Несколько голов валялись отдельно от тел. Попадались также ноги и руки, по большей части в одежде, я видел одну с уцелевшими часами - их тиканье надолго останется в памяти. А с краю воронки лежала изящная женская ручка, чьи пальчики были сложены как лепестки бутона. Этого зрелища я тоже никогда не забуду. Мне приходилось напоминать себе, что это не свалка запчастей, что ЭТО когда-то было человеческим телом, а теперь стало только деталями, как на выставке абстракциониста. Отделившись от тела, каждый предмет жил отдельной жизнью, и, казалось, имел какую-то другую, особенную, уже отдельную от жизни цель. Или символизировал что-то.
Такого я больше нигде и никогда не видел, и хотел бы забыть навсегда. Я вспомнил Внутренний мир Сферы морлоков и представил себе, что же творилось там, на площади в миллионы точек, каждая из которых представляла собой очаг поражения, раковую клетку войны, локальный конфликт, пятно ядовитой кислоты, веками разъедающей землю. У меня пошли горлом спазмы от этих мыслей.
Моисей был мертвенно бледен, как будто лицо его было окрашено летающей везде штукатуркой. Цементная пыль у него на лбу склеилась от пота, он смотрел вокруг расширенными от ужаса глазами. Я посмотрел на Нево и за разбитыми очками прочитал в холодных морлочьих глазах уверенность, что я транспортировал его не в прошлое - а в один из низших кругов Ада.
14. Ротационная мина
Мы преодолели несколько последних ярдов до стен Имперского Колледжа; здесь, к нашему огорчению, путь нам преградил солдат в противогазе с винтовкой. Это был часовой - парень стойкий, но очевидно, без воображения: он продолжал стоять на посту, когда водостоки улиц стали красными от крови. Едва увидев Нево, он так и выпучил глаза - что было заметно даже за стеклами газовой маски.
Меня он не признал - и стойко не пропускал нас дальше без соответствующего приказа.
В воздухе снова раздался свист - мы тут же пригнулись - и только солдат прижал винтовку к груди, точно тотемный амулет - однако в этот раз снаряд ударил в стороне - вспышка, фонтан стекла и вздрогнувшая под ногами земля.
Моисей бросился на солдата с кулаками.
- Слышишь, тупица, холуй с винтовкой! - взревел он. - Протри глаза - ты не видишь, что творится? Кого ты охраняешь?
Вместо ответа солдат упер ствол ему в грудь.
- Последний раз предупреждаю, салага…
- Он не видит, - вмешался я, становясь между Моисеем и солдатом. Меня смутил этот внезапный прилив злобы и отсутствие самоконтроля.
- Это не единственная дорога, - заметил Нево. - Где-нибудь уже наверняка снесло стену. Пройдем и так.
- Нет, - решительно заявил я. - Мне известен только один путь, и блудить по Колледжу времени нет. Слушай, воин, я работаю на эту контору - понимаешь - я ученый в секретном отделе. Директорий тебе о чем-нибудь говорит?
Глаза в противогазе скептически прищурились.
- Вызови начальство, - убеждал я. - Пусть пошлют за доктором Уоллисом. Или за профессором Геделем. Они поручатся за меня.
Наконец, не сводя с нас винтовки, воин попятился к двери и снял со стены телефонную трубку.
Прошло несколько минут. Во мне росла злоба на эту армейскую дотошность, которая рождает столько ненужных препятствий.
Наконец солдат подал голос:
- Вам разрешено пройти в кабинет доктора Уоллиса.
Так из хаоса улицы мы вступили в умиротворенное спокойствие дворика Имперского Колледжа.
- Мы сами доложим, - предупредил я солдата, собиравшегося навязаться нам в провожатые. - Благодарю…
И прошли лабиринтом коридором, описанным ранее.
- Какой дурак! - ворчал сзади Моисей, который все никак не мог успокоиться после происшедшего. - Охранник на кладбище!
- Он тут не при чем, - заступился я за солдата. - Он просто выполняет долг и не его вина, что выполнение долга стало абсурдным в данной ситуации. Чего ты еще хочешь от человека?
- Но должен же быть у человека хоть проблеск рассудка. Видеть, что такое творится вокруг.
Тут мы остановились и разгоряченно столкнулись нос к носу.
- Джентльмены, - вмешался Нево. - Разве сейчас время для созерцания пупка?
Мы с Моисеем уставились на Морлока, затем посмотрев друг другу в глаза. Я заметил страх, прикрытый озлобленностью - тот взгляд, что встречаешь у зверя в клетке. Я успокоительно кивнул ему: "мол, что ты, старина, я против тебя ничего не имею, надеюсь, что и ты…"
Мы двинулись дальше.
- Конечно, - заговорил я, пытаясь развеять напряжение, - тебе никогда не приходилось заниматься созерцанием пупка, Нево?
- Нет, - с легкостью ответил морлок. - У меня нет пупка.
Нужно было спешить. Добравшись до центрального блока, мы стали разыскивать кабинет Уоллиса. Мы шли по устланным ковровыми дорожками коридорам с рядами медных табличек на дверях. Здесь всюду горел свет - очевидно, у колледжа была собственная электростанция. Ковры глушили наши шаги. По пути нам так никто и не встретился. Некоторые двери кабинетов были открыты, и внутри остались следы спешного ухода: перевернутая чашка чаю, дымящаяся сигара в пепельнице, бумаги, разбросанные по полу.
С трудом верилось, что всего в нескольких десятках ярдов за этими глухими стенами творится бойня!
Мы заглянули за открытую дверь, из-за которой пробивалось странное голубое сияние. Уже с порога мы увидели, что Уоллис один, сидит на краешке стола.
- А, это вы! Уже не ждал с вами встретиться.
На нем были все те же проволочные очки и твидовый сюртук с шерстяным галстуком, один закрепленный на плече эполет и маска рядом на столе. Очевидно, он собирался покинуть здание, как и остальные сотрудники, но что-то задержало его и отвлекло в последний момент.
- Дело безнадежное, - бормотал он себе под нос. - Совершенно безнадежное.
Тут он прищурился, словно бы видел нас впервые.
- Господи Боже, да что с вами?!
Мы зашли в кабинет, и тут я разглядел источник голубого свечения. Это был ящик с экраном из стекла, в котором открывался вид на Темзу.
Моисей тут же присел на корточки перед странным устройством. Очевидно, это и был тот фонограф, переносящий изображения, о котором говорил Филби.
Уоллис щелкнул переключателем на столе, и картинка мигом переменилась, став значительно светлее и детальнее.
- Смотрите - я прокручиваю этот фильм ужасов уже много раз, с тех пор как все случилось. И не могу поверить собственным глазам. Но уж если мы можем вообразить себе такое, то, наверняка, могут и они.
- Кто - они? - спросил Моисей.
- Германцы, разумеется. Проклятые германцы! Видите - это все снято камерой, расположенной на вершине Купола. Сейчас она повернута в восточном направлении, в сторону Степни - видите излучину реки? А теперь посмотрите - вот, она приближается…
И мы увидели воздушный аппарат, похожий на черный крест, опускающийся над сверкающими водами реки. Он летел с Востока.
- Не так-то просто разбомбить Купол, - продолжал Уоллис. - Это каменное строение поддерживается стальными конструкциями, и трещины тут же само засыпаются, благодаря слою прокладки.
И тут от летательного аппарата отделился предмет, устремившийся к воде. Изображение стало зернистым - по нему пробежала рябь. Можно было разглядеть, как что-то цилиндрическое крутилось в воздухе.
Уоллис продолжал:
- Даже прямое попадание не может повредить Купол, но большинство бомб взрывается еще в воздухе.
Но в этот раз была не бомба. Я уже составлял отчет об этом оружии - Ротационная мина - или поверхностная торпеда. Мы тоже пытались разработать нечто подобное, но не хватало ни времени, ни энергии… Вы видите, что купол местами уходит под воду, там тоже есть опоры. И противнику также было это прекрасно известно. - Уоллис взмахнул ухоженными руками, показывая. - Видите ли, вода помогает направить удар под Купол. Это все равно, что бить яйцо изнутри - оно легко крошится даже от самого незначительного удара.
На экране было видно, как германская бомба уходит под воду, поднимая туман серебряных брызг. Но затем происходит невероятное - она как мина-лягушка начинает прыгать в сторону подножия Купола. Самолет тем временем лег на крыло и ушел за горизонт, оставив скачущую ротационную мину продолжать свое движение.
- Но как доставить бомбу в точно предназначенное место? - продолжал Уоллис. - Ведь даже при прицельном сбрасывании с высоты, скажем, пятнадцати тысяч футов, при ветре десять миль в час может возникнуть отклонение в двести ярдов - отклонение, направление которого рассчитать нельзя.
И вот тогда до меня дошло… Придайте бомбе вращение - и она начнет двигаться, подчиняясь законам рикошета… Я рассказывал вам о домашнем эксперименте с мраморными шариками дочери?
Итак, представим, что мина скатывается с Купола, затем под воду, пока не достигает требуемой глубины… - он тряхнул седой гривой, блеснул очками и покровительственно улыбнулся.
Моисей сказал, тревожно глядя в экран:
- Скачки становятся все короче… ого!
Белая струя дыма вырвалась из мины, и она устремилась по воде, как торпеда.
Уоллис продолжал улыбаться:
- Эти германцы достойны восхищения, проклятые. Мне такое и в голову бы не пришло…
В этот момент ротационная мина, посверкивая выхлопом из дюз, прошла за изгиб Купола, и исчезла, став вне досягаемости обзора камеры. Затем изображение затряслось, и экран заполнился голубым светом.
Барнес Уоллис вздохнул:
- Вот так они нас и "сделали"! Что такое самая совершенная инженерная мысль против современного оружия?
- Ломать всегда было легче, нежели строить. И времени гораздо меньше занимает.
- Но как же ответный удар? - вмешался Моисей. - Почему бы не заглушить их ответной канонадой?
- Вы имеете в виду пушки? - Уоллис рассеянно протер очки. И вернул их на место. - Ста пятидесяти миллиметровые 42-е в десантных частях… но это уже совсем другая история.
- Доктор Уоллис? - вмешался я, - что с Геделем?
- С кем? - непонимающе посмотрел он сквозь стекла. - Ах, да, Гедель…
- Он здесь?
Он рассеянно пожал плечами:
- Думаю, да. Наверное, в своем кабинете.
Моисей с Нево тут же направились к дверям. Моисей обернулся и сделал нетерпеливый знак.
- Доктор Уоллис - вы с нами?
- Зачем?
- Нас может остановить охрана, пока мы доберемся до Геделя.
Он рассмеялся:
- Что вы! Какой теперь режим секретности! Но вот, на всякий случай. - Он отстегнул с лацкана значок, похожий на пуговицу, с какими-то цифрами. - Скажете, что вас послал владелец этого пропуска - если вы встретите какого-нибудь сумасшедшего, оставшегося на посту.
- Если бы вы попробовали выйти на улицу, то увидели бы, сколько их теперь, сумасшедших.
- М-да? - рассеянно пробормотал он, опять уставившись в экран, просматривая всю ту же сцену, уже с ракурса другой камеры - их, очевидно, было много расставлено по Куполу. Черные самолеты налетели точно комары. В земле раскрывались люки, из которых, дыша паром, выползали джаггернауты, растягиваясь в колонны от Лейтонстоуна до Бромли, устремляясь громадной механизированной ордой навстречу вторжению германцев.
Но тут Уоллис щелкнул переключателем - и картины Армагеддона исчезли с экрана, сменяясь старой записью появления Ротационной мины.
- Безнадега, - продолжал бормотать он, не в силах оторваться от приемника. - Надо было ударить первыми!
Это было последнее, что я слышал от него. Закрыв за собой дверь, я мысленно попрощался с ним навсегда.
15. Времямобиль
Курт Гедель стоял возле окна с распахнутой шторой, скрестив руки на груди.
- Хорошо, пока не дошло до газовой атаки, - были его первые слова. - Мне довелось видеть и не такое. Тогда над Берлином повисли британские бомбардировщики. Величественное зрелище! Тела разлагаются прямо на глазах.
Он повернулся ко мне с печальной улыбкой.
- Газ удивительно демократичен, не правда ли?
Я сделал шаг к нему:
- Профессор Гедель. Пожалуйста… Мы знаем, у вас есть платтнерит. Я видел.
Вместо ответа он быстро подошел к шкафу… Пройдя в трех футах от Нево, профессор даже не обратил на него внимания. Из всех людей, повстречавшихся мне в 1938-м, это была самая толерантная реакция на морлока.
Гедель вытащил из буфета стеклянный кувшин. В нем переливался, дразняще-зеленым цветом, материал, который нельзя было спутать ни с чем другим.
- Платтнерит, - вырвалось у Моисея.
- Совершенно верно. Довольно просто синтезируется из каролиния - если знать рецепт и иметь доступ к ядерному реактору. - Он озорно блеснул глазами. Его глаза озорно сверкнули. - Я хочу, чтобы вы это увидели. Надеюсь, узнаете. Приятно утереть нос этим чопорным англичанам, с их Директориями Того-то и Сего-то, которые не замечают сокровищ у них под ногами. А теперь это ваш выход из Долины Слез, я так полагаю.
- Надеюсь, - нетерпеливо отвечал я. - Больше мне ничего не остается как только надеяться.
- Тогда пойдемте! - воскликнул он.
- Куда, профессор?
- В ангар - куда же еще? Где у вас собирают эти самые… как их - ТХП!
И вздымая перед собой платтнерит, точно светоносный маяк, он возглавил процессию.
И снова мы пустились лабиринтом бесконечных коридоров. Уоллис оказался прав: стража единодушно оставила посты. Нам попалась лишь парочка торопливых лаборантов в белых халатах, спешивших по коридору, никто не потрудился остановить нас или даже поинтересоваться, куда мы направляемся.
И тут со страшным грохотом - "бабах!" раздался новый удар. Трудно было понять - по земле, крыше, остаткам Купола или по самому небесному своду. Я ударился лицом о пыльную дверь и почувствовал, как тепло заструилась под носом кровь - представляю, какой у меня был вид! - и споткнулся о тело - видимо, Нево, под ногами.
Земля успокоилась под ногами спустя несколько секунд. Свет на этот раз погас окончательно.
Меня стал душить кашель от плотно повисшей в воздухе пыльной цементной завесы из бетонной крошки. Я снова ощутил старый забытый страх темноты. В бесконечных коридорах, в неизвестном месте… и даже незнакомом времени. И тут я услышал, как где-то рядом чиркнула спичка. Осветилась часть бородатого лица Моисея, и я увидел, что он подносит огонь к фитилю. Прикрывая пламя свечи в ладонях, он вытянул руки, освещая простершийся впереди коридор. Моисей улыбнулся.
- Я потерял рюкзак, но по твоему совету забил карманы. Так что можешь не благодарить.
Гедель поднялся на ноги, слегка шатаясь и прижимая уцелевший термос с платтнеритом к груди.
- Должно быть, снаряд попал в самое основание Колледжа. Нам сильно повезло, что стены еще держатся.
Длинные темные коридоры простирались теперь перед нами. Дважды пришлось перелезать через завалы, впрочем, без особых сложностей. Теперь я уже окончательно заблудился, но Гедель, чью спину я не упускал из виду, с сияющим платтнеритом под мышкой, похоже, знал, куда идет.
Еще через несколько минут мы добрались до крыла, которое Уоллис называл конструкторским отделом Транспорта Хроно-Перемещения. Моисей воздел свечу над головой, и нам открылась большая мастерская с высоким потолком. Если бы не отсутствие света и длинная диагональная трещина в потолке, мастерская оставалась той же. Части двигателя, колеса и гусеницы, канистры с маслом и горючим, ветошь и комбинезоны, раскиданные как попало, цепи, свисающие на блоках с потолка, отбрасывая длинные узловатые тени. И посреди всего этого недопитая кружка чая на полу, с пленкой пыли на поверхности.
Но вот блеснули поручни и оси времямобиля. Моисей сразу подобрался к нему со свечой и стал ощупывать.
- Что это?
- Вершина технологии второй трети двадцатого века. Универсальный времямобиль.
- М-да, - скривился Моисей. - Элегантный дизайн.
- Это ж тебе не карета. Его назначение чисто функциональное. Съездил, украл, вернулся. Снова узнал, съездил, ограбил. Ну, иногда убил. Заодно. И так далее. Вовремя похищать вражеские секреты и устраивать диверсии во времени. Почти военная машина.
Гедель тем временем поставил платтнерит на пол, отвинтил крышку у одной фляжки, понюхал ее и зачем-то посмотрел в отверстие. Свинчивание второй крышки вызвало у него затруднения, а третья и вовсе не поддалась, сколько он не кряхтел - понадобились молодые силы Моисея, поспешившего с клещами или чем-то похожим на разводной ключ.
- Дайте-ка я…
Наконец Геделю удалось справиться, и он принялся наполнить фляги чистым платтнеритом. Моисей прошел следом за ним, плотно завинчивая крышки, чтобы не пропало ни частицы драгоценного материала.
Я разобрался с дверью - в машину можно было залезть и спереди и сзади - там было несколько сидений, разместиться в которых как я говорил, могли как минимум четверо. Я сел впереди.
Передо мной оказалось округлое колесо руля. Положив руки на руль, я осмотрел контрольную панель: циферблаты, рычаги и переключатели. И еще какие-то рычаги не то педали, торчали под ногами из пола. Судя по количеству обнаженных механизмов и проводов, рабочие еще не завинтили кожух.
Рядом со мной сел Нево, он с любопытством навис у меня за плечом. Остальные пока еще возились с фляжками.
- Вам известен принцип работы ТХП? - подал голос Гедель. - Этот драндулет изобретал Уоллис - я почти не принимал участия в конструировании.
- Тут полно рычагов и ни одной надписи, - откликнулся я.
Занятый разливанием остатков платтнерита, Гедель пробормотал:
- Полагаю, их еще не успели закрепить. Ведь это же недостроенная модель для испытаний. Вас это беспокоит?
- Не хотелось бы окончательно заплутать во времени, - откликнулся я с водительского места. - Но, в конце концов, всегда можно спросить дорогу у местных!
Гедель усмехнулся.
- Итак, заговорил он изменившимся тоном, - Принцип работы ТХП таков. Платтнерит заливается в раму. Образуется контур. Когда он замыкается - вы перемещаетесь во времени. Понятно? Вся остальная механика - двигатель, трансмиссия, коробка передач - это уже для перемещения в пространстве. Для замыкания контура достаточно потянуть на себя синий рычаг на панели перед вами. Вы все поняли?
- Похоже, да.
Моисей завинтил последнюю крышку и забрался на заднее сиденье, бросив под ноги разводной ключ. Затем одобрительно постучал по стенкам:
- Надежная конструкция, - похвалил он детище Уоллиса.
- Думаю, нам пора, - сказал я. - Задерживаться здесь нечего.
- Но куда мы направляемся?
- Какая разница? Главное - подальше отсюда - остальное меня не интересует. Не имеет значения. Наверное, в прошлое - чтобы как-то повлиять на столь плачевное будущее.
Моисей, пора кончать с двадцатым веком. Нам предстоит новый скачок в темное прошлое. Приключения продолжаются!
Смущение на миг посетившее лицо Моисея, рассеялось, и его место заняла железная решимость: выпятив подбородок, он рявкнул:
- Тогда вперед! Точнее, назад!
Нево вздохнул, примиряясь с неизбежностью.
- Профессор! - позвал я. - Занимайте место.
- О, нет, - отвечал Гедель, скрещивая руки на груди. - Мое место здесь.
- Что вы, профессор! Стены Лондона вот-вот рухнут, германские пушки всего в нескольких милях!
- У меня здесь жена, - спокойно ответил профессор. На лицо его легла тень от свечи.
- Где она? Мы заберем ее с собой…