– Нет, это как мертвому припарки. Меня вообще нельзя погрузить в гипнотический транс. В моем мозгу все блокировано-переблокировано. Черт ногу сломит. И хватит спорить. Сходим. Здесь должна быть квартира, где продают то, что нам нужно.
– Откуда ты знаешь?
– Ты об этом сейчас подумала. Пойдем.
– Ну ладно. Только давай договоримся: возьмем ампулы и пойдем домой. Там я сама сделаю тебе этот чертов укол. Не хватало тебе еще только в подобном гадюшнике торчать.
– Нет, колоться буду здесь, на хате.
– Ты что, специально делаешь все мне назло?
– Понимаешь... – Демид смущенно улыбнулся. – В самом деле, черт его знает, что со мной случится, когда на меня начнет действовать эта дрянь? Может, я все вокруг вдребезги разнесу? Уж лучше тогда здесь – по крайней мере, жалеть нечего. А дома – компьютер, аппаратура уникальная. Такие вот дела.
– Нечего жалеть, значит? – Лека провела холодной ладошкой по щеке Демида. – А меня не пришибешь под горячую руку?
– Ни за что. Что я, дурак обколотый, что ли?
* * *
Демид отвернул лицо и сморщился, когда тупая игла вошла в его вену. Он лежал на вытертом ковре. Все места на двух потрепанных диванах были заняты – вмазанные наркоманы валялись на них в ожидании "прихода", закрыв лица полотенцами. Интересно, что за физиономии таились под этими тряпками? "Не все ли равно, что там за рожи? Наверняка тебе захочется набить какую-нибудь, – подумал Демид. – Тебя все это не касается. Ты должен вспомнить – вот твоя задача. Вспомнить..." Лека сидела рядом на корточках и настороженно вглядывалась в глаза Демида. Дема попытался улыбнуться ей, но одеревеневшее лицо уже не слушалось его. Лека уменьшалась в размерах, и Демид внезапно осознал, что удаляется от нее все дальше и дальше. Он закрыл глаза и погрузился в темноту.
* * *
Демид попытался шевельнуть рукой, повернуть голову, но тела не было – только темнота, разреженная, как сам космос. Демид скользил в ней бесплотной тенью. Ощущение это было удивительно знакомым – словно он пребывал в таком состоянии уже не раз.
Но мир все же существовал где-то – голоса раздались в отдалении, и Демид поспешил к ним, как к невидимому маяку. Мрак рассеивался, сквозь коричневую мглу проступали очертания знакомой комнаты. Компьютер на столе, сейфы с непонятными знаками, путаница проводов. Лаборатория Алексея – несомненно, это была она.
Демид неожиданно увидел самого себя, сидящего в кресле со шлемом на голове. Тело его было неподвижно, бледные пальцы вцепились в подлокотники. Демид наблюдал за самим собой со стороны.
Он перенесся в потоке времени в тот момент, когда только что стал хозяином компьютера, победив Муркулюка. Когда Мудрец почувствовал появление в комнате чуждых существ.
Теперь Демид и сам ощутил чье-то враждебное присутствие. Кроме него, в комнате находились еще двое. Он не мог увидеть их, и это беспокоило его. Он попытался изменить свое зрительное восприятие. Комната озарилась зеленоватым светом, и, словно вернувшись в полуночный кошмар, заставлявший его в детстве с криком вскакивать с постели, он различил две нелепые призрачные фигуры, стоящие справа от кресла.
– ... Итак, перед нами последнее из проявлений Духа Мятежного, Осквернителя Основ. – Голос раздался в самой голове Демида, и он вздрогнул бы от неожиданности, если бы мог. Маленькая когтистая лапка призрака поднялась и показала кривым пальцем на Демида в кресле. Те существа, что находились в комнате, общались между собой, и он понимал их, хотя они не произносили ни звука. – Мятежник, как всегда, жив и нашел себе новое неплохое тело.
– Предыдущее тело большую крепость собою являло, почтенный Гоор-Гот, – обратился к первому второй призрак.
Они думали-разговаривали на странном языке – Демид никогда не слышал такого. Тем не менее он понимал его совершенно ясно. Он вдруг осознал, что знал этот язык всегда, еще до того, как произнес свое первое младенческое слово. Что-то древнее, древнее того мира, который он мог ощущать, шевельнулось в глубине души его.
– Физическая масса тела не означает заведомо его превосходства над прочими, почтенный преемник, – ответил тот, кого назвали Гоор-Готом. – Известно мне пристрастие твое к крупным телам людей, но опыт мой возвещает: главное, что определяет успех в земной фазе существования, есть способности тела, в которое ты вселяешься, выходящие за рамки человеческие. Иначе говоря, чем меньше принимающий тебя будет иметь сути человеческой, тем больше у тебя будет вероятности выжить в борьбе с Мятежником.
Демид неожиданно понял, кого напоминают ему эти две уродливые фигуры. Полупрозрачная чешуя грязно-зеленого цвета, недоразвитая круглая голова, сидящая без шеи на длинном бочкообразном туловище и разрезанная от уха до уха огромной зубастой пастью. В противовес маленьким и слабым верхним конечностям нижние были мощны и упирались в пол гигантскими кривыми когтями. Длинный хвост, покрытый зазубренными шипами, жил собственной жизнью, змеею извиваясь по полу. Если бы существовали ангелы у динозавров, они, наверное, выглядели бы как эти призрачные ящеры: не хватало только перепончатых крыльев за спиной. Но главное, существа эти в точности напоминали того чешуйчатого монстра, в которого на мгновение превратился, умирая, Гоор-Гот, убитый Демидом.
– Почему же ты, почтенный Гоор-Гот, при знании твоем людского и земного бытия, так недолго в земной фазе пребывал? – В голосе второго "ящера" улавливались и насмешка, и плохо скрываемая неприязнь.
– История моя – лишь подтверждение общей закономерности, почтенный. Да, я не явился исключением, я был так же обнаружен, низвергнут и изгнан из земной обители Мятежником, как и тысячи пришедших до меня. Но закономерность существует, и, лишь уловив ее, сможешь ты закрепиться в телесном обличий. Если первые из Духов, пришедшие на землю после Мятежа, существовали в телах физических многие сотни лет, успешно избегая вмешательства Осквернителя, достигая невиданного могущества и привлекая к себе миллионы рабов, то в последние века лишь немногим из Абаси удается продержаться в юдоли земной более столетия. Мятежник изменился. Он быстрее приспосабливается, действия его стали непонятными и для Абаси необъяснимыми. Но успех его несомненен. Все быстрее он узнает наши Имена, открывая путь к изгнанию.
– Но как же объяснимо сие? В чем силы его секрет? Ведь Мятежник, в отличие от обыкновенного Духа, Абаси, лишен всеобщей памяти. И каждый раз, когда погибает очередное его тело и он переселяется в тело новое, вынужден он начинать путь свой сначала, с небытия восстанавливая знания свои и силу. Неужели в этом, уязвимом состоянии недоступен он для гнева и возмездия нашего? Может быть, изменил он сущность свою как Дух, и вышел на новый, неведомый нам уровень?
– Правота моя доказуема с трудом, но кажется мне, что Мятежник становится все в меньшей степени Духом-Абаси и все в большей степени человеком... Потому снова и снова взываю к тебе – не возносись в гордыне своей, не увлекайся обожанием смердящей черни. Ибо важнейшая цель твоя – уничтожить Мятежника. Да, ты – силен, ты – один из самых способных Абаси в мире Тьмы. Но помни: один лишь раз дается тебе возможность сыграть в эту игру. Ведь Очередь бесконечна, как весь Мир Тьмы. Уединись в месте отдаленном, освойся с новою формою своей – столь непривычной, дающей тебе столь много возможностей, прежде неведомых. Пойми суть людей – загляни на самое дно душ их, – ибо там лежат настоящие сокровища для тебя: неудовлетворенные страсти, жажда мести, стремление подавить ближнего своего, стремление превзойти всех окружающих любым путем и возвыситься над горой мертвых человеческих тел. Забавные существа эти люди – мелкие, тщеславные двуногие, считающие себя венцом природы. Управлять ими не сложнее, чем вереницей муравьев, бегущих по соломинке в твоих руках. Но не торопись. Найди путь свой и твердо иди по нему, не привлекая внимания излишнего. Ибо если узнаешь ты Имя истинное Мятежника, если расправишься с ним и восстановятся Основы, вход на Землю снова будет свободен для всех нас! Перестанет существовать Очередь, Врата расширены будут, и любой Абаси сможет войти в любую телесную оболочку, как было испокон веков.
– Не понимаю, – второй "ящер" яростно стукнул хвостом по полу, – почему так трудно уничтожить этого Мятежника – Духа неполноценного, предавшего некогда Тьму и лишенного памяти? Вот перед нами его оболочка – жалкий дышащий остов из мышц, костей и телесных жидкостей. Жаль, что пока я не в состоянии прикоснуться к нему, вырвать сердце из этой хилой груди и бросить на растерзание собакам. Но клянусь, я сделаю это!!!
– Кстати, что делает тут отвратительный сей человечек? – "Ящер" по имени Гоор-Гот вытаращился на Демида в кресле. – Если я не ошибаюсь, это помещение, в котором обитало последнее из уничтоженных мной воплощений Мятежника. Тут жил он и работал. Ставил опыты свои, собирал знания. Ты ничего не слышишь? Странный прибор находится здесь. Он распространяет вокруг себя мысленные волны!
– Да, чувствую и я это!
– Попробуй проникнуть в машину сию. Если она действительно думает, это вполне доступно силам твоим. Может быть, ведомо ей Имя Духа Мятежного...
Один из призраков растаял в воздухе, превратившись в зеленое облачко, и маленьким смерчем втянулся в корпус компьютера. Демид попытался броситься наперерез ему – но что он мог сделать? Резкая вспышка на мгновение превратила комнату в средоточие холодного огня. Сноп искр пробежал по проводам от компьютера к креслу. Шлем раскололся, тело Демида подбросило в воздух. Призраки вспыхнули, как бенгальские огни, и рассыпались огоньками по полу...
* * *
– А? Что? Черт, где это я? – Демид вскочил, едва не сбив с ног Леку, и запутался в полотенце, обвившем его лицо. Лека испуганно отпрянула от него. То, что Демид увидел только что в своем странном сне, стремительно затягивалось пеленой, прячась в недоступные уголки его мозга. Он сжал голову руками, пытаясь задержать хоть что-то в памяти. – Защитник-Мятежник-Осквернитель... – пробормотал Дема. – Собаси... Или Абаси?
– Демид, что ты говоришь? Тебе плохо? – Лека смотрела на него так, словно он уже собрался, как и обещал недавно, начать крушить все вокруг себя.
– Сколько времени прошло?
– Немного, минут десять. У тебя, наверно, "приход" только начался. Крыша едет?
– Ничего у меня не едет. Все замечательно. Отваливаем.
– Да ты что, Дем? Это на тебя "дурь" так действует. Тебе надо полежать.
– Говорю тебе, все нормально. Наркотик в крови весь уже расщепился. Ты что, разочарована, что я так тут ничего и не разнес?
– Дик, ты правда в порядке?
– Я – как огурчик. Смываемся. Уже поздно. А нам с тобой сегодня предстоит еще одно крайне важное мероприятие.
– Ой, Дем, какие еще дела? Спать бы сейчас завалиться!
– Это мероприятие я и имею в виду, – улыбнулся Демид.
Глава 17
Холод, ледяной холод сковал его кишки, прополз по животу и заставил содрогнуться тело. Он не ощущал ничего, кроме холода, но уже осознал, что существует на этом свете, пришел в него, не помня, кто он такой. Он вдохнул, наполняя затекшие легкие, и сиплое ворчание вырвалось из пасти его. Веки горели огнем, и он с трудом разомкнул их. Перед ним лежала лапа – мохнатая лапа зверя. Он попытался встать, и лапа поползла в сторону, скользя когтями по обледеневшему полу.
Он был еще слишком слаб разумом, чтобы сказать себе: "Я – волк". Лишь обрывки путаных мыслей слабо вспыхивали в его голове. Холод в костях и дикий голод, заставляющий желудок сжиматься в болезненных спазмах, – вот что он осознавал совершенно отчетливо.
С третьей попытки он поднялся на ноги. В зеркале отразился зверь, слишком крупный для собаки, но с головою, мало походящей на волчью. Приплюснутая морда со свисающими брылами, морщинистый кожистый лоб, маленькие круглые уши и зубы, торчащие из пасти во все стороны. Он лизнул зеркало. Язык его был сух и не оставил на стекле влажного следа.
"Человек... – Слово неожиданно возникло в затуманенном сознании. – Я был человеком..." Он прислушался, ожидая, не появится ли в голове новой весточки из прошлого. Нет, пока он не мог вспомнить ничего. Он чувствовал себя словно щенок, только что появившийся на свет и слепо тычущийся мордочкой в поисках влажного материнского тепла.
Холодно, как холодно...
Он смутно припомнил, как выглядит человек. Он понял, что эти двуногие, шумные существа раздражают его, вызывают откровенную неприязнь. Но страха не было. Он был сильнее любого человека. И все же он был как-то связан с людьми, зависел от них.
Вдруг он вспомнил руки, свои руки – когда-то у него были не эти тупые лапы, а настоящие руки, красивые и большие. Он уставился на свою волчью конечность и представил, что она меняет очертания, превращаясь в человеческую. Неожиданно пальцы его удлинились, вытянулись в скрюченное подобие обезьяньей кисти. Волк испуганно взвыл, отпрянул от зеркала и едва не повалился на пол.
Он был слаб – слишком истощен и голоден, чтобы вернуться в человеческий облик.
В избушке не оказалось ничего съедобного – волк напрасно тыкался мордой во все углы. На стене висели какие-то высохшие кошки, они пахли соблазнительно, зверь с удовольствием пожевал бы сейчас этого вяленого мяса, но у него не было сил, чтобы встать на задние лапы и попытаться добраться до них. Он толкнул дверь и вышел наружу.
Здесь было еще холоднее. Лапы его проваливались в снег, ледяная корка больно впивалась между пальцев. Волк набрал полную пасть снега и с наслаждением почувствовал, как он превращается в воду, смачивает его пересохший язык.
Где-то глубоко под снегом он уловил движение. Охотничий инстинкт немедленно проснулся в нем, и он заработал лапами. Молниеносное движение – и в пасти его забилась мышь, маленький горячий комок плоти. Волк сжал зубы, хруст мелких косточек прозвучал для него музыкой высшего блаженства. Это была ЕДА. Он знал, как найти ее, и значит, он знал, как выжить в этом мире! Зверь медленно удалялся от избушки, разрывая наст в поисках мышей. Несколько минут – и сгорбленный силуэт его исчез в ельнике, лишь волчьи следы вытянулись на снегу цепочкой, отмечая начало пути нового Абаси, пришедшего в мир людей.
Глава 18
Демид забавлялся тем, что рисовал на листе красной ручкой узор Ан-Тирита. Как только линии начинали выстраиваться в верной последовательности, весь рисунок исчезал, оставляя бумагу чистой, даже без вмятин от стержня. Кто-то свыше зорко следил за тайной Защитника, не позволяя ей выглянуть на свет земной.
"Ну что еще можно извлечь из этой коробки? – подумал он, глядя на компьютер. – Неужели такой колоссальный труд затрачен на то, чтобы заставить обитателя по имени Мудрец поливать меня цитатами, как водой из бездонной бочки?" Вспомнив Теодора, Демид раздраженно сморщился. В последнее время что-то окончательно испортилось в голове Мудреца – собственные его мысли исчезли напрочь, зато цитаты лезли из него в невероятном количестве, по поводу и без повода, в скомканном и искаженном виде. Демид уже устал бегать в библиотеку Внутреннего Мира и классифицировать эту бредятину, пытаясь извлечь из нее хоть какое-то рациональное зерно. Но поведение Мудреца было настолько необычным, подчеркнуто вызывающим, словно он хотел привлечь внимание Демида, не имея на то права.
"Внутренний Мир приходит в беспорядок, он разваливается прямо на глазах. Рушится невидимый стержень, на котором он держится. И мне нужно шевелиться – искать ключ к этой загадке, пока все не рухнуло к чертовой матери".
Дема сел в кресло и надвинул шлем на голову – уже, наверное, в тысячный раз. Теперь загружение занимало доли секунды – компьютер пропускал Демида беспрепятственно, как хозяина.
"Куда направиться? К Теодору? Нет, меня уже тошнит от этого словоблудия. Пожалуй, в библиотеку".
Библиотека была обставлена старинной мебелью (на мгновение Демиду даже послышались запахи мореного дуба и кожи). Дема уселся, закинув ногу на ногу, и задумался.
"Цитаты... Море чужих мыслей. И никакого смысла. А может быть, содержание и не имеет никакого значения? Что делает Мудрец? Старается вывалить на меня кусочки написанных кем-то книг как можно в большем количестве. Попробуем принять каждую цитату за некую информационную единицу. Что еще есть в цитате, кроме содержания? Количество слов и букв? Нет, это просто невозможно запомнить и воспроизвести. Автор... Национальность? Попробуй разберись в их национальностях... А впрочем, зачем копать так глубоко? Возьмем простейший вариант: первые буквы фамилий авторов составляют анаграмму. А ну-ка попробуем!"
Он заказал в базе данных список авторов цитат, в порядке их поступления. Наугад взял несколько из середины перечня и начал соединять первые буквы.
– Бехтерев, Яворский, Сенека, Нейгауз, Ушин-ский, Юнг, Тацит, – Господи, ну и списочек! Волошин, О'Генри, Лосев, Кафка, Анненков, Маркес, Ибсен... Ну хватит пока. Посмотрим, что получилось. "БЯСНУЮТВОЛКАМИ". Ого! – Дема аж подпрыгнул на месте. – Не знаю, как насчет загадочного "БЯ", но "СНУЮТ ВОЛКАМИ" – это вполне актуально. Ай да Теодор! Морочил мне голову столько времени!
Демид принялся за расшифровку анаграммы. Не все шло гладко – где-то неправильно был определен автор, где-то имелись явные пропуски и накладки. Долго Демид ломал голову, что означает слово "ОСЛЯМИСЬ". В конце концов он решил, что это не загадочный славянизм, а просто изуродованное "ОГЛЯНИСЬ", и все встало на свои места. Мягкие знаки и знаки препинания Дема расставил по своему усмотрению. Послание гласило:
О, отрок, в мельтешеньи дней
Стремись осмыслить связь событий.
Жизнь коротка, но сколько в ней
Таится радостных открытий!Усвой логическую связь
Тех сил, что движут мирозданьем,
И отправляйся, не таясь,
В дорогу, что ведет к Познанью.Твой путь нелегок и тернист,
Начертан он тебе судьбою.
Ты слышишь стрел каленых свист?
То Враг стремится за тобою.Спасенья нет – и слуги Тьмы
Вокруг тебя снуют волками,
Но оглянись – среди зимы
Тюльпан расцвел, разрезав камень.Расколет камень зов веков,
И голос тихий, но могучий
Освободится из оков
И поведет тебя сквозь тучи.Ядро зовет: "Пора, пора,
Приди ко мне, усталый воин,
Причастись мудрости Ядра,
Узнай, как этот мир устроен!"Ядро зовет – иди скорей!
Стремлений жар, ума прохлада -
Все скрыто в древней кожуре Ядра -
другого и не надо.
– Что же, стиль не нов, – пробормотал Дема. – Как там в эпиграфе значилось? "О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух – и опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг". Пушкин. Александр Сергеич. Передача "Очевидное-невероятное". – Демид почесал в затылке. – Итак, что мы имеем? Ядро меня зовет. Ядро так Ядро. Ладно, хоть не ведро. Что еще есть в стихотворении, кроме вышеупомянутого Ядра – древнего и до тошноты мистического? Имеется пара знакомых элементов: Враг и волки. Ладно, это мы уже проходили. Ага, вот что еще есть. Тюльпан. Раскалывает, понимаешь ли, камень и лезет прямо в душу.
Он отправился прямехонько в мастерскую Художника.