- Что, "Львы" сегодня играют? - спросил Эллис, кивнув в сторону телевизора, и снял пальто.
- Ага, против "Краснокожих", - ответил Уоррен. - Вот увидишь, вчистую продуют.
- Совсем ты наших ребят не жалуешь.
- А за что? Будь у них хоть один нормальный игрок… - Уоррен допил пиво и громко стукнул бутылкой о стойку, так что Фредди очнулся и поставил ему другую.
- Так, может, ты к ним пойдёшь? После родов, конечно. На каком ты месяце, восьмом, девятом?
- Смешно. Сам придумал? Ты же отлично знаешь… - Он попытался изобразить Марлона Брандо, но загудел, как гнусавый Вито Корлеоне: - Я мог иметь занятие. Я мог быть кем угодно.
- Ну да, если бы да кабы. Кстати говоря… - Эллис достал из внутреннего кармана пальто скреплённую кипу измятых листов. Они пестрели пятнами кофе и заметками на полях, а по центру в две колонки мелким шрифтом тянулся текст вперемешку с уравнениями.
- Это что? - спросил Уоррен. - Всё ломаешь зубы о гранит науки? Теперь и в бар свою работу носишь?
- Нет, это мой личный труд. Уже не первый год им занимаюсь, ну знаешь, как хобби. Слышал про теорию относительности? Чёрные дыры?
- Я что, на Стивена Хокинга похож?
Эллис ухмыльнулся.
- Немного. Особенно, если сядешь ровно и будешь внятно говорить.
Уоррен притворно захохотал.
- Ну ты сегодня в ударе. - Он поймал взгляд Фредди. - Слыхал этого парня? Настоящий Мо Ховард.
Фредди в это время доставал три бутылки светлого пива для женщин, севших в дальнем конце бара. Он повернулся и недоумённо нахмурился.
- Кто?
- Как это кто? Один из "Трёх балбесов".
Фредди покачал головой.
- Господи, ты серьёзно? Мо, Ларри и Кёрли. Лучшие комики нашего времени.
- "Нашего" - это какого? - с издёвкой уточнил Фредди, очаровательно улыбнувшись.
- Понятно. - Уоррен привычно скривил рот, как бы говоря: "Ох уж эта молодёжь…" - чему Эллис всегда удивлялся, ведь он знал Уоррена Экарда ещё с той поры, когда они сами были так же молоды и несносны.
Его друг пролистал исписанные страницы и покачал головой, словно детектив на месте зверского преступления.
- Нашёл же ты себе развлечение. Таким геморроем по доброй воле страдаешь.
- Ты смотришь футбол, - возразил Эллис. - Я играю с квантовой…
- Футбол - это интересно.
- Физика тоже.
Уоррен ткнул пальцем в сторону телевизора: камера дирижабля показывала с неба огромный стадион "Федэкс-филд" в штате Мэриленд.
- Там на трибунах восемьдесят пять тысяч человек, а "Супер Боул" каждый год смотрит сто миллионов. Вот что называется "интересно".
- Высадку Нила Армстронга на Луну смотрели пятьсот миллионов. Это как называется?
Уоррен холодно на него покосился и отхлебнул пива.
- Так на кой чёрт ты приволок эти бумажки? Рассказать что хотел или так, покрасоваться?
- Покрасоваться?
- Ну да, ты же у нас мистер-магистр. Я со своим неполным средним вам не ровня?
Эллис нахмурился.
- Ну чего ты ворчишь?
- Пятьдесят восемь лет стажа, дружище. Само собой выходит.
Он сделал ещё глоток. Эллис ждал. Наконец, Уоррен посмотрел на него и закатил глаза.
- Ладно-ладно… проехали. Так что тут у тебя?
Эллис разложил бумаги на стойке.
- В общем, смотри, жил в тридцатых годах в Германии один учёный, Густав Хоффман. Он опубликовал теорию в журнале "Annalen der Physik". Это один из старейших научных журналов: в нём сам Эйнштейн печатался. Так что я о серьёзной науке говорю.
Лицо Уоррена излучало снисходительное терпение.
- Так вот, на его теорию никто особого внимания не обратил. В первую очередь, потому, что у него не сходились расчёты. Хоффман хотел доказать, что путешествия во времени возможны на практике. Я писал диссертацию о том, как можно применить к его идеям современную квантовую теорию. Диссертацию я уже давно защитил, но всё равно игрался порой с этой идеей, проходился по расчётам… И два года назад я понял, где ошибся Хоффман!
- Ну… здорово, Эллис. - Уоррен машинально кивал в такт его словам. - Жаль, что ты в таких извращениях погряз, но если тебе нравится, я за тебя рад.
- Ты не понимаешь. Теория элементарная. Конечно, в расчётах сам чёрт ногу сломит, но итоговое уравнение - мечта любого физика. Элегантное и простое. А самое главное, его можно применить в жизни. То есть мы говорим не о голых теориях и догадках, а о прикладной науке. Вот как Эйнштейн написал свою формулу, а по ней в Лос-Аламосе атомную бомбу собрали. Но на это ушли годы исследований, много денег, людей и техники. А это, - Эллис постучал пальцем по стопке бумаг, - намного, намного проще.
- Ага. И… что? - Уоррен быстро терял интерес, которого и раньше было мало.
- Как что? Прямо перед тобой чертежи машины времени. Ты не хочешь увидеть будущее?
- Да на кой чёрт? Вокруг посмотри: и так ясно, что дальше будет. Люди за полвека только одно доброе дело сделали - Гитлера убили. - Уоррен снова приложился к бутылке и вытер рот.
- Ну брось. Ты не хочешь увидеть, что нас ждёт впереди?
- А ты хочешь увидеть, что ждёт после прыжка с моста? - Уоррен с ухмылкой покачал головой. - Мир катится к чёрту. Америка - что мой "Бьюик", насквозь проржавела. Только подожди, Китай нам покажет, где раки зимуют. Все будут жрать рис и носить с собой "Красные книжечки".
На этот раз усмехнулся Эллис.
- А! Ты, значит, не согласен? - спросил Уоррен. - Пойми, в чём беда - мы совсем расслабились. Все, кто после войны родился, живут припеваючи и в ус не дуют. Ленивые баловни, честное слово. И следующее поколение дурному учат. Теперь каждому подавай особняк и кабриолет в придачу - а работать они не хотят! Чёрт-те что. Нынче только эти поганые мексикашки и готовы спины гнуть.
Эллис поморщился при его словах и бросил взгляд на столик у входа, за которым сидело несколько мексиканцев. Они, похоже, ничего не слышали. Либо пропустили ворчание Уоррена мимо ушей.
- Уоррен, можешь на полтона тише? И кстати, мы в двадцать первом веке живём, сейчас в ходу революционные термины: "иммигранты" и "латиноамериканцы".
- Чего? - Он глянул на столик у входа и ещё громче добавил: - Это ж комплимент! Они хорошие работники. Я так и сказал.
- Будь по-твоему. - Эллис потёр лицо руками. - Мы о будущем говорили, помнишь?
- Да к дьяволу твоё будущее! Либо апокалипсис грянет, либо, того хуже, какой-нибудь Большой Брат превратит весь мир в тюрьму, как в этой книжке у Орсона Уэллса.
- "1984" - книга Джорджа Оруэлла. Герберт Уэллс написал "Машину времени". А Орсон был режиссёром и актёром.
- Как скажешь. Сути не меняет: светлое будущее нас не ждёт.
"Любопытно, - подумал Эллис, - а он понимает, что сам входит в то же поколение, которое винит во всех бедах на земле?" Хотя нет, Уоррен не припишет себя к числу избалованных лентяев. И, пожалуй, имеет на то право. Они оба из работящих семей. У обоих отцы трудились на заводах с юности и до ранних инфарктов. Только Эллису повезло в жизни, а Уоррену - нет.
С мечтой о профессиональном футболе он распрощался, когда лишился на работе двух пальцев. Их отрезало штамповочным прессом, после того как Уоррен убрал защитный кожух. Тот ему, оказывается, "мешался". Однако, потом он выиграл дело в суде на том основании, что кожух вообще не должен сниматься. Уоррен явно решил, что ничем не хуже других и заслужил что-то взамен потерянных пальцев. А про ответственность за свои поступки забыл, едва в воздухе запахло деньгами.
- Вот если бы ты послал меня в прошлое, другое дело, - продолжал Уоррен. - Пятидесятые были раем! Чёрт, да мы всем миром правили. Америка - маяк надежды и свободы. Любой мог своей мечты добиться, было бы желание. И каждый знал своё место: мужики работали, а бабы сидели дома и растили детей.
- Увы, назад вернуться нельзя. Так не получится. Согласно Хоффману, двигаться можно только вперёд. Строго говоря, ты никуда не двигаешься. Наоборот, стоишь на месте, а время проносится мимо. Как когда ложишься спать: закрываешь глаза и - раз! - наступил следующий день. Просто взял и перемотал семь-восемь часов. Но, если честно, будь у меня выбор, я бы всё равно хотел увидеть будущее.
- Так ты и увидишь. Пусть и не очень далёкое, но всё же. Мы ведь ещё живы, а?
Эллис глотнул пива и задумался. Как же странно, что Уоррен выбрал именно такие слова. Будто ему подали знак с небес. Он подумал, а не сказать ли Уоррену, что Господь собрался отправить Эллиса в отставку, но представив, решил воздержаться. Жизнь в Детройте, "городе моторов", не поощряла мужчин лить слёзы. Каждый новый кризис закалял их, покрывал хребты холодной сталью. Шли годы, менялись поколения, но местные работяги как всегда сжимали зубы, пили, курили и стойко переносили все тяготы. Мужчины здесь не обнимались - только пожимали руки. Какой толк делиться с лучшим другом новостью о своей скорой смерти? Он сам был бы не прочь о ней забыть.
- Ну да ладно. - Эллис взял бумаги и вручил Уоррену. - Я хочу, чтобы ты их приберёг.
- Зачем?
- На всякий случай.
- На какой-такой всякий случай?
- Вдруг у меня получится.
- Что получится? Ты о чём? - Уоррен сощурил глаза, а потом выпучил. - Нет, погоди… ты чего же? Думаешь попробовать? Сделать машину времени?
- Не думаю. Я начал её собирать сразу после того, как нашёл ошибку Хоффмана. Она уже стоит у меня в гараже.
Точнее, сам гараж был машиной времени, но Эллис решил опустить подробности. Уоррен и без того хмурился так напряжённо, будто в стерео-картинке пытался разглядеть объёмный предмет.
- А это… это же не опасно?
Эллис замялся с ответом, и брови Уоррена тут же взлетели на лоб.
- Слушай, Эллис, ты умный мужик. Умнее всех, кого я знаю. Ты же не собираешься какую-нибудь глупость выкинуть?
Он покачал головой.
- Не волнуйся, навряд ли вообще что-нибудь выйдет. Просто… ты, вот, жалеешь, что так и не смог сыграть на большом поле. - Он махнул рукой в сторону стадиона на экране телевизора. - Ну а я так и не стал космонавтом, не побывал на орбите, не ступил на Марс. Вот он, мой шанс. Я уже старею, у меня мало времени на что-нибудь важное, на настоящий подвиг.
- А как же Пегги?
Фредди уже поставил новую бутылку, но забыл салфетку, и на столе появилась лужица. Эллис глотнул пива. Его так и подмывало спросить: "Какая Пегги?"
- Может, оно и к лучшему. Правда. Я думаю, она даже рада будет. Помнишь, я говорил пару лет назад, что мы хотели в Техас перебраться? Там открылась отличная вакансия, я бы получил прибавку и серьёзное повышение. Но Пегги сказала, что не может бросить здесь последние воспоминания о сыне. Но я, дескать, если хочу, могу ехать. По-моему, она расстроилась, что я остался.
- До сих пор тебя винит?
- Не зря ведь.
- Не кори себя. Я бы на твоём месте так же поступил. - Уоррен покачал головой, сжав губы, будто взял в рот лимон. - Да любой - не только я.
- Хватит об этом, ладно?
- А, конечно. Прости, не хотел…
- Ничего. - Громким голосом Эллис окликнул Фредди: - Ну-ка, плесни нам с другом "Джека"! У нас сегодня праздник.
Фредди налил виски, и Уоррен поднял стакан:
- За долгую жизнь.
Эллис поднял свой.
- За будущее.
Они чокнулись и выпили.
Глава 2
Время пришло
Когда Эллис вернулся домой, прежнее возбуждение сошло на нет. Только сейчас он понял, что на самом деле собирался сделать. Ну нет, нельзя просто взять и пропасть без следа. Не мог он бросить Пегги, выйдя за пресловутой пачкой сигарет. Ну не ладили они друг с другом, и что с того? Ведь она разделила с ним тридцать пять лет жизни и заслуживала, чтобы муж с ней попрощался по-человечески. А что, если Эллис ошибся, не так что-нибудь соединил, или Хоффман был неправ, и…
"Что, если она найдёт в гараже ещё один труп? Нельзя же так с ней! О господи! Я что, рехнулся?"
Надо ей рассказать, объяснить. Если она узнает, что для него это так важно, что в будущем его могут вылечить, возможно, она даст ему своё благословение. Эллис обдумывал, что сказать, как вдруг осознал, что на кухне до сих пор горит свет. Напольные часы в прихожей пробили одиннадцать. Он вернулся домой раньше обычного, но последние шесть лет его жена каждую ночь ложилась спать не позже половины одиннадцатого.
"Так почему она оставила свет?"
Лампы горели и в прихожей. И в гостиной. А телевизор был выключен. Эллис удивился. И встревожился.
- Пегги? - позвал он. Заглянул в пустую ванную. Крикнул громче: - Пегги? - и поспешил наверх.
Когда он вошёл в спальню, удивление и тревога сменились настоящим ужасом. Пегги нигде нет! Но тут Эллис заметил на постели открытую шкатулку, и всё встало на свои места. Пегги обнаружила его кражу. Разумеется: он же всё оставил на виду. Видно, она зашла в гардеробную за пижамой и сразу увидела пустую шкатулку.
"Чёрт! Она решила, что нас ограбили! Наверняка перепугалась, не захотела одна оставаться дома. Только бы в полицию не пошла. Нет, она бы мне сперва позвонила, верно?"
Он достал из кармана телефон. Точно - вот голосовое сообщение от Пегги. Он коснулся иконки и включил громкую связь.
"Эл! О, господи, Эл, возьми трубку! Пожалуйста, прошу тебя! - Она говорила громко, но не кричала. Голос дрожал от страха. - Мне нужно с тобой поговорить. Нужно знать, что ты решил… Я виновата, ладно? Признаю, но это было давным-давно. Сама не знаю, зачем я вообще хранила эти письма. Дура я, вот и всё. Клянусь, я о них напрочь забыла.
Надо было тебе рассказать, знаю. О боже, возьми же ты трубку. Слушай, ты ещё у Брэди? Я сейчас приеду. Буду через двадцать минут. Тогда и поговорим, хорошо? Пожалуйста, не злись. Уоррен ни в чём не виноват. Да… и к чему теперь виноватых искать? Просто так вышло. Знаю, знаю, надо было всё тебе рассказать, но… ах… если ты слушаешь, подожди меня, не уходи никуда. Не делай никаких глупостей, хорошо?"
Конец сообщения.
Эллис с открытым ртом смотрел на телефон.
"Сама не знаю, зачем я вообще хранила эти письма".
Он подошёл к шкатулке на кровати, вспоминая, что в ней видел: открытку, корешок от билета, фотографии, стихи и письма. Вот только их теперь не было. Эллис пару секунд глядел в шкатулку, пока не сообразил, что забрал их с собой.
"Вот и всё".
Он засунул руку в карман пальто.
"Знаю, надо было всё тебе рассказать".
И достал всю охапку. На ковёр посыпались фотографии, стихи и даже обрывок билета. В руке остались только конверты. На штемпелях - девяносто пятый год, через несколько месяцев после смерти Айзли. Адрес - почтовый ящик Пегги, который она завела для рабочей переписки. Почерк - Уоррена.
"Уоррен ни в чём не виноват".
Эллис застыл от потрясения. Затем услышал шум машины - Пегги? - и направился с письмами в гараж. Тот стоял отдельно, вдали от дороги и служил ему единственным укромным уголком. Пегги после смерти Айзли никогда сюда не заходила. Сейчас Эллису нужно было время, и он скрылся в своей личной "Зоне 51".
* * *
Изнутри гараж выглядел не совсем обычно. Весь опутанный проводами, он напоминал логово Чужого. В центре стояло водительское сиденье, которое Эллис выкрутил из своего старого минивэна. Под ним - чёрная коробка с резиновым покрытием, растянувшая по полу щупальца шлангов, а вокруг - стена пластиковых ящиков для продуктов. От них паутиной расходился десяток толстых кабелей, которые соединяли медные пластины, реле и аккумуляторы на стенах и потолке. Двухместный семейный гараж стараниями Эллиса стал похож на Большой адронный коллайдер.
На одной стене обилие железа и проводов расступалось вокруг двух непримечательных предметов. Первым был календарь за 1993-й год с чёрно-белыми фотографиями Энсела Адамса, запечатлевшими Йосемитскую долину. Его Эллису подарил на Рождество пятнадцатилетний Айзли. Каждую страницу украшали восхитительные горы и водопады, но календарь всегда был раскрыт на сентябре - на любимом снимке Эллиса. На том месяце, когда умер Айзли.
На постере по соседству была изображена команда "Меркурий семь". В детстве он висел у Эллиса в спальне рядом с похожими снимками космонавтов из программы "Аполлон". Эллис обнаружил его на чердаке, пока искал лишний кабель, и не устояв, приколол в гараже. На слегка выцветшей фотографии впервые всему миру предстала семёрка космонавтов США - девятого апреля 1959-го, когда Эллису ещё не было и трёх лет. Два ряда решительных с виду мужчин в блестящих костюмах и белых шлемах. Больше всех ему нравились Джон Гленн и Алан Шепард. Последний - особенно. Не только потому, что он стал первым американцем в космосе, но и потому, что совершил этот подвиг на пятый день рождения Эллиса.
Войдя в гараж, он закрыл за собой дверь. Было сложно дышать, каждый вдох хрипел в груди, но, похоже, в этот раз подвели не только лёгкие. У него внутри разбилось что-то другое.
Спроси кто-нибудь, любит ли он жену, Эллис ответил бы "да". Хотя не знал толком, что значит "любить". Это всё равно, что пытаться представить себе рай. Если он пробовал дать чёткое определение, в голову лезли избитые штампы - те сопли, за которые фильмы и песни выдавали любовь. "Вторая половинка", "ветер между крыльев". Красивые, удобные фразы, но кто на самом деле что-то подобное испытывал? Он к Пегги таких чувств не питал, и она к нему, скорее всего, тоже.
Познакомились они на вечеринке у Билли Рэймонда, друга Уоррена. Прошло шесть лет с окончания школы, Эллис как раз получил первую степень магистра, а Уоррен работал в сборочном цехе в Уиксоме. Он и уговорил Эллиса пойти к Билли. Уоррен всегда чем-то притягивал девушек, тогда как Эллису было проще привлечь к себе молнию. И его потрясло, когда с ним вдруг заговорила Пегги. Она была красивой, и Эллис радовался, что на него хоть кто-то обратил внимание. Несколько месяцев они периодически встречались, и однажды Пегги призналась, что беременна и боится, что Эллис бросит её, как Уоррен - свою Марцию. Но Эллис поступил правильно. По крайней мере, так ему тогда казалось.
Они с Пегги разговаривали нечасто. Он работал в "General Motors", повышал эффективность солнечных панелей и аккумуляторов, а Пегги отдавала всю себя Айзли. Сын служил мостиком между ними, их общим интересом. С его смертью они превратились в двух незнакомцев под одной крышей. Поэтому Эллиса поразило, как больно по нему ударила её измена.
Да, они не жили "душа в душу", но Пегги всегда была рядом. Они друг другу доверяли. Могла исчезнуть гравитация, измениться скорость света, пропасть бесследно смерть и даже налоги, но всегда будет Пегги и Эллис услышит: "Чтобы не опаздывал, сегодня вторник - у нас лосось на ужин". Письма в его руках означали, что солнце больше не взойдёт. Мир перестал вращаться, время остановилось.
Или нет?
Скоро Пегги вернётся для серьёзного разговора. Только Эллис не хотел говорить. И никого не хотел видеть. Уж лучше просто исчезнуть.
Он глянул на сиротливое автомобильное кресло за стеной пластиковых ящиков.
"Время не остановить. Разве только для меня".