюда, и не можем ответить на вопрос, умер ли ты, или нет, потому что не ощущаем тебя ни живым, ни мертвым. Твое право на один вопрос и один ответ остается. Ты можешь потребовать от нас исполнение наших обещаний в любое время, взойдя к этому или любому другому жертвеннику, но не скроем, с этого мы лучше всего слышим глас смертных, да и твой тоже. А теперь мы вынуждены покинуть тебя, наше время для беседы истекло.
Небо над головой вспыхнуло, как при молнии, в лицо пахнуло ветром и все стихло. Я повернулся к лестнице и ноги мои задрожали. Снизу, это сооружение смотрелось более низким, чем оказалось. Да я буду спускаться с него дня три. Мое чутье меня не подвело. При всей моей открывшейся выносливости, я вынужден был делать пятиминутные перерывы, просто садясь на ступени. Это действительно была вынужденная мера, так как внимание начинало притупляться. Я старался не смотреть на ступени, но это было чревато падением, что неминуемо привело бы к моей гибели. Если тело наберет инерцию при падении, то его уже не остановишь. На закате я смог приблизиться ко второй от вершины плите. Выход на площадь плиты я смог сделать практически в темноте. Улегшись прямо на плиту, я подложил под голову свою обувь и забылся тяжелым сном.
1.8. Глава 8.
Утро встретило неприветливо. Стало холодно, небо затянули тяжелые, темно-фиолетовые тучи. Мои обостренные чувства кричали, что скоро грянет дождь, а скорее всего, ливень. Если объем воды будет большой, меня просто смоет с этих ступеней, а не исключено, что и с самой плиты. Нужно рисковать. Я плюнул на осторожность и побежал вниз. Может, нужно было вверх, но основы физики кричали мне, что если будет молния, то я стану ее очередной жертвой. Странно, но чувство опасности подстегнуло мое восприятие. Я четко ставил ноги на ступени, довольно быстро я подобрал темп и длину шага. Физической усталости я не ощущал, поэтому очередную плиту я пропустил, практически не взглянув на нее. Как быстро я не бежал, но ливень все же накрыл меня, когда до земли оставалась еще одна плита. Косые струи дождя, и сильнейший ветер обрушились на меня. Пока я еще мог бороться, поэтому, не обращая внимание на ливень, я увеличил темп и длину шага. Если раньше я несся через две ступени, то сейчас, наплевав на осторожность, через четыре. Умом я понимал, что ступени стали мокрыми и что если я поскользнусь, то это конец. До земли оставалось еще метров двести, когда меня догнал поток воды, несшийся со скоростью хорошего горного потока. Мне пришлось бросить все палки и древки копий, которые я насобирал. Единственный плюс догнавшего меня потока, что его глубина или высота, кто ее знает, была небольшой, потому что вода стекала с краев ступеней в стороны. Так, наперегонки мы и вылетели на равнину. Я, как мог, прижимал к груди свои корзинки с орехами и камнями, но надеяться на сохранность было глупо. До леса нужно было добежать метров триста, а вода на земле поднялась до колена. Я рванул, как мог, высоко поднимая ноги, однако до первых деревьев добрался, по пояс в воде и ни о каком беге речь уже не шла. Когда я забрался на подвернувшийся камень, то смог с него прыгнуть на ближайшую ветку какого-то дерева. Зацепившись руками, я подтянулся, и как обезьяна стал забираться повыше. Когда кончились толстые ветки, то я остановился и оглянулся назад. Подо мной неслись тонны воды. Наверное, так выглядят массы воды на Ниагарском водопаде. Я обратил внимание, что они неслись от пирамиды, и затем, повернув градусов на тридцать, уносились за деревья. Наверное, там какая-то низина. В голове сразу всплыла картинка чужого космического корабля. Его же зальет, ведь в плите такая трещина, что поток обязательно направится туда. Мысленно похоронив корабль, я стал ждать спада воды. Дождь продолжался два дня. Вода поднялась почти до моих пяток, когда я садился на ветку и свешивал ноги вниз. Орешков осталось всего три штуки. Если буду экономить, то дней на пять, шесть. А потом голод. Нужно, как то выкручиваться из этой ситуации. На третий день вода пошла на убыль. Тучи пробило местное солнце. Уже буквально через полдня у меня было такое ощущение, что я нахожусь в хорошо протопленной бане. Дышать было тяжело, пот лился ручьями. Те пол орешка, которые я определил на этот день, не смогли компенсировать потерю воды в организме. Тяжело дыша, я сверху осмотрел подножье дерева. Уже можно было передвигаться по земле, превратившейся в грязь. Спустившись в такое противное месиво, я направился к дороге. Это было единственное разумное решение в этой ситуации.
В этот день мне пришлось съесть вторую половинку ореха, и у меня осталась только скорлупа от моего пищевого пайка. Нужно было срочно искать сохранившийся орешник. С пудовыми гирями на ногах из прилипшей грязи, которые не давали мне идти, я ближе к вечеру добрался до дороги. Дорога была чистенькая, как будто поток до нее не дошел, но грязь-то кончалась прямо перед дорогой. Вот ведь загадка, но для меня сейчас это было просто здорово. Я уселся прямо на полотно дороги и соскреб грязь. Когда я встал, то чувствовал себя пушинкой. Шаги давались легко, как будто я ничего не весил. Самое интересное, что вся грязь, которая прилипла ко мне, исчезла. Мне нужно было добраться до того места, где недавно обнаружил орешник. Я его почти полностью ободрал, оставив только несколько орешков, для продолжения рода, так сказать. Сейчас эти орешки просились в мой желудок, так что я прибавил шагу и мне нужно было примерно часов пятнадцать, шестнадцать, чтобы дойти до того места, не останавливаясь на ночлег. Конечно, орешник еще нужно найти, так как я не ставил перед собой задачу, запомнить это место. Хорошо помню, что это недалеко от дороги. Я прибавил шагу, так как все-таки что-то во мне менялось. Вспоминая, как я бежал вниз с пирамиды, я поражался сам себе. Раньше я никогда бы не допустил, чтобы чувства взяли верх над рассудком. Но если бы я остался на пирамиде во время ливня, то меня сейчас просто не было бы в живых. С неба извергались тонны воды, и меня просто смыло бы с пирамиды как листик или сухую палку. Кстати, о палках, нужно будет опять искать подходящие. На ночь решил не останавливаться, так как страшнее голода только жажда. Голод можно перетерпеть, а вот без воды будет тяжело. Я напоминал себе автомат. Ноги в одном ритме отмеряют шаги, а голова размышляет о превратностях этого мира.