– Этот тип, Хнатт… Как его звали? Его загребла полиция ООН вместе со всей организацией Элдрича. Видишь ли, Хнатт подписал контракт с одним из агентов Элдрича. Ну что ж, ему предоставили выбор: тюремное заключение или эмиграция. Я согласен, это не вполне честно, но не обвиняй меня в этом. Он эмигрировал.
– А что с ней?
– С этим ее гончарным бизнесом? Как, черт побери, она могла бы лепить свои горшки в бараке посреди марсианской пустыни? Естественно, она бросила этого придурка. Так что, как видишь…
– Ты в самом деле Лео Булеро? – спросил Барни. – Или Палмер Элдрич? А весь разговор для того, чтобы я почувствовал себя еще хуже…
Подняв брови, Лео Булеро сказал:
– Палмера Элдрича нет в живых.
– Ведь это не реальность, это галлюцинация, вызванная наркотиком.
– Какая, к черту, нереальность? – испепелил его взглядом Лео. – А я, по-твоему, кто? Послушай, – он со злостью направил палец на Барни, – во мне нет ничего нереального, это ты сам – чертова галлюцинация, как ты сам сказал, из прошлого. Ты все понимаешь совершенно наоборот. Слышишь? – Он изо всех сил ударил кулаком по столу. – Вот звук, который издает реальность. И я говорю тебе, что твоя бывшая жена развелась с Хнаттом, я знаю об этом, потому что она продает нам свои вазочки, которые мы миниатюризируем. Собственно говоря, она в прошлый четверг была у Рони Фьюгейт.
Он со злостью курил сигару, все еще недоброжелательно глядя на Барни.
– Значит, мне только остается ее найти, – сказал тот.
Это было так просто.
– О да, – согласился Лео. – Вот только еще одно. Что ты собираешься сделать с Рони Фьюгейт? Ты живешь с ней в мире, который ты, кажется, считаешь нереальным.
– Два года? – изумленно сказал Барни.
– А Эмили об этом знает, поскольку с тех пор, как она начала продавать свои изделия, она подружилась с Рони, они все друг другу рассказывают. Взгляни на это с точки зрения Эмили. Если она позволит тебе вернуться, Рони наверняка перестанет принимать ее вазочки для миниатюризации. Это рискованное дело, и я уверен, что Эмили на это не пойдет. Мы даем Рони полную свободу действий, так же как в свое время тебе.
– Эмили никогда не поставила бы свою карьеру впереди личной жизни.
– Это сделал ты. Может быть, она у тебя научилась. Во всяком случае, даже без этого Хнатта зачем Эмили возвращаться к тебе? Она пользуется большим успехом, ее знает вся планета, и она зарабатывает кучу скинов… Хочешь знать правду? Она получает каждого мужчину, кого захочет. В любой момент. Эмили ты не нужен, посмотри фактам в лицо, Барни. А чего тебе недостает с Рони? Откровенно говоря, я не имел бы ничего против этого…
– Я думаю, что ты Палмер Элдрич, – сказал Барни.
– Я? – постучал себя пальцем по груди Лео. – Барни, я убил Элдрича, именно поэтому мне поставили этот чертов памятник.
Он говорил тихо и спокойно, но лицо его покраснело.
– У меня что, стальные зубы? Искусственная рука? – Он поднял вверх обе руки. – Ну? А мои глаза…
Барни направился к двери.
– Куда ты идешь? – спросил Лео.
– Я знаю, – сказал Барни, открывая дверь, – что если я поговорю с Эмили хотя бы несколько минут…
– Нет, не поговоришь, – сказал Лео и решительно покачал головой.
Стоя в коридоре в ожидании лифта, Барни думал: "Может быть, это в самом деле был Лео. И может быть, он говорил правду.
Так что мне ничего не удастся без Палмера Элдрича.
Энн была права: надо было ей отдать полпорции, а потом мы могли бы попробовать вместе. Энн, Палмер… это все одно и то же, это все он, создатель. Вот кто он и что он такое, – понял Барни. – Властелин миров. Мы их просто населяем, и он тоже может в них жить, если пожелает. Он может поставить все события с ног на голову, внезапно объявиться, заставить действие идти так, как ему хочется. Он может даже стать любым из нас. Всеми нами, если он этого пожелает. Бессмертный, вне времени и всех вместе взятых осколков других измерений… он может даже существовать в мире, в котором он мертв.
Палмер Элдрич полетел на Проксиму человеком, а вернулся богом".
Стоя в ожидании лифта, Барни Майерсон сказал вслух:
– Палмер Элдрич, помоги мне. Верни мне жену.
Он огляделся вокруг: не было никого, кто мог бы его услышать.
Подошел лифт. Двери открылись. Внутри молча ждали четверо мужчин и две женщины.
Каждый из них был Палмером Элдричем. И мужчины, и женщины: искусственная рука, стальные зубы… исхудавшее, пустое, серое лицо с дженсеновскими глазами.
Почти в один голос, как будто соревнуясь, кто заговорит первым, вся шестерка сказала:
– Тебе не удастся вернуться отсюда в свой собственный мир, Майерсон; на этот раз ты зашел слишком далеко, принял слишком большую дозу. Я предупреждал тебя, когда ты отбирал у меня порцию в бараке Чикен-Покс.
– Ты не можешь мне помочь? – спросил Барни. – Я должен вернуть ее.
– Ты ничего не понимаешь, – сказали все Палмеры Элдричи, одновременно качая головами; это был тот же самый жест, который только что сделал Лео, то же самое решительное "нет". – Тебе ведь уже сказали: поскольку это твое будущее, ты в нем уже существуешь. Значит, здесь нет места для тебя. Это логично. Кому я должен вернуть Эмили? Тебе? Или подлинному Барни Майерсону, который до этой поры жил своей жизнью? И не думай, что он не пытался вернуть Эмили. Ты не думаешь – а похоже, что не думаешь, – что он пытался что-то предпринять, когда Хнатты развелись? Тогда я сделал для него все, что мог; это было несколько месяцев назад, сразу после того, как Ричард Хнатт был выслан на Марс. Он отбивался и протестовал. Я лично не виню Хнатта, это было грязное дело, которое, естественно, сфабриковал Лео. Кроме того, посмотри на себя.
Шестерка Палмеров Элдричей презрительно махнула руками.
– Ты, как сказал Лео, галлюцинация, ты для меня прозрачен, в буквальном смысле этого слова. Я скажу тебе, кто ты, пользуясь более точной терминологией. Ты призрак, – холодно, без эмоций, заявили шестеро Элдричей.
Барни с яростью смотрел на них, а они отвечали ему спокойным взглядом.
– Попробуй построить свою жизнь на этой предпосылке, – продолжали Элдричи. – Итак, ты получил то, что обещает святой Павел, о чем болтала Энн Хоуторн; ты больше не пленник бренной телесной оболочки – ты обрел эфирную оболочку. Как тебе это нравится, Майерсон?
Они говорили насмешливо, но на их лицах видно было сочувствие, оно явно просматривалось в жутких щелях электронных глаз каждого из них.
– Ты не можешь умереть, ты не ешь, не пьешь и не дышишь воздухом… если захочешь, сможешь проходить сквозь стены, сквозь любой материальный объект. Со временем ты этому научишься. Видимо, у святого Павла на пути в Дамаск было видение, связанное с этим явлением. И на этом дело не кончается. Как видишь, – добавили Элдричи, – я несколько склоняюсь к точке зрения ранних и новых христиан, которую представляет Энн. Это очень многое объясняет.
– А как насчет тебя, Элдрич? – сказал Барни. – Ты мертв, тебя два года назад убил Лео.
"И я знаю, – думал он, – что ты страдаешь так же, как и я; где-то когда-то это должно было случиться и с тобой. Ты принял слишком большую дозу чуинг-зет и теперь не в состоянии вернуться в свое время и в свой мир".
– Этот памятник, – ответила шестерка Элдричей тихо, как шумящий среди далеких холмов ветер, – это полное недоразумение. Один из моих кораблей участвовал в сражении с кораблем Лео недалеко от Венеры, я был, или говорят, что я был, на борту моего корабля, Лео летел на своем. Мы вместе с Хепберн-Гилбертом проводили конференцию на Венере, а на обратном пути Лео воспользовался случаем и напал на нас. Поэтому и был сооружен памятник – отчасти благодаря сильному политическому давлению, которое оказывал Лео, используя свое экономическое положение. Таким образом мне удалось войти в историю.
По коридору прошли двое: хорошо одетый молодой человек, похожий на начальника, и девушка, вероятно его секретарша. Они с любопытством посмотрели на Барни и шестерых в лифте.
Они перестали быть Палмерами Элдричами, перемена произошла на глазах смотревшего на них Барни. Внезапно они снова стали шестью обычными женщинами и мужчинами. Совершенно разными.
Барни отошел от лифта. Какое-то время он ходил по коридору, потом спустился по лестнице вниз, где висело информационное табло "Наборов П. П.". Он нашел на нем свою фамилию и номер комнаты. Ирония, и даже чересчур большая, заключалась в том, что он теперь занимал пост, которого не так давно пытался добиться от Лео: он фигурировал в перечне как главный инспектор прогнозирования моды, явно превосходя рангом всех консультантов. Значит, если бы он только подождал…
Несомненно, Лео сумел вытащить его с Марса. Спасти его из мира бараков. А из этого следовало очень многое.
Запланированный судебный процесс – или что-то в этом роде – закончился успешно. Вернее, закончится. Очень скоро.
Туман галлюцинаций, создаваемых Палмером Элдричем, ловцом человеческих душ, оказывал свое действие, но ненадолго. Так что, если бы он перестал принимать чуинг-зет после первой дозы…
Может быть, порция наркотика оказалась у Энн Хоуторн вполне умышленно. Именно это склонило его вновь принять чуинг-зет вскоре после первого сеанса. Если так, то ее протесты были фальшивыми, она хотела, чтобы он отобрал у нее порцию и, как крыса в лабиринте, двинулся в сторону источника света. Все это время им манипулировал Палмер Элдрич.
И пути назад не было.
Если верить Элдричу, говорившему устами Лео. Устами всей его компании. Вот ключевое слово: "если".
Он поднялся на лифте на этаж, где находился его кабинет.
Когда он открыл дверь, сидевший за столом человек поднял голову и сказал:
– Закрой дверь. У нас мало времени.
Мужчина, которым был он сам, встал, Барни внимательно взглянул на него, потом задумчиво закрыл дверь, как ему было сказано.
– Спасибо, – холодно сказало его будущее "я". – И перестань волноваться по поводу возвращения в свое время, ты вернешься. Большинство из того, что делал – или, если хочешь так считать, делает – Элдрич, это поверхностные изменения, он заставляет вещи казаться такими, как ему хочется, но это не означает, что они такими становятся. Соображаешь?
– Гм… верю тебе на слово.
– Я прекрасно понимаю, – говорило его будущее "я", – что сейчас мне легко это говорить; Элдрич все еще время от времени появляется, иногда даже публично, но я знаю, и каждый, даже тот, кто не читает газет, знает, что это только галлюцинация, установлено вне всяких сомнений, что его могила находится на "Сигме четырнадцать-бэ". Для тебя все обстоит иначе. Для тебя Палмер Элдрич может войти сюда в любой момент, то, что для тебя было бы реальностью, для меня будет галлюцинацией – и точно так же будет после твоего возвращения на Марс. Ты встретишь живого, настоящего Палмера Элдрича, и я в самом деле тебе не завидую.
– Скажи только, как мне вернуться, – попросил Барни.
– Эмили тебя уже больше не интересует?
– Я боюсь, – сказал он и ощутил на себе свой собственный понимающий взгляд. – Ладно, – не выдержал он, – так что же мне делать: притворяться, что я не боюсь, чтобы произвести на тебя впечатление? Ты и так все знаешь.
– Превосходство Элдрича над всеми и каждым, кто попробовал чуинг-зет, основано на том, что возврат к действительности происходит крайне медленно и постепенно; он проходит через ряд последовательных стадий, каждая из которых содержит все меньше иллюзий и все больше элементов реальности. Иногда этот процесс занимает годы. Вот почему ООН в конце концов запретила производство чуинг-зет и выступила против Элдрича; Хепберн-Гилберт сначала санкционировал этот наркотик, поскольку действительно верил, что это средство помогает тому, кто его употребляет, перенестись в конкретную реальность, а тем временем каждому, кто принимал чуинг-зет или видел, как его принимают, стало совершенно ясно, что он действует в точности…
– Значит, я никогда не приходил в себя после первой дозы.
– Совершенно верно, ты так полностью и не вернулся к действительности. А мог бы вернуться, если бы сделал перерыв в двадцать четыре часа. Галлюцинации Элдрича, изменяющие реальность, в конце концов бы прошли, ты был бы свободен. Однако Элдрич подсунул тебе вторую, более сильную дозу; он знал, что тебя выслали на Марс, чтобы ты боролся с ним, хотя понятия не имел, каким образом. Он боялся тебя.
Это казалось странным и неправдоподобным. Элдрич, при всех его возможностях… ведь Элдрич видел памятник в будущем, знал, что когда-то каким-то образом его в конце концов убьют.
Дверь кабинета внезапно открылась.
Вошла Рони Фьюгейт и, увидев их обоих, ничего не сказала, только открыла рот и вытаращила глаза. Наконец она пробормотала:
– Это призрак – думаю, тот, который стоит ближе ко мне.
Она неуверенно вошла внутрь и закрыла за собой дверь.
– Совершенно верно, – сказал Барни из будущего, пристально глядя на нее. – Можешь проверить, потрогай его.
Она так и сделала, Барни Майерсон увидел, как ее рука погружается в его тело и исчезает.
– Я уже видела призраки, – уже спокойнее сказала она, убирая руку. – Но твоего я еще не видела никогда, дорогой. Каждый, кто принимал эту дрянь, рано или поздно стал призраком, но в последнее время их все меньше. Когда-то, примерно год назад, их везде было полно. Даже Хепберн-Гилберт в конце концов увидел свой призрак, он это заслужил, – добавила она.
– Ты, конечно, понимаешь, – сказал будущий Барни Рони, – что он находится под сильным влиянием Элдрича, несмотря на то что для нас этот человек мертв. Элдрич может в любой момент начать воздействовать на его восприятие, а тогда у него не будет иного выхода, кроме как соответственно прореагировать.
– Что мы можем для тебя сделать? – спросила Рони, обращаясь к Барни.
– Он хочет вернуться на Марс, – сказал будущий Барни. – Они придумали чудовищный план, как уничтожить Элдрича в судебном порядке, что связано с применением вызывающего эпилепсию препарата с Ио, КВ-семь. А может быть, ты этого не помнишь?
– Ведь это дело так и не попало в суд, – сказала Рони. – Элдрич с ними договорился. Они отозвали свою жалобу.
– Мы можем доставить тебя на Марс, – сказал Барни его двойник из будущего, – на корабле "Наборов П. П.". Однако это ничего не даст, поскольку Элдрич не только полетит следом и будет сопровождать тебя, но и встретит тебя по прибытии на место – это его любимое развлечение. Не забывай, что призрак может быть всюду, он не ограничен временем или пространством. Именно это делает его призраком, а также отсутствие метаболизма, по крайней мере в нашем понимании этого слова. Однако, как это ни странно, на него действует гравитация. В последнее время появилось много работ, касающихся этого явления, однако пока известно немногое. – И многозначительно закончил: – Особенно в отношении того, как избавиться от призрака, как заставить его вернуться в свое пространство и время.
– Вы хотите от меня как можно скорее избавиться? – похолодев, спросил Барни.
– Совершенно верно, – спокойно ответил его двойник из будущего. – Так же, как и ты хочешь как можно скорее вернуться, ты уже знаешь, что совершил ошибку, и… – Он бросил взгляд на Рони и сразу же замолчал. Он не собирался касаться темы Эмили в ее присутствии.
– Проводились какие-то эксперименты с электрошоком с использованием слабого тока и высокого напряжения, – сказала Рони. – И с магнитным полем. В Колумбийском университете…
– До сих пор, – перебил ее будущий Барни, – лучшие результаты были получены в Калифорнийском технологическом, на физическом факультете. Призрак облучают потоком бета-частиц, которые разрушают базовую структуру…
– Ладно, – отрезал Барни. – Я оставлю вас в покое. Я поеду туда и посмотрю, что удастся сделать.
Он чувствовал себя окончательно сломленным, его бросили в нужде все, даже он сам.
"Это уже предел всему, – думал он с бессильной слепой яростью. – Господи!"
– Странно, – сказала Рони.
– Что странно? – спросило его будущее "я", откидываясь на спинку кресла и глядя на Рони со сложенными на груди руками.
– То, что ты сказал о Калтехе, – ответила Рони. – Насколько я знаю, они там никогда не занимались призраками. Попроси, чтобы он показал тебе обе руки, – тихо сказала она Барни.
– Покажи руки, – сказал Барни. Однако он уже видел медленные перемены, происходившие в его собеседнике, особенно в форме его челюсти; он без труда узнал знакомую угловатость. – Перестань, – хрипло сказал Барни, у него кружилась голова.
Его будущее "я" насмешливо сказало:
– Бог помогает тому, кто сам себе помогает. Ты что, действительно думаешь, тебе что-то даст, если ты будешь здесь болтаться, пытаясь выдумать кого-нибудь, кто бы тебе посочувствовал? Черт побери, мне тебя жаль, я говорил тебе, чтобы ты не принимал вторую порцию. Я бы тебя вытащил, если бы знал как, а я знаю об этом наркотике больше, чем кто-либо из ныне живущих.
– Что с ним будет? – спросила Рони будущего Барни, который уже не был будущим Барни; метаморфоза закончилась, и в кресле, чуть покачиваясь, уже удобно сидел Палмер Элдрич, высокий и седой, как будто чьим-то великодушным жестом сформированный из некоей таинственной массы. – Боже милостивый, неужели он останется здесь навсегда?
– Хороший вопрос, – сказал Палмер Элдрич. – Я сам бы хотел это знать, как в его интересах, так и в своих. Помните, что я погружен во все это значительно глубже, чем он. – Обращаясь к Барни, он сказал: – Кажется, ты понял – не так ли? – что тебе вовсе не обязательно принимать свою обычную форму, ты можешь быть камнем или деревом, реактивным самолетом или куском термозащитной обшивки. Я был всем этим и многим другим. Если ты станешь чем-то неодушевленным – например, куском дерева, – ты не будешь осознавать течения времени. Это довольно интересный выход из положения для того, кто хочет избежать призрачного существования. Я этого не хочу, – тихо говорил он. – Поскольку для меня возвращение в мое время и пространство означает смерть от руки Лео. И поэтому я могу жить только в таком состоянии. Однако в твоем случае… – Он сделал неясный жест и слабо улыбнулся. – Стань камнем, Майерсон. Подожди, хоть я и не знаю, сколько это займет времени, пока действие наркотика пройдет. Десять лет, сто. Миллион лет. Или стань окаменевшей костью в музейной витрине.
Он доброжелательно смотрел на Барни.
Помолчав, Рони сказала:
– Может быть, он прав, Барни.
Барни подошел к столу, поднял стеклянное пресс-папье, потом положил его на место.
– Мы не можем до него дотронуться, – сказала Рони, – но он…
– Способность к манипулированию материальными предметами, – сказал Палмер Элдрич, – доказывает, что призраки присутствуют в данной реальности, что это не только иллюзия. Вспомните полтергейстов… Они могли швырять предметы по всему дому, хотя и были нематериальны…
На одной из стен кабинета блестела табличка: премия, которую Эмили получила три года назад – считая по его времени – на выставке керамики. Она висела здесь – он все еще хранил ее.
– Я хочу стать этой табличкой, – решил Барни.
Она была сделана из твердого дерева, вероятно махагониевого, и бронзы, она просуществует многие годы, а кроме того, он знал, что его будущее "я" никогда ее не выбросит. Он подошел к табличке, думая о том, как перестать быть человеком и стать предметом из бронзы и дерева, висящим на стене кабинета.