- Времени у него было в обрез. - Дейвенпорт сжал губы. - Если бы я не опоздал на день, если бы оказалось, что его дом пуст...
- Как по-вашему, сколько они всего пробыли на Луне, убийца и убитый?
- Судя по количеству следов, несколько дней. Не меньше недели.
- Корабль, на котором они летели, был обнаружен?
- Нет, и вряд ли он будет обнаружен. Часов десять назад обсерватория Денверского университета сообщила об увеличении радиоактивного фона, возникшем позавчера в шесть вечера и державшемся несколько часов. Ведь совсем нетрудно, доктор Эрт, установить приборы на корабле так, чтобы он взлетел без экипажа и взорвался примерно в пятидесяти милях от Земли от короткого замыкания в микрореакторах.
- На месте Пейтона, - задумчиво проговорил доктор Эрт, - я убил бы сообщника на борту корабля и взорвал бы корабль вместе с трупом.
- Вы не знаете Пейтона, - мрачно ответил Дейвенпорт. - Он упивается своими победами над законом. Он их смакует. Труп, оставленный на Луне, - это вызов нам.
- Вот как! - Эрт погладил себя по животу и добавил: - Что ж, возможно, мне это и удастся.
- Доказать, что он был на Луне?
- Составить свое мнение на этот счет.
- Теперь же?
- Чем скорее, тем лучше. Если, конечно, мне можно будет побеседовать с мистером Пейтоном.
- Это я устрою. Меня ждет антигравитационный реактивный самолет. Через двадцать минут мы будем в Вашингтоне.
На толстой физиономии экстратерролога выразилось глубочайшее смятение. Он вскочил и бросился в самый темный угол своей загроможденной вещами комнаты, подальше от агента ЗБР.
- Ни за что!
- В чем дело, доктор Эрт?
- Я не полечу на реактивном самолете. Я им не доверяю.
Дейвенпорт озадаченно уставился на доктора Эрта и пробормотал, запинаясь:
- А монорельсовая дорога?
- Я не доверяю никаким средствам передвижения, - отрезал доктор Эрт. - Не доверяю. Только пешком. Пешком - пожалуйста.
Потом он вдруг оживился.
- А вы не могли бы привезти мистера Пейтона в наш город, куда-нибудь поблизости? В здание муниципалитета, например? До муниципалитета мне дойти не трудно.
Дейвенпорт растерянно обвел глазами комнату. Кругом стояли бесчисленные тома, повествующие о световых годах. В открытую дверь соседнего зала виднелись сувениры далеких миров. Он перевел взгляд на доктора Эрта, который побледнел от одной только мысли о реактивном самолете, и пожал плечами:
- Я привезу Пейтона сюда. В эту комнату. Это вас устроит?
Доктор Эрт испустил вздох облегчения:
- Вполне.
- Надеюсь, у вас что-нибудь получится, доктор Эрт.
- Я сделаю все, что в моих силах, мистер Дейвенпорт.
Луис Пейтон брезгливо осмотрел комнату и смерил презрительным взглядом толстяка, любезно ему кивавшего. Он покосился на предложенный стул и, прежде чем сесть, смахнул с него рукой пыль. Дейвенпорт сел рядом, поправив кобуру бластера.
Толстяк с улыбкой уселся и стал поглаживать свое округлое брюшко, словно он только что отлично поел и хочет, чтобы об этом знал весь мир.
- Добрый вечер, мистер Пейтон, - сказал он. - Я доктор Уэнделл Эрт, экстратерролог.
Пейтон снова взглянул на него:
- А что вам нужно от меня?
- Я хочу знать, были ли вы в августе на Луне.
- Нет.
- Однако ни один человек на Земле не видел вас между первым и тридцатым августа.
- Я проводил август, как обычно. В этом месяце меня никогда не видят. Спросите хоть у него.
И Пейтон кивнул в сторону Дейвенпорта.
Доктор Эрт усмехнулся:
- Ах, если бы у вас был какой-нибудь объективный критерий! Если бы между Луной и Землей существовали какие-то физические различия. Скажем, мы сделали бы анализ пыли с ваших волос и сказали: "Ага, лунные породы". К сожалению, это невозможно. Лунные породы ничем не отличаются от земных. Да если бы даже они и отличались, у вас на волосах все равно не найти ни одной пылинки, разве что вы выходили на лунную поверхность без скафандра, а это маловероятно.
Пейтон слушал его, сохраняя полнейшее равнодушие.
Доктор Эрт продолжал, благодушно улыбаясь и поправляя рукой очки, которые плохо держались на его крохотном носике:
- Человек в космосе или на Луне дышит земным воздухом, ест земную пищу. И на корабле, и в скафандре он остается в земных условиях. Мы разыскиваем человека, который два дня летел на Луну, пробыл на Луне по крайней мере неделю и еще два дня потратил на возвращение на Землю. Все это время он сохранял вокруг себя земные условия, что очень усложняет нашу задачу.
- Мне кажется, - сказал Пейтон, - вы могли бы ее облегчить, если бы отпустили меня и начали поиски настоящего убийцы.
- Это не исключено, - сказал доктор Эрт. - Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
Он пошарил пухлой рукой на полу возле кресла и поднял серый шарик, который отбрасывал приглушенные блики.
Пейтон улыбнулся:
- Я бы сказал, что это поющий колокольчик.
- Да, это поющий колокольчик. Убийство было совершено ради поющих колокольчиков... Как вам нравится этот экземпляр?
- По-моему, он с большим изъяном.
- Рассмотрите его повнимательнее, - сказал доктор Эрт и внезапно бросил колокольчик Пейтону, который сидел от него в двух метрах.
Дейвенпорт вскрикнул и приподнялся на стуле. Пейтон вскинул руки и успел поймать колокольчик.
- Идиот! Кто же их так бросает, - сказал Пейтон.
- Вы относитесь к поющим колокольчикам с почтением, не правда ли?
- Со слишком большим почтением, чтобы их разбивать. И это по крайней мере не преступление.
Пейтон тихонько погладил колокольчик, потом поднял его к уху и слегка встряхнул, прислушиваясь к мягкому шороху осколков лунолита - маленьких кусочков пемзы, сталкивающихся в пустоте.
Затем, подняв колокольчик за вделанную в него проволочку, он уверенным и привычным движением провел ногтем большого пальца по выпуклой поверхности. И колокольчик запел. Звук был нежный, напоминающий флейту, - задрожав, он медленно замер, вызывая в памяти картину летних сумерек.
Несколько секунд все трое завороженно слушали.
А потом доктор Эрт сказал:
- Бросьте его мне, мистер Пейтон. Скорее!
И он повелительно протянул руку.
Машинально Луис Пейтон бросил колокольчик. Он описал короткую дугу и, не долетев до протянутой руки доктора Эрта, с горестным звенящим стоном вдребезги разбился на полу.
Дейвенпорт и Пейтон, охваченные одним чувством, молча смотрели на серые осколки и толком не расслышали, как доктор Эрт спокойно произнес:
- Когда будет обнаружен тайник, где преступник укрыл неотшлифованные колокольчики, я хотел бы получить безупречный и правильно отшлифованный экземпляр в качестве возмещения за разбитый и в качестве моего гонорара.
- Гонорара? За что же? - сердито спросил Дейвенпорт.
- Но ведь теперь все очевидно. Хотя несколько минут назад в моей маленькой речи я не упомянул об этом, но тем не менее одну земную особенность космический путешественник взять с собою не может... Я имею в виду силу земного притяжения. Мистер Пейтон очень неловко бросил столь ценную вещь, а это неопровержимо доказывает, что его мышцы еще не приспособились вновь к земному притяжению. Как специалист, мистер Дейвенпорт, я утверждаю: арестованный последнее время находился вне Земли. Он был либо в космическом пространстве, либо на какой-то планете, значительно уступающей Земле в размерах, например на Луне.
Дейвенпорт с торжеством вскочил на ноги.
- Будьте добры, дайте мне письменное заключение, - сказал он, положив руку на бластер, - и его будет достаточно, чтобы получить санкцию на применение психоскопии.
Луис Пейтон и не думал сопротивляться. Оглушенный случившимся, он сознавал только одно: в завещании ему придется упомянуть, что его блистательный путь завершился полным крахом.
Говорящий камень
Пояс астероидов велик, а его человеческое население мало. Ларри Вернадски на седьмом месяце своего годичного срока работы на станции 5 все чаще задумывался, компенсирует ли его заработок почти абсолютное одиночное заключение в семидесяти миллионах миль от Земли. Это умный юноша, лишенный внешности инженера-астронавта или шахтера астероидов. У него голубые глаза, масляно-желтые волосы и невыразимо невинное выражение, которое маскирует проницательный ум и обостренное изоляцией любопытство.
И невинная внешность, и любопытство хорошо послужили ему на борту "Роберта К.".
Когда "Роберт К." причалил к внешней платформе станции, Вернадски почти немедленно оказался на борту. В нем чувствовалось радостное возбуждение, которое у собаки проявилось бы размахиванием хвоста и счастливым лаем.
То, что капитан "Роберта К." встретил его улыбку кислым молчанием и мрачным выражением лица с тяжелыми чертами, не имело значения. По мнению Вернадски, корабль был желанным гостем. И мог пользоваться миллионами галлонов льда и тоннами замороженных пищевых концентратов, заложенных в выдолбленную сердцевину астероида, который и служил станцией 5. Сам Вернадски готов был предоставить любой инструмент и отремонтировать любую поломку гиператомных моторов.
Вернадски широко улыбался всем своим мальчишеским лицом, заполняя обычный бланк, записывая данные для дальнейшей передачи в компьютер. Он записал название корабля, его серийный номер, номер двигателя, номер генератора поля и так далее, порт погрузки ("Астероиды, чертовское количество, не помню, как называется последний", и Вернадски записал просто "Пояс" - обычное сокращение вместо "пояс астероидов"); порт назначения ("Земля"); причины остановки ("перебои гиператомного двигателя").
- Какой у вас экипаж, капитан? - спросил Вернадски, проглядывая документы.
Капитан ответил:
- Еще двое. Как насчет гиператомного? Нам некогда.
Щеки его были покрыты темной щетиной, внешность у него грубого шахтера, много лет проведшего на астероидах, но речь образованного, почти культурного человека.
- Конечно. - Вернадски прихватил сумку с инструментами и пошел за капитаном. С привычной эффективностью он проверял цепи, степень вакуума, напряженность поля.
Но не переставал удивляться капитану. Хоть самому ему окружение не нравилось, он смутно сознавал, что есть люди, которые находят очарование в обширной пустоте и свободе космоса. Но он понимал, что такой человек, как этот капитан, не станет шахтером из любви к одиночеству.
Он спросил:
- У вас какая-то особая руда?
Капитан нахмурился и ответил:
- Хром и марганец.
- Вот как?.. На вашем месте я бы сменил трубопровод Дженнера.
- Он виноват в неполадках?
- Нет. Но он очень изношен. Вы рискуете еще одной поломкой на ближайшем миллионе миль. И так как ваш корабль все равно здесь…
- Ладно, замените его. Но выясните причину перебоев.
- Стараюсь, капитан.
Последняя реплика капитана была достаточно резка, чтобы смутить и Вернадски. Он некоторое время работал молча, потом распрямился.
- У вас не в порядке отражатель гамма-лучей. Каждый раз как пучок позитронов делает круг, двигатель на мгновение замолкает. Вам придется заменить отражатель.
- Сколько времени это займет?
- Несколько часов. Может быть, двенадцать.
- Что? Я и так выбился из графика.
- Ничего не могу сделать. - Вернадски оставался оживленным. - Быстрее не получится. Систему нужно три часа промывать гелием, прежде чем я смогу войти туда. А потом нужно откалибровать новый отражатель, а на это требуется время. Конечно, я могу подсоединить его и сразу, но вы застрянете, еще не долетев до Марса.
Капитан нахмурился.
- Ладно. Начинайте.
Вернадски осторожно направлял бак с гелием к кораблю. Генераторы псевдогравитации на корабле выключены, и бак буквально ничего не весил, но обладал большой массой и соответствующей инерцией. Маневрирование было тем более затруднено, что сам Вернадски тоже ничего не весил. Он сосредоточил все внимание на цилиндре и потому свернул не туда в тесном корабле и оказался в незнакомом темном помещении.
Успел только удивленно выкрикнуть, и два человека набросились на него, вытолкнули вслед за ним цилиндр и закрыли дверь.
Он молча присоединил цилиндр к клапану мотора и вслушался в негромкий шелестящий звук: это гелий заполнял внутренности, медленно вымывая абсорбировавшийся радиоактивный газ во всеприемлющую пустоту космоса.
Потом любопытство победило благоразумие, и он сказал:
- У вас на борту силиконий, капитан. Большой.
Капитан медленно повернулся к Вернадски. Сказал голосом, лишенным всякого выражения:
- Правда?
- Я его видел. Нельзя ли взглянуть еще раз?
- Зачем?
Вернадски начал упрашивать.
- Послушайте, капитан, я на этой скале больше полугода. Прочел все, что мог об астероидах, значит и о силикониях. И никогда не видел даже маленького. Имейте сердце.
- Мне кажется, вам нужно работать.
- Гелий будет промывать еще несколько часов. Мне нечего тут делать. Как у вас оказался силиконий, капитан?
- Домашнее животное. Некоторые любят собак. Я - силикониев.
- Он говорит?
Капитан покраснел.
- Почему вы спрашиваете?
- Некоторые из них разговаривают. Даже могут читать мысли.
- Вы кто? Специалист по этим проклятым штукам?
- Я о них читал. Я ведь сказал вам. Ну, капитан. Позвольте мне взглянуть.
Вернадски сделал вид, что не замечает пристального взгляда капитана и появившихся у него по бокам двух остальных членов экипажа. Каждый их троих был крупнее его, тяжелее, каждый - он был в этом уверен - вооружен.
Вернадски сказал:
- А что такого? Я не собираюсь его красть. Просто хочу посмотреть.
Возможно, незаконченный ремонт сохранил ему жизнь. А может, видимость оживленной и почти тупоумной наивности сослужила ему хорошую службу.
Капитан сказал:
- Ну, ладно, пошли.
Вернадски пошел за ним, мозг его напряженно работал, пульс заметно участился.
Вернадски в благоговейном ужасе и с легким отвращением смотрел на серое существо. Он и правда не видел раньше силикония, однако видел трехмерные изображения и читал описания. Но в реальной близости есть нечто такое, что не передают никакие изображения и описания.
Кожа - маслянисто-гладкая серость. Движения медленные, как и полагается существу, живущему в камне и наполовину состоящему из камня. Под кожей не видны движения мышц; движется кусками, когда тонкие пластинки камня передвигаются относительно друг друга.
Яйцеобразная форма, закругленная вверху, сплюснутая внизу, с двумя наборами отростков. Внизу радиально размещенные "ноги". Их шесть, и они заканчиваются острыми кремнистыми краями, укрепленными металлическими включениями. Эти острые края разрезают камень, превращая его в съедобные порции.
На плоской нижней поверхности, скрытой от взгляда, если силиконий не перевернут, находится единственное отверстие в его организм. Расколотые камни просовываются в это отверстие. Внутри известняк и гидраты кремния вступают в реакцию, высвобождая кремний, из которого состоят ткани этого существа. Отбросы выходят в отверстие в виде твердых белых экскрементов.
Как ломали себе головы экстратеррологи над происхождением гладких булыжников, которые встречались в углублениях на поверхности астероидов, пока не были обнаружены силиконии! И как они дивились тому способу, которым эти создания заставляют силикон - кремнийорганический полимер с добавочной углеводородной цепью - выполнять так много функций, которые в земном организме выполняет протеин!
В высшей точке спины силикония располагаются еще два отростка, два перевернутых конуса с полостями, идущими в противоположных направлениях; конусы аккуратно укладываются в два углубления на спине, но существо может их слегка поднимать. Когда силиконий прорывает твердый камень, "уши" укрываются в углублениях, чтобы не нарушать обтекаемую форму. Находясь в вырубленной им пещере, силиконий может поднять "уши" для лучшей восприимчивости. Отдаленное сходство с кроличьими ушами делало название "силиконий" неизбежным. Более серьезные экстратеррологи, обычно именующие это существо Siliconeus asteroidea, считали, что "уши" имеют отношения к рудиментам телепатии, которой обладают создания. У меньшинства другое мнение.
Силиконий медленно полз по испачканному нефтью камню. Другие такие же камни лежали в углу помещения и представляли собой, Вернадски это знал, пищу существа. Или по крайней мере то, из чего оно создавало свои ткани. Он читал, что этого недостаточно для необходимой энергии.
Вернадски удивился.
- Да это чудовище! Он больше фута в поперечнике.
Капитан уклончиво хмыкнул.
- Где вы его взяли? - спросил Вернадски.
- На одной из скал.
- Послушайте, никто не находил крупнее двух дюймов. Вы сможете продать этого какому-нибудь музею или университету за много тысяч долларов.
Капитан пожал плечами.
- Ну, посмотрели? Вернемся к гиператомным.
Он крепко сжал руку Вернадски и начал выводить его, когда послышался медленный скрипучий голос, произносимые им звуки чуть сливались.
Звуки произносили трущиеся друг о друга края камня, и Вернадски в ужасе смотрел на говорящего.
Силиконий неожиданно превратился в говорящий камень. Он сказал:
- Человек думает, может ли эта штука говорить.
Вернадски прошептал:
- Клянусь космосом, да!
- Ну, ладно, - нетерпеливо сказал капитан, - теперь вы его видели и слышали. Пошли.
- И он читает мысли, - сказал Вернадски.
Силиконий сказал:
- Марс оборачивается за два по четыре три седьмых и полминуты. Плотность Юпитера равна одной целой и двадцати двум сотым. Уран открыт в один семь восемь один. Плутон - планета, которая самая отдаленная. Масса Солнца два ноль ноль ноль ноль ноль…
Капитан вытащил Вернадски. Вернадски, спотыкаясь, зачарованно слушал, как стихают за ним эти нули.
Он спросил:
- Откуда он все это взял, капитан?
- Мы ему читали старую книгу по астрономии. Очень старую.
- Еще до начала космических путешествий, - с отвращением сказал один из членов экипажа. - Даже не книгофильм. Настоящая печать.
- Заткнись, - сказал капитан.
Вернадски время от времени проверял поступление гелия; наконец наступило время прекратить промывку и войти внутрь. Работа была трудоемкая, и Вернадски прервал ее только раз для кофе и небольшого отдыха.
С добродушной улыбкой на невинном лице он сказал: