Джейк Лешер большим пальцем несколько раз нажал на выключатель, хотя и догадывался, что в доме нет электричества. Он стоял в темноте комнаты и смотрел на лифт. Во время последнего толчка лифт сантиметров на пятнадцать опустился вниз и несколько перекосился. Падающая на лифт тень приводила к тому, что алюминиевые стены кабины казались какими-то сморщенными. Парню внезапно померещилось, что он видит идущие из них черные нити дыма. Поэтому он тут же вернулся в комнату к Салли.
- Дыма все больше! - крикнула та, увидев era Потом, склонившись над перилами балкона, указала рукой вниз: - Эй, посмотри! Видно даже пламя! Оно поднимается вверх, и люди наблюдают за ним из окон напротив, но уровень воды, пожалуй, поднимается все выше. Настоящие гонки! О боже, Джейк, это совсем как библейский потоп, а квартира Хассельтайна - наш Ноев ковчег! На этой идее надо будет основать нашу пьесу. Но нужно добавить к ней еще и пожар!
Джейк схватил девушку за плечо и сильно встряхнул.
- Ты, идиотка! Разве это шутки?! Только дурак не видит, что здесь можно запросто поджариться.
- Но, Джейк… - запротестовала Салли. - Искусство должно основываться на настоящих событиях! Я читала об этом!
Во всем мире люди не отдавали себе отчета в тех изменениях, которые происходили в связи с приливами. Те, кто находился в глубине континента, вообще сомневались в том, чего не могли видеть собственными глазами, или же преуменьшали размеры катастрофы, не говоря уже о том, что многие никогда в жизни не видели волну прилива, поднимающую корабль, они едва чувствовали волны, вызванные землетрясением, так что они совершенно не ориентировались, является ли волна прилива, по которой они плывут, на несколько метров выше, а отлива - ниже, чем должно быть.
Повстанцы, которые овладели судном "Принц Чарльз" были по горло загружены работой - им приходилось следить за порядком на большом трансатлантическом лайнере, заниматься пассажирами и сводить на нет попытки команды восстановить контроль за судном. Поэтому они пришли к выводу о необходимости назначить четырех капитанов с равными правами. Прошло довольно много времени, прежде чем революционный совет повстанцев направил судно по курсу к мысу Сант-Рок и дальше, на Рио-де-Жанейро, где их предводители должны были возглавить восстание по свержению законного правительства. Повстанцы отделались смехом от усиленных просьб капитана Ситвайза свернуть в сторону приливного узла у подветренных островов, считая эту просьбу явным подвохом, позволяющим приблизить их к судам британского военного флота.
На яхте "Стойкая" Вольф Лонер наблюдал за густым облаком тумана, которое опускалось все ниже и ниже, почти полностью закрывая видимость. В этом микрокосмосе, состоящем из яхты, воды и неясной белизны, он снова начал воображать себе, что весь мир, кроме его яхты, исчез. Не исключено, что произошла атомная война и города исчезли с лица Земли, словно куски угля исчезают в печи… а может быть, на всех континентах распространилась эпидемия и он, Лонер, остался единственным живым человеком на Земле. От такой мысли на его устах заиграла улыбка.
Некоторые люди не хотели принять к сведению даже наиболее очевидные факты. В Институте исследований приливов в Гамбурге Фриц Шер объяснял - к полному своему удовольствию и почти к полному удовольствию Ганса Орфеля - каждую необычную для данного района составляющую записи приливов.
- Вот увидишь, - говорил он, улыбаясь, Гансу Орфелю, когда тот указал на растущую пачку донесений о Страннике и уничтожении Луны. - Вот увидишь. Когда опустится ночь, наша старая знакомая снова появится на небе, и тогда все будут смеяться над собой! - Он изящно оперся на полированную поверхность прибора, прогнозирующего приливы, и ласково похлопал его по боку.
- Ты, по крайней мере, знаешь, какие это идиоты, правда? - нежно шепнул он.
Однако были люди, которые вполне ясно отдавали себе отчет о том, что происходит.
Барбара Кац с аппетитом съела яйцо, сосиску и блинчик, политый кленовым сиропом, подала чашку Эстер и умиротворенно вздохнула. С улицы доносилось пение птиц. Большие настенные часы с римскими цифрами показывали половину десятого. Под часами висел большой календарь с видом парка Эверглейдс во Флориде.
Эстер налила Барбаре отличного крепкого кофе и, широко улыбаясь, сказала:
- Хорошо, что у старого ККК наконец-то появилась настоящая приятная девушка. А то как подумаешь об этой странной кукле, прямо мурашки бегут по телу. По-моему, девушка - это более естественно и здорово.
Молодая негритянка, по имени Елена, хихикнула, отводя веселый и немного стыдливый взгляд, но Барбару это нисколько не смутило.
- Эта модель куклы называется "Барбара", - улыбнулась она. - Но так получилось, что и меня тоже зовут Барбара, Барбара Кац.
Эстер фыркнула, а Елена снова захихикала.
- Почему ты говоришь о нем "старый ККК"? - невозмутимо спросила Барбара.
- Потому что его второе имя Келси, - объяснила Елена. - Коллинс Келси Кеттеринг III. А ты Кац… еще одно К… - и снова рассмеялась.
Ее смех прервал долгий тихий скрип.
- Закрой дверь, Бенджи, - резко произнесла Эстер, стараясь побороть смех, но высокий негр не двинулся с места, он стоял в дверях, одетый в белую рубашку и серебристо-серые брюки с темными лампасами.
- Сейчас очень сильный отлив. Такого еще никогда не было, - взволнованно произнес он с порога. - Создается впечатление, что можно запросто пройти к Багамским островам, даже не замочив ног. У некоторых уже полные корзины свежей рыбы.
Барбара выпрямилась, отставила кофе и удивленно уставилась на него.
- У других тоже не работает ни радио, ни телевизоры, - продолжал Бенджи, смотря на Барбару. Эстер и Елена тоже уставились на нее.
- Когда начался отлив? - быстро спросила девушка.
- Около половины восьмого, - не колеблясь, ответил Бенджи. - Час тому назад.
- Какой автомобиль у мистера Кеттеринга?
- Сейчас - только два "роллс-ройса", - ответила Эстер.
- Приготовь мне, парень, самый большой из них к длительному путешествию, - решительно приказала Барбара. - Собери как можно больше бензина, выкачай даже из баков второго автомобиля! Нам также потребуются одеяла, все лекарства господина Кеттеринга, много еды, термосы с кофе… и несколько бутылок с минеральной водой…
Они смотрели на нее с нескрываемым удивлением. Им передалось ее возбуждение, но они все еще не понимали, о чем идет речь.
- Зачем вам это, дитя мое? - удивилась наконец Эстер. Елена снова начала хихикать.
Барбара серьезно посмотрела на них и сказала:
- Потому что скоро надо будет ожидать огромного прилива! Такого же большого, как и этот отлив, а может быть, и больше!
- Из-за Странника? - спросил Бенджи.
- Да. Кстати, у господина Кеттеринга есть маленький телескоп. Не знаете, где он может быть?
- Телескоп? - улыбнулась Эстер. - А зачем, ах да, вы же тоже интересуетесь астрономией. Второй телескоп, тот, через который старик подсматривает за девушками, находится в охотничьей комнате.
- В охотничьей комнате? - глаза девушки заискрились. - А наличные?
- В каком-то из сейфов, - ответила Эстер и слегка нахмурилась.
Глава 22
После неожиданного купания и бега наперегонки с волнами, люди почувствовали, что наконец-то снова живут.
Мужчины собрали доски, выброшенные морем, разожгли костер у низкого бетонного мостика над заливом, почти у самого прибрежного шоссе, и теперь все обсыхали, толпясь возле огня, справедливо делясь одеждой и сухими одеялами из фургончика.
Рама Джоан отрезала мокрые штанины, превратив брюки в короткие шорты, безжалостно отрезала у фрака рукава и длинные фалды, зеленый платок, который до этого служил ей тюрбаном, она повязала вместо испорченной манишки, а золотисто-рыжие волосы собрала в конский хвост.
Все выглядели донельзя жалко. Марго заметила, что Росс Хантер как будто более опрятен, чем остальные мужчины, но уже через мгновение до нее дошло, что в то время, как у остальных только сейчас начала пробиваться щетина, у Хантера с самого начала была буйная борода, которой он и был обязан своим прозвищем - Бородач.
По мере того, как небо светлело и становилось все более голубым, настроение у всех улучшалось, и они едва могли поверить, что все случившееся ночью произошло в действительности и что фиолетово-золотистая планета именно в этот момент терроризирует население Японии, Австралии и островов по другую сторону Тихого океана.
Но они видели огромный валун, блокирующий шоссе в неполных двухстах метрах к северу от них, а Брехт указал на валявшийся в отдалении разбитый пляжный домик и террасу, опирающуюся на блестящую сетку Вандерберга-Два.
- Однако скептицизм человечества по отношению к собственным переживаниям с течением времени возрастает, - заявил Брехт. - Додд, может быть, мы подпишем следующее заявление?
- Все события я записываю водостойкими чернилами, - заверил его невысокий мужчина. - Если кто-то интересуется, я готов предоставить записи в любой момент.
В подкрепление своих слов он достал блокнот и начал медленно переворачивать страницы.
- И если кто-то считает, что я где-то ошибся, то, пожалуйста, скажите. Я охотно внесу поправки, но при условии, что тот, у кого есть замечание, аргументированно обоснует его.
Войтович, заглядывая через плечо Додда в блокнот, тут же заметил:
- Знаешь что, Кларенс, мне кажется, что Странник все же выглядит немного не так, как на твоих рисунках.
- Потому что я старался сгладить контуры, - признался Додд. - Это схемы, а не картинки. Однако, если ты хочешь нарисовать эту новую планету по памяти и подписаться под рисунками, то пожалуйста…
- Нет, нет, спасибо, я плохой художник, - с улыбкой покачал головой Войтович.
- А кто ночью хорошо рисует? - попытался пошутить Брехт.
- Не напоминай мне об этой ночи! - Войтович заслонил рукой глаза и даже зашатался в притворном ужасе.
Только Дылда казался грустным: он сидел на широких перилах моста, тоскливо всматриваясь в горизонт, за которым исчез Странник, и шевелил губами, словно что-то говорил.
- Она выбрала его, - наконец смог он выразить свои мысли вслух. - Я верил, но она обошла меня Втянула в летающую тарелку его.
- Не принимай так близко к сердцу, Чарли, - пыталась утешить его Ванда, положив ладонь на его худое плеча. - Может быть, это вовсе и не императрица, а только ее служанка, которая перепутала приказ.
- Да, действительно, было очень страшно, когда эта летающая тарелка зависла над нами, - кивнул Войтович. - Но одна вещь не дает мне покоя - уверены ли вы, что Пол похищен? Я не хотел бы каркать, но, может быть, его унесли волны, ведь нас всех чуть не смыло в океан!
Брехт, Рама и Хантер поклялись, что собственными глазами видели, как Пола втянуло в летающую тарелку.
- Мне кажется, что… что для того существа кошка была важнее, чем Пол, - внезапно заявила Рама Джоан. - Для нее это было важнее!
- Почему? - удивился Додд. - И откуда ты взяла, что это "она"?
Рама Джоан пожала плечами.
- Сама не знаю. Я не заметила у этого пришельца никаких половых признаков, но по виду он очень напоминал кошку.
- Я тоже заметил, - поддержал ее Брехт, - хотя это был не совсем подходящий момент, чтобы всматриваться, ища их сладострастным взглядом.
- Ты думаешь, что у этой тарелки был безынерционный двигатель, такой же, как и у звездолетов Эдварда Эльмара Смита? - спросил Гарри Мак хит.
- Судя по способу, каким она прилетела, я думаю, что да. Впрочем, в данной ситуации научная фантастика - единственный для нас источник информации. Но с другой стороны…
Марго воспользовалась моментом, когда все были заняты разговором, и исчезла в кустах, которые ранее исполняли роль женского туалета. Она взошла на небольшой холмик у залива и осмотрелась. Никого. Из-под куртки она вытащила серый пистолет. Впервые она смогла внимательно осмотреть оружие. Прятать его во время сушки одежды было весьма хлопотно.
Гладкий, обтекаемой формы пистолет был матово-серым - судя по его весу он был сделан из алюминия или магния. В сужающемся стволе не было никакого отверстия, через которое могла бы вылететь пуля. На месте курка находилась овальная кнопка. Рукоятка была приспособлена для захвата двумя пальцами и большим пальцем. С левой стороны пистолета виднелась утопленная в рукоятку и напоминающая термометр узкая горизонтальная полоска, которая по всей длине светилась фиолетовым светом.
Марго на пробу охватила пальцами рукоятку. Перед самым стволом, на краю выступа, лежал полуметровый валун. Ее сердце начало бешено колотиться, когда она решилась испытать чужое оружие. Она прицелилась и нажала кнопку. Ничего не произошло. Она нажала немного сильнее, еще сильнее, и вдруг, несмотря на то, что при выстреле совсем не было отдачи, валун вместе с метровым обломком скального выступа поднялся в воздух и тихо упал в тридцати метрах от нее, вздымая в воздухе фонтан песка. Марго почувствовала на спине легкое дуновение. Со склона посыпался щебень.
Она глубоко вздохнула, проглотила слюну и широко улыбнулась. Фиолетовая полоска если и уменьшилась, то только на миллиметр. Она спрятала пистолет под куртку и застегнула пояс на одну дырку дальше, а затем в размышлении нахмурила брови.
Направившись в обратную сторону, она не сделала и десятка шагов, как увидела Хантера. Лучи восходящего солнца окрашивали его волосы в медный цвет.
- Эй, профессор! - закричала она. - Разве это прилично?
- Что? - удивился Хантер и неуверенно улыбнулся, однако Марго не была в этом уверена, так как борода закрывала его рот.
- Подсматривать за девушкой, когда она отходит в сторону!
Хантер внимательно посмотрел на нее. Марго чисто автоматически поправила волосы.
- Ты прекрасно знаешь, что каждый мужчина должен интересоваться тобой, - произнес он тоном светского льва, но тут же добавил:
- Мне показалось, что где-то произошла осыпь. Или даже небольшая лавина.
- Да, кусок скалы скатился на пляж, - ответила она, проходя мимо него. - Но я не верю, что ты мог услышать этот шум.
- Я слышал, - ответил Хантер и направился вслед за ней вниз по склону. - Сними куртку, тепло ведь.
- Я смогла бы придумать более тонкий предлог, - с иронией заметила он.
- Я тоже, - заверил ее Хантер.
- Да, пожалуй, верно, - через мгновение произнесла Марго. Она остановилась у подножия и задала вопрос:
- Росс, знаешь ли ты выдающегося ученого, вернее, физика с мировым именем, который своими знаниями хотел бы оказать услугу всему человечеству? Человека с большим воображением и очень доброго?
- Трудный вопрос. Ну… есть Друммонд, Стендаль, хотя этого трудно считать физиком, Розенцвейг… и конечно же Мортон Опперли.
- Именно его я и имела в виду, - кивнула Марго.
Дэй Дэвис постучал в застекленную часть двери, состоящей из четырехугольных плит, заключенных в оловянные рамки, двери маленькой пивной около Партишеда. Его колени дрожали, лицо было мертвенно бледным. Мокрые черные волосы висели сосульками, с одежды капала вода. Однако одежда не была грязной, несмотря на многочисленные падения, поскольку грязь с нее смыла вода, когда Дэй убегал от наступающего прилива, вплавь преодолевая последние сто метров Бристольского канала.
Энергия, пробудившаяся в нем под влиянием испуга, уже исчерпалась - если бы ему пришлось сделать еще несколько движений руками или ногами, то он уже не смог бы доплыть до берега, не выбрался бы из рвущейся вперед, пенящейся воды прилива, мчащегося в верховья Северна. Теперь ему был нужен крепкий напиток - алкоголь! - чтобы восстановить силы. Так же, как больному, подвергшемуся тяжелому отравлению окисью углерода, необходимо срочное переливание крови.
Но эти сволочи из Соммерсета по неизвестной причине закрыли двери и спрятались, а поскольку в эти часы пивная должна быть открытой, то он не сомневался, что они просто делают ему назло, не впуская его, так как ненавидят всех уэлльсцев, а тем более поэтов. Он поклялся, что сообщит соответствующим властям о закрытии питейного заведения. И прильнул лицом к одному из оправленных в олово матовых стекол, пытаясь разглядеть прячущихся в этой норе трусов, но темный зал был пустым, а огни потушены.
Шатаясь, он отошел от пивной, похлопывая себя руками, чтобы хоть немного согреться. Кружась по улице, Дэй начал кричать охрипшим голосом:
- Куда все подевались? Вылезайте! Ну, кому говорю, вылезайте!
Но никто не вышел к нему, ни одна дверь приглашающе не раскрылась, ни одно бледное, враждебное ему лицо не смотрело в окно.
Он был совершенно один!
Дрожа всем телом, он вернулся к двери пивной, обеими руками схватился за дверную раму, чтобы не потерять равновесия, с трудом поднял ногу, которую схватила судорога еще тогда, когда он плыл через канал, и каблуком сильно пнул в стекло. Посыпались осколки. Дэй опустил ногу, присел возле дыры и просунул внутрь руку по самое плечо, стараясь отыскать замок и открыть дверь. Через мгновение ему удалось это сделать и, освободив руку, он, с силой толкнув дверь, вошел внутрь. Близкий к обмороку, он направился к бару.
Остановившись, он с трудом переводил дыхание. Когда глаза привыкли к полумраку помещения, Дэя охватило радостное чувство. Неожиданно ему показалось, что это так прекрасно, что он в этот момент находится здесь один - он давно мечтал об этом, и вот его мечта наконец-то сбылась!
Он не обращал ни малейшего внимания на приглушенный рев, доносившийся с улицы, а поскольку так ни разу и не обернулся, то и не увидел, как снаружи в Бристольском канале медленно поднимается грязная пенящаяся вода. Он смотрел только на коричневые и зеленые бутылки, стоящие на полках за баром, и на их восхитительные этикетки. Бутылки, как ценные книги, были для него источником различных знаний, друзьями в одиночестве, а бар - прекрасной библиотекой, из которой следовало черпать и вкушать произведения, которые, как Дэй хорошо знал, никогда не смогут ему надоесть.
Медленно приближаясь к ним, счастливый и улыбающийся до ушей, он начал тихо и мелодично читать по этикеткам названия своих любимых книг.
Вместо романов Стендаля перед ним стояло любимое виски "Черное и белое", некоторые названия - "Старый контрабандист", "Учитель", "Белая лошадь" - ассоциировались у него с похоже звучащими названиями произведений Ричарда Блекмора, Чарльза Сноу и Герберта Кийта Честертона.
Двигаясь в холодной соленой воде, генерал Стивенс прошел мимо шахты лифта, в которой вода поднималась так бурно, что трещали металлические двери. Фонарик, висящий на его шее, освещал воду, достигающую бедер, а также стену, оклеенную обоями с изображением исторических бита Сразу же за генеральским фонариком, пытаясь рассеять темноту, пробирались еще три луча света.
- Совсем как банда воров из какой-то музыкальной комедии, - заявил полковник Грисволд.
Стивенс ощупал стену, пальцами разорвал обои и открыл полуметровой ширины двери, за которыми они увидели неглубокую нишу с большим черным очагом.
Генерал обернулся к остальным: