- Мне необходимо самому наблюдать за происходящими изменениями, и такой костюм делает это возможным. Теперь я войду в куб, а вы включите лучи и оставите все как есть ровно на пятнадцать минут. Это приблизительно соответствует пятидесяти миллионам лет обычной эволюции. Через четверть часа вы выключите аппарат, и мы посмотрим, что со мной станет. Потом мы сможем продолжать опыт такими же отрезками по пятнадцать минут.
- И когда же все это прекратится? - спросил Даттон.
- Тогда, когда прекратится сама эволюция, - отвечал Поллард, - то есть когда лучи перестанут действовать на меня. Вы знаете, как интересует биологов вопрос о последней, конечной человеческой мутации. Что ж, сегодня мы получим ответ на него.
Доктор шагнул к кубу, затем вдруг остановился и, вернувшись к письменному столу, взял с него запечатанный конверт.
- Это, - сказал он, передавая конверт мне, - на случай, если со мной произойдет нечто фатальное. Тут свидетельство вашей полной непричастности к моей возможной гибели и расписка в том, что вся ответственность за последствия опыта ложится на меня.
- Поллард, оставьте эту сумасбродную затею, - предпринял я последнюю попытку. - Еще не поздно, Поллард!
- Поздно, - сказал он с улыбкой, - поздно, друзья. Если я отступлю сейчас, то потом никогда уже не осмелюсь встретить свой собственный взгляд в зеркале. Покончим с этим!
Он вошел в куб, остановился под экраном и подал нетерпеливый знак. Словно бессловесный робот, я повернул рычаг. Цилиндр вновь загорелся белым сиянием, и лучи хлынули внутрь куба, делая его стенки почти прозрачными. Мы видели, как фигура Полларда дрожит и извивается, точно по ней пропущен ток, и с трудом различали контуры его головы и плеч. Все остальное было окутано молочно-белым сияющим туманом. Я знал, что космические лучи невидимы, но Полларду, похоже, удалось как-то трансформировать их.
Даттон и я с колотящимися сердцами не отрываясь смотрели внутрь кубической конструкции. Моя рука прилипла к тумблеру, в другой лениво тикали влажные от пота часы. Наконец срок истек, и я выключил аппарат. Мы изумленно ахнули. Поллард, все еще дрожа, стоял в камере, но это был уже не тот человек, которого мы видели каких-нибудь четверть часа назад. Теперь это было божество! Тело его излучало великую физическую силу, поражало красотой и благородством пропорций, которых мы и представить себе не могли. Поллард стал на несколько дюймов выше, его кожа приобрела чистый нежно-розовый цвет, каждый мускул его могучих плеч казался вылепленным великим скульптором.
Но самое разительное изменение произошло в чертах лица доктора. Теперь оно светилось невообразимой интеллектуальной энергией. Темные ясные глаза излучали великую добрую мудрость. Полларда больше не существовало. Вместо него было незнакомое создание, настолько превосходящее нас физически я умственно, насколько мы превосходим троглодитов.
Он вышел из куба и заговорил сочным, полным триумфа голосом:
- Ну, видите? Мой аппарат работает точно так, как я ожидал. Теперь я на пятьдесят миллионов лет опережаю в развитии и вас, и всех остальных людей!
- Поллард! Поллард… - судорожно выдавил я. - Но это… это ужасно!
- Ужасно? - Его глаза ослепительно сверкнули. - Напротив, это замечательно! Да разве способны вы оба понять, что я такое? Я на пятьдесят миллионов лет оторвался от вас в своем развитии. Теперь и эта лаборатория, и вся моя предыдущая работа кажутся мне мышиной возней! Проблемы, на которые уходили годы, я могу решить за считанные минуты. Я способен принести человечеству столько же пользы, сколько все остальные люди, вместе взятые!
- Значит, вы остановитесь на этой стадии? - горячо воскликнул Даттон. - Вы не станете продолжать эксперимент?
- Еще как стану! Если пятьдесят миллионов лет так изменили меня, то что сделают сто, двести? Я обязан выяснить это. Я схватил его за руку.
- Поллард, послушайте! Ваш эксперимент удался, самые дикие ваши теории блестяще подтверждены. Остановитесь! Подумайте, до чего вы можете дойти!
- Нет, Артур, - произнес он, освобождаясь от моей судорожной хватки. - Не остановлюсь. Я уже сделал первый шаг и должен двигаться дальше.
Он снова вошел в камеру, а мы с Даттоном, разинув рты, беспомощно уставились друг на друга.
- Включите лучи, и пусть они поработают еще пятнадцать минут, - скомандовал Поллард. - Увидим, что будет через сто миллионов лет.
Я подчинился. Снова засветился цилиндр, и опять фигура Полларда почти полностью растаяла в тумане. Мы ждали в лихорадочном напряжении. Нам казалось, что ничего больше произойти не может, что Поллард уже достиг вершин человеческого развития, но все же мы нетерпеливо поглядывали на часы, ожидая, когда истечет срок.
А когда он истек, Даттон и я испытали еще одно потрясение, потому что Поллард изменился снова. Но теперь происшедшая с ним метаморфоза вовсе не походила на первое чудесное превращение. Не было больше божественной фигуры и прекрасного лица. Тело доктора стало худым и сморщенным, как костюм не вешалке. Кости, оттягивая посиневшую кожу, торчали во все стороны. Рост уменьшился на добрую пару футов, вес - примерно наполовину. Зато голова стала больше чуть не в два раза и превратилась в громадный шар восемнадцати дюймов в диаметре. Она была почти лысой и безвольно болталась на худосочной шее. Глаза стали больше, а рот сузился. Уши усохли. Теперь лицо, казалось, состояло из одного лба. Голос Полларда - если это все еще был Поллард - звучал слабо и пискляво.
- На этот раз я вас, кажется, потряс! - довольно пищал он. - Что ж, вполне понятно. Вы видите перед собой человека, опережающего вас в развитии на сто миллионов лет. Признаюсь, на меня вы производите такое впечатление, какое на вас - дикие пещерные люди, покрытые волосами!
- Но ведь это ужасно, Поллард! - закричал Дат-тон. - Вам надо было хотя бы остановиться на первой стадии!
- На первой? Нет, я рад, что не сделал этого. Да пятнадцать минут назад я был полуживотным!
- Вы говорите так потому, что, изменяясь, вы отказываетесь от всех человеческих эмоций! - воскликнул я. - Поллард, опомнитесь! Понимаете ли вы, что творите? Вы утрачиваете все человеческое!
- Возможно. Но это доказывает лишь то, что через сто миллионов лет человек будет развиваться чисто интеллектуально, не заботясь об эволюции тела. Вам - двум существам из глухого прошлого - такое положение кажется ужасным, но для меня оно вполне естественно. Включайте лучи!
- Не вздумайте, Артур! - завопил Даттон. - Это безумие перешло всякие границы!
Огромные глаза Полларда окинули нас взглядом, полным холодного презрения.
- Вы включите лучи, - пискливо сказал он. - В противном случае я вас в течение секунды уничтожу и буду продолжать сам.
- Вы смогли бы нас убить? - в ужасе закричал я. - Нас, ваших лучших друзей?! Его узкий рот вытянулся в подобие усмешки. - Друзей? - переспросил он. - Нет… Я на миллионы лет перерос такую нелепость, как дружба. Единственная эмоция, которую вы способны вызвать во мне, - гадливость. Примитивные, тупые создания. Включите лучи!
Его глаза вспыхнули каким-то странным огнем, и я безропотно повиновался. Снова засветился куб, лучи скрыли Полларда от наших глаз. О чем мы думали в эти пятнадцать минут, сказать затрудняюсь, потому что и Даттон, и я были почти парализованы ужасом происходящего. Но я хорошо помню тот момент, когда лучи опять были выключены, и мы увидели нового Полларда.
Он весь превратился в громадную голову! Держалась она на тонких ножках, а там, где у нормальных людей находится шея, торчали две хрупкие ручки. Глаза стали еще огромней, а рот и нос трансформировались в дырочки под ними!
Мы испуганно отшатнулись, когда Поллард выбрался из куба на своих ногах-спичках и заговорил. Его едва слышный голосок донес до нас нотки гордого самодовольства.
- Ну, видите, чем я стал? Вам я кажусь страшным, в этом нет никакого сомнения. Но вы сами, оказывается, просто-напросто черви! С моим мозгом мне ничего не стоит стать властелином этой населенной инфузориями Планеты! Я превращу ее в свою лабораторию, а вы будете подопытными животными!
- Но Поллард! - закричал я. - Вспомните, зачем вы начали этот опыт! Вы хотели узнать тропу будущей эволюции, а вовсе не управлять человечеством! Выражение огромных глаз монстра не изменилось. - Я помню, что создание по имени Поллард, которым я был до сегодняшнего вечера, вынашивало подобного рода планы, но я… Я - совсем другое. - С этими словами он уселся в одно из кресел перед рядом реторт и колб, взял несколько пузырьков, смешал их содержимое и показал нам. В пробирке лежал увесистый кусок чистого золота!
- Видите? - спросила фигура в кресле. - Трансформация элементов для такого мозга, как мой, - детские шалости. Вы двое даже не представляете себе, насколько я велик! Сидя в этой комнате, я способен уничтожить всю жизнь на планете, если захочу. Я могу сконструировать телескоп, который покажет мне как на ладони другие галактики. Я способен вступить в контакт с любыми цивилизациями! А вы утверждаете, что такой правитель не нужен вашему миру! Да я и не собираюсь им управлять. Я буду владеть им, как вы владеете фермами и скотом!
- Это невозможно! - закричал я. - Поллард, оставьте эти мысли. Мы сами убьем вас, если вы не пожелаете остановиться!
- Убьем, убьем, убьем! - повторил Даттон в каком-то жутком трансе, и мы рванулись вперед, намереваясь привести в исполнение нашу угрозу, но тут же почувствовали страшную слабость и остановились, не в силах ступить и шагу.
- Вы вознамерились прикончить меня? - с издевкой пропищала голова. - Я могу приказать вам разделаться друг с другом, если хотите поразмяться. Но со мной вам не совладать. Со мной никому не совладать. Я способен превратить все население этой дурацкой планеты в дрессированных щенков! Внезапная идея осенила меня.
- Поллард, - воскликнул я, - вы собирались продолжать опыт, не так ли? Теперь вы вздумали владеть миром, но ведь вам хотелось выяснить, что будет с человеком дальше, правда? Как же вы это узнаете, если остановитесь на теперешней стадии? Поллард, казалось, на секунду задумался. - А ведь верно, - сказал он. - И хотя я не думаю, что могу достичь еще большего интеллектуального величия, попробовать нужно…
- И вы опять станете под поток лучей? - быстро спросил я.
- Да, - был ответ, - но если у вас возникли какие-то дурацкие идейки, то знайте, что даже внутри куба я способен убить вас обоих прежде, чем вы успеете мне насолить.
Он снова вошел в камеру, и я включил аппарат. Даттон дрожал крупной дрожью.
Минуты этого цикла опыта казались нам вечностью. Когда я выключил наконец лучи, то чувствовал себя постаревшим на добрую сотню лет. Трясясь, мы заглянули в камеру. С первого взгляда голова внутри нее не изменилась, но потом мы присмотрелись получше, и оказалось, что нос, рот и уши исчезли совсем, а глаза стали такими маленькими, как у нас. Кожи не было, была только голова - серая, дрожащая, поддерживаемая двумя мускулистыми щупальцами.
- О боже мой! - простонал Даттон. - Да он превратился в голый мозг!
И в тот же миг до нашего сознания долетела мысль, посланная серым мозгом. Настолько отчетливая, что казалась высказанной вслух: "Вот теперь тело уже почти полностью атрофировалось. Я стал мозгом, таким, в какие превратятся все люди через двести миллионов лет. Не бойтесь того, чем я пугал вас на прошлой стадии опыта. Теперь я уже не хочу управлять людьми и вашей планетой, как вы не пожелали бы стать директорами муравейника!"
- Господи, Поллард! - воскликнул я. - Да что вы теперь такое?
- Поллард?! - истерически закричал Даттон. - Вы называете это Поллардом? Но ведь всего три часа назад мы обедали вместе с Поллардом, и он был человеком, а не кровавой поганью вроде этой твари!
"Я стал тем, чем в свое время станут все, - мысленной волной ответил Поллард. - Я прошел великий путь эволюции и собираюсь добраться до его конца, до самой последней мутации. Ну-ка включите опять лучи! Кажется, я недалек от цели".
Я повиновался, и внезапно Даттон, стоявший рядом со мной, истерически захохотал. Он смеялся и плакал как ребенок все пятнадцать минут, в продолжение которых я, дрожа от страха, лишь огромным усилием воли сохранял видимость спокойствия.
Наконец лучи были выключены, и мы снова увидели гигантский мозг, достигавший примерно четырех футов в диаметре. Он трясся, как желе, и это было единственным признаком того, что перед нами нечто живое. От мозга несся поток гулом отдававшихся в наших головах мыслей.
"Случилось то, чего я ожидал, - думал перевоплотившийся Поллард. - Тело атрофировалось полностью, и развился мозг! Я не испытываю никаких чувств и ощущений, но я имею представление о таких формах и сферах бытия, какие вам с вашими примитивными мозгами и не снились! Я способен двигаться и действовать, несмотря на отсутствие конечностей, я могу перемещаться в пространстве с невиданной скоростью и питаться энергией, которую сам же генерирую.
Две стадии назад я угрожал вам и всему человечеству. Забудьте об этом. Я не испытываю эмоций, мне чужды амбиция и самодовольство. Единственное чувство, которое еще находит место в моем мозгу, - интеллектуальное любопытство и желание познать истину. Таким образом, я сохранил лишь то, с чего началось становление разумного человека на Земле. И эти чувства оказались самыми живучими, коль они бурлят во мне до конца!"
- Неужели все люди когда-нибудь станут такими же? - спросил я.
"Да. Через двести пятьдесят миллионов лет не будет человека в вашем понимании. Люди разовьются в то, что вы видите перед собой, и заселят не только Солнечную систему, но и системы многих других звезд".
- И это конец эволюции? Высшая точка развития?
"Нет. Будут существовать еще более высокие формы, и мой великий мозг желает знать, каковы они. Мне кажется, это будет последняя мутация, которая приведет население Земли к концу эволюционного процесса. Сейчас вы снова включите аппарат, и мы увидим венец творения природы в его конечной модификации!"
Я уже схватился за рычаг, когда Даттон, повиснув на моей руке, закричал:
- Не надо, Артур! Не надо! Хватит с нас ужасов! Давайте убираться отсюда!
- Не могу, - воскликнул я в ответ. - Не могу, Хью! О боже, я так хочу остановиться, но это выше моих сил! Я не в состоянии побороть желания самому увидеть конец! Я должен, должен!
И с этими словами я перевел, рычаг. Казалось, способность двигаться больше не была свойственна нам. Прижавшись ко мне, Даттон скулил и брызгал слюной, а я словно окаменел и только глядел, не отрываясь, на свои часы.
Наконец пятнадцать минут прошли, и я, выключив аппарат, бросился к кубу. Огромный серый мозг исчез, а вместо него на полу камеры растеклась прозрачная киселеобразная масса. Она была неподвижна, только слегка вибрировала. Дрожащей рукой я коснулся ее и отпрянул, а в следующее мгновение я завопил. Завопил так, как не вопят под самой страшной из пыток преисподней. Масса в камере была простейшей протоплазмой. Так вот каков подлинный конец человеческой эволюции. Вот высшая форма развития! Значит, эволюция человека идет по спирали, возвращаясь к своим первоистокам? Значит, все опять вернется к протоплазме?!
Я не помню, что было дальше. Кажется, я бросился к этой массе, отчаянно зовя Полларда по имени и выкрикивая слова, забыть которые для меня большое счастье. Кажется, Даттон безумно хохотал и тоже издавал какие-то нечленораздельные восклицания. А потом я услышал звон бьющегося стекла и злобное шипение вырывавшихся из баллонов газов. Я чувствовал едкий запах разлившихся кислот, а в самом конце увидел ослепительную вспышку и услыхал взрыв.
Наверное, я тоже сошел бы с ума, не начнись пожар. Придя в себя, я потащил окровавленного, воющего и хохочущего Даттона к двери и выволок его из охваченного пламенем дома. Мы упали в мокрую росистую траву, и я тупо глядел на взмывавшие в небо огненные смерчи, а Даттон бился рядом в траве и дико хохотал. И я не знал, что ему суждено хохотать до конца дней.
Я рассказал эту историю с единственной целью - разделить с людьми переполняющий мою душу ужас и избавиться от глубокой депрессии, в которую повергло меня все случившееся.
С тех пор я постоянно задаюсь одним и тем же вопросом: правда ли, что с той самой протоплазмы начнется новый виток великой спирали развития? Или это еще не конец? Может быть, все-таки существует еще какая-то высшая форма? И если ответ на этот вопрос в принципе может оказаться положительным, то я очень хочу, чтобы люди, прочитавшие мой рассказ, не поверили ему.
КАК ТАМ, В НЕБЕСАХ?
Я не хотел надевать форму астронавта, когда выписался из госпиталя. Но другой одежды с собой не было, и я слишком торопился унести оттуда ноги.
Погрузившись в лайнер на Лос-Анджелес, я пожалел об этом. Пассажиры глазели на меня, словно на диковинку, и оживленно перешептывались. Стюардесса одарила особо пленительной улыбкой и, должно быть, насплетничала пилоту, потому что тот вышел в салон, с чувством пожал мне руку и произнес: "Я полагаю, мистер, этот перелет для вас не больше, чем детская забава".
Чуть позже рядом остановился невысокий мужчина, озираясь в поисках места. Найдя его прямо перед своим носом, он уселся со вздохом облегчения. Это был суетливый очкарик лет под шестьдесят. Ему потребовалось несколько минут, чтобы справиться с ремнем безопасности. Только затем он заметил мою форму и медные буквы на груди, означавшие "Вторая экспедиция".
- Погодите… - пробормотал он, моргая подслеповатыми глазками. - Да вы же один из тех парней, что недавно вернулись. Выходит, были на Марсе!
- Был, - мрачно подтвердил я.
Очкарик поглядел на меня с восхищением.
- Скажите, ну и как там, в небесах?
Самолет уже поднялся в воздух, и я видел в иллюминатор, как аризонская пустыня быстро уходит вниз.
- По-разному. Там все иначе.
Ответ, казалось, полностью его удовлетворил.
- Ясное дело, иначе, - кивнул он. - Вы, наверное, теперь возвращаетесь домой, мистер…
- Хаддон. Сержант Фрэнк Хаддон.
- Так вы домой, сержант?
- Нет, я живу в Огайо, а этот самолет летит в Лос-Анджелес, - объяснил я. - Надо встретиться кое с кем, прежде чем вернусь в свой городок.
- Замечательно! Надеюсь, вы славно проведете время, сержант! - просиял очкарик и подмигнул, словно желая мне обойти все калифорнийские бордели и выпустить пар после долгого марсианского воздержания. - Вы отлично потрудились и заслужили нашу любовь и уважение. Я читал, что когда ООН пошлет на Марс еще пару экспедиций, мы построим там города, наладим регулярные пассажирские рейсы и тому подобное.
Я усмехнулся.
- Вам вешают лапшу на уши, мистер. Мы можем с таким же успехом превратить в цветущий сад пустыню Мохаве, это куда ближе, да и обойдется дешевле. Есть только одна причина, по которой нам все-таки стоит осваивать Марс - это уран.
Похоже, очкарик не совсем поверил мне, но спорить не стал:
- О да, конечно, - сказал он с напускным энтузиазмом. - Я слышал, что уран очень нужен для наших атомных станций, но… но это не все, верно?
- Это все, - сухо отрезал я. - Во всяком случае, на долгое, долгое время.
- Но, сержант, в газетах писали…