Как спастись от Майлза? Пока не кончится эта проклятая свадьба, нет никакой возможности устроить себе перевод в какое-нибудь дальнее посольство. А потом станет слишком поздно. Можно еще дезертировать, подумал он мрачно – возможно, сбежать и вступить в Кшатрианский Иностранный Легион. Нет, у Майлза столько галактических связей, что во всей пронизанной П-В туннелями вселенной нет никакой, даже самой глухой, дыры, где Айвен мог бы спастись от его ярости. И изобретательности. Айвен должен довериться удаче, шутовской персоне Формонкрифа, а Замори – что бы для него придумать? похищение? убийство? Может быть, познакомить его с другими женщинами? О, да! Но не с леди Донной. Ее Айвен хотел бы оставить для себя.
Леди Донна. Она-то не только что созревшая плебейка. Никакой муж не посмел бы разглагольствовать в ее присутствии, она бы его живо подсекла под колени. Изящная, искушенная, уверенная… женщина, знающая, чего она хочет и как может это получить. Женщина его собственного класса, понимающая правила игры. Чуть старше его, да, но раз сейчас жизнь делается все дольше, какое это может иметь значение? Посмотрите на бетанцев; у бетанской бабушки Майлза – а ей, по слухам, за девяносто – есть приятель, джентльмен восьмидесяти лет. И почему он не подумал о Донне раньше?
Донна. Донна, Донна, Донна. М-м… Эту встречу он ни за что не пропустит.
* * *
– Я оставил ее подождать в вестибюле у библиотеки, милорд, – донесся до ушей Карин знакомый рокот Пима. – Не прикажете ли принести вам чего нибудь или… чего нибудь?
– Нет. Спасибо, – отозвался более мягкий голос лорда Марка. – Благодарю, это все, мне больше ничего не нужно.
Шаги Марка эхом отозвались от выложенного плитками пола: три быстрых и размашистых, два прыжка, крошечная заминка… и уже более размеренной походкой он двинулся в сторону сводчатого прохода в вестибюль. Прыгает? Марк? Карин вскочила на ноги, как только он показался из-за угла. О боже, ему явно не к лицу такое быстрое похудание – она привыкла видеть его столь выразительно энергичным и солидным, а теперь он выглядел бы вялым, если не усмешка и сверкающие глаза.
– А! Ну-ка стой там! – приказал он ей, схватил скамеечку для ног, поставил перед нею, забрался и заключил Карин в объятия. Она тоже обхватила его руками, и разговор на мгновение был погребен под неистовыми поцелуями, которыми они обменивались и возвращали с удвоенной силой.
Он набрал в грудь достаточно воздуха, чтобы спросить, – Как ты попала сюда? – а затем целую минуту не давал ей возможности ответить.
– Пешком, – произнесла она, задыхаясь.
– Пешком! Здесь почти полтора километра!
Она положила руки ему на плечи и отступила достаточно далеко, чтобы сфокусировать взгляд на его лице. Слишком бледный, почти одутловатый – подумала она неодобрительно. Но что еще хуже, его подавляемое сходство с Майлзом проступало на поверхность вместе с костями. Она знала, что такое наблюдение испугало бы его, поэтому промолчала.
– Ну и что? Мой отец, когда был помощником Лорда Регента, обычно в хорошую погоду ходил сюда на работу пешком, просто с тростью.
– Если бы ты позвонила, я бы прислал Пима с машиной – черт, нет, лучше бы я сам к тебе прилетел. Майлз сказал, я могу брать его флаер, когда захочу.
– Флаер, чтобы добраться за шесть кварталов? – негодующе вскрикнула она между парой поцелуев. – В такое красивое весеннее утро?
– Ладно, у них здесь нет бегущих дорожек… ммм… О, замечательно… – он ткнулся носом в ее ухо, вдохнул ее щекочущие кудряшки и проложил спиральную линию поцелуев от ушной раковины до ключицы. Она крепко обнимала его. Поцелуи, казалось, горели на ее коже как маленькие пламенные следы. – Я так скучал без тебя, скучал, скучал…
– И я тоже скучала – скучала – скучала… – Хотя они могли бы отправиться домой вместе, если бы он не настоял на том, чтобы сделать крюк на Эскобар.
– По крайней мере прогулка разгорячила тебя… ты могла бы пойти в мою комнату и снять всю эту жаркую одежду… и Пыхтун мог бы выбраться поиграть, а…?
– Здесь? В Доме Форкосиганов? Со всеми этими оруженосцами вокруг?
– Я ведь теперь здесь живу. – На сей раз уже прервался он, отклонившись назад на такое расстояние, чтобы можно было сфокусировать взгляд. – А оруженосцев только трое, и один из них спит в дневную смену. – Он беспокойно сдвинул брови, нахмурившись. – А у тебя дома…? – рискнул он спросить.
– Еще хуже. Там полно родителей. И сестриц. Сплетничающих сестриц.
– Снять комнату? – предложил он, лишь на секунду придя в замещательство.
Она покачала головой, пытаясь найти объяснение тем запутанным чувствам, которые едва понимала и сама.
– Мы могли бы позаимствовать флаер Майлза…
Она непроизвольно хихикнула. – Там действительно не хватит места. Даже если бы мы оба принимали твои гадкие лекарства.
– Да, он не подумал, когда купил эту штуку. Лучше огромный аэрокар, с широкими удобными сиденьями, обитыми тканью. Чтобы их можно было откинуть. Вроде того бронированного лимузина, который остался от времен Регентства – эй! Мы могли бы заползти в задний отсек, сделать непрозрачными стекла…
Карин беспомощно покачала головой.
– Хоть где-нибудь на Барраяре?
– Это и проблема, – сказала она. – Барраяр.
– На орбите…? – Он с надеждой указал ввысь.
Она от души рассмеялась. – Ну, не знаю, не знаю…
– Карин, что не так? – Он выглядел теперь очень встревоженным. – Я чего-то такое сделал? Или сказал? Это потому, что я… ты по-прежнему сердишься из-за лекарств? Извини. Прости меня. Я это прекращу. Я… я снова наберу вес. Все что хочешь.
– Не в этом дело. – Она отступила на полшага назад, хотя рук друг друга они не отпустили. Она покачала головой. – Хотя я не понимаю, почему, похудев, ты внезапно стал смотреться на полголовы ниже. Какой причудливый оптический обман. Как масса влияет на рост, психологически? Но нет. Это не из-за тебя. Из-за меня.
Стиснув ее руки, он уставился на нее в неподдельном испуге. – Я не понимаю.
– Я размышляла об этом целых десять дней, пока ждала здесь, когда ты доберешься домой. О тебе, обо мне, о нас. Всю неделю я чувствовала себя все "страньше и страньше". На Колонии Бета все казалось настолько правильным, настолько разумным. Открытым, официальным, одобряемым. Здесь… Я не смогла рассказать о нас своим родителям. Я пыталась что-нибудь с этим сделать. Но не смогла рассказать даже сестрам. Возможно, если бы мы приехали домой вместе, я бы нашла силы… но я не смогла.
– А… помнишь эту барраярскую народную сказку, где родственники девушки поймали ее любовника, убили и положили его голову в горшок с базиликом?
– Горшок с базиликом? Нет!
– А я думал о ней… знаешь, я полагаю, что твои сестры были бы способны на это, собравшись все вместе. Я имею в виду, вручить мне мою же голову. И ваша мать тоже могла бы, это же она вас всех научила.
– Как мне жаль, что здесь нет тети Корделии ! – Стоп, скорее всего в таком контексте это замечание неудачное. Горшок с базиликом, о боже. Марк такой параноик… Неважно. – Я совсем не думала о тебе.
– О, – его голос сделался совсем безжизненным.
– Да не в этом смысле! Я думала о тебе день и ночь. О нас. Но мне так неловко, с тех пор как я сюда вернулась. Словно я могу ощутить себя лишь забравшись снова в мое прежнее месте в эту клетку барраярской культуры. Я это чувствую, но не могу остановить. Это ужасно.
– Защитная окраска? – Его тон наводил на мысль, что он может понять ее желание закамуфлироваться. Его пальцы вновь пробежали по ее ключице, прокрались вокруг шеи. Как было бы хорошо, если бы он прямо сейчас размял ей шею, как чудесно… Он так старательно учился прикасаться и позволять трогать себя, преодолевать панику и вздрагивание, ласкать. Он задышал быстрее.
– Кое-что вроде этого. Но я ненавижу тайны и ложь.
– Может ты просто… скажешь своим?
– Я пыталась. Я просто не могу. А ты можешь?
Он выглядел, словно его поставили в затруднительное положение. – Ты хочешь, чтобы я это сделал? Это наверняка кончится базиликом.
– Нет, нет, я имею в виду гипотетически.
– Я мог бы рассказать своей матери.
– Твоей матери я бы тоже могла. Она бетанка. Она из другого мира, из того, где с нами было все правильно. Но с моей мамой я об этом заговорить не могу. А раньше всегда могла. – Она поняла, что слегка дрожит. Марк смог ощутить это, касаясь ее руки; она поняла это по пораженному выражению его глаз, когда он поднял к ней лицо.
– Не понимаю, как это может казаться таким правильным там и таким неверным здесь, – сказала Карин. – Это не должно быть неправильно здесь. Или не здесь. Или еще что-то.
– Бессмыслица какая-то. Здесь или там, какая разница?
– Если нет никакой разницы, зачем ты пошел на все эти неприятности с потерей веса прежде чем снова ступить на Барраяр?
Он открыл рот и тут же закрыл. Наконец он нашелся, – Ладно, пусть так. Но это только на пару месяцев. Я могу потратить пару месяцев.
– Все еще хуже. Ох, Марк! Я не могу вернуться на Колонию Бета.
– Что? Почему не можешь? Мы же планировали – ты планировала – что, твои родители нас подозревают? Он запретили тебе….
– Нет, не запретили. По крайней мере, не думаю. Это просто деньги. Вернее, отсутствие денег. Я бы не поехала туда и в прошлом году без стипендии графини. Мама и Па говорят, что стеснены в средствах, и я не представляю, как смогу заработать столько за какие-то несколько месяцев. – Она прикусила губу, снова набравшись решимости. – Но я собираюсь подумать, как мне сделать это.
– Но если ты не сможешь… я еще не все закончил на Колонии Бета, – протянул он жалобно. – Мне нужен еще год и обучения, и терапии.
Или больше. – Но ты же хочешь вернуться на Барраяр потом, правда?
– Думаю, да. Но целый год порознь… – он еще крепче стиснул ее, как будто воображаемые родители уже набросились на них, чтобы вырвать её в трудную минуту из его объятий. – Это было бы без тебя… слишком трудно, – приглушенно пробормотал он, уткнувшись лицом в ее грудь. Небольшое преуменьшение….
Прошло мгновение, он глубоко вздохнул, оторвался от нее и стал целовать ее руки. – Нет необходимости впадать в панику, – искренне заверил он ее пальцы. – У нас есть месяцы, чтобы кое в чем разобраться. И может случиться еще что-нибудь. – Он поднял глаза и изобразил нормальную улыбку. – Все равно, я рад, что ты здесь. Ты должна пойти посмотреть моих масляных жуков. – Он спрыгнул со скамеечки.
– Твоих кого?
– И почему у всех с этим названием какие-то сложности? Мне казалось, все достаточно просто. Масляные жуки. А если бы я не поехал на Эскобар, я бы на них никогда не наткнулся, так что из этой поездки вышло много хорошего. Меня на них навела Лилли Дюрона, точнее – на Энрике, он тогда был по уши в неприятностях. Гениальный биохимик, но никакого соображения относительно денег. Я вытащил его под залог из тюрьмы и помог ему спасти результаты его экспериментов из лап конфисковавших их идиотов-кредиторов. Ты бы смеялась, если бы видела, как мы блуждали впотьмах, когда устроили этот налет на лабораторию. Пойдем, посмотрим…
Пока он тащил ее за собой за руку через весь огромный дом, Карин спросила с сомнением, – Налет? На Эскобаре?
– Возможно, "налет" – неверное слово. Все каким-то чудом прошло тихо. Наверное, правильнее сказать "кража". Веришь или нет, но мне удалось стряхнуть пыль кое-с-чего, чему меня раньше учили.
– Звучит не очень-то… законным.
– Нет, зато справедливым. Это собственные жуки Энрике – он их сделал, в конце концов. И он любит их как домашних зверюшек. Он ревел, когда одна из его любимых королев умерла. Это было просто трогательно – ну, в некотором смысле. Не будь у меня тогда желания придушить его, я вправду был бы очень тронут.
Только Карин успела задуматься, не было ли у этих проклятых препаратов для потери веса еще и каких-то побочных психиатрических эффектов, в которые Марк не счел ее нужным посвящать – как они дошли до комнаты, раньше знакомой в качестве одной из подвальных прачечных особняка Форкосиганов. Она не была в этой части дома с тех пор, как еще детьми они с сестрами играли здесь в прятки. Из высоко прорезанных в каменных стенах окон падали полосы солнечного света. Долговязый парень с кудрявыми темными волосами, на вид самое большее двадцати с небольшим лет, встревоженно и без всякого результата возился в груде полураспакованных коробок.
– Марк, – обратился он к ним. – Мне нужно больше стеллажей. И лабораторных столов. И освещение. И здесь должно быть жарче. Мои крошки совсем вялые. Ты обещал.
– Прежде чем бежать в магазин за новым оборудованием, посмотрите на чердаках, – практично предложила Карин.
– О, хорошая идея. Карин, это – доктор Энрике Боргос с Эскобара. Энрике – это моя… мой друг, Карин Куделка. Мой самый лучший друг. – Марк крепко и властно сжал ее руку при этих словах. Но Энрике лишь рассеянно кивнул ей.
Марк повернулся к широкому закрытому металлическому лотку, неустойчиво балансирующему на ящике. – Не смотри пока, – сказал он ей через плечо.
В памяти Карин всплыло, как старшие сестры говорили ей: Открой рот и закрой глаза, будет большой сюрприз… Она благоразумно не подчинилась его приказу и придвинулась поближе, чтобы видеть, что же он делает.
Он снял крышку с лотка, открыв взгляду массу каких-то коричневых с белым извивающихся штук, слабо стрекочущих и ползающих друг по другу. Ее пораженный взгляд наконец выхватил один элемент из множество – крупное насекомое, сплошные ноги и колышущиеся усики…
Марк запустил руку в копошащуюся массу, и Карин непроизвольно ойкнула.
– Все нормально. Они не кусают и не жалят, – с усмешкой заверил он. – Вот, посмотри. Карин, познакомься с масляным жуком. Жук, это Карин. – Он протянул ей на ладони одно насекомое размером с ее большой палец.
Он действительно хочет, чтобы я потрогала эту штуку? Ладно, в конце концов она же прошла через бетанское сексуальное образование. Что за черт. Разрываясь между любопытством и отвращением, она протянула руку, и Марк вывалил ей на ладонь жука.
Крошечные когтистые лапки защекотали ей кожу, и она нервно засмеялась. Она. пожалуй, в жизни не встречала более потрясающе уродливой живой твари. Хотя в прошлом году во время бетанского курса ксенозоологии ей случалось анатомировать образцы и попротивнее; формалин ничему не добавляет привлекательности. Жуки пахли не так уж плохо, чем-то вроде зелени, словно скошенное сено. Вот ученому следовало бы постирать свою рубашку.
Марк пустился в объяснения, как именно жуки перерабатывают органическую материю в своих отвратительно выглядящих животах, но его постоянно сбивал с толку педантичными техническими поправками насчет биохимических деталей его новый приятель Энрике. Насколько могла понять Карин, в этом был биологический смысл.
Энрике оторвал один лепесток от бледной розы, лежащей в коробке с вместе полудюжиной других. Коробку, тоже покачивающуюся на стопке упаковок, отмечал знак одного из лучших цветочных магазинов Форбарр-Султаны. Он положил лепесток на ладонь Карин; насекомое тут же ухватило его передними лапками и стало обгрызать с мягкого края. Он ласково улыбнулся. – Ох, кстати, Марк, – добавил он, – девочкам нужно больше еды и как можно скорее. Я это взял сегодня утром, но такого количества и на день не хватит. – Он махнул рукой в строну цветочной коробки.
Марк, не сводивший встревоженного взгляда с рассматривающей жука Карин, казалось, только что заметил эти розы. – Откуда ты взял цветы? Подожди… ты купил розы, чтобы кормить жуков?
– Я спросил у твоеего брата, где взять немного земных растений из тех, которые нравятся девочкам. Он сказал мне позвонить туда и заказать. А кто такой Айвен? Но оказалось ужасно дорого. Боюсь, нам придется пересмотреть бюджет.
Марк неискренне улыбнулся и вроде бы сосчитал до пяти, прежде чем ответить. – Вижу. Боюсь, это незначительное недопонимание. Айвен – это наш кузен. Ты рано или поздно с ним познакомишься. А земную растительную органику можно получить гораздо дешевле. Думаю, ты сможешь набрать немного снаружи…. – нет, наверное, тебе лучше не ходить туда одному… – Он уставился на Энрике с выражением крайне неоднозначных чувств, почти так же, как Карин – на масляного жука на своей ладони. А тот уже до половины дожевал розовый лепесток.
– О, и еще мне как можно скорее нужен ассистент в лабораторию, – добавил Энрике, – если уж я собираюсь беспрепятственно погрузиться в новые исследования. И доступ к знанием здешних обитателей о местной биохимии. Мы не должны тратить драгоценное время впустую, заново изобретая колесо.
– Думаю, у моего брата есть некоторые контакты в университете Форбарр-Султаны. И в Имперском Научном институте. Уверен, он мог бы обеспечить вам доступ к чему-нибудь такому, что не защищено секретностью. – Марк мягко прикусил губу и нахмурил брови, совершенно по-майлзовски демонстрируя бешеную работу мысли. – Карин… ты вроде говорила, что ищешь работу?
– Да…
– Тебе бы понравилась работа ассистента? У тебя была пара бетанских курсов биологии в прошлом году…
– Бетанское образование? – оживился Энрике. – Человек с бетанским образованием, в этом отсталом месте?
– Только пара базовых курсов, – объяснила Карин торопливо. – И на Барраяре есть масса людей с галактическим образованием всех видов. – Он что, думает что сейчас Период Изоляции?
– Это для начала, – сказал Энрике с выражением разумного одобрения. – Но я собирался спросить, Марк, достаточно ли у нас денег, чтобы кого-то нанять?
– М-м.., – проговорил Марк.
– У тебя кончились деньги? – переспросила его Карин со страхом. – Что же ты делал на Эскобаре?
– Они не кончились. Но непосредственно сейчас они связаны неликвидными способами, и я потратил немного больше чем запланировал – так что у нас просто временная проблема с наличностью. Я разберусь с этим к концу будущего года. Но должен признаться, я действительно рад, что смог бесплатно устроить здесь Энрике вместе с его проектом на какое-то время.
– Мы могли бы снова продавать акции, – предложил Энрике, и пояснил Карин: – Я так раньше делал.
Марк вздрогнул. – Не думаю. Я уже объяснял тебе про закрытое акционирование.
– Так и набирают капитал в рискованное предприятие, – заметила Карин.
– Но никто обычно не продает 580% ресурсов своей компании, – вполголоса разъяснил ей Марк.
– О-о…
– Я собирался возместить все их расходы, – возразил Энрике с негодованием. – Я был так близок к крупному успеху, что не мог тогда остановиться!