Нахлобучив на голову шлем, Аркадий Ильич выскочил в коридор. Трое его однокурсников, злобно и растерянно поглядывая на Эдика, облачились и вышли за Аркадием Ильичом. Походка их была нетвердой.
- Все о'кей, кэп? - заглянул в каюту Кленин.
- Нормально, - молвил Эдик. - Собирайся. Пойдем лед поищем.
- О'кей…
За льдом Настя не пошла - осталась помогать Ксене ухаживать за ранеными. Да и все равно пустолазных скафандров не хватило бы. Всего их насчитывалось шесть штук. Четыре были отданы полковнику Еселеву и троим планетологам-божедомам: они рыли неглубокие могилы и вырезали лазером надгробия или грубые кресты. Оставалась пара "Вээсок" и иволгинский БК.
Третьим "на разведку" напросился Вася. Его взяли. И поручили нести алюминиевые лопаты.
Выходили через малую шлюзовую. Внешний люк открывался лишь до половины, но пролезть можно было свободно.
Поверхность Моаны ничем особенным не поражала - похоже было на "родной" Фобос, только в светлых тонах. Солнце быстро всходило над близким горизонтом, тени укорачивались, уступая место неяркому сиянию. Росли световые пятна, вытягивались в полосы, смыкались в серо-жемчужное поле. Грунт под ногами напоминал глину, она серебрилась колючим пушком инея и медленно тускнела "на солнцепеке", но реденький парок зрением даже не угадывался.
- Вот, суки, - сказал Кленин со злостью, - смотри, чего понаделали!
Эдик обернулся, вознесясь на метр и медленно, как на дно, опустившись. "Солярис" стоял косо, но прочно, походя на старинную бочку из-под солярки, забытую на мерзлых камнях антарктического пляжа. Такую же битую, мятую, в рваных дырах. Нос корабля отсутствовал, напрочь отхваченный, - под звездами жалко сверкали размороженные трубы, корячился лонжерон с остатком гнутой обшивки, стыковочный узел крепко обжимал андрогины посадочного модуля. С андрогинов свисал остаток аварийного бота - кессон, раскрывшийся нелепым цветком.
Центральная часть лайнера была относительно цела, решетчатый аутригер, несущий сигару аварийного двигателя, торчал вбок, тверд и прям. Отброшенный в стороны реактивными струями песок образовал под АЯРД что-то вроде неглубокой котловины, увенчанной осыпающимися барханами.
Зато корма… В гармошку, в лепешку, всмятку. Титановая броня вывернута, шипастыми булавами торчат ручейки застывшего металла. Керамит, и тот расплескался. Еще бы… Разрушить отражатель при включенном двигателе! Кабы не гасительная камера, весь корабль превратился бы в мгновенную вспышку.
- Кто знает, как с лазером работать? - окликнул разведчиков кто-то из похоронной команды. - Капитан!
- А какая мощность?
- Так… Один и две десятых! Добавить?
- Да нет, хватит. А рассеивание?
- Четыре!
- Поставь лучше "два"!
Край могилы озарился розовыми вспышками лазера.
- Порядок! Пошло!
Эдик самодовольно улыбнулся. Приятно, черт… И никто не вспоминает о Грише Юсупове, о Тхакуре… (Когда он с Настей лазил по гидросистеме и ступил на тонкий лед тет-а-тет, язык сам развязался: срамно-де, не дрался-де с пиратами… Настя удивилась: "Нет, ну ты странный! - сказала она, изящно пятясь на четвереньках вдоль потерны с коммуникациями. - А что ты мог сделать против целой эскадры? Что, как те польские гусары, лупить сабелькой по "рейнметаллам"?")
- Где этот лед искать… - донеслось ворчание Кленина, - черт его знает…
- Может, в трещинах? - предположил Вася. - Мы когда практику на Меркурии проходили, на дне разломов воду всегда искали - ну, там, где вечная тень. Вода, правда, как на Луне - с аммиаком пополам, с метаном… Замучишься потом сапоги чистить. Зайдешь в бункер - а во-они…
- Попробовать можно… Ладно, ищем трещину!
Поисковики отошли от корабля километра на четыре, и Эдик с опаской поглядывал на отвесные черно-рыжие откосы, запоминая форму вершин - не заплутать бы… Впрочем, кислорода хватит на то, чтобы обойти астероид вокруг - Моана в поперечнике едва дотягивала до сотни километров. Идешь, будто кто тебя на помочах ведет. Шаг сделаешь - и минуты три летишь, пока не коснешься грунта. Прыг-скок, и полкилометра одолели.
За кряжем поисковики увидели пильчатый вал кратера. На западе вал исчезал за горизонтом, а на востоке под его обрывами громоздились черные непроницаемые тени. С ними смыкалась широкая черная расселина.
- Давайте я слазаю! - вызвался Вася.
- Давай, - согласился Эдик.
- Держи, - Кленин протянул Васе тросик, - карабин зацепи только.
- Да здесь нестрашно…
- Все равно зацепи…
Эдик с Клениным держали тонкий трос, а Вася спустился на самое дно, узкое, ямистое, запорошенное пылью.
- Пусто! - зачем-то крикнул он, облазив трещину. - Камень, пыль, щебенка!
- Держись!
Вытащили пилота играючи, Эдик мог бы и сам это сделать одной рукой - местная гравитация позволяла.
- Ищем дальше? - спросил он, сматывая трос.
- А давайте обойдем кратер, посмотрим, что там, с той стороны?
- Пошли!
Эдик повесил на плечо почти невесомый моток и почувствовал вдруг колебание почвы. Или это ножные усиления БК дернулись? Да нет… Опять этот… вздрог.
- Вы ничего не чувствуете? - Он оглянулся и увидел медленно оседающий пылевой столб. Эдик открыл рот, но сказать ничего не успел - в пяти шагах от него ударил вверх фонтан пыли и камешков. Между Васей и Клениным жахнул еще один, повыше. Теперь почва вздрагивала чаще - будто по огромному барабану били и били колотушками, учащая нервный ритм.
- Метеоритный дождь! - заорал Вася и кинулся бежать. Подпрыгнул на высоту третьего этажа и плавно вплыл в мутное облако пыли.
- Стой! - крикнул Кленин. - Куда тебя понесло?!
Невдалеке словно хороший фугас подорвали - пыль, камни и комки реголита поднялись в черное небо серо-бурой тучей, всклубившейся строго вверх. Острые обломки зацокали по броне частой очередью. Тряхнуло так, что Эдик не удержался и шлепнулся на вытянутые руки - плавно шлепнулся, с отгягом. Бежать?! Куда? А может, как раз надо стоять, чтоб не попало?! Побежишь, тут тебя и прибьет…
- Метеоритная атака! - пробилось в наушниках. Это с корабля. Надо же… Метеоритный локатор проснулся… Раньше не мог…
Эдик стоял, оплывая ужасом и смертным томлением, и гадал - попадет не попадет? Небольшая равнина вся украсилась сеявшимися пышными султанами. Крупный метеорит угодил в вал кратера и проломил его, взметывая кувыркающиеся глыбы, выбрасывая самосвалы мелкой, словно просеянной пыли. Грунт пучило и дырявило, нестройный дробный гул доходил до ушей через ноги. Метрах в пятнадцати грохнулся небесный камень солидных размеров, и взвившийся фонтан пересыпался колючим блеском, замерцал десятками бледных радуг - лед!
Метеоритная атака выдыхалась. Взрывы и взрывчики вспухали все реже, то далеко, то близко - не угадаешь. "Только бы не попало! - молился Эдик. - Только бы мимо!"
Сверкнул последний космический булыжник, слабо ударило по пяткам, но Эдик долго не мог стронуться с места.
- Это был не наш расстрел, ребята, - глухо молвил Кленин и грязно выругался.
- Я уж думал - все, - дрожащим голосом признался Вася, - еще бы и мне полковник яму рыл…
Он громко икнул в эфире.
Солнце закатилось. Наступила двухчасовая моанская ночь.
- Ты лед видел? - спросил Кленин, уходя от страшного.
- Видел, - сказал Эдик. Он прислушался к себе, к своему голосу - испугался он? Сильно? Или не очень?
Медленно, сторожко сошлись трое разведчиков у неглубокого, парящего кратера. Под тонким слоем реголита пряталась линза чистого водяного льда. В свете нашлемных фонарей лед переливался голубым и белым, искрился и взблескивал, как битый хрусталь.
- Во! - поразился Кленин. - Я ж тут проходил! Вон и следы мои! Считай, по льдине гулял, изыскатель хренов!
- Вася! - позвал Эдик и спрыгнул - замедленно слетел - в яму. Его ноги ушли в колотый лед. - Сбегай на корабль, сообрази что-нибудь вроде волокуши! А мы пока камни уберем…
- Ладно!
- И лазер прихвати заодно! Он там, в гасительной!
- Понял!
Серебристая фигурка пилота взмыла в черное небо. Болтая ногами, Вася плавно перелетал метров триста, касался поверхности и вновь воспарял. С разбегу перескочив останец, скрылся из глаз.
Кленин, похохатывая, погрузил руки по локоть в ледышки и подбросил их, рассыпая блестками.
- Живем, едрить твою! - закричал он на всю Моану. - Живем!
Глава 26
ЕВРОПА, ДЖЕЙ-СТАНЦИЯ "МИНОС"
Из космоса Европа глядится шаром ровного розового цвета с бурыми пятнышками, исчерченным узором трещин. Ожидаешь увидеть это же вблизи, с поверхности, а там картинка совсем иная. На все четыре стороны стелется загоризонтный паззл из гигантских ледяных плит. По льдинам зигзагами проходят разломы, тянутся песчаные гребни и голубые впадины; сверкают невысокие холмы, намороженные выбросами конвективных потоков, блестят выемки и откосы, мутнеют пятна коричневого и серого льда, ноздреватые от сублимации.
А в черном небе сияет бурый Юпитер, размытый, огромный - наверное, раз в тридцать больше, чем Луна с Земли. "Джуп" опоясывают желтые и белые взлохмаченные полосы бурь, пересекают наискось черные и зеленые пояса аммиачных облаков. Под желтым светом ломаются на неровном льду густые серые тени. Над горизонтом поднимается красноватый диск Ио, повыше висит пятнистый серп Ганимеда. Красиво.
Флагман Славин, затянутый в черный комбез с серебряными нашивками, стоял у огромного круглого окна на верхнем ярусе базы "Минос", дожидался, когда ему принесут скафандр, и любовался пейзажами. Он любил четвертый спутник Юпитера Не за виды, а за стабильность и самодостаточность. Европа была единственной планетой в системе, которая не поддалась искусу изобилия. Европеанцы вежливо, но решительно отвергли репликаторы, обессмысливавшие труд простых работяг, - и сохранили целостность своего мирка. Здесь по-прежнему жили, и работали, и учились, и строили около четырехсот человек. И никто тут не маялся дурью от безделья, не делил людей на ваших и наших. И правильно. Пусть на Земле и посмеиваются над "преодолителями искусственных трудностей", зато тут не плачут!
Флагман давно уже решил поселиться здесь, когда его выгонят из командующих Первой космической эскадрой. В том, что его попрут, Славин не сомневался ни капельки - он уже всем надоел своей солдатской прямотой. Ну, какому сановному дураку понравятся имена прилагательные типа "безмозглый" или "тупой" перед фамилией? Пока флагмана еще придерживают, но случится когда-нибудь осечка, и вылетит он из обоймы "высокопоставленных". Со свистом.
- Ваш багажный контейнер, - подрулил сзади серворобот - плоская платформочка с блестящим ящиком наверху. - Здесь скафандр с водометом, ампуломет, по три обоймы разрывных игл и бронебойных стрелок…
- Где остальные? - перебил его Славин.
- На нижнем уровне. Ждут вас.
- Все, едем.
Флагман пропустил робота в кабину лифта, вошел сам и нажал сенсор "Ц" - цокольный ярус. Поохотиться на коверного ската - самую крупную тварь, обитающую в европеанском океане, - он мечтал уже давно. Его домашний музей украшали челюсть белой акулы, убитой им у Большого Барьерного рифа, и клюв гигантского кальмара, добытого к югу от Бонин. А вот спираложала, как у коверного ската, - увы. Он уже и место для него присмотрел - посреди стены, раскрутив в три оборота…
Лифт открылся на нижнем служебном уровне, и Славин вышел. Робот просеменил следом. Неистребимый запашок тухлых яиц отмечал коридоры и отсеки цоколя - вонял подледный океан. Местные, впрочем, не морщились, привыкли.
Охотники ждали флагмана у кессона - всегда очень спокойный Кузьмичев (он работал подводным монтажником и хорошо знал океан), дьявольски энергичный Олег Смирнов с рудничного комплекса (местные "шахтеры" не добывали руду, они отсасывали воду из гидротермальных источников, богатую минералами), по-крестьянски простодушный Женя Семенов, рабочий с коллективной водорослевой фермы.
- Здравия желаю, господин командующий! - рявкнул Олег.
- Вольно, - заулыбался Славин. - Здоров, мужики!
- Здрав будь, воевода! Привет! Здорово!
Пожав всем руки, Славин облачился в скафандр. В океане Европы свободный кислород отсутствовал, и земные аквастаты для него не годились. Приходилось "набивать" о-два в обычный сдвоенный баллон.
- Далеко поплывем? - поинтересовался флагман.
- Да нет, не очень, - заговорил Кузьмичев, - мимо пятой фермы, строго на север, не доплывая до станции "Рада-мант", - там у него логово… Давление все проверили? Оружие? Пошли!
По длинному наклонному коридору охотники дотопали до шлюза. Там уже надели ласты и пустили воду. Вода была очень холодная, минус три, и "заправленная" шугой. Славин погрузился с головой и выплыл в океан.
- Нашлемные включить, водометы - малый ход!
Они шли в глубину, огибая ребристые радиаторы на нижних границах базы. В этих местах многокилометровая ледяная оболочка была раковистой, расстрескавшейся, покрытой сульфидной коркой. Вода вокруг черна была и прозрачна. Кузьмичев вел их прямо под ледяным сводом. Под лучом нашлемного фонаря волнистый лед отсвечивал голубым и зеленым. Далеко впереди мерцали огни фермы - два рядка мутных светлячков.
- Водометы - самый полный!
Из сопел на спине забили тугие струи, низкий стон турбинки стал выше. Огонечки впереди стронулись и стали приближаться. Вода была очень чистой, иногда только в ней пробулькивали пузыри метана. Левее в свете фонаря всплывал бахромчатый бактериальный мат, оторвавшийся от донной колонии, вокруг него висела дымка молекулярной серы.
- Тут глубоко? - спросил Славин.
- Мелко, - послышался голос Кузьмичева, - с километр будет.
- Тут брекчия, - добавил Смирнов, - вся станция в ней, родимой.
- А дальше будут все пятьдесят, - сказал Семенов, - под фермой. Там такие здоровые гидротермы…
- Спускались?
- Да нет… На чем? Автобатискаф посылали…
Ледяной свод наверху плавно всхолмился, опускаясь гладкой перевернутой горкой. За откосом, скребясь о покров, плавал ледяной лом - скопище крупных голубых глыб и мелких обломков. Льдины были гладкие, обсосанные, как леденцы, - теплое течение постаралось.
Показалась ферма - многие десятки решетчатых блоков, покачивавшихся на анкерах-подвесках, вмороженных в лед. С них свисали гигантские светло-серые плети водорослей-хемолитотрофиков, до которых восходящие токи доносили сульфиды и аммоний. Меж стометровыми стволами вились сегментные рыбы, а перпендикулярно этим вредителям сельского хозяйства вверх и вниз по ажурным каркасам сновали рабочие-водолазы в ярких оранжевых гидрокостюмах. При свете мощных ламп, пошевеливая ластами, они подрезали зрелые листья, рассаживали крупные белые споры, обдирали со стволов морские репьи или чинили сборки - бордовые сварочные огни подсвечивали красным прозрачные бесцветные растения. Из-за крайней секции вынырнул скутер, влекущий целую копну спелых водорослей. Рабочий на скутере поднял руку, приветствуя охотников.
- А где, ты говорил, логово у ската? - спросил Смирнов.
- А там расселина такая, - принялся объяснять Кузьмичев, - типа ледяного грота или такой подводной камеры. Снизу подходит теплое вертикальное течение - апвеллинг сильный! Скат там ночевки устраивает - свернется, как свиток, и дрыхнет…
- Флагман Славин! - раздался резкий незнакомый голос. - Вызываем флагмана Славина!
- Флагман слушает, - отозвался командующий и тихонько вздохнул - понял, что охота отменяется. Не судьба…
- Сверхсрочный вызов с базы!
- Понял. Сейчас я поднимусь на ферму. Кузьмичев!
- Проводить?
- Если не трудно.
- Ну, ты что…
Всей компанией они поднялись к отверстию широкого колодца во льду, с рифлеными стенами и цепочками ламп, и всплыли под обширный купол кессона. Было довольно тепло, во всяком случае, вода не замерзала. Прыгая на одной ноге, Славин скинул ласты. Оставил на полу баллоны. Шлем снимать не стал.
- Как-нибудь в следующий раз, - неуклюже утешил его Семенов.
- Устроим сафари! - загорелся Кузьмичев. - Настоящее!
- Говорят, под Щитом Ариадны крупные экземпляры водятся, не то что этот!
- Мелочевка, смотреть не на что!
- Коврик для прихожей!
Отсмеявшись и попрощавшись со всеми, командующий эскадрой шагнул в лифт. Со скафандра капало. Славин нажал сенсор "В" и включил обдув. До верхнего яруса он доехал уже сухим. Но не успокоенным. Что-то же случилось в космосе, что-то явно нехорошее… На выходе его встречал верный Петренко, старший офицер-канонир крейсера "Хазри".
- Господин командующий… - начал он.
- Отставить! Что случилось, Костя?
- Пурпурные в пиратство ударились, - негромко сказал Петренко. - Ни более ни менее. Боевая Группа атаковала лайнер "Солярис" и скрылась.
- Локи?
- Он самый.
- Вот, зараза…
Флагман отошел к окну. Взошло Солнце и залило светом ледяную равнину. Базы отсюда не увидеть, но джей-станция "Радамант" лежала как макет - скопление брусочков-балков на сваях, насосная вышечка с красным маячком, матово-ртутные, словно елочные шары, резервуарчики-хранилища. Песчаный реголит весь был изъезжен колесами и истоптан рубчатыми башмаками, ледяное поле космодрома истыкано черными кавернами от выхлопов. Вдалеке блестела зеркальная сфера "Хазри", присевшая на десяток толстых косых колонн с кольцами усиленных опор. Планетарный крейсер, способный вскипятить средних размеров море, выглядел несерьезно - как заблудившийся газгольдер…
- "Солярис" лежал в дрейфе и пропал, - докладывал Петренко. - Связи нет, но и новой вспышки не зарегистрировано. Он или на Церере, или на Моане. Мы к ним ближе всего. Фобос, правда, еще ближе, но там только импульсные, им полмесяца добираться, а на единственном фотоннике меняют отражатель… Как назло, прямо…
- Понятно, - сурово сказал Славин. - Информацию проверили?
- Да, по всем каналам.
Флагман вынул коммуникатор и нажал клавишу вызова. Секундная пауза, и в воздухе сгустилась голограмма старшего пилота Царева - могучая шея, увенчанная головой, заросшей густыми волосами. Носатая веснушчатая физиономия источала полную боевую готовность.
- Всем на борт! - отдал приказ флагман. - Активировать двигательные системы!
- Есть, господин командующий!
- Офицеру-навигатору рассчитать прямую траекторию "Европа - Церера"!
- Есть!
- Запустить предстартовые программы!
- Есть!
Поохотился, подумал флагман. А, ладно… Спасем "Солярис" - буде найдется, кого спасать, - узнают на Земле, даром или не даром жует свой хлеб космопехота!