- Перестань! - оборвал его дядя. - Нечего молоть всю эту чушь! "Внезапность атаки, вероломство Чудовищ…" Неужели ты сам в это веришь? Бели честно? Если бы наши предки действительно были хозяевами вселенной и обладали таким мощным оружием, неужели Чудовища смогли бы покорить их? Я руководил своим отрядом в сотне вылазок, и мне известно, что такое внезапная атака: поверь мне, мальчик, если имеешь дело с превосходящими силами противника, после молниеносного удара неизбежно следует отступление. Ты можешь сбить человека с ног, когда он не ожидает этого, но если он сильнее тебя, то не останется лежать. Верно?
- Наверное. Не знаю.
- Зато я знаю. Исходя из немалого боевого опыта. Важно то, что, оказавшись поверженными, наши предки не смогли снова подняться. А это означает, что их наука и ноухау не так уж много из себя представляли. А из этого следует… - он повернул голову и посмотрел Эрику прямо в глаза, - из этого следует, что наука наших предков беспомощна против Чудовищ и, стало быть, нам не нужна, и пусть катится к предкам.
Эрик-Одиночка побледнел, Он умел различать ересь.
Дядя похлопал его по плечу и глубоко вздохнул, словно наконец избавившись от чего-то очень неприятного. Потом он наклонился ближе, глаза его заблестели в свете лампочки, и он перешел на хриплый шепот:
- Эрик. Когда я спросил тебя, как мы мстим Чудовищам, ты рассказал мне, что мы должны делать. На самом же деле мы ничего не делаем. Мы не знаем, как восстановить Науку Предков. У нас нет ни инструментов, ни оружия, ни ноухау - что бы это ни было, - и даже если бы все это имелось, то не принесло бы нам никакой пользы. Потому что после того поражения они стали бессмысленны. И незачем пытаться их восстанавливать.
Теперь Эрик понял. Он понял, почему его дядя говорил шепотом и почему весь разговор был таким напряженным. Дело касалось кровопролития, кровопролития и смерти.
- Дядя Томас, - прошептал он ломающимся голосом, который, несмотря на все его усилия, то и дело срывался, - и давно ты стал приверженцем Чуждой Науки? Когда ты отрекся от Науки Предков?
Прежде чем ответить Томас-Капканолом инстинктивно погладил рукой свое копье. Рука мягко и непроизвольно скользнула вниз по древку, но Эрик обратил внимание на то, что оно не зачехлено и находится в боевой позиции. Все мощное обнаженное тело Томаса, если не считать охватывавших бедра кожаных лент и легких ремней за спиной, было напряжено и готово к мгновенному отражению атаки с любой стороны.
Он снова посмотрел в оба конца коридора, прорезая лампочкой густой мрак у выходов. Эрик последовал его примеру: у стен никого не было видно, никто не подслушивал.
- Ты спрашиваешь - давно ли? С тех пор, как я познакомился с твоим отцом. Он состоял в другом отряде, и, пока он не женился на моей сестре, мы с ним виделись не часто. Хотя я много о нем слышал: великий похититель - его знали все в Мужском Сообществе. Но когда он стал моим зятем, я многому у него научился. Он рассказывал мне о замках, о последних моделях капканов… и о Чуждой Науке. Он был сторонником Чуждой Науки в течение многих лет. Он обратил в нее твою мать, а потом и меня.
Эрик-Одиночка отпрянул.
- Нет! - безумно выкрикнул он. - Только не мои отец и мать! Они были честными людьми, когда они погибли, в их честь прочитали молитву… они стремились упрочить Науку Предков…
Дядя закрыл ему рот своей широкой ладонью.
- Заткнись, несчастный дурак, или ты погубишь нас обоих! Конечно, твои родители были честными людьми, иначе они не погибли бы. Твоя мать отправилась вместе с твоим отцом на территорию Чудовищ. Ты когда-нибудь слышал, чтобы женщина шла на Кражу вместе со своим мужем? Да еще брала с собой своего ребенка? Ты что думаешь, они задумали обычную Кражу? Они были приверженцами Чуждой Науки и служили своей вере изо всех сил. Во имя нее они и погибли.
Эрик не спускал глаз с дяди, выглядывая из-под его руки, которой тот закрывал ему нижнюю часть лица. "Приверженцы Чуждой Науки… служили своей вере… думаешь, они задумали обычную Кражу…"
Никогда прежде ему не приходило в голову, насколько необычным был совместный поход его родителей на территорию Чудовищ!
Когда он наконец успокоился, дядя убрал свою ладонь.
- Что это была за Кража, во время которой погибли мои родители?
Томас испытующе посмотрел на него и, кажется, остался доволен.
- Такая же, которую собираешься совершить ты, - промолвил он, - если ты истинный сын своего отца. Если ты в достаточной мере мужчина, чтобы продолжить начатое им дело. Таков ли ты?
Эрик собрался уже кивнуть, но его охватила легкая дрожь, и в конце концов он просто опустил голову. Он не знал, что и сказать. Его дядя… его дядя был образцом для всех и к тому же военачальником Эрика, он был силен, мудр и умел. Его отец… естественно, Эрик хотел походить на него и продолжить дело, начатое им. Но ведь Эрика ждет церемония инициации, и опасностей будет предостаточно, чтобы просто доказать свое право быть мужчиной. Выбирать для церемонии инициации задачу, погубившую его отца - величайшего похитителя племени, да к тому же еще и еретическую, кощунственную по своей сути…
- Я постараюсь. Не знаю, смогу ли я.
- Сможешь, - уверенно заявил его дядя. - Для тебя все уже подготовлено, это будет все равно что пройтись по уже вырытому коридору, Эрик. Самое сложное, что тебе предстоит, это Совет. Невзирая ни на что, ты должен стоять на своем. Скажешь вождю, что заявляешь третью категорию.
- Но почему третью? - спросил Эрик. - Почему это должны быть Сувениры Чудовищ?
- Потому что это то, что нам нужно. И настаивай на этом, как бы они ни старались сбить тебя с толку. Помни: посвящаемый имеет право самостоятельно выбрать, что ему красть. Первая Кража мужчины - его личное дело.
- Но послушай, дядя…
Из конца коридора послышался свист, и Томас-Капканолом кивнул головой в ту сторону.
- Совет начинается, мальчик. Поговорим позже, в походе. И помни: третья категория - это твоя собственная идея, и все решил ты сам. Обо всем остальном, о чем мы здесь говорили, забудь. Если возникнут какие-нибудь неприятности с вождем, я буду поблизости. В конце концов, я - твой поручитель.
Он обнял своего сбитого с толку племянника и двинулся в конец коридора, где его дожидались остальные члены его отряда.
II
Все племя собралось в центральном, самом широком коридоре, освещавшемся сверху огромными лампами накаливания, которые могли быть использованы только в этом месте. За исключением нескольких воинов, патрулировавших близлежащие проходы, здесь собралось все Человечество - более сотни людей. Это было величественное зрелище.
На небольшом возвышении, называемом Тронный Холм, лениво развалившись восседал Франклин - Отец Многих Похитителей и Вождь Всего Человечества. У него единственного из всех воинов заметно выдавался живот, так как он единственный обладал привилегией вести сидячий образ жизни. Его гладкое полное тело напоминало женское, особенно на фоне крепких, мускулистых фигур военачальников, стоявших сразу за его спиной; однако его многочисленные титулы включали в себя и такое незамысловатое слово, как просто Мужчина.
Да, вне всяких сомнений он, Отец Многих Похитителей, имел право называться Мужчиной. Об этом свидетельствовало и почтительное молчание, с которым взирали на него верные ему воины. Это проявлялось и в живом интересе женщин, выстроившихся в другом конце коридора в соответствии с положением, занимаемым каждой в Женском Сообществе. Это можно было заметить и по кривой усмешке, с которой взирала на них Оттилия, Первая Жена Вождя. И, наконец, об этом говорили лица детей, стоявших в отдалении беспорядочной толпой: в большинстве этих лиц бесспорно угадывались черты Франклина.
Франклин хлопнул в ладоши - три размеренных полновесных хлопка.
- Во имя наших предков, - провозгласил он, - и науки, при помощи которой они управляли Землей, я объявляю этот Совет открытым. Да окажется он еще одним шагом к восстановлению их науки. Кто просил Совета?
- Я просил. - Томас-Капканолом отделился от членов своего отряда и подошел к вождю.
Франклин кивнул и перешел к следующему ритуальному вопросу:
- С какой целью?
- Как глава отряда, обращаю ваше внимание на кандидата в Мужское Сообщество. Это - член моего отряда, бывший копьеносцем в течение положенного времени, признанный послушник в Мужском Сообществе. Мой племянник - Эрик-Одиночка.
Как только было произнесено его имя, Эрик внутренне собрался. Отчасти повинуясь собственному побуждению, отчасти толчкам окружавших его воинов, он вышел и, спотыкаясь, приблизился к дяде, стоявшему перед вождем. Наступил самый важный момент всей его жизни, и он еле держался на ногах от волнения. Столько людей вокруг - прославленных и знаменитых воинов, мудрых и привлекательных женщин, вождь собственной персоной, да еще после всех этих сногсшибательных откровений дяди - мысли его путались. А именно сейчас ему больше всего на свете нужна ясная голова. Его ответы на вопросы, которые ему зададут, должны быть абсолютно четкими.
Первым начал вождь:
- Эрик-Одиночка, ты претендуешь на звание Мужчины?
Эрик задохнулся от волнения и кивнул.
- Да.
- Какую пользу ты сможешь принести Человечеству?
- Я буду красть все, что только может ему понадобиться. Я буду защищать Человечество от Чужаков. Я буду способствовать преумножению имущества и познаний Женского Сообщества, чтобы оно, в свою очередь, преумножало мощь и благосостояние Человечества.
- И ты клянешься все это делать?
- И я клянусь все это делать.
Вождь повернулся к дяде Эрика:
- Будучи поручителем, заверяешь ли ты его клятву и готов ли ты ответить за него?
- Да. Я заверяю его клятву и готов ответить за него, - произнес Томас-Капканолом с едва уловимой ноткой сарказма в голосе.
Наступил критический момент: на мгновение взгляд вождя остановился на лице военачальника. И Эрик, помня обо всем происшедшем, не преминул заметить это. Но вождь снова отвернулся и указал на женщин, стоявших в другом конце коридора.
- Он принят мужчинами как кандидат. Теперь пусть женщины взыскуют доказательств, ибо только женщина может удостоить звания Мужчины.
Первая часть завершилась. И все прошло не так уж плохо. Эрик повернулся к приближающимся представительницам Женского Сообщества, в центре которых двигалась Оттилия Первая Жена Вождя. Теперь наступало то, чего он больше всего опасался. Наступил черед женщин.
Как и полагалось, в этот момент его дядя и поручитель покинул его, освобождая место женщинам. Томас-Капканолом отвел свой отряд к воинам, окружавшим Тронный Холм. Здесь они остановились, сложили руки на груди и замерли в ожидании зрелища. Человек должен доказать свою принадлежность к Мужскому Сообществу в одиночку, перед лицом женщин друзья бессильны помочь ему.
Эрик знал, его ждет суровое испытание. Он надеялся, что среди экзаменующих будет хотя бы одна из жен его дяди: обе они были добрыми, любили его и часто рассказывали о таинственных занятиях женщин. Но навстречу ему двигались три самых суровых женщины, которые явно намеревались сполна подвергнуть его процедуре проверки, прежде чем проверить его качества.
Ритуал начинала Сара-Лекарка. Не спуская с него глаз, она принялась кружить - руки в боки, огромные груди раскачивались, как распухшие маятники, во взгляде сквозила насмешка.
- Эрик-Одиночка, - нараспев проговорила она и замерла с ухмылкой на губах, словно не могла поверить, что существует такое имя, - Эрик Один как Перст, Эрик - единственное дитя своих отца и матери. Похоже, твои родители кое в чем испытывали недостаток, если произвели на свет только одного; а достаточно ли в тебе всего, чтобы стать мужчиной?
Издали, оттуда? где стояли дети, послышалось злорадное хихиканье, и тут же донесся грубый хохот со стороны Тронного Холма. Эрик почувствовал, как его лицо и шея заливаются краской. После таких слов он схватился бы насмерть с любым мужчиной- с любым, - но разве можно поднять руку на женщину и остаться после этого жить? К тому же одна из основных задач этого ритуала заключалась в том, что^ы проверить силу его выдержки.
- Думаю, да, - наконец проговорил он после долгой паузы. - И я готов доказать это.
- Ну что ж, докажи! - проворчала женщина и воткнула ему в грудь длинную острую булавку, которую держала в правой руке. Эрик напряг мышцы и постарался не думать о своем теле. Мужчины объяснили ему, что именно нужно представлять себе в такие моменты: они не тебе причиняют боль, вовсе не тебе. Ты, твой ум, твое сознание находятся в это время в противоположном конце коридора и всего лишь наблюдают, как все эти неприятные процедуры проделываются с кем-то другим.
Острие медленно входило в его грудь, потом Сара замерла и выдернула булавку. Она потыкала ею еще в разные места и наконец вонзила в нервное окончание на плече. И тут, используя весь свой лекарский опыт, Сара принялась вращать ею и дергать, пока Эрик не почувствовал, что еще чуть-чуть и он сотрет зубы в порошок, если только не закричит. Его сжатые в кулаки пальцы судорожно дергались, но тело оставалось неподвижным. Он не проронил ни звука, не отшатнулся, не поднял руки, чтобы защититься.
Сара-Лекарка отступила на шаг и окинула его взглядом.
- Здесь еще нет мужчины, - неохотно промолвила она. - Но, возможно, у него есть некоторые задатки для такового.
Теперь он мог расслабиться. Физическое испытание было закончено. Потом будет еще одно, позднее, когда он успешно совершит свою Кражу, но оно будет входить в величественную церемонию посвящения и его будут осуществлять мужчины. А тогда, он знал, что сможет преодолеть его чуть ли не играючи.
А пока испытание было позади. И это - немало. Непроизвольно он весь покрылся потом, который начал стекать по кровоточащим ранам, оставленным Сарой, вызывая зверскую боль. Он чувствовал, что по его спине текут целые ручьи, но не дал себе расслабиться, заставляя свое сознание быть настороже.
- Больно? - поинтересовалась старая Рита-Летописица. На ее сорокалетием лице играла соболезнующая улыбка, но Эрик знал, что доверять ей нельзя. Женщина в таком возрасте уже ни к кому не могла испытывать жалости; слишком много страдания и горя перенесла она сама, чтобы ее могли тревожить беды окружающих.
- Немножко, - ответил он. - Не очень.
- А знаешь ли ты, что Чудовища причинят тебе куда более сильную боль, если им удастся поймать тебя во время Кражи? Они сделают с тобой такое, на что не способны даже все мы вместе.
- Я знаю. Но Кража важнее того, чем я рискую. Нет ничего важнее для человека, чем Кража.
Рита-Летописица кивнула.
- Потому что ты крадешь во имя существования Человечества. Ты крадешь вещи, из которых Женское Сообщество сможет приготовить пищу, одежду и оружие для Человечества, чтобы оно могло жить и процветать.
Он понял, к чему она клонит.
- Нет, - возразил Эрик. - Мы крадем не поэтому. Мы живем благодаря кражам, но крадем мы не для того, чтобы просто продолжать существование.
- А для чего? - невинно поинтересовалась она, словно не ей лучше всех остальных в племени был известен ответ. - Для чего мы крадем? Что может быть важнее выживания?
Вот оно. Дальше шел катехизис.
- "Отомстить Чудовищам, - начал он. - Изгнать их с нашей планеты, если удастся. Вернуть Землю Человечеству, если удастся. Но превыше всего - отомстить им…"
Он следовал многословному ритуалу, делая паузу в конце каждой части катехизиса, чтобы Летописица могла задать нужный вопрос, спровоцировав его на очередной ответ.
Один раз она попыталась поймать его, изменив порядок пятого и шестого вопросов. Вместо того, чтобы спросить: "Как мы поступим с Чудовищами, когда отвоюем у них Землю?" - она задала вопрос: "Почему мы не можем использовать Чуждую Науку Чудовищ для борьбы с ними?"
По привычке Эрик начал: "Мы будем содержать их, как содержали наши предки экзотических животных, в месте под названием зоопарк, или загоним их в наши норы и принудим их вести такую жизнь, какую вели мы", прежде чем догадался о перестановке и в смущении умолк. Но затем он снова взял себя в руки, спокойно отыскал в памяти правильный ответ, как учили жены его дяди, и начал сызнова.
- "Есть три причины, по которым мы не можем использовать Чуждую Науку, - принялся декламировать Эрик, подняв руку со сложенными мизинцем и большим пальцем. - Чуждая Наука является нечеловеческой, противочеловеческой и античеловеческой. Во-первых, поскольку она не человеческая, - он согнул указательный палец, - мы не можем пользоваться ею, ибо мы не в состоянии ее понять. Так как она противочеловеческая, даже если мы узнаем ее, то не захотим использовать ее. И раз она античеловеческая и может быть использована лишь для нанесения вреда Человечеству, мы не сможем ею пользоваться до тех пор, пока сами остаемся людьми. Чуждая Наука во всех смыслах противоположна Науке Предков: в то время как первая отвратительна - вторая прекрасна, первая вредна - вторая полезна. И после смерти Чуждая Наука перенесет нас не в мир наших предков, но в другой мир - полный Чудовищ".
В целом все шло прекрасно, если не считать западни, в которую он едва не угодил. Но Эрик никак не мог забыть о разговоре со своим дядей, и в то время, как язык его произносил знакомые слова и выражения, рассудок продолжал недоумевать, каким образом согласуется то и другое. Его дядя оказался приверженцем Чуждой Науки, и, если верить ему, родители Эрика тоже ее исповедовали. Сделала ли она их нелюдями?
Эрик хорошо знал, что от него требует долг: в этот самый момент он обязан был бы рассказать Человечеству о страшной тайне своего дяди.
Но все это представлялось слишком сложным для него - человека с таким незначительным жизненным опытом.
Когда Эрик завершил произнесение многословного катехизиса, Рита-Летописица сказала:
- Это то, что ты говоришь о Науке Наших Предков. Теперь посмотрим, что говорит Наука Наших Предков о тебе.
Она сделала знак рукой, не поворачиваясь, и две девушки-послушницы вытащили огромный кинопроектор, являвшийся средоточием религиозной жизни племени. Скромно и в то же время ободряюще улыбаясь Эрику-Одиночке, они отступили назад.
Он знал, что эти улыбки значат не больше, чем простое пожелание удачи, но и это говорило о многом. Это означало, что он находится гораздо ближе к тому, чтобы стать полноправным членом общества, чем они. Это означало, что, с точки зрения непредвзятых и незаинтересованных наблюдателей, его испытание действительно проходит успешно.
"Одиночка! - с яростью подумал он про себя. - Я им покажу, на что способен одиночка!"
Рита-Летописица повернула ручку на. крышке прибора, и он зажужжал. Она воздела руки вверх, развела их в стороны, и все - воины, женщины, дети, копьеносцы, послушницы, даже вождь - склонили головы.
- Внемлите словам наших предков, - пропела она. - Взирайте на зрелище их великих достижений. Когда приблизился их конец и они поняли, что только мы, их потомки, сможем вернуть Землю, которую они потеряли, они создали эту машину для будущих поколений Человечества, чтобы она озаряла наш путь к их науке, которой суждено родиться заново.
Рита опустила руки. И тут же одновременно все подняли головы и выжидающе уставились на противоположную стену.